Потерялся

30 августа по дороге с дачи случается автокатастрофа. Родители Вовы погибают ещё до приезда скорой. Шестнадцатилетний Вова остаётся с бабушкой и не видит дальнейшего смысла в существовании. Денис, единственный друг Семенюка, искренне старается поддержать его. Алексей Александрович – новый учитель русского языка и литературы, пришел в эту школу буквально по совету своего друга, психолога этой школы – Ильи Корякова. — Лёш, вот твой кабинет, 470. Твой класс 10А, прошу любить и жаловать. Класс хороший, не проблемный, ведущий, по сравнению с параллелью. Сегодня есть все, кроме одного. Семеню... Семенюка нет. Он вообще тип интересный. С ним могут быть некоторые проблемы. У него тридцатого числа родители погибли в автокатастрофе, сегодня он на похоронах. Не думаю, что ближайшую неделю он появится в школе. Кроме того, я пока что единственный, после его дружка, кто смог наладить с ним хоть какой-то контакт. Он интроверт, поэтому с ним придется нелегко. Попроси у Дениса его номер, когда будешь собирать их по классу,— Илья, школьный психолог (а по совместительству и школьный фельдшер из-за двух образований), хлопает друга по плечу и открывает перед ним дверь в кабинет. Дети сразу оборачиваются на звук. Губанов входит в кабинет, оглядывается. Полный класс детей, нет ни одной пустой парты. Есть только одно пустое место. Судя по всему того самого Семенюка, про которого только что рассказывал Илья. — Всем здравствуйте, с началом года,— решает уже как-то начать мужчина, рассматривая кабинет. — Меня зовут Алексей Александрович Губанов, с этого года я ваш классный руководитель, а также веду у вас русский язык и литературу. Классного журнала пока что нет, поэтому предлагаю быстренько познакомиться. *** Глаза открываются. Бабушка стоит прямо перед лицом. Будильник бьёт по ушам. Вова спал ровно два часа. А до этого времени он рыдал. Бабушка уходит. Семенюк поднимается. В глаза кидается выглаженный бабушкой костюм. Черные брюки, того же цвета пиджак, черная рубашка. Вспоминая, куда он прямо сейчас поедет, становится плохо. К горлу опять подкатывается ком слез. Начинают болеть ключицы. Он вчера даже не обработал порезы. И на этот раз их действительно стоит обработать. Черная футболка в районе груди пропиталась кровью и стала немного твердой. Парень поднимается и идёт в ванную. В зеркало даже не смотрит, быстро умывается, чистит зубы и возвращается в свою комнату. Сразу отключает телефон полностью и кладет его под подушку, после чего надевает на руку часы и заправляет кровать. Одевается. Из портфеля достаёт пачку сигарет. Отцовские. Дверь на балкон открывается и парень выходит на улицу. Откуда-то отдаленно слышен гимн чьей-то школы. Юноша проводит спичкой по коробку и поджигает сигарету. Сходу делает затяжку. Покурив, Вова выходит на кухню. Бабушка уже собрана. — Вовочка, ты кушать будешь?— тихо спрашивает женщина, вставая, подбегая к холодильнику. — Нет, я не голоден,— сухо отвечает Семенюк. Он наливает себе кружечку воды, выпивает все залпом и возвращается назад в комнату. Он забыл обработать ключицы. Пиджак и рубашка отправляются назад на вешалку, а из стола достается перекись водорода и ватные диски. Положив на колени полотенце, Вова щедро поливает раны перекисью, закусывая нижнюю губу. Из глаз начинают течь слезы. Больно. Морально и физически, больно. В шестнадцать лет он потерял все, что имел. Родителей. Людей, которые его любили, понимали, уважали. В память о маме остались только фотографии и проколотый в прошлом месяце язык. Она была прекрасным мастером и, после долгих уговоров, решилась сделать этот прокол сыну. Семенюк клянётся себе, что никогда не позволит вытащить серёжку с языка. От отца остались лишь часы, что в тот раз он решил не надевать, уезжая на дачу. Конечно, осталась их одежда, некоторые личные вещи, но носить их Вова не сможет. Скорее всего, он даже не сможет зайти в их квартиру. Просто потому что ему слишком плохо там находиться. Бабушка стучит в дверь. Парень дёргается, откидывает перекись и ватные диски в сторону, закрывая все покрывалом, а потом быстро накидывает на себя рубашку, отворачиваясь к окну. — Вов, ты готов? Нам уже надо выезжать. Сейчас Людочка заедет, заберёт нас. Ты точно кушать не хочешь?