Она - Нереварин

- Ты сумасшедшая, - тихо произнес Торвальд, едва они вышли из темной сырой прихожей маяка. – Пообещала кольцо это дурзогово найти! А если он его уже Аррилу загнал? - Не думаю, - покачала головой Нейя. – Не станет он продавать кольцо той, кого так жадно добивается. Это ведь Ее кольцо, как ты не понимаешь? Частичка Ее, вещь, которую Она носила! И которую подарила сопернику, как знак своей любви. Для него кольцо Таверы – такой же ценный приз, как и сама девушка. Отнять его у Виттелия – все равно, что отнять и его хозяйку. Понимаешь? - Кажется, да, - неохотно кивнул нордлинг. – Но какого дремора лысого ты сама вызвалась драться с этим гадом? Вроде бы, мы утром выяснили, что все, что ты умеешь – это, как ты там выразилась-то? - Пырнуть ножом, - криво усмехнулась Нейя. – А что, варвар, не хочешь попробовать сразиться с никчемной тюремной крысой, которая совсем не умеет драться? - Чего? – округлил глаза Торвальд. – Ну, точно, Мефала в твоей голове, да на пару с Шигоратом! - Да нет, - Летте обеспокоенно повернулась к Нейе и внимательно вгляделась в ее глаза. – Не Мефала. И не Шигорат. Это вообще не Нейя сейчас говорит! - А кто? Сама леди Азура или Боэта пресветлая? - скривился Торвальд, но блондинка очень серьезно продолжила: - Это ОН. ОН возвращается, Тор. Не стоит этого пугаться, ты ведь знал, что так и будет. Смирись с тем, что ОНА – ОН. Наш король и господин, Тор, лорд Неревар Индорилл. - Сколько вам говорить, что я – не король! – воскликнула Нейя, и вдруг внезапно схватилась за голову, как подкошенная, рухнув посреди улицы на колени. - Что это с ней? – всполошился Торвальд, кидаясь к стонущей от боли девушке. – Нейя, Нейя, открой глаза, пожалуйста! Нейя… Нейя?.. Девушка внезапно резко выпрямилась, одним ударом кулака отшвырнув нордлинга к стене, а затем вскочила на ноги, выхватив из-за пояса растерявшегося Торвальда длинный меч, и бросилась к крайнему дому. - Дагот Ур тебя побери! – возопил оскорбленный нордлинг. – Дура! Что ты творишь? – он бросился вслед за Нейей, но тут Летте внезапно буквально повисла на нем, не пуская его дальше: - Стой, Тор! Уймись! Ты что, не понял? Я же тебе только что сказала: это не Нейя! Это ОН! Король! Успокойся и дай ему совершить свой суд! Если мы вмешаемся, только испортим все, и еще неизвестно, что тогда станет с самой Нейей! - Так она, что… Блаженная? – не на шутку испугался Торвальд. – Одержимая духами? - Что-то вроде того, - покачала головой Летте. – Азура говорила мне во сне об этом. Понимаешь, Неревар еще не до конца проснулся и не окончательно слился с ее душой. Для этого Нейя не совсем готова. Сначала она должна все вспомнить. Но терпеть возле себя несправедливость дух Индорилла не может, и потому вполне возможны вот такие вспышки, пока они окончательно не сольются. Мы не имеем права мешать и лезть не в свое дело. Нейя должна сама до всего дойти и принять свое положение. Только тогда она сможет либо спасти этот проклятый остров, либо окончательно его погубить. Решать это тоже ей, не нам. - А что остается нам? – грустно усмехнулся Торвальд. - А нам остается, как верным слугам короля, быть тихими и преданными тенями, но в момент беды успеть подставить свое плечо и предоставить свой меч, - отвечала Летте. – В конце концов, Тор, когда ты узнал о Пророчестве и не посмеялся надо мной, когда ты согласился идти дальше, ты ведь понимал, что так оно и будет! Нордлинг кивнул, а затем покачал головой: - Да, я понимал. Но мне все равно не спокойно, Летте. Боюсь я, как бы беды не вышло. Король королем, но Нейя… Пойдем-ка, посмотрим, что там у них с Гилнитом творится, и не нужна ли наша помощь? - Ну, хорошо, пошли! – внезапно покладисто согласилась блондинка. – Хотя я не думаю, что мы не будем там лишними… Судя по звукам, доносящимся из-за неплотно прикрытой двери, в лачуге спорили. До драки, видно, дело еще не дошло, но Торвальд и Летте явно слышали громкий истеричный рев взбешенного хозяина хижины. - Я же сказал, откуда я знаю, кто проломил этому поганцу голову?! – орал Гилнит, потрясая кулаками и брызгая слюной. – Мало ли врагов у имперского прихвостня? - Лжешь, - неестественно спокойным голосом отвечала Нейя. – По глазам вижу. Они у тебя так