wonderlands (no more) showtime

Цукаса недовольно поморщился. Яркий свет слепил ему в глаза до такой степени, что хотелось плакать. Даже несмотря на то, что звёзды не рыдают. Неважно какая боль– Боль? Парень всё ещё прибывал в негодовании. Нет, ему однозначно хотелось плакать, ведь было ужасно неприятно. А ещё отчего-то онемело предплечье. Тенма не сразу понял, что ему тяжело дышать. Точнее, воздуха как будто перестало хватать. Он попытался захватить как можно больше с помощью диафрагмы, как и привык обычно делать. Вот только это заставило всё его тело дрогнуть – так резко, словно в него прямо в этот момент вонзили нож. Цукаса в панике открыл глаза и осмотрел всё, что только мог в своём-то положении. Белый потолок, белые стены – явно не его комната. Ладно, с этим он разобрался, но почему ему так больно? Он перевёл взгляд в левую сторону и заметил капельницу. Ах, должно быть поэтому его рука вела себя так странно. Да что происходит, в самом-то деле? — Цукаса-сэнпай!.. Радость-то какая, ты жив... — Тойя? Неожиданно было услышать его в самую первую очередь. — Братик, ты очнулся! Я так-так рада, я уже думала, что ты больше никогда не проснёшься!! — голос Саки почти что оглушил, но жаловаться юноша не стал. — А! Н-не вставай с кровати, тебе ещё нельзя! Иначе потревожишь рану!! — Э, чт... рану? Теперь Тенма лучше различал лица людей, что сидели перед ним: Тойя и Саки. На лице сразу расцвела слабая улыбка, именно их подросток был рад видеть в любое время. Однако же какое-то время блондин не мог понять, что он вообще тут делал и что произошло. Ему понадобилось минута и слова Аояги, дабы восстановить последовательность всех событий. Постепенно воспоминания возвращались: парк, репетиция, робот, Эму, а после много-много красного цвета. Инстинктивно Цукаса попытался дотронуться до своего ранения. Вот только, как только собственная рука опустилась на тело, парень моментально отвёл её назад. Так быстро и внезапно, словно белоснежные бинты обожгли его. Но, на самом деле, всего лишь на миг он вспомнил то ужасное чувство, когда меч прошёл прямо через его плоть. Юноша вновь поморщился. — Цукаса-сэнпай, как ты себя чувствуешь? — заметив его реакцию, уточнил Тойя. По его лицо так и читалась тревога. Блондину не хотелось кого-либо беспокоить, даже несмотря на то, что он чуть не умер. — ...сильно болит? — Вы чего, всё в порядке, ха-ха. Главное, что я жив, не так ли? Его сестра хотела сказать что-то ещё, но именно в этот момент открылась дверь. Как только Цукаса увидел врача, то полностью осознал весь ужас ситуации: он в больнице. И в эту больницу пришли не только его сестра с лучшим другом детства, а ещё и родители. «О нет, о нет, о нет. Мама и папа обо всём узнали, — паникуя, думал он про себя. Дышать всё ещё было очень тяжело. Как вообще следовало дышать? — Нет-нет-нет, ничего плохого же не случилось. Сейчас я просто скажу, что со мной всё нормально и пойду домой!» Родители выглядели радостными, что их сын наконец проснулся. Вот только одновременно на их лицах блондин читал разочарование, тревогу и даже боль. — Саки, Тойя, — обратилась мать Цукасы к двум подросткам. — Выйдете, пожалуйста. Мы бы хотели провести разговор без вашего участия. Друзья переглянулись, но после, кивнув, всё-таки послушались. Девушка, конечно, всё ещё продолжала оглядываться на своего брата. Словно пыталась удостовериться, что он точно в порядке, что он точно жив и что это точно не её галлюцинация. Кое-как Аояги удалось вывести её из палаты, и в момент тут как будто стало в тысячу раз холоднее. Ну или Цукасе так показалось. — Рад знакомству, — произнёс блондин и попытался встать, чтобы хотя бы кивнуть в знак приветствия. Однако же ничего не вышло, острая, пронзающая боль мигом вернула его обратно на постель. — Цукаса, не вставай! Разве