Эта деревня была откровенно странной. И люди в ней жили тоже какие-то странные. Высокие, долговязые, с головой погрязшие в рутине сельской жизни. Днём они работали в поле, не обращая внимания ни на что вокруг… но Роза знала, что их апатия обманчива. У них хоть и были зашиты глаза, однако слух был острее, чем у простого человека. Любой внезапный звук приводил селян в ярость, и они в бешенстве кидались искать того несчастного, потревожившего их покой, чтобы уничтожить его, разорвать на части и развеять по полю, а голову водрузить на огородное пугало. Вдобавок, большая часть деревни была покрыта вездесущей плесенью, из-за чего двум голодным девочкам приходилось быть крайне осторожными.
В эти дни девочек сильно выручал ном, увязавшийся за ними, когда они расстались с Герцогом. Зачем он с ними пошёл? Кто его знает? Этот малыш в смешной шляпке не умел говорить, только пищал. Он также ничего не ел, даже и не думал просить. Иногда Роза пыталась его покормить, но он только смотрел на неё из-под колпака, словно спрашивая:
Зачем?
Ном действительно приносил пользу. Всюду он умудрялся находить какой-то хлам, среди которого попадались и полезные вещи, вроде ниток и иголок, порой находил еду, а однажды показал девочкам укрытие от разъярённой слепой толпы.
У этих безглазых уродцев была и ещё одна странность. Всякий раз, когда звонил колокол, они бросали все свои дела и шли в деревенскую церковь, у которой вместо креста на крыше был столб с овальным глазом, не обращая ни на что внимания. Как-то раз один из них по пути споткнулся и упал, а остальные этого даже не заметили. Бесцельно бредущая, словно стадо овец, толпа растоптала беднягу почти в лепёшку, в конце концов, переломив ему шею. А он будто бы и сам ничего не понял.
Эта сцена напомнила Розе рассказ Леона о том, как он спасал в Испании дочь президента. Там Кеннеди едва не погиб от толпы мутантов, если бы не колокол, что звал монстров на церковную службу. Рассказывать Леон умел, даже Зои прониклась этой историей, что уж говорить про Розу, которой исполнилось года четыре тогда.
Сейчас же девочки, сидя в кустах, глядели на огород, где работал один из слепцов. Овощи здесь были какие-то неправильные, непохожие на те, что пробовала Роза, но были вполне съедобными. Целью же Зои был ягодный куст, растущий рядом — овощи она не жаловала, но фрукты и ягоды лопала за милую душу. Говорить они не рисковали и даже боялись лишний раз пошевелиться, чтобы не задеть листья и ветки — даже такой пустяковый звук мог потревожить внимание этих созданий. Впрочем долго ждать девочки не планировали — слепец будет работать до захода солнца, который будет ещё не скоро. В их плане главная роль отводилась ному.
Раздавшийся в доме недалеко от огорода звон и треск сигнализировал, что ном свою задачу стал успешно выполнил. Он гремел посудой, хлопал дверцами ящиков, создавая как можно больше шума. Фермер заревел и отправился на поиски нарушителя, девочки же получили несколько минут.
Зои тут же кинулась к ягодам, набивая ими щеки, словно хомяк. Роза тем временем старательно отбирала плоды похожего на помидор растения — нужно было взять достаточно, чтобы подкрепиться, но не так много, чтобы было сложно бежать.
— Не забудь фрукты, — шёпотом сообщила сестре Уинтерс, та с набитым ягодами ртом кивнула, тут же начав собирать упавшие сладкие плоды. Девочки успели вновь спрятаться в кусты ровно в тот момент, когда из дому вернулся недовольный хозяин огорода, не сумевший поймать шумного вредителя. Теперь осталось лишь неслышно скрыться с добычей, что девочки с трудом, но сделали, спрятавшись в большой пустой норе, что служила им убежищем.
— Как в тебе столько помещается? — удивлено спросила Роза у Зои, которая шумно чавкала краденными ягодами. Признаться, манерами сестра никогда не отличалась, мама с трудом научила её есть при помощи столовых приборов.
Зои проигнорировала вопрос Розы, начав набивать рот ещё и плодом, напоминавшим гибрид персика и яблока.
— Мне тоже оставь, жадина, — возмутилась Роза. Зои все же рукой пододвинула к ней часть фруктов.
— Спасибо. Может все же попробуешь? — Уинтерс показала сестра весьма крупный огурец с полосами. Ответом ей послужило недовольное мычание.