и бегают. Человеку, которому нечего скрывать, незачем прятать свой взгляд от других. У тебя были причины убить его. И многие подтвердят ту драку, произошедшую между вами неделю назад. На твоем месте я сдалась бы властям и вернула кольцо его законной хозяйке! - А на твоем месте, поганый н»вах, я заткнул бы рот и убирался отсюда! – рявкнул Гилнит. – Не твое никсово дело, что тут между мной и им произошло! Нет у меня никакого кольца, слышишь? И вали к своим хозяевам, лижи им задницу, а сюда не смей больше показываться! Не посмотрю, что ты - баба, башку проломлю! - О, как Виттелию, да? – невинно поинтересовалась Нейя. – Ну-ну, попробуй, мер. У тебя ведь рука и на женщину поднимется, да? Не зря же ты грозил Тавере… - Не смей! – не своим голосом завопил Форин. – Не смей даже упоминать при мне имя этой проклятой имперской подстилки! Эта тварь! Она мне, МНЕ отказала, а сама… Как последняя течная самка квама!.. Я видел их! На сеновале! За маяком! Я и ее тоже убью, суку, как и этого проклятого имперца, который ее… - Вот ты и сказал самое главное, - холодным тоном оборвала его Нейя. – Признался-таки. Ну, так что, сдаешься властям, Форин Гилнит? Или предпочитаешь понести наказание от моей руки? - Ха-ха! – истерично засмеялся Гилнит. – Ты, видимо, спятила, имперская шлюшка? Ты, что же, мой палач, да? Да я тебя одним махом, тварь! В хижине что-то загрохотало и Торвальд потянул было руку к двери, но тут она широко распахнулась, и из проема вывалился здоровенный данмер. Рухнув прямо к ногам опешивших Летте и Торвальда, здоровяк захрипел и заскреб скрюченными пальцами землю. Спина мера по всей длине была рассечена до кости. Алая кровь заливала старую залатанную рубашку. - Тварь, ты убила меня! – прохрипел Форин, пуская изо рта кровавые пузыри. – Меня! Лучшего бойца Горького берега! - Тебя убило правосудие! – ледяным голосом отозвалась Нейя, выходя из хижины и с отвращением отшвыривая от себя окровавленный меч Торвальда. – И твоя неуемная ненависть тому виной. А теперь, прежде чем ты сдохнешь, скажи, куда ты дел кольцо Таверы? - Тебе это с рук не сойдет, имперская собака! – прохрипел Гилнит, сжимая зубы. – Ищи, если сможешь найти! Но попомни, что за мою смерть тебе отомстят! - Возможно, - Нейя смотрела сквозь валяющегося в пыли Форина, словно не видя распростертого перед ней тела, и наблюдающий за ней Торвальд поежился от этого невидящего пустого взгляда. – Только ты об этом уже не узнаешь, - девушка наклонилась, поднимая меч из пыли, а затем одним резким ударом пригвоздила умирающего к земле. Гилнит судорожно дернулся и затих, закатив глаза. - Правосудие свершилось, волею Азуры и моей рукой, - торжественно произнесла Нейя, поднимая глаза к небу и прикрывая веки. – Я, Неревар Индорилл – Правосудие! – затем она побледнела и, как подкошенная, рухнула возле мертвого тела. - Скорее, помоги мне, - кинулась к ней Летте. – Надо ее поднять и занести в дом. Торвальд согласно кивнул и подхватил бездыханную рыжую на руки, попутно удивившись: - Ой, легенькая-то какая! Точно, ее там, в темнице, ничем, видать, не кормили! А ведь силенок-то нашлось моей клейморой помахать! - Это не у нее силенок! – разъярилась Летте. – Или ты глухой? Не слышал, что она только что сказала? - Слышал, - помрачнел нордлинг. – И теперь, значит, ОН так и будет от времени к времени возвращаться? - Будет, - кивнула блондинка. – И мы должны постараться, чтобы для НЕЕ этот процесс происходил как можно менее болезненно. То, что было сегодня – лишь начало, и она еще не начала видеть Сны! А там, упаси нас, Азура, такое может начаться! - Ладно, давай, занесем ее в дом, - Торвальд покачал головой и подхватил свою ношу поудобнее. Нейя очнулась в странном месте. Полутемное помещение было просто огромно и чем-то напоминало дворец. По крайней мере, так показалось растерянной девушке. Попытавшись встать, Нейя с ужасом поняла, что лежит на огромной погребальной плите, богато украшенной причудливой резьбой. Длинная богатая мантия прохладным шелком скользила по взмокшей от охватившего девушку ужаса коже. Тяжелые золотые браслеты охватывали ее запястья, словно тюремные оковы. Нейя попыталась вскочить с импровизированного ложа, но поняла, что прикована к