Он отнял мою жизнь...

Эдвард POV С самого утра мне нет покоя, да что там утра, мне все время нет покоя. Но сегодня особенный день, сегодня я должен признаться Белле. Сегодня я расскажу ей все с самого начала, и, надеюсь, она меня поймет. Я буду молить ее переехать к нам если не ради меня, не ради нее, то хотя бы ради нашей дочери. Все это так трудно и запутанно, и я сам во всем виноват. Было бы намного проще, если бы я сказал ей правду — мне бы не пришлось уезжать, нам бы не пришлось расставаться. Всегда надо искать способы решения проблем, а не убегать от них, и я это понял слишком поздно, когда два моих самых важных человека на свете каждый день находятся на краю смерти. И невыносима мысль, что это все из-за меня, невыносимо то, что я не могу ее спасти, не могу ей помочь. Единственное, что я могу сейчас сделать — это рассказать ей, почему я ушел. — Эдвард, можно? — спросила Элис, стоящая в дверях. Наверное, забыл их закрыть, когда вернулся с охоты. — Угу, — сухо ответил я. — Все будет хорошо. Мое видение не изменилось. Не терзай себя так, пожалуйста, — умоляюще попросила Элис и подошла ближе к моей кровати. — Спасибо, Элис, я знаю, почему ты это делаешь. — Что делаю? — Поддерживаешь меня в этом. Ты хочешь загладить свою вину передо мной. Но, Элис, ты тоже не терзай себя. Ты делала то, что говорил тебе Карлайл. — Эдвард, мне правда очень жаль, что я врала тебе в лицо. — Элис, все, закрыли тему. К тому же мне пора собираться, — сказал я, поднявшись с кровати, и направился в ванную. — Эдвард, но ведь только восемь утра. Она еще спит. — Элис, я не могу больше ждать. Я слишком долго ждал этого момента. Не могу. Белла POV Полночи я не могла уснуть, и сейчас восемь утра, и я не могу уже лежать в постели. Я волнуюсь предстоящей встрече. Не знаю как он отреагирует на то что я ему скажу о своем состоянии. Я должна буду рассказать о том что собиралась его искать, чтобы он после моей… После моей… Не могу произнести это слово даже мысленно, в общем, чтобы он забрал нашу дочь. Это так трудно — знать, что тебе осталось немного, это так больно — чувствовать сейчас биение своей кровиночки и знать, что это единственное, что я смогу получить от нее. Ведь когда она родится, меня уже не будет. Внезапно мои мысли перебил громкий стук в дверь. От этого звука мое сердце начало стучать в бешеном ритме. И я, быстро подскочив с кровати, в одной пижаме побежала открывать дверь. Когда дверь открылась и я увидела его, сердце сжалось еще сильнее. — Эдвард, — выдохнула я. — Привет, — спокойно проговорил он. Каким-то ледяным и хрипловатым голосом, совсем не таким, каким помню его я. — Проходи, — сказала я и отступила в сторону, давая ему войти в дом. — Ты извини, я не одета, просто не ожидала, что ты так рано придешь. — Нет, не извиняйся. Это я должен просить прощения, что пришел так рано. Просто, Белла, я не могу терпеть, — ответил он, и его прекрасное лицо скривилось от боли. Ему больно и тяжело, и весь его вид говорит об этом. Немного зажатые плечи, опущенная голова, черные, да, именно черные, а не прекрасные зеленые глаза наполнены такой тоской и печалью. Кривоватая и искаженная полуулыбка. Ему тоже больно… — Ай! — вскрикнула я и ухватилась за живот. Он в эту же секунду оказался рядом со мной. — Что, Белла? — Все в порядке, Эдвард, просто наша дочь с утра очень активная бывает, — сказала я и, отойдя от него на пару шагов, слегка улыбнулась. — Невероятно, — прошептал он, и на его лице появилась теплая, знакомая мне улыбка. Он пристально всматривался в мой живот. Может, на самом деле он и правда