— тихонько, медленно спрашивает старушка, разглядывая спину внука. — Нет, ба, не хочу. Я готов, сейчас выйду уже,— неожиданно резко отвечает Семенюк. — сейчас, выхожу уже. *** Почему-то каждый человек, что присутствовал на похоронах, считает своим долгом выразить свои соболезнования Вове, сказать, как же им жаль, что он потерял любимых родителей и, в целом, надавить на больное. Вова отходит в сторону, старается собраться с мыслями и не дать волю эмоциям при таком количестве людей. Сами похороны проходят под звуки плача. Парень бьётся в истерике. И домой возвращается сразу после похорон, не желая оставаться ни на какие застолья. Кто это вообще придумал, блять. Возвращается домой. Раздевается, закрывается в комнате, дрожащими руками достаёт коробочку с лезвиями для канцелярского ножа. Достаёт одно и сразу проводит поперек старых порезов, что только-только этим утром обрабатывал. Эту ночь заснуть не удается. Следующая неделя проходит отвратительно. Телефон Вова так и не включил. Истерики, сигареты, новые порезы, взволнованная бабушка. Ах да, сон с часу ночи до шести утра. *** — Вовочка, зайчик, завтра в школу. Ложись хоть чуть-чуть поспи. Ну нельзя же так. Иди покушай и ложись спать. Ты же убьешь себя такими темпами, Вов,— бабушка присаживается на край кровати внука, медленно гладит его по правой ноге. — Хорошо, ба, сейчас лягу. Расписание узнаю только,— юноша садится, достаёт из-под подушки телефон, ждёт, пока он включится. Вручную вводит пароль. Один за одним начинают приходить уведомления о пропущенных вызовах, сообщениях. В беседе класса как раз скинули расписание. Русский язык 470 Русская литература 470 Физ-ра Физ-ра Физика 490 Математика 475 Химия 239 — Вов, а кушать ты когда будешь? Ты всю эту неделю совсем не ешь, — Вова, не дослушивая, резко обнимает бабушку, зажмуривая глаза. — Ба, у меня совсем никого не осталось кроме тебя,— хнычет Семенюк, всхлипывая. — я всех потерял. Ты одна осталась... — Вов, все будет хорошо, зайчик,— женщина совсем невесома целует внука в макушку, начиная гладить его по плечу. — Я на работу сегодня устроился. Раньше меня мама с папой обеспечивали, а теперь...короче, на твою пенсию я жить не хочу, я не хочу тебя напрягать. — Мы справимся, Вов. Это надо пережить. Иди поешь хотя бы. Ты скоро в обмороки падать начнёшь, зайчик. Побереги себя. — Ба, я завтра в столовой поем. Я хочу спать. Завтра будет тяжёлый день... *** Вова сверяется с расписанием, пока поднимается по лестнице на четвертый этаж. Да, за все это лето он не делал физические нагрузки. Подняться по лестнице на четвертый этаж – непосильная задача. 470... Господи, в какой он вообще стороне находится?! За это лето он абсолютно забыл как выглядит это место! Тем более, что уроков на четвертом этаже у них было не так много. Вот она, дверь 470 кабинета. Вова опоздал ровно на пять минут. Прекрасно! Суперски! Ладно, и так опоздал, поэтому думать и настраиваться времени нет. Парень поправляет капюшон, накидывая его на голову, стучится и открывает дверь, делая шаг вперёд. Одноклассники синхронно оборачиваются на звук. Их взгляды наполнены сочувствием. Послышалось несколько негромких «соболезную». Семенюк глубоко вздыхает. — Извините за опоздание, я не рассчитал время, — быстро и тихо произносит юноша, рассматривая человека у доски. Молодой преподаватель, которого он видит впервые. Может, замена? В прошлом году ведь была добрая старушка с париком на голове... — Здравствуй, присаживайся,— отвечает учитель. — Меня зовут Алексей Александрович Губанов, я ваш классный руководитель и веду у вас русский язык и литературу. Назови свою фамилию, пожалуйста,— Алексей Александрович подходит к своему столу, берет список. Да, судя по нескольким «соболезную», Леша знает, кто это. Тем более, что сегодня класс в полном составе. Но этот вопрос – чистая формальность. — Владимир Семенюк,— парень, опомнившись, проходит к своему любимому первому ряду и садится на место ближе к окну, на последней парте. Рядом сидит Денис, что с интересом рассматривает друга. — Ты как?