«Когда не знаешь, кто на твоей стороне, то остаётся только одно: враг твоего врага — твой друг».
Франческо Мерлино Пиньятелли
Убийство руками — самый интимный способ лишения жизни, — однажды прозвучало от Тэо, слова которого помнит каждый. Швейцарский психиатр Карл Густав Юнг сказал, что жизнь — это путешествие в поисках себя и в своём подсознании. Ведь человеческое эго носит маски в зависимости от ситуации. А человек — это общественное существо, обладающее разумом, сознанием и в то же время хитростью. Этим мы и отличаемся от животных с примитивными родительскими инстинктами и инстинктами размножения. В то время как люди ведут себя определённым образом из-за влияния бессознательного напряжения — наши действия являются основным фактором уменьшения этого напряжения. И абсолютно каждый человек имеет лишь два основных (не животных) инстинкта: «инстинкт жизни» и «инстинкт смерти». Этим мы и отличаемся от животных — мы хотим жить, но боимся умереть, а животные сделают всё ради защиты собственного потомства. Джин наблюдает за исчезающими зданиями, сидя в давно знакомой машине, он не может выбросить недавнее разногласие с Тэо, который вновь утратил человечность ради своего «потомства»***
Большой палец скользнул по колёсику золотой семейной реликвии — вес зажигалки привычно ощущается в ладони. И вот, уже жёлтый язычок пламени заплясал перед металлическим рожком. Тихое шипение — и газ загорелся. Пламя разрослось и поголубело — в то время как в душе покоится полный вечерний штиль. Бесконечные слои качественной лжи, по итогу касаются не только окружающих, но и владельца слов. Грусть, зачастую безразличие и отчуждённость с маниакальным желанием достичь цели — по-прежнему часть той самой личности. Его личности. Чего и кого бы это не стоило — он достигнет запланированного. Медленно, но уверенно. Но по итогу: люди становятся теми, кого боялись в детстве. Тэхён разлепляет веки и выдыхает горький, но такой нужный крепкий табачный дым. Пока что времени достаточно, можно никуда не спешить, не думать, и подождать пока Чонгук сообщит о приезде. Вокруг только протяжные километры небоскрёбов и шумных людей, спешащих по своим делам. Словно жить им сотни лет. Глупые букашки. Центр весь переполнен бетонными коробками без намёка на зелень, но всех всё устраивает. Тэхёна тоже. Ему, по правде плевать. Пока он дожидается альфу у главного театра, неподалёку от поместья именинника, дабы приехать вдвоём с альфой, можно расслабиться, откинув спинку кожаного сидения, и вновь поддаться воспоминаниям. Практически 9 лет назад, Южный район, подвальное помещение бойцовского клуба. Молодой юноша, во взгляде которого давление и властная аура полководца, входит в помещение без единого звука, не считая плетущегося позади парнишку немногим выше его, но заметно старше. Не более трёх десятков мужчин не старше тридцати, но не младше четырнадцати, спешат перевести взгляд к вошедшим. Незнакомый омега, по которому и внешне ясно, что тот отходит от очередной дозы дури, не удерживается, падая на мягкий, потрёпанный спортивный мат, способствующий не счесать руки о бетонный пол. Вокруг полно железа, висящих груш и запаха пота с тяжёлыми феромонами — сразу понятно, что здесь тренируются альфы, не успевая протереть скатывающийся по телу пот. — Выстроиться, — достаточно сказать одно слово, даже не приказывая — и все присутствующие, кроме выполняющих приказ в районе, тут же выстраиваются у ринга. — У нас новенький, — указывая на тёмненького щуплого омегу. — Представься. — Сон-и... — омега желает лишь одного — кружку холодной воды и мягкую постель. Он чувствует, как кости начинает выворачивать, а лица окружающих людей с голым торсом и едким скоплением феромон сдавливает виски, вскруживая голову. Ему вновь становится хуже, но он понимает, что должен вытерпеть, не упав лицом у ног того, кто пообещал вытянуть из болота однотипных дней и выкручивающих сердце мыслей. И первым, что Тэхён спросил при встрече: «Ты любишь финики? Пойдём, поедим их вместе». — Как можете заметить, — Тэо обводит людей внимательным взглядом, замечая стремительно стекающую струйку крови от лобной части одного из альф. — Джон, отправляйся в перевязочную, я закончу представлять новенького и обработаю твою рану. Зная этого мужчину, что не щадит