— Ну как хочешь, — пожала плечами девочка, начав поедать необычный плод, по вкусу напоминающий морковь.
Вскоре к ним вернулся ном, не с пустыми руками. Он нёс с собой странный амулет в виде глаза, явно найденный в фермерском доме.
— С возвращением, малыш, — Роза погладила нома по головке, он очень это любил.
— А, всевидящий глаз, — Зои, прожевав ягоды, взяла принесённое номом украшение, — взрослые почему-то на них все помешаны.
— А этот глаз не может спалить, где мы? — обеспокоено спросила Роза.
— Не, вряд ли. Если бы такие глаза могли видеть, то меня давно б сцапали, — Зои небрежно швырнула амулет в сторону, — я слышала от некоторых поверье, что даже рисунки этих глаз могут защитить от беды, но по мне это бред полный. Может те дурни себе глаза зашили, потому настолько верят в силу глаз? Церковь у них во всяком случае стоит.
— А те амулеты от Герцога? Тот говорил, что они могут защитить…
— Он ещё добавил, чтобы мы не слишком на них надеялись. Пока не мешают, пусть висят. Валить правда отсюда надо.
— Согласна, но для этого запасы нужно сделать. В Пустошах пищи мало.
— Тогда эти фрукты оставим, завтра ещё наберём и куда подальше. А сейчас спать, эти уроды все равно ещё долго будут возиться.
Зевнув, Зои тут же легла, прислонившись к стенке норы, шумно засопев. Роза же не могла заснуть. Что-то её напрягало в этой деревне. В церкви девочки ещё ни разу не были, однако иногда ей казалось, будто за её стенами слышится детский плач, что было откровенно странно — никаких детей в деревне не было.
Утром девочки вновь отправились за едой, все теми же овощами, фруктами и ягодами — животных эти фанатики не держали. Впрочем Зои надеялась поймать крысу или разорить птичье гнездо. Они прошли мимо пугал с головами тех несчастных, не успевших скрыться от разъярённой толпы. Наиболее часты были детские головы. Розу всякий раз мутило при виде этих чучел.
В деревня раздавался звон колокола, слепцы топали в церковь, давая девочкам возможность набрать запасов. Да и в домах могло быть что-либо полезное, а двери в деревне никогда не запирали, даже ловушек не ставили. Лишь плесень, почему-то не трогающая жителей деревни, порой мешала девочкам перемещаться. Ее была много внутри домов, но, что странно, на улице она встречалась изредка.
Внутреннее убранство домов слепых было одинаковым. Никто из них не любил выделяться, впрочем кто бы это заметил? В одном из таких домов девочкам улыбнулась удача — они нашли иголку с несколькими катушками ниток и ножницы. Пригодится, если одежда порвётся. Однако на этом везение кончилось.
Вновь раздался колокольный звон, но его мелодия все же была иной. Роза осторожно выглянула из окна, увидев, как множество слепых выходят из церкви, держа в руках свечи. А за ними возвышалась крупная, тучная бородатая фигура, держащая в руках большую книгу. Одет священник был в рясу, но вместо креста у него был большой амулет в виде глаза. Одну его глазницу закрывала повязка, другое его око, как показалось Розе, было полностью чёрным. Священник громким басом что-то напевал, толпа ему вторила. На настоящие церковные псалмы это походило слабо — больше напоминало пародийную какофонию на таковые.
— Что это они делают? — спросила Зои, тоже посмотрев в окно.
Тем временем толпа со свечами стала подходить к дому, где укрывались девочки. Роза тут же ощутила липкое чувство страха — они не закрыли дверь, привыкнув к слепым местным. Но одноглазого священника это вряд ли собьёт с толку.
— Валим, — сказала сестре Зои, явно имея аналогичные мысли.
Но толпа уже окружила дом, стоя со свечами и продолжая напевать. Священник же уже был в здании, но девочки успели выбраться из окна. Толпа тем временем плотнее сомкнула ряды, не давая девочкам ускользнуть.
Священник вышел из дома, широко и недобро улыбаясь девочкам. Те сжали найденные иголки — без боя сдаваться они не собирались. Священник толстой ладонью схватил их, даже одновременный удар иглами не смутили его.
Девочки продолжали колоть его, но тот поднёс их к своему чёрному глазу. Роза тут ощутила, как будто что-то давит на виски и лоб, её начало тошнить. Она потеряла сознание.