нему, и не может даже пошевелиться. -Что вы делаете? Я же еще жива! – закричала напуганная девушка, но с ее губ не сорвалось ни звука. Мало того, Нейя поняла, что ее рот… плотно зашит. Девушка истерично засмеялась, но снова ни единый звук не нарушил стоящую в склепе тишину. Только странное шуршание раздалось по углам огромного темного зала. Затем зал начал заполняться слабым красноватым светом. Скосив глаза, Нейя разглядела какие-то колеблющиеся уродливые тени, которые медленно и торжественно приближались к ее погребальному ложу. В страшных, покрытых струпьями и язвами, руках, уродцы держали маленькие красные свечи. Гул и шепот усиливался и Нейя уже могла разобрать отдельные слова: «церемония», «король», «бракосочетание», «месть»… Сердце перепуганной девушки забилось сильнее, словно готовое выпрыгнуть из груди, но тут гул голосов резко затих и толпа уродцов разделилась надвое, пропуская к алтарю с привязанной девушкой высокую зловещую фигуру в длинном черно-алом одеянии. Существо скрывало свое лицо под такой страшной и уродливой золотой маской, что Нейя попыталась зажмуриться, чтобы не видеть зловещие роговые отростки и внимательный алый глаз во лбу нового пришельца. Золоторожий урод склонился в почтительном поклоне перед привязанной девушкой, а затем достал откуда-то из складок своего одеяния очень странный нож, словно состоящий из чистого серебристо-голубого сияния, занес его над головой Нейи и… одним ударом перерубил цепь, держащую девушку на алтаре. Затем повернулся к остальным монстрам и сказал осуждающе: - Не пленником, но гостем должен быть наш Государь! Разве не я говорил вам, дети мои, что Он – наш избавитель? Что же вы держали его в цепях, словно вора или мерзкого служителя Трибунала, что обманом захватили власть, предав нашего Государя? Голос говорившего мужчины внезапно показался Нейе очень знакомым. Такой красивый, низкий, бархатный, богатый интонациями голос. Такой неожиданно родной и дорогой. Сердце внезапно кольнуло, а потом откуда-то пришло слово. «Ворин!» - прошептала девушка, не надеясь, что ее услышат, но мужчина в золотой маске склонился к ней и протянул ей ладонь с длинными изящными пальцами: - Мой Господин? Ты еще не забыл своего верного слугу? Вернешься ли ты ко мне? Примешь ли трон и власть, что принадлежали тебе по праву? Разрешишь ли мне вновь быть рядом с тобой? - Ворин… Дагот… Ур! – выдохнула Нейя, отталкивая протянутую руку и отползая от фигуры в черно-алых одеждах. – Ты… ты меня предал! – с ужасом девушка осознала, что говорит совсем не то, что хотела. Что слова сами срываются с ее языка. А еще то, что к ней внезапно вернулся голос. – Убери от меня руки, проклятый предатель! Ты… - Я не предавал Вас, Государь, - печально произнес Дагот Ур, качая головой. – Меня оболгали и обманули, как и Вас. Те, кому Вы доверяли, как и мне. И Вы, господин мой, убили меня, если помните. Собственными руками. Вот такая награда за верность и досталась мне, как и ложь, которой они щедро поливали Вашего брата по оружию, короля Думака. Орудия Кагренака живы, мой господин. И проклятие Сердца тоже. Я лишь хотел подарить Вам бессмертие, вернуть Вам Ваш трон и помочь свершить правосудие. Ваша воля, принять мою помощь или стать вновь моим врагом, но теперь не по недоразумению. Я не хочу давить на Вас, господин мой. Я дам Вам время подумать, но прошу Вас, нет, умоляю на коленях, - он порывисто упал перед испуганной девушкой, сокрушенно протягивая к ней руки, - вернитесь, господин мой! Я понимаю, что ничего уже не будет прежним, и я знаю, что ОНА возродила Вас другим человеком, но Ваша память! Ее нельзя отнять. И я приму Вас и Вашу власть любыми. Только вернитесь, мой единственный верный друг! Позвольте мне вновь стать Вашим самым верным слугой! - Я… - Нейя затравлено осмотрелась по сторонам. Уродливые твари предусмотрительно забились по углам зала, и нервно переминались с ноги на ногу. Распростертый у ее ног мужчина тяжело вздохнул: - Простите, Государь, возможно, я поторопился, и напугал Вас. Я понимаю, Вы еще не готовы к встрече со мной. Как не готовы увидеть и то, чем я стал, - он горько засмеялся, а потом поднялся на ноги и властным жестом прогнал из зала всех уродцев. Нейя