самому непонятно, что ты ранен?!.. Подросток и сам не понял, в какой момент его добрый, понимающий и заботливый отец стал настолько строгим. Смена эмоций произошла настолько резко, что парню даже стало не по себе. «Здорово, я такой молодец, — саркастично подумал он. — Всех заставил переживать: и Саки, и Тойю, и маму с папой, и... — тут же его выражение превратилось из небольшого недовольства в панику. — Руи и остальные! А что с ними? А-а-аргх, я, наверное, так всех напугал. И сцена, чёрт, сцена!.. Я же наверняка всю её запачкал, какой же позор для будущей звезды». Доктор тяжело выдохнул, а после невозмутимо глянул в свои бумаги. Кажется, до этого он уже получил свою долю криков от родителей этого юноши. Именно поэтому сейчас относился ко всему более-менее спокойно. — На самом деле, Вы – счастливчик, Тенма-сан. Вам очень повезло, что лезвие не задело печень. Ещё больше повезло в том, что Ваши друзья успели оказать первую помощь и не дать Вам умереть от кровопотери. Вы потеряли достаточное количество, но жить будете, конечно же, — произнёс мужчина. Отец Цукасы лишь раздражённо фыркнул: «ну да, хорошие друзья, одолжение прямо-таки сделали». — Однако же, одновременно произошла худшая из худших ситуаций. Меч, что Вас ранил, оказался незаточенным. — А... да, Руи вроде говорил, что не стал точить меч, ведь не видел в этом смысла, — прошептал себе под нос юноша. — Именно по этой причине рана оказалась куда хуже, чем если бы через Вас насквозь прошло острозаточенное лезвие. Вашу плоть разорвало и разодрало и, вдобавок, сильно пострадали нервы. Столь серьёзное повреждение будет заживать достаточно долго. К тому же, осмотр выявил, что меч вошёл в тело под большим давлением, словно кто-то специально толкал Вас вперёд... Родители посмотрели на своего сына, который тут же отвёл взгляд. Если врач так говорил об этом, то значит всей ситуации никто не знал. Всё-таки Цукаса же смог высвободиться и даже отойти от робота на какое-то расстояние, пока не потерял сознание. Поверят ли они, что это был несчастный случай? — Завтра утром с Вами поговорит полиция, Тенма-сан, — продолжил мужчина. Глаза блондина тут же распахнулись от ужаса. — Э? Чт... почему? Полиция?! Не надо полиц... ай!! — уже как будто по инстинкту Цукаса резко поднялся вверх, однако тут же сильная боль подобно выстрелу заставила его вскрикнуть. Врач моментально подбежал к пациенту и почти что насильно заставил его лечь обратно, а после осмотрел бинты. Как и ожидалось, они медленно, но верно, стали покрываться красным цветом. Мужчина покачал головой, а после нажал на кнопку вызова у изголовья кровати. Всё-таки лучше перебинтовать подростка заново, чем ждать в неведении и гадать, не случилось ли чего с раной. — Цукаса, вот поэтому и нужна полиция! Пусть они разберутся в этом деле. Ты же серьёзно ранен, а мы всё ещё понятия не имеем, что произошло на сцене в самом деле, — произнесла его мать. — Что произошло... на сцене. Это значит, что Руи и остальных тоже будут допрашивать? — Уже допросили, Тенма-сан. В больнице мы всегда обязуемся сообщать полиции о ранениях подобного характера сразу же, поэтому Вашего пробуждения ждать никто не стал, — вместо женщины ответил доктор. — Вот только Ваши друзья находились в состоянии сильного шока. Одна из Ваших подруг даже не сумела дать показания нормально. Блондин моментально понял, что речь, скорее всего, шла об Эму. Всё-таки это ведь она толкнула юношу вперёд прямо на робота. Хотя, кто знает, может, речь шла о Нене. Девушка же всегда плохо общалась с незнакомыми людьми. — Полиция узнала лишь о том, что произошёл несчастный случай. Друзья в состоянии шока, их допрашивала полиция, wonder stage запачкана кровью и, скорее всего, все учителя и одноклассники Цукасы знали, что произошло. Подростку хотелось лезть