***
— Мутантка!
— Уродина!
— Она заразная! Не трогай её!
— Говорят, её сестра — уже уголовница!
— А другая сестра и братец ещё в психушке лежали.
— А самый старший — тоже мутант. Высокий, бледный, а рожу под пакетом прячет!
Роза сидела на стуле, в тёмной комнате. Она не могла ни сказать ни слова, ни даже пошевелиться. Вокруг неё кружились то ли тени, то ли призраки, шепча, а порой даже крича ей на ухо все это.
— А слышали, что папаня её — чокнутый маньяк? Целую семью в Луизиане вырезал!
— У такой дуры есть отец? Не смешите меня. У неё много отцов, ведь мамашка у неё — шлюха!
По щекам Розы начали течь слёзы. Она хотела крикнуть всем этим тварям, чтобы они заткнулись и добавить ещё несколько крепких выражений. Но она могла лишь двигать глазами.
— А что ты молчишь? Правда глаза режет?
— Да она плачет! Ой-ой-ой, рева-корова. Зови свою мамочку, братиков, сестричек, пусть они слезки тебе вытрут, сопельки утрут!
—
Хватит! — Роза пыталась кричать.
— И им ты тоже не нужна! Ты никому не нужна!
—
Заткнитесь! — она пыталась высвободиться.
— Ты даже не человек! — вдруг раздался мужской голос, — оружие! Твой отец мог бы сделать тебя человеком. Но он был слишком туп для этого.
Перед Розой появилась высокая тень в шляпе, пальто и чёрных очках, в которых отражалась сама девочка.
— Хочешь стать человеком? Перестать быть мутантом? Получить друзей? — тень улыбнулась, — иди ко мне, Розмари Уилсон. Пожмём руки?
Тень протянула девочке ладонь. Роза ощутила, что теперь она может двигаться. Однако она не спешила соглашаться.
— Эй, давай же. Не бойся. Это ведь твоё желание… я знаю это! — тень потрясла рукой перед лицом Розы. Но та покачала головой.
— Отказываешься? — тень наклонила голову, — вся в отца. Такая же дура!
Внезапно все тени резко растворились. В темном пространстве начали раскрываться глаза. Они, не моргая, уставились на Розмари, словно пытаясь её разглядеть всю. Девочка ощущала, что эти странные глаза видят её всю, все её мысли, все её воспоминания. Она попыталась высвободиться, но не могла, продолжая сидеть на стуле и ожидая, когда пытка кончится.
***
— Эй, вставай. Завтрак пропустишь, голодной останешься.
Уинтерс ощутила, как кто-то толкает её в плечо. Она нехотя открыла глаза, увидев перед собой сложённую из брёвен стену. Она лежала на маленькой жесткой кровати, её одежда же ныне была другой — простая рубашка и белые шортики.
— Скорее. Если не успеешь…
— Я поняла, — Роза перевернулась на другой бок, увидев перед собой одетую в такой же наряд девочку с косой, — Эмили…
Всякая усталость мигом прошла прочь, про виде сестры Роза тут же резко её обняла.
— Я не Эмили, — девочка не стала её отталкивать, — но если хочешь, можешь меня так звать. А теперь нам пора, Преподобный отец ждать не любит.
— Погоди. Ты не видела Зои? Девочку с коротким лохматыми волосами, одета в серый кардиган, довольно грязный.
— Нет, не припоминаю такую. Но думаю во время завтрака вы вновь встретитесь, — улыбнулась Эмили. В отличие от грубой Зои она была более доброй к незнакомой девочке, даже со странностями.
— Чуть не забыла. Тебе нужно надеть это, — Эмили выдала Розе рубаху из странного, жесткого на ощупь растения, — тебе нужно надеть это. Иначе накажут.
— Но она жёсткая. И колется, — возмутилась Роза, держа неприглядное одеяние.
— Да. Но ничего, привыкнешь со временем. Пойдём, пока Преподобный не разозлился.
С трудом надев колющуюся рубаху, Роза пошла за девочкой по лестнице. Стены дома были украшены портретами людей, но все их лица были закрыты глазами. Они были похожи на иконы, иногда появлялись и серые унылые пейзажи, где вместо солнца или луны был все тот же глаз. Некоторые люди на этих странных иконах казались Розе знакомыми. Особенно изображение сидящего на стуле высокого человека в шляпе и строгом костюме. Однако получше рассмотреть картину не вышло, Эмили тащила её за руку по лестнице, боясь опоздать.
