Потерялся

—Денис, сходи со мной после уроков к классному, пожалуйста, — шепчет на ухо другу Семенюк, просовывая руки между ног в попытках немного согреться. —Выпьешь стакан чая — схожу, —Коломиец подвигает свой стакан с черным, жутко сладким чаем к Вове и смотрит ему в глаза. Тот смотрит на напиток, потом назад на Дениса. —Дэн, не хочу. Ком в горло не лезет, — Семенюк убирает чай от себя, вновь отводит взгляд, замечая, что на него смотрят две пары глаз: классный руководитель и психолог. —Я…это, в раздевалке посижу. Там чуть-чуть теплее, — парень спешно встаёт, вновь накидывает на голову капюшон и как можно быстрее выходит из столовой, направляясь в соседнюю дверь, в спортзал, а точнее в раздевалку. Там он садится в угол, поджимает колени к груди, кладет на них голову. Плюсом к кружащейся голове стало подташнивать от запаха еды. А в сон клонит все сильнее и сильнее. —Ну, Вов, что там за дело у Алексея Алексеевича? Чего он тебя звал? — от резкого звука Вова дёргается, опускает руки на пол и слегка испуганно смотрит на Дениса. —Тихо ты. Нормально себя чувствуешь? Может в самом деле сходишь к Илье Сергеевичу и отпросишься домой? Ты бледный сильно. —Алексей Александрович просто попросил зайти после уроков. Не знаю зачем. А мне одному страшно. Я ему.не сильно доверяю. Сходишь? — все с той же надеждой в глазах продолжает юноша. —Хорошо, схожу. А ты тогда со мной на второй этаж сходи, я там вчера дневник забыл. —Окей, только подняться дай, — Семенюк неспешно поднимается, а потом вместе с другом поднимается на второй этаж. Ждёт его возле кабинета информатики, а потом идут назад к лестнице. —Денис, подожди, голова кружится, — резко останавливается Вова, обеими руками цепляясь за перила. —Вов, тише, держись. Давай отойдем немного, — Денис подходит к другу, но прежде чем они успевают отойти от лестницы, Вова вновь падает. Падает с лестницы. Ужасный знак, просто отвратительный. Коломиец отлавливает первого попавшегося учителя, коим является учитель химии, просит посидеть с Вовой, пока сам Денис сбегает за Ильёй Сергеевичем. А эти два друга все ещё вместе. Кажется Алексей Александрович не спешит налаживать мосты с учительским коллективом. Денис все кратко объясняет, а потом ведёт на второй этаж. Вова находится в полулежачем положении. Бледный как смерть. Но в сознании. На голове небольшая ранка, откуда идёт кровь. День не задался. —Вот теперь уж точно не отвертишься, — серьёзно произносит Илья, доставая из небольшой аптечки несколько кусочков ваты и Хлоргексидин. Кровь быстро убирается, а все остальное решают оставить на потом, на более удобное место. Вове помогают встать, берут под руки и ведут в кабинет психолога. Семенюк хромает. Значит ещё и с ногой что-то. Дениса сразу отправляют на урок. —Отпустите, — отнекивается Семенюк, как только его усаживают на диван в кабинете. —Ты в обморок второй раз за час падаешь, ты думаешь, что это нормально? —слегка агрессивно говорит Илья, начиная нормально обрабатывать голову ученика. —Вова, — Губанов садится на излюбленное место, закидывает ногу на ногу, осматривая подопечного. — когда ты в последний раз ел? — тишина. Задумчивый взгляд на стену. —Вова, мы ждём ответа. Второй обморок за час не может быть от того, что ты просто мало спишь, — прерывает тишину психолог. — Лёш, сделай большую кружку чая и добавь две ложечки сахара, — приклеив розовый пластырь с рисунком единорога к ране Вовы, мужчина помогает ему принять горизонтальное положение, снимает обувь и принимается осматривать ногу. Потом, опомнившись, тянет руки к груди ученика, намереваясь расстегнуть его рубашку. —Нет! — дёргается Семенюк закрывая руками грудь. Нельзя, чтобы они это увидели. —Не надо ничего расстёгивать. Я и без этого замёрз! —Вова, тебе нужен открытый доступ к кислороду, — поясняет Коряков, убирая руки. —Я нормально себя чувствую. Не надо мне ничего расстёгивать! — юноша резко подтягивается выше, стараясь сдвинуть все конечности