понял что совершил глупость? — Белла, мне многое тебе надо сказать, и прежде, чем я начну, пожалуйста, пообещай мне, что, что бы я ни сказал, ты дослушаешь меня до конца. Пообещай, что не станешь горячиться, — попросил Эдвард и медленно пошел к дивану, который стоял в гостиной. Я пошла следом за ним, когда мы оба оказались в гостиной, Эдвард сел на диван, а я в кресло напротив него. А наша дочь как будто рада, что ее мама и папа находятся вместе, не перестает толкаться. Эдвард сидел и смотрел на мой живот, под тоненькой маечкой от пижамы было видно, как он дергался в разных местах. Он так пристально всматривался, что мне даже страшновато стало. Было такое впечатление, что он слушает, что не смотрит, а вслушивается. Может, такое бывает, когда впервые видишь, как твой ребенок проявляет признаки жизни. — Эдвард, ты хотел поговорить. Но мне тоже есть что тебе сказать, и, прежде чем ты начнешь, позволь мне кое-что сообщить. Отвлекаясь от моего живота, он посмотрел на меня, прищурился и сказал: — Да, конечно, говори. — Эдвард, я умираю! У меня очень слабый организм и очень слабое сердце. Мне не доносить дочку до девятого месяца… И я не рожу ее сама… Мне предлагают операцию на сердце, но тогда я должна сделать прерывание беременности. Я отказалась, я выношу максимально на сколько у меня хватит сил чтобы наша дочь выжила. — Нет, — прорычал Эдвард. — Нет, Белла, родная, ты не умрешь. Я не позволю! — Эдвард, пожалуйста, ты же видишь, мне трудно говорить, не перебивай меня, — в ответ он лишь слабо кивнул. — Я умру, и наша дочь останется одна. Я хотела тебя найти для того, чтобы после моей смерти ты забрал ее. Конечно, я бы могла попросить твоих родителей, Элизабет и Энтони, они бы согласились, но я не хочу. Энтони очень плох, он все время в больнице, а Элизабет вместе с ним, рядом, и если его не станет, она не сможет взяться за воспитание. Поэтому это должен сделать ты. Эдвард, поклянись мне, что не бросишь нашу дочь. — Белла, ты не умрешь. — Нет, Эдвард! Клянись мне, что ты не бросишь ее. — Белла… — Клянись! Эдвард, клянись! — настаивала я на своем. Не хочу слушать его, пока он не поклянется мне. Я должна быть уверена, что он не бросит ее. Что у нее будет хотя бы отец. — Клянусь, — тихо прошептал он, — я не брошу ее, я не брошу вас. — Хорошо, это все, что я хотела сказать. Спасибо, Эдвард! — Не надо меня благодарить, Белла. Эдвард POV Она просила меня, чтобы я поклялся. На ее глазах уже выступали слезы, ее голос был таким отчаянным. Господи, что же я с ней сделал?! Сейчас передо мной сидела тощая, хмурая девочка. С большими синими кругами под глазами, с тоскливым взглядом и жалобным голосом. С большой дырой в сердце и маленькой жизнью внутри. Когда я увидел, как моя дочка толкается, я словно вновь почувствовал себя человеком. Ее маленькое сердечко так тихо, но четко стучит почти что в унисон с Беллиным. Только без помех. Ее орган работает на пределе своих возможностей. Она не понимает насколько серьезно то что с ней происходит. Сердце Беллы стучит слабо, с шипением, такое впечатление, что оно во что-то запуталось и пытается вырваться. Страшно очень. Я сижу и прислушиваюсь к каждому его стуку, боюсь, что вот и последний, вот и последний. Не думал, что будет так трудно. Как только Белла открыла дверь, мне сразу же ударил в нос ее запах крови. Сладкий и притягательный. Такого сильного влечения я еще не испытывал. Приходится не вдыхать, вампирам не нужен воздух для легких, как смертным. Надеюсь Белла не заметит это. — Эдвард! — тихо произнесла Белла, и я понял, что ушел в мысли намного