Как закончится ночь, буду предан дважды

До конца триместра оставалось меньше недели. Оценки были выставлены уже по всем предметам. Через две недели было декабрьское сочинение, а на следующей - пробник. Нервам Лёхи приходил конец. Попытки избегать Макарова были настолько нелепыми, что даже Никита понял, что что-то происходит. Пресняков долго молчал, но в какой-то момент его прорвало. Перед классным часом, когда им в очередной раз должны были рассказывать какую-то чушь, Никита, пока в классе были только они вдвоём, заставил Лёху объясняться. Воробьёв и так уже долго молчал и держал весь этот пиздец в себе, открыл было рот, чтобы вывалить все проблемы на Никиту, но не смог даже слова из себя выдавить. Грудную клетку сковало, Лёше резко стало не хватать воздуха, в ушах отдавал учащённый пульс, руки тряслись. Пресняков испуганно уставился на друга, не понимая, что нужно делать в таких ситуациях. Панические атаки у Лёши уже случались пару раз. И каждый из них рядом был Тимур. Каким образом он помогал справиться с ними, он не знал. Просто помогал ему дышать… И всё. Сейчас Тимура рядом не было, и паника накрывала всё сильнее. Стены начали расплываться в глазах. Лёша паниковал уже от того, что паниковал. Никита сидел в ахуе, не зная, как помочь. Каким-то чудом в момент, когда Лёша был готов лечь и умереть, в класс зашли Тимур и Лиза Барбоскина. Они обсуждали что-то, но, увидев состояние Лёши, Тимур через секунду уже оказался рядом. – Глубокий вдох, помнишь? И медленный выдох. Очень медленный. - Тимур сидел на корточках рядом с Лёшей, сжимая его пальцы. Он вдохнул вместе с Лёшей, и разжал его руку, когда нужно было выдыхать. Воробьёв несколько раз пытался вдохнуть, но ничего не получалось. Тимур всё это время что-то говорил ему. Наконец, вдохнуть получилось. Выдыхать нужно было медленно, но из-за того, что парня дико трясло, сделать это было проблематично. Тимур не отходил до того момента, пока дыхание Лёши полностью не восстановилось и он буквально не свалился на парту, подложив руки под голову. Лиза Барбоскина поставила рядом с ним стакан с водой, и они с Тимуром зашли в лаборантскую, убедившись сначала, что Лёха вообще жив. Никита долго смотрел на друга, не решаясь заговорить. – И часто с тобой такое? - наконец, спросил Пресняков. – Очень редко. До этого раза два или три было. – Пиздец, надо взять уроки у Батра, если мы будем одни, я скорее всего повешусь, потому что помочь не смогу. – Да я говорю, редко такое бывает. Не ссы, - постарался улыбнуться Лёша. Воробьёв отдышался и медленно начал приходить в себя. В класс заходили его одноклассники, даже не замечая, что Лёша сливался с побелкой на стене. – Вряд ли тебя это успокоит, но Макаров весь бледный стоял, когда ты тут умирал, - заговорил Никита, когда был уверен, что Лёша больше не задыхается. – Он всё видел? - Лёша чуть не сорвался на крик, но вовремя взял себя в руки. – Ну да, а что в этом такого? Ты же утверждаешь, что он тебе безразличен. Бегаешь от него всю неделю. – Я не то чтобы бегал. Он учитель, я же - не ты, чтобы бегать к нему каждый пять минут. – Я не бегаю к нему каждые пять минут. – Я про директора, - уточнил Лёша. – Ну, к директору я не специально попадаю, - поспешил оправдаться Пресняков. – Да ты что? То есть, эти шутки сами собой вылетают? Никита закивал с самым честным взглядом, на который только был способен. Говорить о том, почему Лёша бегает от Макарова - тем более после панички - расхотелось. Никита, скорее всего, и сам уже всё понял, даже раньше, чем он. Как вообще все, кто хорошо знал Лёшу, понимали какие-то вещи, касающиеся только его, раньше него самого? – Лёх, это, наверное, будет не самый подходящий вопрос, - спустя время спросил сказал Никита. - Откуда Тимур знает, что делать? – Когда я первый раз паничку словил, он не знал, что делать, кое-как остановил это. А потом посмотрел какую-то херню на ютубе, на случай, если это повторится, то он сможет что-то сделать. Он после этого психологией заинтересовался. Решил психологом стать, - усмехнулся Лёха, вспомнив, как Тимур ему об этом рассказал. Никита задумчиво кивнул, но отвечать ничего не стал. Макаров в это время вышел из лаборантской, куда зашёл за Лизой Барбоскиной и Тимуром после приступа Лёхи. Учитель было направился к Воробьёву, но прозвенел звонок, и ему пришлось вернуться за свой стол, перед этим бросив многозначительный взгляд на затылок Лёши, который в это время говорил с Никитой. Классный час начался с объявлений на следующий триместр, информации по ЕГЭ и даты сочинения. – У нас в триместре три отличника. Для вашего класса интеллектуалов - это довольно много, - улыбнулся Макаров. - Надеюсь, эти люди дотянут до золотой медали. Я за вас помолюсь. – Три? - спросил Никита у Лёши, но сказал он довольно громко. Да так, что услышал даже Макаров. – Я ничего не понимаю, - замотал головой Лёша. - Регина, Ида и кто? - загибая пальцы перечислял Воробьёв. – И ты, Лёш, - ответил ему химик. - Поздравляю. Порадуешься чуть позже. Дай мне, пожалуйста, договорить. Воробьёв откинулся на стуле назад и неотрывно смотрел на Вячеслава Николаевича. Он не слышал почти ничего, просто ждал, когда он закончит, чтобы задать ему бесчисленное количество вопросов, которые крутились у него в голове. Через некоторое время Лёша почувствовал, что его в плечо настойчиво тыкали ручкой. Воробьёв обернулся, Регина молча кивнула ему в сторону Макарова. Учитель смотрел на него так, как будто уже долго ждал, когда парень обратит на него внимание. – Ребят, чего сидим? - спросил классрук. – А? - не понял Лёша. – Для особо глухих повторю. - Вячеслав Николаевич сделал шаг к их с Никитой парте. - Новый триместр начнём с новой рассадки. - Ещё шаг. - Мне надоело, что вы двое постоянно ржёте с чего-то на своей предпоследней парте. - Ещё шаг. - Может, хотя бы на первой вас будет меньше слышно. - Последний шаг, и химик остановился и, оперевшись рукой о парту, навис над Лёшей, смотря ему в глаза, полностью игнорируя существование Никиты. Воробьёв шумно сглотнул и старался не двигаться, надеясь, что Макаров не почует страх и уйдёт. Пресняков в это время попытался разрядить атмосферу: – А вы не думаете, что просто прибавите звук? Ничего же не изменится, мы просто будем ближе к вам сидеть. – Ничего страшного, Никит. Я хотя бы послушаю, что такого смешного вы там обсуждаете. - Обращался Макаров к Преснякову, но глаз с Лёши не сводил. Воробьёв боялся моргать. Думал, что, если моргнёт, то какая-то игра будет проиграна. Глаза уже засыхали, но он продолжал снизу вверх смотреть на учителя. – Я видел порно, которое начиналось так же, - шепнул Никита Лёхе, прекрасно зная, что Вячеслав Николаевич его услышит. Макаров смог сдержать смех, а вот улыбку нет. Он прикрыл глаза и вздохнул. – Пресняков, хочешь к директору? - шепнул ему Макаров. – Нет, - так же шёпотом ответил Никита. – Ну ладно, собирайте вещи - и ко мне на первую парту, - продолжал шептать Макаров, почти Лёше на ухо, чем доводил его чуть ли не до оргазма. «И когда эта ёбаная пытка закончится? Я не железный, блять» – А как же мы? - грустно спросила Ида. – Как мы без них? - в тон подруге сказала Регина. «Спасибо богу за Регину и Иду. Уберите его от меня!» – Ну, если вы договоритесь с людьми на второй парте, то можете пойти с ними. Макаров наконец оторвался от парты и, что самое главное, от теряющего сознание Лёхи, и пошёл к своему столу. Никита собрал свои и лёшины вещи и отнёс их на первую парту, пока Макаров рассказывал что-то касаемо олимпиад и пробников.