вместе, свернуться как можно плотнее. — хватит устраивать допросы! —Вова, это моя работа. И его работа, — психолог указывает на Алексея, что засыпает в кружку сахар. — я в вашей школе и психолог, и врач. Я должен узнать как физическую причину обморока, так и психологическую. А он твой классный руководитель и должен быть в курсе того, что с тобой происходит, ибо если тебе станет плохо или с тобой что-то случится, он не может оправдаться тем, что «Антон сказал: «хватит проводить допрос». И ложись, пожалуйста назад. Мне надо посмотреть твою ногу. —Сейчас твоя задача лечь, выпить кружку чая вместе с сосиской в тесте. Я очень сомневаюсь, что причина твоего обморока — недосып. К тому же, ты так и не ответил, когда ты ел в последний раз, — на столик рядом с диваном приземляется черная кружка и тарелка с мини пиццей и сосиской в тесте. Кажется, эти люди ещё в первый раз разгадали причину. Губанов тихонько отходит назад на свое место, пока Илья заканчивает осматривать ногу. — ничего серьезного вроде нет. Старайся поменьше ходить и напрягаться. И что ты всё-таки молчишь? Ел ты когда в последний раз? —Я не знаю! — Семенюк вновь подтягивает ноги к себе. — не помню. —Тихо, успокойся. Кушай лучше, — успокаивающе говорит Лёша, жестом показывая Илье, чтобы тот отошёл. Семенюк недолго смотрит на все то, что стоит, а потом берет чай, сразу отпивает почти половину. Вкусно. Во рту наконец появляется хоть какой-то вкус помимо воды и зелёного чая. К тому же это горячий чай. Вова немного расслабляется. Лёша с Ильёй слегка улыбаются, стараются завести непринуждённый разговор, чтобы парню было комфортнее есть. Вова же потихоньку ест, понемногу запивая все чаем. И это вкусно. Сразу после того как тарелка и кружка остаются пустыми, юноша слегка сползает, зная, что на этот урок сидеть он будет тут, старается как-нибудь сесть так, чтобы было удобнее, прикрывает глаза. —Вова, тебе может подушку дать? На занятия я тебя ближайшие два урока не пущу, — не дожидаясь ответа, мужчина достаёт из шкафа, верхняя часть которого была забита различными книгами по психологии, большую подушку и тоненький плед. Сразу кладет подушку на диван, куда Семенюк сразу падает, накрывает его и возвращается за стол. — а спал ты когда в последний раз? —Сегодня. Но буквально пару часов. Как и всю эту неделю, — юноша зевает, поджимает ноги. —А ел ты когда в последний раз? —Числа двадцать девятого… По-моему, — не задумываясь отвечает парень. —Что-то вроде этого… —Какого?! — резко переспрашивает Коряков, из-за чего Семенюк дёргается, привстает. — ты ел неделю назад? —Просто так получилось. Просто аппетита не было. А сколько я тут находиться буду? — Вова подкладывает под голову руки, но потом слегка дёргается и убирает их, начиная снимать с них кольца, откладывая их на стол. —Этот урок точно тут будешь, а дальше по самочувствию. Ясен перец, что если тебе будет голова кружиться, то я тебя на уроки не отпущу, — отрезает Илья. —И правильно сделает, — поддакивает Губанов. *** В кабинет разносится стук. Следом открывается дверь. Несмело входит Денис, держа в руках портфель Вовы. —Илья Сергеевич, вы случайно Семенюка не видели? — оглядывая кабинет, парень кивает классному руководителю и натыкается взглядом на спящего Вову. Он всем своим видом показывает, насколько напряжен. По всей видимости снится какая-то хрень.—можно разбудить? Уроки закончились все равно. —Да, конечно. —Во-о-ова, — ласково произносит Денис, подходя к другу, аккуратно поглаживая его по голове. — давай вставай. —Я не сплю, придурок, я слушаю, — недовольно бурчит Семенюк. — ой, Ди-и-и-инис, — уже более весело тянет Вова, вставая, а Денис, не теряя времени, резко и крепко обнимает друга. — Дэн, аккуратнее, у меня ж язык… —А что у тебя с языком? — отпуская, спрашивает Коломиец, присаживаясь рядом. —Я ж проколол двадцать четвертого числа, — поясняет Вова, вытягивая язык. — все ещё болит. Поэтому и не ем толком, потому что