дольше, чем предполагал. — Да, прости, я задумался. — Так что ты хотел мне сказать? Я сделал глубокий вдох и сразу же понял свою ошибку — рот наполнился ядом, с трудом мне удалось проглотить его. Нужно себя контролировать. Ее кровь имеет такой запах, что даже не дыша я его чувствую. — Белла. Я очень благодарен тебе за то, что ты согласилась на эту встречу. Я хочу объяснить тебе, точнее, назвать причину моего ухода. Это не женщина, как ты думаешь. У меня никого не было и быть не может. Все случилось как раз тогда, когда ты узнала о своей беременности. У нас в компании было собрание, и как раз за несколько минут до конца мне стало плохо. У меня так заболела голова, что я просто не соображал, что происходит вокруг. Я забыл, кто я, где я. Джейкоб Блэк был рядом и вызвал скорую помощь, меня увезли в больницу. Провели кучу каких-то процедур, взяли анализы и через неделю вызвали опять. Когда я пришел в больницу, мне вынесли смертельный приговор, — только я закончил эту фразу, как глаза Беллы расширились. — Как — смертельный? Почему ты мне ничего не сказал? — Белла, мне было так тяжело. Эта новость как гром среди ясного неба. Потом я начал вспоминать все симптомы, которые мне перечисляли в больнице. Но я был настолько окрылен тобой, что не обращал на это внимания. И когда сказали, что моя болезнь вернулась я отказывался верить. Ведь задолго до знакомства с тобой я вылечился, и все было прекрасно. Но когда мне сказали что рак вернулся и уже ничего нельзя сделать, у меня опустились руки. Я не мог смотреть тебе в глаза. Не мог видеть родителей. Я задерживался на работе допоздна, только бы ты ничего у меня не спрашивала. И я бы не бросил тебя, а просто скрывал бы все, если бы не одно обстоятельство. Я начал терять память. Так, по пустякам. Сначала я забывал купить что-то в дом, потом я забыл о встречах, там, еще такие мелочи. Тогда я понял, что не смогу жить, если забуду тебя. Еще мне было очень больно от того, что я не смогу увидеть нашу красавицу. И я решил уйти. — А я ведь думала, что ты мне изменяешь. Я чувствовала что-то. Чувствовала беду, но думала, что ты мне изменяешь. А оказалось, вот оно что, — прошептала Белла, и с ее глаз слетели слезы. — Родная моя, не плачь… — Ну почему, Эдвард?! — закричала Белла. — Почему ты мне ничего не сказал?! Неужели я бы не поддержала тебя?! Мы бы лечились, и все бы было хорошо! — Нет. Лечение мне бы не помогло. Я думал, что если отгородить тебя от участи видеть мою смерть, то будет лучше. Я не знал, что ты будешь так страдать. Не знал. Я бы никогда тебя не бросил. Слышишь, Белла? Моя любимая, моя родная, ты самая лучшая в мире. Моя нежная, прекрасная Белла. Я люблю тебя! — выпалил я. Она поднялась с кресла, я сделал то же самое. Немного поколебавшись, Белла сорвалась с места и бросилась ко мне. Она прижалась ко мне и крепко, как только могла, обняла меня. Мне тоже хотелось прижать ее к себе со всей силы, но люди такие хрупкие, и я просто бы раздавил ее, поэтому я только слегка прикоснулся руками к ее спине. — Эдвард, — всхлипнула она. — Тише, милая, тише, — проговорил я и погладил ее по спине. — Прости меня. Я не знала. Я думала, ты меня не любишь. Ты же так сказал. — Я врал, Белла. Я тебе врал. Мне было так больно и так трудно. Но ты мне поверила. Я никогда, слышишь, никогда не перестану тебя любить! — она немного отстранилась от меня и, взяв мою руку в свою, немного поежилась, наверное, от холода моей кожи. Затем Белла перевела свой взгляд на наши сплетенные руки и сказала: — Эдвард. Никогда не отпускай моей руки… — Никогда, — повторил я.