***

После классного часа одноклассники начали расходиться по домам. Только Лёша сидел на первой парте, не шевелясь. Никита, который оказался в тупике из-за того, что сел к стене, не мог пролезть через Воробьёва. Пресняков, матерясь, перелез через вторую парту и, послав друга нахуй, вышел из кабинета последним. Несколько минут Лёша молча смотрел на учителя, игнорирующего нахождение парня в кабинете. Потом открыл рот, чтобы спросить, какого хрена у него пятёрка по истории при обещании Тишмана не исправлять ему оценки, но из лаборантской появилась Лиза Барбоскина и начала заваливать парня вопросами о его самочувствии. Лёша нехотя отвечал ей, смотря на Макарова, который как ни в чём не бывало заполнял журнал. Учительница вышла из кабинета, перед этим задав ещё тысячу вопросов, и Вячеслав Николаевич, наконец, поднял глаза на Лёшу. – Если ты хотел поговорить об оценках, то лучше иди домой. У вас остались всего лишь выходные, чтобы подготовиться к пробнику сочинения. – Нет, сначала скажите, зачем вы просили де… Марка Иосифовича исправить оценку. – Ну вот понравился ты мне, - с сарказмом ответил учитель. Когда Лёха наконец осознал, что чувствует к своему классному руководителю, каждое слово казалось ему каким-то двусмысленным. Не обращать на это внимание было тяжеловато… – Ну я же говорил, что я сам. – Ты бегал от меня две недели, Лёш. А если бы не бегал, то знал, что я поговорил с ним задолго до того, как ты попросил не лезть, - спокойно сказал химик. – Как вы… - сказал Лёша, но голос внезапно его подвёл. Сказать, что он был этому рад - ничего не сказать. Как никогда вовремя. Осталось надеяться, что на расстоянии метра Макаров не услышал, что хотел сказал Лёша. – Ты меня совсем за придурка держишь? - усмехнулся Макаров. - Ты меня за три километра обходил. С середины коридора в обратную сторону убегал. – Простите? – Причину не скажешь, да? - Он замолчал в ожидании ответа, но его не последовало. - Ладно, прощаю. Иди домой. – Вы даже не спросите про… – Не думаю, что здесь самое подходящее место для подобных разговоров, - перебил его Макаров.