побаливает язык. —А как ты… —Не здесь, — напрягается Семенюк. —Понял. Пошли сегодня ко мне с ночёвкой? Кто ж кроме твоего друга любимого будет тебя чаем отпаивать и булками откармливать? Помрёшь так скоро. —Алексей Александрович, а что вы мне сказать хотели? Это может до завтра подождать? —Может. Только номер мой запиши, на всякий случай. —Ого, ты в единороги заделался? — смеётся Денис, тыкая пальцем в пластырь друга. —Что? — Семенюк щупает пластырь, а потом удивлённо смотрит на друга. Тот в свою очередь достаёт с кармана телефон, включает камеру и вручает его Вове. — ебать, это у меня синяки такие под глазами? —А ты не знал? — удивляется Илья. —Я уже неделю в зеркало не смотрюсь. Оказывается, не зря. —Я ж говорю, пойдешь со мной. Я тебя накормлю, чаем отпою, таблетку снотворного дам, так ещё и выспишься. Вова, а как там у тебя с Алиной? — Коломиец широко улыбается, смешно играет бровями. —С этой обдолбанной выскочкой? Прекрасно, жду, когда она от меня отвалит, — язвит Вова. *** —Мои вы хорошие, вместо химии у вас медицинский осмотр. Сначала идут девочки, потом мальчики, — Алексей Александрович весело входит в кабинет химии, улыбается, когда дети радостно восклицают, а учитель химии закатывает глаза. Один только Семенюк бледнеет до предела. — девчонки, встаём, направляемся в медкабинет. Спустя пять минут, когда Вова убеждается, что Алексей Александрович ушел, парень отпрашивается в туалет, быстро бежит туда и сразу залазит на подоконник. Переждать этот урок в туалете — вполне себе охуенная идея. Главное, чтобы не накрыли. Из кармана достается электронка, сразу делается затяжка. Курить сигареты в школьном туалете максимально тупая идея. А электронку можно. Пахнет приятно, хотя бы. Уже под конец урока, когда Вова конкретно расслабляется, думая, что он пролетел мимо осмотра, в дверях туалета показываются два силуэта. Да, два друга, кто бы сомневался. Прям не удивили. —Вовочка, мы тебя тут по всей школе ищем, а ты сидишь в туалете? Тебе не говорили, что у вас должен быть медицинский осмотр? — налетает Коряков, стаскивая ученика за руку. —Вова, ты боишься что ли? Это просто медицинский осмотр, там ничего не сделают. Просто вес, рост и ещё некоторые действия. Денис твой уже давно прошел и сидит довольный, — подхватывает Губанов, вместе со всеми выходя из туалета. —Давайте не надо, пожалуйста, — скулит парень, всеми силами стараясь остаться на прежнем месте. — не надо, оставьте меня тут, пожалуйста. —Чего ты так боишься, Вов? — Губанов аккуратно перенимает Вову с рук Ильи, ласково поглаживая того по плечу. — там нет ничего страшного. —Просто не надо, пожалуйста. Ну не надо! Я боюсь всех этих ваших врачей! —Даже меня боишься? — наигранно удивляется Илья, открывая дверь кабинета. —Даже вас боюсь, ну не надо! —Вов, смотри, ты там пробудешь минут шесть. Я буду стоять тут. А потом мы сразу пойдем пить чай, хорошо? Это медосмотр, зайчик, его надо пройти, как бы ты этого не хотел, — Губанов смотрит ему в глаза. Тот, сдаваясь, кивает, заходя в кабинет. Пахнет отвратительно. Типичный медкабинет. Все в белом. Воняет. Начинает кружиться голова. Парня усаживают на кушетку, пользуясь случаем, проверяют зубы, смотрят рефлекс на свет у глаз, что-то щупают в районе шеи, а потом слегка встряхивают, чтобы привести в сознание, обратить на себя внимание. —Вова, надо снять рубашку, — напоминает мужчина, отходя к столу. — давай быстренько. —Н-не могу, не надо, — Семенюк даёт заднюю. Встаёт, идёт к двери, но рука на плече останавливает, вновь усаживает на кушетку. —Я просто послушаю. Ты же болел хоть иногда? Тебя должны были слушать. Вот и я сделаю то же самое. Послушаю, посмотрю, и ты будешь свободен, — успокаивающе тихо говорит Коряков, незаметно расстегивая верхние пуговицы на рубашке ученика. Взору открывается не самая приятная картина. —Я так понимаю, оправдываться уже смысла нет? —Перенимая в свои руки рубашку, Вова продолжает расстёгивать на ней