поморщилась, растирая затекшие запястья, и пробормотала: - Э-э… Я тебя совсем не помню. Ты кто? Судя по тому, что говоришь… Дагот Ур невесело хмыкнул: - А я тебя помню, Неревар. И всегда помнил. И знал, что однажды ты придешь. Жаль только, что все вышло вот так. Я понимаю, что сам ты не захочешь вернуться ко мне? И чего теперь я должен от тебя ожидать? Очередного ножа в спину? Нового союза с предавшими тебя Альмсиви? Я ведь теперь для всего острова – изгой и монстр. Смотри и ужасайся! Вот оно, величие корпрусной твари! – с этими словами Дагот протянул Нейе свою руку, тонкую, изящную руку музыканта или ученого, с нежной золотистой кожей, длинными пальцами… А потом девушка, как завороженная, наблюдала за тем, как пальцы скрючиваются, превращаясь в безобразные алые когти, словно залитые чьей-то кровью, как темнеет, сереет золотистая кожа, покрываясь сеткой уродливых толстых рубцов и шрамов. И Нейя закричала, тонко и дико, закрывая глаза, чтобы не видеть… - Это шрамы, которые остались мне после моей смерти, - тихо произнес Дагот Ур. – Я упал в жерло Красной горы. Лава сожгла мою кожу, а корпрус, хоть и излечил меня, но полностью изуродовал мое тело. И следы от ожогов он не убрал. Полагаю, мое лицо ты вообще не захочешь видеть. И правильно! Там смотреть более не на что, хотя и раньше я красавцем не был, - он горько хмыкнул, а потом резко отвернулся от Нейи. – Ну, посмотрел, господин мой, на СВОЮ работу? А теперь убирайся! Я хочу побыть один. Я… смог простить тебе ЭТО, потому что знаю, что ты не виноват – тебя обманули. Нас всех обманули. Но, прости, сейчас мне слишком больно видеть отвращение на твоем лице, Неревар. Дай мне успокоиться и сам постарайся не слишком часто думать о том, что сейчас увидел. Тебе придется мириться с моими шрамами лишь в том случае, если ты захочешь вернуться. Но теперь я не думаю, что у тебя возникнет такое желание. - Тогда зачем ты мне их показал? – удивилась Нейя. – Если знал, что они меня испугают? - Я всего лишь хочу быть с тобой честным, как и всегда, Нев, - тихо прошептал Дагот. – Хочу, чтобы ты сам делал свои выводы и принимал свои решения. Чтобы тобой больше не играли, как пешкой. Потому и показал. Я… не боюсь, что ты меня оттолкнешь теперь. Я боюсь лишь того, что ты снова будешь ими обманут. Мне не жаль себя, но ради тебя я готов, как и прежде, терпеть все, что угодно. Тебе ли не знать? - Азура, - тихо произнесла Нейя. – Кто такая Азура? Почему она мне снится, как и ты? И почему она говорит, что я должна убить тебя? Что ты – мой враг? - Азура, - горько выдохнул Дагот. – Леди Азура. Богиня острова, Высшая Даэдра, Иная. У нее много имен и, как у любой другой Даэдра – много разных обличий. Светлая повелительница Утренней и Вечерней Звезды. Она всегда была твоим покровителем, Нев. Ты был ее паладином. Значит, Азура считает, что я враг тебе? Занятно. Такие речи более подходят Мефале, матери зла и обмана. Она хочет, чтобы ты вновь убил меня? Что же, я приму от тебя и смерть, если на то будет твоя воля. Только прошу, Нев, Орудия! Послушай меня хотя бы сейчас! Орудия имеют смысл, лишь пока жив Трибунал. Уничтожь их, если решишь, что я не нужен тебе. И Сердце тоже. Обещаешь? - Обещаю, - почему-то согласилась Нейя, чувствуя, как глаза застилает пелена непрошеных слез. Было в этом странном существе что-то такое, что заставляло ее сердце сжиматься от острой боли и жалости. - Вот и славно, - кивнул Дагот, и девушке почудилось, что в голосе его появились теплые нотки. – А теперь прощай, Нев. Твой сон заканчивается. Золотая маска поплыла, растворяясь в темноте, и Нейя поняла, что снова лежит на чем-то жестком и неудобном. - Дурзог за ногу? Что, опять? – возопила девушка, скатываясь с неудобной дощатой корвати и встретилась глазами с ошалело глядящем на нее Торвальдом. - Очнулась? – обрадовался нордлинг. – Уф, хвала Боэте! Я думал, ты помрешь совсем. Ты даже почти не дышала! Два часа валялась, как труп! - Успокойся, Тор, и не пугай ее! – раздался спокойный голос Летте. – Сейчас она проснется до конца и сама все объяснит. Если я права, то Нейя видела Сон? Нейя только подавленно кивнула головой: - Да, видела. Значит, это и есть Божественная Болезнь, да? И что теперь со мной будет?