на стену от досады. Мало того, что шоу не будет – опять же, по его вине, – так ещё и он заставил волноваться всех. Лица Саки и Тойи выглядели такими обеспокоенными... «Да что со мной происходит, в самом-то деле? Почему я, будучи звездой, продолжаю совершать эти глупые ошибки, одну за другой? — думал про себя Тенма, изредка жмурясь от покалывающей боли в животе. Ему было больно подняться с кровати. Надо же, он, честно, не думал, что вообще доживёт до такого дня. — Значит, я не смогу двигаться какое-то время? Точнее, будет нельзя этого делать...» Эта мысль, на самом деле, была ужасна. Цукаса обожал движение, он дышал и жил этим. Без возможности двигаться он бы и не был собой вовсе. Было так страшно осознавать, что пару дней придётся двигаться по самому возможному минимуму. Как вообще быть будущей звездой, при этом не двигаясь? Тенма снова стал чувствовать, как ему начало недоставать воздуха. — Что случилось на самом деле, Цукаса? — строго спросил отец. — Всё-таки ранение получил ты. Может, хотя бы ты в курсе о том, как именно это произошло? — Э, я... это несчастный случай, пап. Я сам в этом виноват, ха-ха. Вот только отца такой ответ совершенно не устроил. Возможно, потому что его сын, всё ещё чувствуя лёгкое головокружение, не придумал отговорку получше. — Цукаса, ты чуть не умер! Что бы ты сейчас ни говорил, я в жизни не поверю, что ты виноват во всём этом, — подходя ближе к кровати, прокричал мужчина. Сын и до этого всё слышал отлично. Теперь же чуть ли не терял слух от недовольного и очень громкого крика отца. Наверное, даже до Саки и Тойи, сидящих в коридоре, доносился этот голос. — Ты можешь врать мне сейчас, но не смей врать полиции завтра, ты понял?!.. Подросток посмотрел на мужчину с выражением лица, что не каждый мог созерцать каждый день. В данный момент блондин выглядел, как побитый щенок, которого отчитывали за погрызенную обувь. Доктор, заметив то, как тяжело было пациенту всё это выслушивать, попросил мужчину успокоиться. — О, не переживайте, Хамаши-сан, я успокоюсь, когда мой сын наконец скажет, что случилось на самом деле! — Дорогой, хватит уже!.. — шикнула на него мать Цукасы, ведь сама заметила, насколько виноватым выглядел её старший ребёнок. — «Хватит»? Что «хватит», Мира*? Моя дочь итак провела в больнице всю жизнь, — жена вновь зашипела, как бы пытаясь намекнуть, чтобы он перестал так кричать. Саки наверняка отлично всё слышала в коридоре, учитывая такую-то громкость голоса. С таким успехом девушке даже не было смысла покидать палату. — А теперь я должен видеть, как страдает мой сын? А если ему бы пришлось остаться в коляске навсегда?! Что если бы он и вовсе умер?! Вдруг подросток удивлённо моргнул. Сначала даже подумал, что он что-то пропустил. Хотя, наверное, так и было. Блондин переспросил: «в коляске?» у своего доктора. Хамаши вздохнул и приступил к объяснению. По его реакции казалось, что он до конца хотел оттягивать этот момент. — Это лишь рекомендация на первое время, пока рана затягивается. После следует соблюдать постельный режим, но если захочется встать с кровати, то придётся воспользоваться коляской. Глаза Цукасы тут же вновь расширились в ещё большем шоке. В его голове всё это уже просто перестало иметь смысл. Это ведь обычное ранение, разве нет? Почему все внезапно развели из этого такую трагедию? Больница, полиция, никаких движений, а теперь ещё и это... «Нет, нет, нетнетнетнет! — подумал про себя парень, а после вновь попытался подняться со своей постели. — Не нужна мне коляска, я в порядке! Да за кого меня принимают?! Я – звезда будущего, Цукаса Тенма! Я могу хоть сейчас встать и исполнить какой-нибудь трюк, и даже ничего не почувств–» — Тенма-сан, нельзя!.. Пожалуйста, не поднимайтесь самостоятельно, — поспешил сказать врач, но подросток, несмотря на