пуговицы, а в последствии снимает полностью. Коряков, слегка приоткрыв рот, проводит пальцами вдоль порезов, касаясь совсем невесомо. Порезы глубокие, шрамы останутся точно. Похоже, обрабатывают их не с особым желанием. Про пластырь или бинт можно вообще молчать. —Тебе становится легче, когда ты это делаешь? — вполне логичный вопрос. Но Вова на него отрицательно мотает головой. —Только если чуть-чуть. Можете уже продолжить и всё? —Ты же понимаешь, что я, как врач, должен доложить об этом твоему классному руководителю? — слабый кивок. Семенюк убирает взгляд в пол, поджимает губы. — я с ним поговорю и мы придумаем как решить эту проблему. Ты должен принять помощь, а не пытаться поскорее уйти. Вова всхлипывает, отворачивает голову и закусывает изнутри щёку. —Ну ты чего? — Илья садится рядом, бережно обнимает мальчика. —та ну, ты из-за Алексея расстроился? Он нормальный мужик. Он об этом никому не скажет, мы просто попытаемся тебе помочь. Поверь, Лёша тебя поймет как никто другой. Даже лучше чем я и твой Денис. —Бабушке только не сообщайте… —Бабушке не будем. Об этом будут знать только я, ты и Лёша. Давай мы осмотр закончим, чтоб я тебя отпустил. Хочешь, Алексей Александрович может отпросить тебя с пары уроков, пока ты отойдешь от всего этого, — Семенюк становится на весы, где сразу высвечивается цифра 57 кг, а потом становится к стене на измерение роста. 175см. — одевайся, — напоследок произносит Илья, открывая дверь кабинета, призывая Лёшу войти внутрь. —Что-то вы долго. Что-то случилось? — мужчина оглядывает поникшего Вову и напряжённого Илью. —Лёш, присядь к Вове, — Коряков убирает последние бумажки со стола, пока Алексей садится, поворачивается к нему лицом. — у нас есть.проблема. и она должна остаться между нами троими. Никому другому об этом знать не обязательно. —Илья, не пугай, — Леша вытирает слегка вспотевшие руки о штаны, смотрит на Вову, потом вновь на Илью. —Вов, расстегни первые пуговицы, — Семенюк, опуская голову, быстро расстёгивает несколько пуговиц на рубашке, расставляет ее по сторонам, так, чтобы была видна суть проблемы. Глаза классного руководителя округляются, как только он видит все то, что происходит под рубашкой, и под тихое «застёгивай», Губанов ошарашенно смотрит на Илью. — мне кажется, в этой ситуации ты больше сможешь помочь. —Вов, какой у вас сейчас урок и в каком кабинете? — с лёгкой грустью спрашивает Лёша. —История. В 474 кабинете. —Я тебя отпрошу. Иди в мой кабинет, там свободно. Я приду минут через пять. *** —Ну, Вова, ты готов? — входя в кабинет, сходу спрашивает Алексей, проходя к своему месту. — иди сюда, ближе, я тебя не съем, — Семенюк выполняет просьбу, садится на первую парту перед учителем, убирая руки под парту. — слушай, не хочу ходить вокруг да около… Тебе становится легче, когда ты вредишь себе? —Чуть-чуть, — почти шепотом отвечает юноша. —В общем, я не буду тебе читать лекцию о том, что селфхарм — не выход. Я рассчитываю на то, что ты и без меня это знаешь. Но я тебя понимаю. Твои действия, твою ситуацию, твои эмоции. Осуждать я тебя за это не буду, — мужчина складывает руки в замок, но, резко опомнившись, достаёт из тумбочки возле стола две кружки и наливает туда кипяток из электрического чайника, что он поставил заранее, потом засыпает туда по ложечке сахара и добавляет по пакетику чая. — чтобы ты не думал, что это все пустые слова, я немного расскажу тебе про свою жизнь и, возможно, тебе не будет так страшно со мной общаться. —Мне не страшно…— неуверенно возникает Вова. — я просто не привык общаться с людьми наедине…точнее с учителями. —Даже если и так. Сути это не меняет. Когда мне было пятнадцать лет, мои родители умерли. Летом. В августе. Схожая ситуация. До безумия. Мои родители погибли. Но, в отличие от тебя, родственников у меня не было. Бабушки давно умерли, а родители были единственными детьми в своих семьях. Думаю, по этой ситуации несложно догадаться, где я жил до восемнадцатилетия. На фоне всего того, что произошло я делал такие же ошибки, что и ты. Я начал вредить себе. Только я делал это на руках. У меня не было цели, чтобы это кто-то заметил и меня пожалели. Просто я не подумал о том, что на руках наиболее заметно. Я начал вредить себе. И у меня была возможность поступить и уехать в общежитие, вместо.