собственного тела, работая над улучшенной реакцией, минуя тяжёлый вес одной из гирь, что привязана к потолку на канате, прикрывая веки и обводя плавным изгибом тела тяжёлый вес, не был застрахован, попавшись под удар о голову. Тэхёну достаточно одного взгляда, чтобы понять, что того тошнит. Жертвы ему ни к чему. — Как скажешь, Тэо, — знает, что перечить не имеет смысла, и тут же отправляется в соседнее помещение от главного зала. — Так вот, наш Сони способный парень, но, как вы можете заметить, он немного запутался и влез в амфетаминовое дерьмо. Поэтому после того, как я немного подлатаю нашего мальчика, мы познакомимся в его более благоприятном состоянии, — Тэо отыскивает омегу двадцати лет, которому может поручить новоиспечённого, до тех пор пока Джин не привыкнет и не подпустит того же доверенного Юнги. — Алекс, после того, как он встанет на ноги, время от времени он будет на тебе. Будешь следить за питанием, тренировками, закупом всего того, что ему понадобиться, передавая список мне, там я уже разберусь. Всё, не считая наркоты. Хоть сопли, хоть зад подтирать, всё исполнять и докладывать в моё отсутствие. Я буду следить за ним, но всё равно не смогу быть рядом двадцать четыре на семь. Надеюсь, всё ясно? — Будет сделано. Не беспокойся, Тэо, — выбора у парня нет, хотя и знает, что Тэо не с проста отдаёт парнишку на попечение именно ему. Но даже это не даёт ему больше полномочий. Все присутствующие здесь равны. И Тэо твердит об этом при первой же встрече. Хотя, несомненно, и присутствуют двое равные самому Тэо. Те, кого все слушают и непрекословно исполняют приказ. — Он будет у тебя? — Тэхён кивает, ведь понимает, что ближайшие пару недель будет вытягивать омегу из дерьма и успокаивать из-за ломки. Остальные мужчины осматривают новенького. Высокий, но худой настолько, что никто не удивится, если у того на рёбрах можно играть фламенко. Синяки под глазами, а лицо бледнее, чем у мертвеца с впалыми щеками и трясущимися руками и коленками. Выглядит как один из забытых наркоманов, отчаявшийся и готовый на всё ради дозы. И Тэо, выбросивший новую дозу белого порошка из рук у одного из зассанных кишлачных районов, сумел вытянуть этого бедолагу за собой. Но все понимают, что Тэо всегда видел потенциал и пользу от человека. Неважно, насколько тот был отбитым и желающим отправиться к праотцам. Он доставал их из дерьма, лично умывая и кормя с ложки. Теперь эти люди его преданные подчинённые. Часть Семьи, с благодарностью кланяющиеся перед своим спасителем и хозяином жизни. — Теперь твоя жизнь принадлежит Семье, — один, десять, несколько сотен — при входе в организацию звучит одно и то же. — Как бы ты не поступил, куда бы не попал — Семья тебя защитит. Но только до тех пор, пока ты не вздумаешь предать, не обмолвишься чинам, полиции и не решишь действовать в стороне без ведома главы или своего капориджиме. До тех пор, пока ты не подумаешь сбросить свою шкуру. До этих самых пор, твоя семья, дорогие тебе люди и ты сам, будете дышать этим проклятым кишлачным воздухом. С этого момента ты часть Семьи, и с этой минуты до последнего вздоха, твоё сердце принадлежит мне. Тэо отстёгивает заклёпку тазобедренной портупеи и достаёт своего любимца: острый нож скользит по ладони Джина, алая кровь стремительно стекает по коже, заливая ядовитые руки своего хозяина — ритуал исполняется. Человек, вступивший в Семью, покинет ту лишь со смертью. Молодой омега тяжело дышит, капля пота стекает по его виску, но он не отступает — сам решил последовать из-за отчаянья. Острейшее лезвие разделяет нежную кожу ладони. Но он терпит, не пискнув, стоя перед Отцом, не забывая вслух произнести клятву с которой покинет мир. В то время, как предоставленный лист бумаги подпаливается искрой золотой зажигалки. Только потом он узнает, что это была страница из Библии вместо иконы. — Пусть моя плоть горит, как этот святой, если я не в состоянии соблюдать правила Семьи, — скрепя зубами от горящего чувства на собственных ладонях, в то время как перед глазами плывут лица остальных участников. Вскоре омега теряет сознание. Тэо подхватывает тело молодого парня, заведомо понимая, что тот не разочарует. Он выдержал до последнего, не смотря на истощение и чувство тревоги. В воздухе витает запах крови и сладостного феромона