боль, что дала о себе знать в который раз, даже не думал прислушиваться к совету. — Игла капельницы может– — Со мной всё нормально. Звезда будущего здоровее самых здоровых людей, мне даже не нужно быть в этой больнице! — Цукаса, пожалуйста, успокойся! Сынок, ты потерял так много крови, мы думали, что ты не очнёшь– — Да сказал же, что я в порядке!! Родители хотели крикнуть на сына, но в это время наконец пришли две медсестры. Сразу с бинтами, ведь знали, в какую палату шли. Цукаса недовольно на них посмотрел, после чего перевёл взгляд на свои бинты. И тут же замер в шоке. Когда они успели покраснеть? — Тенма-сан, если Вы вправду так верите, то почему бы Вам не посмотреть на свою рану самостоятельно? — спросил доктор, пусть и сам понимал, что так поступать – это довольно жестоко с его стороны. — А... я... Медсёстры подошли ближе и аккуратно помогли ему сесть так, чтобы не потревожить рану ещё сильнее. Голова кружилась, из-за внутри словно проснулось желание блевануть. Нет, нельзя, надо терпеть. Цукаса не смотрел на лица родителей, а лишь внимательно следил за тем, как чужие руки разбинтовывали его живот. Болело ужасно, но, сжав зубы, он молчал – никому ничего не говорить о своей боли уже вошло в привычку. Когда старые бинты наконец спали, подросток через силу всё же заставил себя взглянуть вниз. Однако, лучше бы он этого не делал. Увидев то, как выглядела его кожа, а также собственная плоть внутри, парню поплохело. Он издал такой звук, как будто подавился чем-то сухим и твёрдым. Мать, тоже не желая это видеть, в немом ужасе прикрыла глаза. — Всё в порядке, Цукаса-кун, лучше отведи глаза. Не стоит на такое смотреть в твоём-то возрасте, — сказала более взрослая медсестра. Её голос был мягким, добрым, даже успокаивающим. Эту женщину он послушал и позволил медсёстрам забинтовать его по-новому. После как-то нехотя перевёл взгляд на Хамаши. Мужчина так и хотел спросить у него: «ну что, дорогой пациент, убедился, что тебе всё же стоит остаться в больнице и подчиняться всему, что мы говорим?». Опять же подросток мог лишь испытать очередной укол вины. Он опять во всём виноват. Не надо было подходить к краю сцены, не надо было стоять под тем углом, не надо было позволять Эму нападать на него, не надо было ссориться с Нене... нет, не надо было так плохо играть свою роль. Если бы Цукаса изначально сделал всё идеально, как и подобает звезде, то ничего из этого бы не произошло. Будь он хоть немного ответственнее со своим долгом будущей звезды, то не был бы в окружении медперсонала сейчас. Он сам виноват во всех своих травмах – это уже ни для кого не секрет. — Вот и всё, мы закончили, — произнесла молоденькая медсестра, хихикнув. — Не так уж и страшно, да, Тенма-сан? — Да, ха-ха. Я и не боялся вовсе, будущую звезду подобным не сломить! — в ответ ей сказал Цукаса. Парень искренне надеялся, что ему разрешат остаться в таком положении. Вот только вместо этого обе медсестры всё-таки уложили его обратно в кровать. Значит, доктор не соврал: придётся вести лежачий образ жизни и сохранять постельный режим. Ужас. Точно ли это всё было реальностью, а не всего-навсего страшным сном? — Итак, Тенма-сан, пока что я советую отдыхать по максимуму. Всё-таки Вы и вправду потеряли большое количество крови, — сказал доктор, уходя к двери. После кивнул и медсёстрам, и родителям пациента. — Если будут какие-то проблемы или боли, или вопросы, то кнопка вызова всегда рядом. Через полтора часа будет ужин и приём всех необходимых лекарств. — Цукаса, надеюсь, что завтра врать ты не будешь. Лицо блондина исказилось в гримасе искренней печали. Губы сами по себе произнесли: «прости меня». Тут же взгляд отец смягчился, но он не стал говорить что-либо ещё напоследок. Наверное, считал, что всё же нужно было заставить сына понять весь