— шепотом спрашивает Коломиец. Семенюк оборачивается, смотрит на класс. Класс смотрит на него. Парень кладет руки на парту, а потом голову на руки. Почему они все считают своим долгом или посмотреть, или сказать свои соболезнования? За последнюю неделю он всего этого наслушался! *** С физруком договориться не получилось. Плохое самочувствие для него совсем не причина, если у тебя нет справки от школьного врача. И отсутствие формы для него тоже не причина. Тем более, что сегодня Вова надел «широкую кофту с капюшоном». Короче, нагрузил по полной. Грёбаные упражнения. А голова кружится все больше. Время сна, как и количество еды, не увеличилось. Пару часов поспал и утром выпил зелёного чая. Аппетита по-прежнему нет. Перед глазами резко темнеет. Кашель. Сильный и пронзительный. Противный резкий запах. Куча одноклассников, учитель физкультуры, Илья Сергеевич и Алексей Александрович стоят прямо возле него. У Ильи Сергеевича в руках бутылек с нашатырным спиртом. Вот и источник резкого запаха. — Тихо-тихо-тихо, ложись,— убирая нашатырь, произносит психолог, укладывая ученика назад на пол. — имя свое назвать можешь? — Обморок – не конец света,— тихо говорит Вова, делая глубокий вдох. — Как ты себя чувствуешь?— продолжает Илья. — Все нормально. Я могу возвращаться к уроку. Не обращайте внимания,— несмотря на сопротивление Ильи Сергеевича и все ещё слегка кружащуюся голову, Семенюк поднимается на ноги, слегка покачивается и вновь натягивает на голову капюшон. — Нет, дружище, идёшь сейчас со мной,— останавливает того Илья. — в мой кабинет давай дуй. Вова вздыхает, понимая, что на данный момент на него смотрит весь класс и три преподавателя, старается побыстрее выйти из спортивного зала, не забывая забрать портфель. Потом, не дожидаясь ни психолога, ни классного руководителя, Вова идёт вперёд, желая оторваться от двух этих друзей. Да, Денис уже успел рассказать, что их классный руководитель и психолог друзья. Доходя до нужного кабинета, юноша становится возле него, дожидается, пока придет хозяин, и входит только после того как вошёл Алексей Александрович и Илья Сергеевич. Судя по их лицам, сейчас его ждёт что-то серьезное. Очень. — Вова, ты хотя бы предположить можешь, из-за чего сейчас был этот обморок?— бархатный мужской голос звучит справа от Ильи Сергеевича. Вова молчит, разглядывая классного руководителя. Голубые глаза, неплохая прическа. Черная рубашка, черные зауженные брюки. В общем, выглядит он.. достаточно хорошо для учителя. — В последнее время я почти не сплю. Думаю, это из-за этого,— опуская взгляд в пол отвечает Семенюк, пока Илья Сергеевич ставит на небольшой столик возле дивана, где успел устроиться Вова, большую кружку черного сладкого чая. — Выпей. На физкультуре посидишь у меня, на перемене пойдешь в столовую,— говорит Илья, присаживаясь назад на свое место. — Я не пойду. Сегодня крупы и у меня нет денег,— даже не трогая кружку, не поднимая взгляда, отвечает Вова. Замечая удивленный взгляд друга, Илья сразу поясняет: — Вова аллергик. Аллергия на крупы, даже на маленькие количества,— обращается тот к Лёше. — Хорошо, не пойдешь в столовую – поешь у меня. Хоть что-то. — Я не голоден. — У тебя какие-то проблемы? — Серьезно? У меня умерли родители, а вы спрашиваете «какие у тебя проблемы»?— юноша выразительно выгибает бровь, оглядывая мужчин. — мои одноклассники считают долгом выразить свои соболезнования, а потом ржут, когда я ухожу в эти моменты. Вы серьезно спрашиваете про мои проблемы? — Я имел ввиду проблемы с едой, Вова. Эту тему я не собираюсь поднимать, когда кроме меня и тебя в кабинете есть другой человек, несмотря на то, что он мой друг и твой классный руководитель. — У меня нет проблем с едой. У меня нет аппетита. У меня нет аппетита, потому что я нахожусь в постоянном стрессе, у меня неделю назад были похороны моих родителей, конечно я не хочу есть. Хватит, пожалуйста, поднимать эту тему, мне неприятно, я пришел в школу чтобы отвлечься, а не сидеть и обсуждать какие у меня проблемы,— голос слегка дрожит, на глазах наворачиваются слезы, из-за чего Вова нажимает рукой на порез на бедре, чтобы почувствовать хотя бы чуть-чуть боли, другой рукой натягивает капюшон больше. — Выпей чай и иди в раздевалку у спортивного зала. После уроков поднимись ко мне в 470 кабинет,— спокойно, более-менее ровным голосом добавляет Губанов.