омеги, а так же его приторный аромат от тела из-за употребления наркотиков. Жжёная плоть просачивается в лёгкие, а порезы на руках тут же обработают, дабы не оставить шрамом. Пепел, на который наступает Тэо, разносится по полу. Он уносит нового члена Семьи в одну из небольших комнатушек по соседству со своей, чтобы быть как можно ближе к омеге. В скором и до настоящего, самого преданного и любимого всадника по имени «Чума». Омега, к которому прислушивается на ровне с Юнги и Чимином. А так же человек, ставший одним из тех, кто стал его отдушиной в роли старшего брата. Сони, — это тот, за кого он порвёт любого. Чужая рука не успевает коснуться лица. Тэхён хватает горячую ладонь с множеством мелких мозолей от тренировок, что так беспринципно желала прикоснуться к его лицу. Но он почувствовал это желание притронуться к тому, на что не имеют право. Чонгук, вставший у приоткрытого окна, ошарашенно уставился на собственную руку и по-прежнему прикрытые веки Кима, замечая побелевшую от силы кожу собственного запястья. Тэхён отпускает руку альфы, недовольно уставившись на того. Он давно услышал, как к авто подходит человек. И не узнав по шагам мужчину, давно бы вывернул руку, не смотря на то, кто бы это ни был. Он ненавидит незнакомцев, которые лезут в его личное пространство. — Ресница, — кивает Чонгук на правую щеку. Заприметив машину Кима и приоткрытое водительское окно, он точно не думал о подобном. Спящий внешне Тэхён был максимально расслаблен, а мелкая ресница на щеке не давала ему покоя. Но он не предполагал подобной резкой реакции. — Удивительно, — единственное, что озвучивает Тэхён. И знать бы, что именно — ресница или Чонгук. Пересаживаясь на соседнее место, давая право мужчине вести авто, Тэхён молча наблюдает за Чонгуком. Таким привычным за последнее время, словно всегда был по левую сторону. И Тэхён не может понять, почему он чувствует себя настолько спокойно. Словно сидя у берега моря, наблюдает за вечерним штилем. И этот альфа, как тот самый сон. Бесконечность чего-то знакомого. И, Тэхён осознаёт эту свободу, но это место — мужчину — сложно принять. Поддаться или стоять в дали? — он всё ещё делает ставки. Тэхён вновь сканирует Чонгука. Тот спокоен, теперь же ведёт его авто словно своё. Выглядит уместно. Правильно, чёрт бы его побрал. Это сложно понять. Осознать своё отношение к этому мужчине. Тому, кто относится как к равному себе. Уважая границы, понимая и принимая, а так же поддерживая его отношение к чему бы то ни было. И это, впервые сбивает с запланированной цели. Он не боится альфу, он лишь лучше прислушивается к самому себе. Но ответа не следует. Пятый личный всадник молчит. — Ты сегодня особенно красив, — не сдерживается Чонгук. — Словно часть правящей семьи. Словно тот, кто является потомком почившей империи. Не отвлекаясь от дороги, изредка бросая взгляды на Кима, чья насыщенная малиновым оттенком рубашка, открывающая вид на смуглую кожу и пару золотых цепей, обращает на себя внимание. За всё время Чонгук привык к тёмным оттенкам одежды, которую предпочитает Тэхён, но не в этот раз. В отличии от Чонгука в простой чёрной рубашке и сером костюме-двойке, Тэхён выглядит тем, кто забирает всё внимание. И даже не одеждой, а взглядом, повадками и давящей аурой. Он тот, кто лишь взглянув, поставит на место, заставив встать на колени. — Как и ты, — не остаётся в должниках омега. — Но не вводи меня в соблазн, если не собираешься вызволить от лукавого. Я не твоё царство, — и сила, и слава, и вера, и преданность, навеки. Во славу Марии, — оставляет при себе. — Мы не опаздываем? — подмечает, что торжество вот уже как десять минут началось. — Почётным гостям свойственно задерживаться, — усмехается мужчина, паркуясь у кованного забора, не скрывающего вид на трёхэтажное здание в стиле ампир. — Ну и показуха, — альфа никогда не был сторонником подобного стиля, предпочитая минимализм в стиле которого собственный дом. — Пытаясь показать внешнюю красоту, гнилое нутро не исправить, — и Чонгук согласен как никогда. Весь Центр это сплошная мясорубка из показушной роскоши. — Алехандро Сальдивар, владелец известной галереи и человек искусства. Хотя у всех политиков, и любого человека, достаточно гнили, — подобное не является секретом. — Ты мог заметить у театра