масштаб трагедии. Это ведь пойдёт на пользу ему самому, не так ли? Тенма прикрыл глаза, ведь уже подумал, что останется в полном одиночестве. Однако спустя меньше, чем минуту, в его палату вновь кто-то вошёл. Парень повернул голову и удивился уже который раз за этот день. — Здравствуйте, Цукаса-сан, — поздоровались Ичика, Шихо и Хонами практически в один голос. Подростку очень хотелось хотя бы немного подняться с кровати, дабы кивнуть им или встать в счастливую позу. Однако же он вовремя вспомнил лицо отца и наставления своего доктора. Пришлось остаться в лежачем положении и лишь вымученно улыбнуться. — Будущая звезда рад всех видеть! — произнёс Цукаса. — Только не ожидал, что и вы меня навестите. — Мы в любом случае планировали прийти, дабы забрать Саки-тян на репетицию. Но вдруг она позвонила с чудесной новостью, что Вы наконец очнулись, — и после этого Мочизуки нежно, очень тихо хихикнула. — Конечно! Я просто обязана была сообщить, что с братиком всё хорошо!! Тойя кивал ей, пока сам вслух соглашался: «верно-верно, я тоже должен рассказать всем, что с Цукасой-сэнпаем всё хорошо». Блондин смотрел на них всех с искренней благодарностью. Всё-таки какие же у него чудесные кохаи! Вот только сэнпай у них не из лучших... Надёжные сэнпаи не попадают в больницы по таким нелепым причинам, они стойко терпят до последнего! — Цукаса-сан, как Ваше самочувствие? — спросила Ичика. Её взгляд так и косился на капельницу у кровати юноши. Кажется, воспоминания из средней школы, когда лучшая подруга была в таком же положении, вернулись в самый неподходящий момент. — Всё в порядке, конечно же! Я живой и здоровый. Если бы мама с папой не разнервничались, то я бы и вовсе тут не был! — Братик! Тебя пронзил меч, всё абсолютно не в порядке!! Тенма всё ещё не хотел принимать это за правду. Он никого не разочаровал, никого не заставил переживать, никого не потревожил. Это всё сон, надо было просто очнуться. Вот только боль была настоящей, да и больница не желала исчезать. Даже проклятая игла всё ещё находилась у него в вене – вот же проклятье. — Именно, Цукаса-сэнпай, с такими вещами не шутят, — согласно покивал Тойя. — Нужно заботиться о себе. — Со мной всё будет хорошо. Нечто подобным звезду не сломить, фу-фу!.. Было больно говорить, было больно улыбаться, но ещё больнее было продолжать врать. Тенма понимал, что сейчас он ничего не может. Как же может звезда будущего быть настолько беспомощной? Это же такой позор. Подросток продолжал уверять всех, что всё в порядке, что он поправится быстрее, чем кто-либо из них успеет сказать его имя. С виду всё и вправду казалось нормально. Всё-таки у Цукасы уже вошло в привычку настолько преуменьшать значимость своих проблем, что другие люди также переставали о них беспокоиться. Даже Саки, казалось, начала верить в ложь своего брата. Одна лишь Шихо смотрела на блондина с недоверием. Вроде бы такой взгляд у неё был всегда. Но почему-то именно сейчас она словно читала мысли подростка, словно видела, как в его голове билось лишь: «больно, больно, как же болит, я не могу терпеть эту боль, почему мне так больно?». Хиномори тяжко выдохнула. — Мне кажется, что Цукасе-сану нужен отдых и покой, — произнесла девушка, а после потянула Саки за собой. — Пойдёмте, нельзя его сейчас беспокоить. — А, верно... кажется, мы немного увлеклись. — Братик, не переживай! Я навещу тебя завтра и обязательно принесу тебе много-много сладостей, хорошо? — чуть ли не плача, протянула блондинка, которую подруги уже тащили к выходу. Тенма попытался кивнуть так, как его положение вообще позволяло, а после помахал всем на прощание. Шихо обернулась ему вслед и совсем немного улыбнулась. Она ничего не говорила, ей и не нужно было. Всё-таки она, как никто другой, знала, каково это было: врать в лицо близким людям, при