От Вальгаллы и обратно

      Если бы Тору кто-нибудь вчера сказал, что завтра его блудный брат вернется, то он бы не поверил, это первое, а второе — избил бы юмориста до смерти (если бы попал по нему, конечно), потому что все приближенные царя знали, что данное имя под строжайшим запретом. Один раз как-то Тони, услышав это от Брюса, неудачно (для него в первую очередь) пошутил, что Локи теперь для Тора никто иной, как Тот-чье-имя-нельзя-называть. Бог Грома отсылку не понял, честно говоря, даже не пытался, и если бы не Халк, то Железный Человек бы перестал существовать. Позже Беннер попытался объяснить ему, что Старк не имел ввиду ничего плохо для самого Бога, просто, в книжке откуда Тони взял это прозвище, те люди, которые называли настоящее имя волшебника, призывали его к себе. О, если бы это и правда работало, Тор отдал бы то немногое, что у него осталось, лишь бы Локи услышал свое имя и пришел к нему… Ну, или хотя бы его тело, что одиноко зависло в космосе.       Сейчас же царь Нового Асгарда бил себя по лицу и периодически тер живой глаз, пытаясь понять не привиделось ли ему то, что происходило сейчас, а именно: Локи и какая-то рыжая девушка стояли посреди гостиной и с отвращением, читающимся в их глазах, смотрели на него.       Но чтобы разобраться, что, Суртур возьми, происходит, нужно вернуться немного назад.       

Пару часами ранее…

      Тор находился в состоянии амебы и не собирался становиться асом даже тогда, когда в его дом ворвалась Вэл с грозным выражением лица. Ну, потому что это происходило чуть ли не каждый день, после того, как она два года давала ему топиться в дрянном мидгардском алкоголе. Теперь же она решила, что пора бы вытаскивать его из запоя, чем она, кстати, занимается и по сей день, но как сказали бы мидгардцы: получается откровенно хуево. Дальше криков и пафосных враз о горстке асгардцев дело не заходило, как впрочем, и Тор, которого нынешнее положение устраивало.       — Тор, да сожри тебя Суртур, ты же сказал, что он мертв! — прокричала с порога Валькирия, направляясь прямо к потертому креслу, где расположился Бог Грома с бутылкой пива.       Одинсон вяло перевел взгляд на подругу и вымученно улыбнулся куда-то в пространство.       — Не могла бы ты уточнить? А то в последние годы список немного обширен.       Тор залпом выпил все, что оставалось в бутылке. С трудом оторвав себя от кресла, он побрел к ящику в противоположной стороне комнаты. Корга и его фиолетового друга в хижине не наблюдалось.       Вэл метнулась к своему царю и пихнула его под таким углом, чтобы он упал прямиком на диван, отчего хлипкая мебель чуть не развалилась.       — Эй, ты чего?       — А того! Эй, чудо лохматое, заходи, покрасуйся! Предстань под братские очи, тварь етунхеймская!       Тор совсем опешил от криков Брунгильды, молча смотря на выход. Минуту ничего не происходило, две. Потом кто-то совсем рядом тяжело вдохнул, воздух зарябил, а Одинсон сжал кулаки и замахнулся. И он бы попал, если бы не реакция появившегося гостя. Валькирия отошла к противоположной стене, чтобы при разборках ее не задело.       — Сукин ты сын! — Тор кинулся на брата и тот то ли не успел отскочить, то ли решил поддаться, поэтому он теперь лежал на грязном полу, удерживая то один кулак царя, то другой.       — Я от матери не отказывался, поэтому у нас все еще одна мать, идиот! Не смей ее оскорблять!       — Да ты что! А ты случаем от брата не решил отказаться?! Где ты был два гребанных года, Локи?! Где! Ты! Был!       При последних словах Тор пытался хоть один раз ударить Локи, но у него это даже с приобретенным весом не получалось. Младший брат кряхтел, морщился, но не сдавался, удерживая кулаки в захвате.       — Со мной, — раздался холодный женский голос откуда-то сзади. Тор замер и повернул голову в направлении звука.       Он встретился взглядом с яркими зелеными глазами рыжеволосой девушки, которая по-хозяйски оглядывала бедную комнату дома. Она была одета в мидгардскую одежду на восточный манер (что-то похожее Тор видел на вакандцах), а на ногах были шлепки. Для холодного климата Норвегии это было более чем странно. Весна только вступала в свои права и пока на улице (не то, чтобы Тор часто там бывал) было еще холодно.       — А ты вообще кто? — Тор фыркнул, слез с Локи. Тот сразу же отряхнулся и встал на ноги, брезгливо морщась. Старший Одинсон только сейчас заметил, что его брат был в черном официальном костюме, который был в последний раз на нем, когда они шли искать Одина.       — Хель, Богиня Смерти из Асгарда.       Это было произнесено так холодно, спокойно и четко, что все насмешки, которые придумали Тор и Валькирия отпали сразу. Им почему-то казалось, что если кто-то из них посмеет даже фыркнуть, их сотрут в порошок на месте и без каких-либо усилий.       — Ты бы присел, Тор, — подал голос Локи. — Это долгая и весьма занимательная история. Но, честно, я бы предпочел посидеть или на улице, или чтобы ты сходил помыться. Хотя бы помыться.