того, где я жил. Поверь, общежитие — отличный вариант. Я увлекаюсь и увлекался музыкой. И хотел поступить на преподавателя именно музыки. Правда с инструментом не определился…но не суть. На последнем вступительном экзамене меня откинули и взяли девушку, у которой родители были.скажем, с достатком выше среднего. Мне пришлось вернуться и ждать ещё год перед тем как поступить. Дети жестокие, я предполагаю, что ты это знаешь, вот и на фоне этого я замыкался в себе. Я был таким же, как ты. Да и в целом, сейчас я изменился совсем чуть-чуть. То есть, сейчас я прекрасно понимаю, почему тебе страшно с кем-то находиться наедине, отвечать у доски и тому подобное. Но, возвращаясь к селфхарму, я хочу сказать, что это действительно не выход. Таким образом ты замыкаешь свои отрицательные эмоции в себе. Поверь, настанет день и это выльется в одну большую истерику. Могу тебе с уверенностью сказать, что если ты хочешь от этого отучиться, то когда тебе плохо, когда ты в обычное время возьмёшь лезвие в руки, ты должен кому-то звонить и высказывать всё, что крутится в голове. Если у тебя такого человека нет или ты не хочешь никого нагружать своими проблемами, как ты, возможно, подумал, то ты можешь взять любой блокнот, любую тетрадь или любой ежедневник и писать все туда. Со всеми эмоциями. Хочешь рвать — вырывай листы. Можешь рвать листы, вырывать их, мять. Это намного лучше, чем вредить себе. И поверь, это помогает. Но в идеале, конечно, надо чтоб ты кому-то звонил и выговаривался со всеми эмоциями. Кстати, мой номер и номер Ильи Сергеевича у тебя есть. —Вы уверены, что это поможет? А кому вы звонили? — юноша подвигает кружку с чаем к себе, хватаясь за нее руками. —Да, я уверен, что это поможет. Я звонил Илье. То есть, вашему Илье Сергеевичу. Он мой друг с детства, да и к тому же он пошел учиться на психолога, так что, можно сказать, нарабатывал себе опыт. Поэтому смысл мне верить есть. И ты это поймёшь, если хоть чуть-чуть прислушаешься. —А на каких инструментах вы играете? — осмеливается сменить тему Семенюк. —Вообще, на всем понемногу, но в основном на фортепиано и скрипке. Так сказать, мои любимые инструменты. —Да ладно… —Что, тоже считаешь, что это не по-мужски? — усмехается Алексей, слегка выгибая бровь. —Нет! Я тоже на этих инструментах играю, — воодушевленно добавляет парень. —Я.удивлен, — синхронно с улыбкой Губанов округляет глаза, а после достаёт из стола лист, берет ручку, пишет пару слов. — давай ты сразу расскажешь чем увлекаешься, куда ходишь, чтобы не пришлось заниматься этим на ближайшем классном часу? —Ну, хожу на музыкально-театральный кружок в школу искусств, работаю. Ну, точнее ещё только устроился, сегодня первая смена, — смято отвечает Семенюк, начиная проворачивать во рту серёжку. —Как называется кружок и куда устроился? —Кружок называется «концерт-холл», а устроился.обязательно говорить? —Ну, скорее да, чем нет. Мне надо заполнять бланки. К тому же, тут только я. Если это не эскорт услуги, то стесняться нечего, — записывая название кружка напротив фамилии Вовы, отвечает мужчина. —Официантом я устроился. В кафе «Многодырье». Да-да, странное название, вы скорее всего о нем не слышали и все дела. Давайте это не обсуждать… —Как скажешь, Вов. Удачной тебе смены и не смею тебя больше задерживать. А что за кафе такое? Не знаешь историю названия? —А что такое? —Ну мало ли это кафе к заведению с эскортом. Название похоже. —У вас слишком странные мысли, Алексей Александрович…это кафе моих родителей. Оно было сделано к их салону. Там делали пирсинг и тату. Оттуда и пошло это многодырье — много дыр.