Перед дверьми кухни было множество детей — девочек и мальчиков, все одетые в жесткие рубашки. Они шептались, что-то обсуждали. Некоторые потирали затылки, явно получив хорошего тумака.
— Ой, ты ведь молитву не знаешь, — вздрогнула Эмили, — он ведь ходит… и порой повторить просит.
— Не бойся, выкручусь.
Роза принялась искать глазами Зои. Безуспешно, сёстры нигде не было. Зои хоть и не была беззащитной и могла за себя постоять, но все равно Роза не могла не беспокоиться.
Спустя некоторое время появился Священник, что с широкой улыбкой распахнул двери столовой. Уинтерс увидела длинный стол, из еды были каша, пара кусочков хлеба и стаканы с водой. Впрочем Роза и не ожидала увидеть здесь что-либо иное.
— Не вздумай что-либо брать без молитвы, — предупредила её Эмили, когда девочки садились за стол.
Уинтерс кивнула, продолжая искать Зои. И к её ужасу, сестра была здесь. Она, тоже одетая в жесткую рубаху, сидела коленями на горохе, в углу, на её пятках были красные полосы.
— Походу наказали за то, что сбежать пыталась, — шепнула Эмили, — повезло… могли и без одежды оставить.
Розе же стало дурно. Это место было безумным и жестоким, как детские приюты старых времён. Лучше тут не нарываться, если не хочешь получить какое-нибудь унизительное наказание.
Тем временем Священник тоже сел за стол, раскинув руки и начав петь. Все дети стали ему подпевать, Эмили толкнула Розу локтем, чтобы та тоже пела, правда у Уинтерс получалось плохо — с детства пение ей не давалось. Она заметила, как нахмурился Священник. Но тот ничего не сделал, после молитвы накинувшись на еду.
— Вот теперь можно есть, — сообщила сестра, — только не вздумай ничего брать.
— Выпорют? — Роза даже не была удивлена такому порядку.
— Нет. Заставят всех сидеть на горохе, а ты должна съесть буханку хлеба и запить кувшином воды. Не думай, что остальные тебе это простят.
Тут Священник стукнул кулаком по столу, заставив детей вздрогнуть. Эмили сглотнула и больше во время завтрака ничего не сказала.
Еда была откровенно безвкусной. Каша с комочками и жесткий хлеб, все это было невозможно есть всухую. Благо разрешалось наливать себе воду из кувшина на столе. Всю трапезу Роза изредка поглядывала на наказанную Зои… бедняжка. Она ведь голодная… и ходить ей будет тяжело, вон как стопы ей разукрасили. Хотелось бы оставить ей хлеба, но спрятать его было некуда, а подставлять остальных Розе не хотелось.
После трапезы дети встали, Священник велел им поклониться и поблагодарить за пищу. После он подошёл к Эмили, начав драть девочку за уши за болтовню. Та морщилась от боли, но не кричала и даже не заплакала. Так же велели встать и Зои, та, с трудом ступая на горящие пятки, встала в строй детей, злобно смотря на Священника. В иной ситуации она бы огрызнулась, но сейчас Зои молчала — она понимала, что с ней церемониться здесь не будут. Наконец детей отправили по комнатам.
***
— Вот жирный урод, — говорила Зои, лёжа на кровати на животе. Стоять и сидеть девочка не могла, — мало того, что побил, так ещё и заставил меня читать какую-то книгу до самого утра. Не спала и есть хочу.
— Теперь придётся ждать обеда, — сказала Эмили, — а до него будут занятия.
— Угх… — пробурчала Зои. Роза похлопала её по плечу.
— Впрочем, я могу помочь тебе, — Эмили с этими словами достала из тумбы замотанный в тряпку флакон, — специальная мазь, сама сделала. Намажу ей, все к утру заживет. Только бы Священник не прознал — влетит всем троим.
— Не скажем, можешь положиться на нас, — произнесла Зои, когда Эмили втирала лекарство в её избитое тело, — ох… щиплет.
— Это пройдёт, — улыбнулась Эмили, — могу ли я вам доверит ещё одну тайну, девочки?
— Эмили, тут все свои. Говори, что у тебя, — сказала Роза.
— Я побег готовлю. Только одной мне не справиться. Вы мне поможете?