нашумевшие выступления традиционного балета и заезженную оперу. Так вот он спонсор и главное лицо всего классического искусства. — Не удивлюсь, если вся команда театра это его любовники, — усмехается Тэхён, зная, что так, скорее всего, оно и есть. — Но все и дальше продолжают его боготворить. Не забавно ли? — И именно поэтому он является одним из участников Союза, — ведь в каждом районе имеется собственный парламент из пятидесяти человек, в который входят все влиятельные чиновники страны. — Он нравится людям, и с этим ничего не поделать. Никто не обращает внимания на недостатки, пока есть деньги и авторитет. — Поэтому он решил стать твоим союзником? — Чонгук пожимает плечами. Всё это показательное мероприятие. Как известно, создано ради новых союзов, знакомств и браков. Даже приход с Тэхёном, о котором будут сплетничать не одну неделю. — Союз — это сборище гиен, которые так и порываются украсть кусок мяса, да побольше, — каждый раз, присутствуя среди слитков политических деятелей, Чонгук не забывает оборачиваться за спину. — Не нравится подход? — альфа замечает брезгливую ухмылку Тэхёна, смотрящего на фасад здания, минуя вооружённую охрану, что без лишних слов пропускает мужчин в главный двор. Даже зная о сотне приглашённых гостей, в неординарное место проведения банкета, Чонгуку приятно, что не одному ему не нравится подобное место. Собственный дом Алехандро напоминает настоящую крепость графа восемнадцатого века, что ещё раз подтверждает, как тот любит внимание. — Скорее, люди, — в целом или в этом месте — не имеет смысла уточнять. Альфа и сам не любит эти лживые физиономии, что так и думают всадить нож в спину, пока улыбаются в лицо. — Все они уверенны в собственной победе пока находятся на суше, но когда начинают тонуть, истинное лицо теряет маску. Как известно, когда человек тонет, он задерживает дыхание до тех пор, пока не потеряет сознание. Этот феномен называется «добровольная остановка дыхания». Имеется ввиду, что не зависимо от человеческого желания, инстинкт самосохранения не даст живому организму открыть рот пока не почувствуется, как голова взрывается, а лёгкие горят от количества воды. Но потом, когда вода всё же проникает, боль прекращается — жизнь покидает оболочку, а душа, если та всё же есть — исчезает в небытие. Страха больше нет. Наступает какой-то покой, тепло и понимание того, что скоро будет всё хорошо. Совсем скоро наступит счастливый конец. И никому неизвестно, с какими кошмарами человек встречался до этого. — Будь я на суше, не дал бы тебе утонуть, — дверь главного зала отпирается, Тэхён не успевает ответить на двусмысленные слова альфы. Этот мужчина вновь вводит в ступор. Чонгук и сам не до конца понимает собственного решения. И Тэхён слегка теряется, но не показывает эмоций на лице. Но, как известно — человек всегда о чём-то сожалеет и за всю жизнь не раз ошибается, от чего сожалеет ещё больше и дольше размышляет над словами, желая вернуться в прошлое и дать пощёчину за подобное высказывание. Но гораздо важнее не повторять ошибок, о которых сожалеешь. Прошлое не изменишь, но будущее человек выбирает сам. Чонгук не жалеет о сказанном. Слова прозвучали раньше, чем он подумал над их смыслом. Так, возможно, что само сердце велит находиться у этого человека? Чонгук подумает об этом немного позже, а пока что может стоять около Тэхёна, заприметив его холодный взгляд и язык, увлажняющий сухие губы. Кажется, остановка бывает не только у дороги, но и с сердцем в самый неподходящий момент. Чонгук знал, что глава семьи в курсе о его прибытии, поэтому не удивлён тем, что мужчина лично приветствует его. Перед ними стоит альфа не выше самого Чонгука учтиво кивает и расплывается в улыбке. В его руке бокал белого вина, а взгляд неотрывно рассматривает своего дона. С Чонгуком не часто можно встретиться, но для вида он обязан посещать подобные мероприятия, о которых без умолку трещат среди горожан Центра. Всё ради рекламы собственного лица. Мол: смотрите, сам дон приехал лично поздравить одного из участников Центрально Союза. Это ли не показатель достойного главы республиканского государства. — Добрый вечер, сеньор Сальдивар. Примите мои поздравления, — Чонгук приветствует мужчину, замечая его мимолётный заинтересованный взгляд на Тэхёне. — Ким