***
Жизнь кипела в вечерней Конохе. В торговом квартале было как всегда многолюдно: лапшичная, лавка сладостей, магазинчик с сакэ и другие места отдыха привлекали утомлённых от миссий ниндзя и замученных жизнью гражданских, словно мёд. Яркие вывески и свет из окон заведений освещали улицу, которая без них давным-давно бы погрузилась во тьму. — Фух, оторвались. — Что-то странное творится здесь, — вынес вердикт Саске. По его спокойному выражению можно было подумать, что хладнокровный Учиха совершенно не переживает из-за изменившейся обстановки, однако всё ещё пылающие алым глаза выдавали истинное состояние. — Ага… Киба против собственной собаки, хабалка-Хината, которая заявила, что я не шиноби. — Тебя так это задело? — Саске, не язви, — возмущённо зыркнула на него Аюми, уже деактивировав Шаринган: теперь на месте грозной техники красовались две травянистые точки. — Аюми, Саске, что вы здесь делаете? — беседу компании прервал низкий и властный голос. Мужчина в возрасте, облачённый в сине-чёрные одежды, с каштановыми волосами и глубокими, словно летняя ночь, глазами. Он расположился в нескольких метрах от них, привычным жестом скрестив руки на груди. — Дядюшка… Фугаку? — Аюми не могла поверить увиденному. Как мертвец может быть жив? Он же погиб, тогда, почти девять лет назад. От волнения девушку затрясло, а обзор застлали обжигающие слёзы. — Отец! — в отличие от девушки, замершей, подобно изваянию, Саске кинулся прямиком к родителю. Он начал лихорадочно о чём-то его расспрашивать, на что глава клана реагировал слегка удивлённо, но в целом в привычной манере сдержанно. — Саске, кажется, ты перетрудился на задании, — из-за спины старшего Учихи выплыл темновласый юноша: в таком же благородном одеянии, с веерами-утива, вышитыми по подолу накидки-хаори. Глубоко залёгшая носослёзная борозда сильно контрастировала с общей свежестью лица, а бездонные агатовые глаза игриво поблёскивали, отражая искорки фонарей. — Итачи? — прямо сейчас её муж, которого видела несколько дней назад до отбытия по очередному поручению, находился рядом с давным-давно погибшим человеком. Жизнь и смерть будто соприкоснулись на одном холсте, являя абсолютно нереальную картину. С трудом переставляя ноги, девушка подошла к возлюбленному. — Что такое, Аюми? — мягкая и такая родная интонация, по которой уже успела соскучиться. — Почему ты в таком непривычном виде? — ладонь осторожно легла на щёку, пальцами очертив скулы. По коже пробежали приятные мурашки. — А… Это… — растерялась поначалу девушка, — тренировалась с Саске, вот и забыла сменить форму. — Хорошо, — ласково прошептал юноша и поцеловал в лоб. Он был таким тёплым и нежным, как и всегда, что Аюми начинала верить в истинность непонятного мира. Однако внутренняя настороженность, вызванная прежде всего поведением Кибы и Хинаты, никак не желала утихать. Девушка окинула взором своих спутников: Саске в трепетном неверии беседовал с ожившим отцом, Наруто неуклюже растирал шею, смущаясь от первой в жизни встречи с родителями важного друга. Неужели они так легко приняли новые правила игры? — Дядюшка Фугаку, друг Саске потерял ключи от квартиры, а ломать дверь или окно не хочет. Вы разрешите ему переночевать сегодня в нашем квартале? — учтиво поинтересовалась Учиха. Ложь звучала не слишком правдоподобно, однако, зная нерасторопность Узумаки, в такое при желании можно было поверить. — Рад, что ты интересуешься моим мнением, однако спрашивать следует у кое-кого другого, — мужчина говорил с нескрываемой гордостью. — Итачи-сан, что скажете? — Да, думаю, нет проблем. «Не может быть…» — дорогое кимоно, накидка-хакама из драгоценнейшей ткани, какую непозволительно носить кому попало, и вежливое обращение от самого Фугаку… Всё сходилось. Человек, объявленный отступником, отказавшийся от семьи и похоронивший собственное будущее… В этой действительности клан, похоже, уцелел, а значит не было никакого приказа Данзо, переворота или чего-то подобного. Итачи остался в Конохе и продолжил защищать её как глава клана Учиха, как с детства и мечтала Аюми.***
Всю дорогу до родового поместья девушка молчала, лишь изредка поглядывая на мужа и свёкра. Идентичная внешность. Одинаковые повадки. Даже ток чакры удалось опознать, лишь на мгновение незаметно активировав Шаринган. Рядом с ней несомненно шли не клоны. «Техника Зецу? Итачи говорил, что для запечатывания Однохвостого создали полную копию», — рассуждала шиноби, — «Но повадки? Эти двое слишком хорошо обо всём осведомлены, даже ни на одном вопросе от Саске или Наруто не прокололись». — Кажется, у нас гости, — статная женщина точно выплыла из мрака, встречая пришедших на входе в особняк. — Саске, Менма, располагайтесь. «Менма? Она только что назвала Наруто… Менмой?» — обнаружилась ещё одна странность изменившейся реальности. Актёры импровизированной