этом чётко глядя им в глаза. Когда дверь наконец закрылась, Цукаса тяжело выдохнул. Улыбка медленно сползла с его лица, ведь на смену притворному счастью пришла тревога. И что теперь ему делать? Вот так вот и оставаться без движения в ближайшие... сколько дней? Может, неделю? Больше недели? Почему-то, чем больше Тенма думал, тем страшнее ему становилось. Даже ноги дёргались от этого неприятного, липкого чувства паники внутри. Ну и как его вообще угораздило попасть в эту ситуацию? Он не хочет быть бесполезным. Тенма ведь пытался делать всё, чтобы его перестали воспринимать, как шутку, как ненадёжного лидера. А что в итоге? Всё опять пошло наперекосяк. — Цукаса-ку-у-ун! Как ты? — подросток дрогнул, как только до его ушей донёсся знакомый голос. Блондин повернул голову к своей прикроватной тумбочке. Мику и остальные смотрели на него с грустными и очень опечаленными – может, Руи или Нене, или даже Эму уже рассказали, что случилось. Подросток тяжело выдохнул. Честно, сил улыбаться уже не было, но нужно было быть счастливым до последнего. — Ара-ара... теперь Цукаса-кун точно не вернётся к шоу, — произнесла Лука. «Точно не вернётся». А, ну да, как же он мог забыть. Вокалоиды были в курсе всех его мыслей и желаний, а уж тем более чувств с эмоциями. Уж от кого, но от них скрыть что-либо было невозможно. На самом деле, Цукаса редко об этом задумывался, но... что станет с его сэкаем, если он действительно покинет труппу? Если он хотя бы однажды соберётся с духом и скажет, что уходит? Это ведь его сэкай, да? Кайто так сказал. Значит, будет абсолютно честно, если только ему станет позволено находиться там. — Не волнуйтесь вы так, будущая звезда со всем справится. Вот немного подлечусь и буду ещё энергичнее, ха-ха! — заявил Тенма, даже несмотря на то, что так смеяться было больно. Он поморщился, и это не ушло от глаз голограмм. — Цукаса-кун, тебе ведь плохо, да? Подросток взглянул чётко в глаза Рин. Девочка выглядела очень расстроена – даже его большой бант словно тянулся вниз от грусти. — Знаешь, Цукаса-кун, когда тебе грустно или больно, то не надо заставлять себя улыбаться**! — продолжил Лен вместо неё. — Верно! Мы всегда позволяем нашим лицам показывать то, что чувствуем, — перебила его блондинка. — Тогда все будут знать, что мы нуждаемся в помощи! Мейко и Мику очень активно покивали, как бы пытаясь этим сказать, что соглашались. Цукасе становилось всё тяжелее и тяжелее их слушать. Боль от раны или, может, даже от воспоминаний уже почти полностью лишила его способности ярко улыбаться всем вокруг. Он сжал зубы крепче. — Цукаса-кун, плакать – нормально, — мягким голосом произнёс Кайто. В очередной раз он, как всезнающий добрый отец, читал подростка подобно открытой книге. Одной этой фразы хватило, чтобы всхлипнуть. Звезде не следовало плакать, но сейчас боль была действительно невыносимой. Она заставляла ноги неметь, сердце биться чаще, а горло издавать лишь какой-то слабый, тихий хрип. Тенма закрыл своё лицо свободной рукой и наконец позволил себе разрыдаться. Мику и остальные даже и не думали куда-либо исчезать, пока их создателю не стало легче. *** — ...значит, Тенма-сан, Вы точно подтверждаете, что произошёл несчастный случай? — уточнил полицейский, глядя на подростка привычным для такой работы пристальным взглядом. Этот допрос шёл уже больше получаса. Честно, хотелось бы провести своё утро как-то иначе. Цукаса, кивнув, ответил положительно. В принципе, а что он мог сказать ещё помимо этого? Его друзьям, а уж тем более самому парку, проблемы явно не нужны, поэтому блондин и не желал их создавать. Он итак уже достаточно постарался. — Можете ли Вы описать несчастный случай подробнее? — Да что там описывать, — честно, парень немного винил себя, что не успел подготовиться к допросу. И почему он