Тэхён, мой бизнес партнёр и хороший друг. — Благодарю, уважаемый дон Чон-Сальваторе, — альфа лучезарно растягивает губы, не скрывая белоснежной вставной улыбки. Но все в курсе, что не из благих намерений. — Для меня большая честь ваше присутствие, господа. Ким Тэхён... — мужчина не сразу обращает особое внимание на Кима, но взглянув в глаза, не сдерживаясь, тяжело сглатывает. Он незаметно отступает на шаг назад. — Хозяин парфюмерного дома V'Ante, неподалёку от центрального Искупительного храма Святого Семейства, — напоминает, зная, что мужчина бывает в бутике, не отказывая любовникам в новом аромате. — Вы так молодо выглядите, — Тэхён сдержанно улыбается, пожимая руку именинника. Мужчина с заметной лысиной и морщинками у глаз в круглой оправе очков, лишь слегка удивлённо вздымает густые брови, всё так же не отводя взгляда — не смея ответить. Его седая короткая щетина эфемерно покалывает на ладони Тэхёна, словно тот целует его руку. Чего, конечно же, не происходит. В данный момент он вновь имеет аромат пряности, не выдающий феромона омеги. — Действительно? — нервно звучит в ответ. Кажется, его подозрения подтверждаются, и он нервно сжимает тонкие губы, но не произносит вслух собственных мыслей. — Мне сказали, что Вам уже шестьдесят лет, — тот рассеянно кивает. — Но Вы выглядите на пятьдесят девять, — делает шаг, переступая порог. Мужчина отступается, нервно бормоча: — Ха-ха... Ну Вы и шутник, — но ему вовсе не смешно. — Было приятно познакомиться. Господин, — переводя рассеянный взгляд на Чонгука, — наслаждайтесь вечером. И, прошу простить, я отойду. Что-то... неважно себя чувствую. — О, конечно. Берегите себя, сеньор Алехандро, — мужчина тут же устремляется прочь, растворяясь в толпе людей. Чонгук впервые наблюдает за подобным поведением мужчины, тот обычно ведёт светские беседы за стаканом многолетнего коньяка и сигарой, не жалуясь ни на сердце, и тем более на плохое самочувствие. Но видимо возраст берёт своё. — Все мы не вечны, — подмечает Чонгук. И лишь Алехандро нервно чертыхается от холода, пробегающего по спине, вспоминая давно упокоившегося тасманского дьявола Северо-Восточных земель. — Говоришь, в любой момент всё может измениться? — потому что сегодня ты жив, а уже завтра собственный труп обгладывают дикие коршуны. — Как тогда жить? — Тэхён медленно оборачивается к альфе. — Главное исправлять ошибки сразу, а не ждать, пока они разрастутся, — слова тонут в приветствующих голосах остальной части гостей. Иначе прогрессирующая проблема начнёт расползаться, как та самая раковая опухоль. Чиновники — народ образованный и хитрый, но односторонний. По своей специальности каждый из одного слова может вывести целый ряд громких мыслей. Им можно часами объяснять то, что касается другого отдела, и они будут только вежливо кивать головой, но не поймут ни слова. Чиновников состоящих в Союзе четырёх сторон, по факту же только трёх — Центра, Запада и Севера, объединяет одно: жадность, алчность, гордыня и, несомненно, чревоугодие. Это общество зазнавшихся толстосумов, что позиционируют себя теми, кто осуществляет правосудие. Парламент из пятидесяти человек, как и положено находится в самом центре каждого из трёх районов. И именно чиновники дают оценку будущему главе района. Подобное происходит лишь для красивой картинки. Все чиновники продажны, и каждый из них желает кусок побольше, да поближе к ценной земле и выгодной территорией с полезными ископаемыми. Но в конце концов все они глупы, ограниченны, ленивы и имеют безграничную любовь к взяткам и незаслуженным деньгам. Чиновники — это одна серая масса бездарных и ленивых ворующих крыс. И, хоть Чонгук давно имеет власть над городом, как и чиновниками Центра, это не отменяет их желания вонзить ему нож в спину. Даже в данный момент, улыбаясь и сверкая золотыми перстнями с лживыми ухмылками, никто не отменяет того, что в том же углу худенький официант может подлить яд в алкоголь. Чонгук с первой встречи заметил одну мелкую, но немаловажную деталь. У Тэхёна много браслетов. И один из них серебряный с длинной цепью на конце. Её конец постоянно окунается в стакан с алкоголем из-за того, что он берёт стакан сверху, прикрывая тот ладонью. И только сейчас Чонгук понимает, когда Тэхён подаёт ему стакан алкоголя, эта тонкая цепь