сцены действовали столь складно, что Аюми уже начинала сомневаться: не была ли «настоящая» история на самом деле мимолётным сном? — Благодарю, матушка, тогда мы оставим вас. — Хорошего вам вечера, — Микото улыбалась искренне: точно такой же образ отпечатался в воспоминаниях о счастливом детстве. — Увидимся, Аюми-тян! — юноша решил привычно сыграть в дурачка, однако во взгляде девушка считала беспокойство: ему тоже стало не по себе от неизвестных людей вокруг, но почему-то в эту минуту Учиха была уверена, что за неё он переживает куда сильнее. «Всё хорошо, моё солнце», — она постаралась донести мысль одним лишь неуловимым языком тела, надеясь, что друг понял её и не станет совершать необдуманных поступков. Времени нормально обсудить план попросту не оказалось, а потому приходилось импровизировать и догадываться, как же поступит каждый. «В любом случае, нужно дождаться, когда все уснут, а потом незаметно пробраться на ближайшую крышу. Скорее всего, они поступят так же», — успокаивала себя девушка, по просьбе супруга располагаясь в гостиной их собственного дома. Убранство смотрелось достойно, но не чрезмерно броско: отполированные до блеска татами, два низеньких стола на разной удалённости от входа, минималистичные подушки-дзабутоны, предназначенные для сидения в традиционной позе «сэйдза», а также несколько полок и искусно украшенная токонома — с подвесным свитком и ненавязчивой цветочной композицией. Только окно оказалось непривычно маленьким для столь роскошного жилища. — Итачи? — как только двери-сёдзи закрылись, от супруга повеяло непривычным холодом. Даже на собрании у Хокагэ, когда пара чуть ли не впервые повздорила, юноша выглядел не настолько устрашающе. Учиха не отозвался: медленной и вкрадчивой поступью начал приближаться. От его размеренных действий обстановка в комнате накалялась ещё больше: сердце словно замерло в ожидании чего-то зловещего. Вдруг парень резко крутанулся, подлетел к девушке и грубо схватил её за волосы. — Какого чёрта, Аюми? — прошипел он над самым ухом. — Почему ты таскалась в форме шиноби? — безумные нотки скользили в стальном голосе, отдаваясь неконтролируемым страхом в глубинах сознания. — Я… была на тренировке с Саске, — ужас постепенно подступал к горлу, перекрывая возможность нормально дышать. — На какой тренировке ты могла быть, когда даже Академию никогда не посещала? Твой удел — сидеть дома и помалкивать, — всё больше информации не совпадало с тем, что происходило в настоящей жизни девушки, но это уже мало её волновало. Гораздо больше пугала грозная фигура, нависшая, словно хищник над жертвой. — Не ври мне, — пальцы сжались сильнее. — Я никогда тебе не врала, — Аюми постаралась вложить в эту реплику всё своё мужество, но вышло из рук вон плохо. Она лихорадочно пыталась сообразить, что делать дальше, пока обескровленное от леденящего страха тело ещё было способно двигаться. — Маленькая стерва… — вторая ладонь по-собственнически схватила за бедро, — а этого чего притащила? — Т… ты про Узумаки? — Да, про него! — юноша прикрикнул, распираемый внутренним гневом, но быстро перешёл обратно на угрожающий шёпот: боялся, что тонкие стены не скроют звук от обитателей соседнего дома. — Братца моего тебе мало было, решила ещё и с блондинчиком покувыркаться? Новая действительность была не просто другой — она оказалась совершенно сумасшедшей. Итачи всегда относился к Аюми с большим трепетом и уважением: даже тогда, когда сорвал злость на Саске, пришедши «схватить носителя Девятихвостого», её лишь утянул ненадолго в иллюзию, из которой сразу же отпустил. Он никогда не был собственником. Он всегда верил ей. «Нет, это не Итачи. Кто угодно, но только не он». — Убери свои руки, фальшивка, — процедила Аюми, специально провоцируя на истерику. Громкий звук пощёчины разнёсся в звонкой тишине. — Смеешь мне дерзить? Посмотрим, что ты скажешь, когда… — значки-томоэ угрожающе расползлись по кровавой радужке, желая затянуть в бесконечно долгую муку. — Что, почему оно? — девушка не стала произносить название дзюцу вслух, но Цукиёми Итачи потерпело молниеносное поражение. — Это бесполезно… Аматэрасу! — на этот раз Аюми решила крикнуть как можно громче, дабы окончательно сбить противника с толку, хотя и сама дико боялась. Закрутившийся в багровых огоньках треугольный узор вызвал испепеляющее смоляное пламя, что не погаснет, пока не уничтожит цель. Огонь загорелся где-то под потолком — юноша ожидаемо обернулся и, растерявшийся от внезапной перемены ролей, отпустил девушку. Аюми не нужно было повторять дважды: она ловко прыгнула вверх, увеличивая дистанцию. Отскочив в сторону, шиноби активировала яростные чёрные языки вновь, теперь огибая ими почти половину периметра комнаты. Не успел противник сделать что-либо в ответ, как девушка скрылась в проёме округлого и не слишком большого окна.