окунается самым кончиком в его коньяк, но омега словно и не обращает на это внимание. Но это не так. Из-за большого количества освещения только тот, кто стоит у плеча может заметить как драгоценный металл темнеет. И в этот же момент рядом проходящий официант запинается о выставленный носок обуви Кима. Разнос с бокалами алкоголя тут же с грохотом разбивается о мраморный исписанный пол, а официант падает на осколки. Стакан выпадает из рук. — Боже мой! Прощу прощения! — светловолосый бета не старше двадцати пяти, второпях начинает копошиться у ног Кима, в то время как Чонгук замечает ладонь омеги, тянущуюся к плечу молодого официанта. — Господин, простите. Вы в порядке? — тот не знает, кто перед ним стоит, но понимает, что это не простой сопровождающий одного из гостей. — Не беспокойся, — Тэхён наклоняется к парню, поправляя ворот на его белоснежной рубашке. — Все совершают ошибки, — прохладные пальцы проскальзывают к пульсирующей артериальной вене на шее. Бета, замирая, чувствует, как собственное сердце бьёт о рёбра. Тэхён отступает, обращаясь к мужчине: — Мистер Чон, покурим? — кивая в сторону террасы с видом на задний двор, Тэхён укладывает руки в карманы брюк. Взгляд официанта блекнет, опустившись на собственные окровавленные пальцы. Стёкла начинают убирать другой персонал, поторапливая новенького парня, отправляя того в служебный туалет, дабы промыть и обработать раны. Последнее, что видит Чонгук, это лёгкую улыбку на лице парня. Словно тот не смотрит под ноги, проскальзывая у стены и скрываясь в одном из коридоров. Его улыбка схожа на ту, когда человек уходит в собственные положительные мысли. Мечты, которым не суждено сбыться. Как и покинуть уборную, оставшись в живых. — Там был яд, — понимает Чонгук, не забывая об опрокинутом бокале с коньяком. — И твой браслет, — конец тонкой серебряной цепи заметно потемнел. — Мы что, в Чосон? — нервно усмехается Чонгук, вспоминая, как в прошлом в Корее с помощью серебряных палочек проверяли пищу на содержание ядов. И если серебро темнело, значит, яд был в пище. — Ты лишил себя возможности понаблюдать за пеной из моего рта, — нервно хмыкает, привыкнув к привычным пулям, но не яду. — Люди таковы, что знаешь их лицо, но не сердце, — золотая зажигалка вновь щёлкает перед лицом. Кончик сигареты альфы вспыхивает алым огоньком. Чонгук глубоко затягивается, Тэхён прикуривает следом. — Я не прошу абсолютного доверия, но ещё в первую нашу встречу я говорил, что именно думаю о предательстве, — его голос скуп на эмоции, не смотря на то, что главу Центра менее пяти минут назад пытались убить. — Чонгук, те, кто достойны смерти, умирают в первую же встречу. Альфа стоит напротив. Его сердце всё ещё бьётся в груди, а Тэхён выпускает дым, смачивая пересохшие губы. Он понимает, что этот мужчина не достоин ядовитого поцелуя. Кажется, впервые Тэхён изменяет первоначальным планам. Вместе с ветром уносится бывалое беспокойство. Чонгук подозревает, кто именно его заказал. Но по сути весь зал попадает под подозрение. В то время как на заднем дворе он стоит плечом о плечо с омегой, который скрывает множество тайн, отвечая по делу, не имея желания вскрывать все карты. И Чонгук понимает, что первым встретился с Тэхёном, но Ким подстроил их встречу, что он давно начал подозревать. Они не могли настолько случайно встретиться. Чонгук по-доброму усмехается. Этот омега и вправду несравним ни с одним человеком, с которыми он имел дело. — И, что же тобой движет? Сила? Внешность? Талант? Победа? Быть может, любовь? — альфа понимает, что Тэхён давно имеет свои мотивы. И это точно не финансы или его пост. Иначе Тэхён мог попытаться убить его ещё в Контракте, как он сказал при первой же встречи. Тэхён отвечает не сразу. Делает ещё один шаг к альфе. Горячее дыхание касается мочки уха и Чонгук невольно задерживает собственное дыхание, получая честный ответ на собственный беспокоящий вопрос: — Главная движущая сила человека — это ненависть, — уверенность в словах не в силах спутать с враньём. — И я не исключение, Чонгук. — Тогда, позволь стать твоим предохранителем, — тем, кто не даст совершить случайного выстрела в неподходящий момент. Щелчок зажигалки. Последняя тяга табака. Слабая улыбка без тени масок на лице, и вновь щелчок — события цикличны. Тэхён безмолвно соглашается.***
Даже ночной мотылёк, жалкое насекомое, с наступлением дня ищет тихое местечко, где бы распластаться и замереть, мечтая вовсе исчезнуть, страдая оттого, что исчезнуть невозможно. Но бывает так, что он отыскивает заветный лучик света во мгле, но к несчастью сжигает те самые крылья. Становится бесполезным. Ползая по полу с обожжёнными крылышками, он вспоминает как говорил родитель: «Соблюдай дистанцию». Ведь только родитель — тот, кто воспитал и поставил на ноги, показал каков мир на самом деле: гнилой и обречённый на истребление. Только он мог дать совет и спасти крылышки мотылька. Но раз сердцу приказываешь стремиться к свету, будучи в мгле, значит, такова плата за то, что оно есть. Эта крохотная жизнь, как тот самый огонёк отброшенный от костра. — Грустно, что сегодня я делал всё то, что ненавижу... — задумчиво тянет Чонгук, сворачивая вправо, выезжая на главную дорогу. До его дома осталось не более пяти минут. Поместье семьи Сальдивар они покинули через три часа после начала празднования, поэтому было решено отправиться к альфе из-за позднего времени и дома Тэхёна в Центре, который находится дальше от чонгукова. В то время, как Алехандро более не подходил, хоть и был замечен, не отрывая взгляда от Тэхёна. Все гости не упускали возможности беседы с Чонгуком, как и Тэхёном. — Ты идёшь по этому пути менее десяти лет, и это даже не пол жизни, а уже так сильно переживаешь, — подаёт голос Тэхён. — Но если задуматься, некоторые живут в этом мире всю жизнь, — мире, где правят банкноты и статус. — Как ты справляешься? — ворота отпираются и перед глазами возникает двухэтажный дом, не меньший Тэхёна в Хаэн, но выполнен в светлых тонах. Здесь даже дышится легче, в отличии от поместья Сальдивар. — А у меня есть выбор? Или у кого-то из нас? — он не дожидается ответа Чонгука, покидая салон. — У каждого он есть, — Чонгук ступает шаг в шаг с Кимом, — но не все имеют возможность выбрать выгодный вариант, — альфа скользит взглядом по одной из золотых цепей на загорелой коже. — Будь ты Мороком, чего бы ты добивался? — одна из золотых цепей немногим смущает. Кажется, перекрутившись кулоном к спине. — Наверное, — Тэхён ступает за мужчиной, попадая в просторный холл, замечая светлую гостиную с баром, — справедливости? — и, возможно, немного боли. Словно Люцифер со своей Лилит, — Чонгук чувствует этот пряный аромат, помогая снять душный пиджак с Тэхёна. Тот учтиво кивает, перемещаясь к мраморному кухонному острову, заприметив комфортные барные стулья и вид на сад с панорамным остеклением. — Получается, он мстит? — доставая из шкафчика два стакана и бутылку рома. — Я помню твоё предпочтение, — на два пальца заполняя стакан янтарного алкоголя для Кима. — Благодарю, — принимая стакан и чокаясь с альфой. — Мстит... — задумчиво тянет, отпивая алкоголь, довольствуясь приятному вкусу мелассы. — Думаю, никто бы не совершал подобное без веской причины. Детство, окружение, родители или любая другая причина. Даже психическое нарушение. Местный психопат с синдромом спасителя? Это может быть всё что угодно. — Деньги? — предполагает альфа. — Что-то я нечасто слышал, чтобы из сейфов что-то крали, — обнаруживая труп альфы на месте преступления, все вещи были не тронуты. — Возможно, его способ убийства, это просто крик о помощи? — крепкий алкоголь обжигает кончик языка, а затем и горло — Тэхён видит насколько Чонгук внимателен, в то же время не отвергает его предположений. — Мне интересно. — И что же? — кажется, словно вокруг более никого. Воздух заметно сгущается, дышать становится немного легче и тёплый аромат заполняет лёгкие. Чонгук не сдерживаясь, делает глубокий вдох и прикрывает веки, смакуя алкоголь и довольствуясь присутствием долгожданного собеседника в лице Кима. — Ты правда веришь в эту легенду? — Ты считаешь Морока легендой? — до сих пор никто не встречал вестника тьмы, не покинув после этого мир живых. — Его никто не видел, но это не значит, что его нет, — тут же отмахивается альфа. — Допустим, но... — смотря в глаза и замечая заинтересованный огонёк. — Что бы в первую очередь ты спросил у него? Более сотни душ, — именно столько Тьма забрала в подземное царство. — Мотив и позиция в мою сторону — это ли не самое важное? — Тэхён лишь кивает. Отношение к главе самого влиятельного Дома имеет важную роль. — Мне нужно знать в каких мы отношениях, как он настроен на мою Семью. Всё же, это дело всей моей жизни. Ты и сам должен понимать, на мне несколько тысяч людей, и я несу ответственность за их действия. Поэтому, реши Морок действовать негативно к невиновным членам моей Семьи, мне придётся применить силу. — Проще говоря — убить, — понимает Тэхёна, прекрасно осознавая позицию мужчины. — В этом я полностью согласен. На меня так же работает не одна сотня работников, и я бы сделал всё, чтобы обезопасить их, и, естественно, свой бизнес. Этим они и схожи: каждый сделает всё, ради тех, кого непременно поймает при падении. Ведь кто-то да упадёт, главное, чтобы был тот, кто вовремя поймает. Если человек желает убить кого-нибудь, он понимает, что понесёт непосильный груз. Один садится на берегу реки и ждёт, пока не увидит мёртвое тело того самого человека, которого лишил жизни. Синеющее тело будет плыть по реке, не оставляя и следа. Даже если человек хочет уничтожить кого-то, ему не нужно делать это самостоятельно. Но есть те, кто понимают: с чего бы ему пачкать собственные руки? А есть те, кто снимают таким образом стресс. Вместо сладкого, алкоголя, сигарет и секса, просто убивают. В этом мире на пальцах можно пересчитать тех, кто ни при каких обстоятельствах не хотел бы уничтожить своего соперника. Даже если это заклятый враг. А есть Тэхён, который желает захватить власть определённой территории, сохранив её в первозданном виде. — Ты когда-нибудь слышал фразу «жалость — основа любви»? — долгое время блуждая взглядом по помещению, Тэхён так и не заметил семейных фото. Ни общего снимка, ни отдельного с каждым членом семьи. Значит ли это, что Чонгук скрывает настолько личные вещи. И даже в собственном доме не может расслабиться. — Нет, — не задумываясь приходит ответ. — Я слышал только о сочувствии, — в роддоме после смерти папы, когда врач объявил о рождении здорового мальчика-альфы и смерти родителя. На похоронах собственного отца, с Хосоком по правую сторону. И этими наигранными слезами и словами утешения с сочувствием. Всё это было лицемерным представлением. Всем было плевать. — Когда мне было около семи, я помню, как одна соседка твердила, что любовь — это, прежде всего, жалость, а потом всё остальное, — смешок срывается с губ. — Или, все-таки, жалость и любовь — две несовместимые вещи? Она и сама не могла понять до конца, но твердила мне это. И всё из-за того, что её бросил муж, покинув её из-за молоденькой девчушки. — Тогда это была вовсе не любовь. Если человек любит, то сделает всё ради своей половинки. А жалость... — задумывается альфа. — Если моему любимому человеку потребуется поддержка и надёжная рука, я её с удовольствием дам, но точно не жалость. Какой в ней толк? Непременно я окутаю человека заботой и лаской, но точно не жалостью, — не важно насколько он жесток и холоден, но честен в лице дона. Не смотря на это, Чонгук имеет иное представление по отношению к возлюбленному. — Жалость делает нас слабыми, и мы просто вырабатываем привычку, — потому что так легче. — А любовь... Как по мне, это самая приятная форма шизофрении: начиная от удушливой волны первого прикосновения, через эйфорию медовой плотской близости, заканчивающейся огромным счастьем сотворения новой жизни, через муки и радость рождения, долгие годы построения уютной и любящей семьи к спокойной устроенной старости, украшенной роскошью общения с детьми, внуками, родными и близкими людьми где-нибудь в загородном доме у леса и водоёма, а, возможно, у восточного моря, где теплее всего и нет ни души кроме дикой природы. — Как по мне, самые сумасшедшие — это влюблённые, которые готовы отдаться без остатка, — те, что способны на всё. — Другие твердят, что любимый человек это слабость, но я считаю, что имея этого человека, ради которого ты готов на всё, — и Тэхён в том числе, — ты можешь превзойти любые преграды. Потому что именно этот человек полюбит тебя так же, как и Лилит своего Люцифера. Просто потому, что есть тот, кто имеет смелось смотреть в глаза.Хочется, чтобы так было всегда — тихо и уютно. Но так же хочется всё изменить — пока за стенами царит разруха и смерть. Невозможно описать это чувство простыми словами. Может, это и есть «спокойствие и дом»?