наивно ожидал, что ему поверят сразу же? — Споткнулся и упал на робота – вот и всё. — Тем не менее, Хамаши-сан утверждает, что на тело влияло большое давление. Вы уверены, что никто не пытался намеренно Вас поранить? Рука Цукаса непроизвольно сжала простыню. Нет, никто не виноват. Это всё только его вина. Верно: он сам упал и оказался не в том месте, не в то время. Эму даже не было рядом, это вовсе не она вдавливала подростка в меч с помощью всего своего веса. Неприятные воспоминания вновь и вновь заставляли ноги дёргаться – и с каких пор у него появилась эта привычка? Мужчина в форме продолжал внимательно изучать поведение подростка. «Цукаса, надеюсь, что завтра врать ты не будешь». — Нет, с чего бы кому-то это делать? Руи и остальные – мои друзья. — Камиширо-сан как раз и является создателем того робота, не так ли? — всё также невозмутимо спрашивал полицейский, а сам делал пометки в блокноте. Цукасу это очень напрягало. Так и хотелось вырвать эту вещь из рук мужчины и прочитать, что за бред или какую же откровенную ложь она там написал. Подросток прямо-таки нутром ощущал, что его слова явно искажают по полной программе. — Может, всё это было подстроено специально? — Что? Нет! Робот был просто одной из частью шоу, так что подстроить такое... и вообще что значит «подстроить»? Как можно подстроить ссору? — однако же, как только блондин это сказал, то пожалел об этом в мгновение. Мужчина заинтересованно глянул на то, как побледнело лицо подростка. — Тенма-сан, Вы и Ваши друзья поссорились? — Э-э, нет, то есть, да, то есть... — тут же замешкался Цукаса, не зная, как выкручиваться теперь. Ему нужно было больше времени. Хотя бы ещё секунд десять, чтобы придумать какую-нибудь адекватную ложь. — Да, мы поссорились, но это произошло во время репетиции. Мне кажется, даже сама Нене не ожидала, что что-то такое произойдёт. — Ссора произошла с Кусанаги-сан. Получается, что Камиширо-сан к этому не имеет никакого отношения, да? — уточнил полицейский. Тенма еле заметно ему кивнул – опять же, положение не позволяло делать этот такой привычный и обыденный жест нормально. — А что насчёт Отори-сан? Принимала ли она какое-то участие во всём этом? — Эму... что ж, она... — Прости меня, Цукаса-кун, прости меня, я не хотела!! Брови нахмурились сами по себе, как только в голове, будто краткой молнией, сверкнуло воспоминание о том самом моменте. Как только он ощутил, что лезвие прошло внутрь плоти, а после продолжало входить всё дальше и дальше. Надо было забыть, отпустить это. Тенмы не умеет держать зла на людей, особенно близких. — Она помогла мне с раной, — было сказано достаточно двусмысленно, прямо как блондину и хотелось. — В любом случае, со мной уже всё хорошо. Никто не виноват, просто случилось одно большое недоразумение. — Что ж, если Вы и вправду так настаиваете на этом, Тенма-сан, то я оставлю Вас в покое. Просто знайте, что Ваши родители ещё долго не отпустят эту ситуацию. После Вашей выписки мы поговорим ещё. Если захотите рассказать больше, то ничего не бойтесь и не стесняйтесь. — Конечно. А Вы, пожалуйста, поскорее замните это дело. Это всё просто одно сплошное недоразумение. Полицейский кивнул подростку на прощание, после чего вышел из кабинета. Цукаса тяжело вздохнул, а после тут же скривил лицо: даже такие простые вещи, как обычные вдох и выдохи полной грудью, давались тяжело. Впрочем, это ничего, к этому ещё можно было адаптироваться. А вот к коляске, что угрожающе стояла у кровати – нет. Правда, Тенма пытался привыкнуть к ней вчера. Всё-таки пару раз ему было просто необходимо выходить из палаты с помощью медсестёр. Вчера блондин пытался уверить себя, что это просто такая игра. Или скорее... попытка отрепетировать какую-то необычную роль. Вот только сегодня утром эта зловещая штука так никуда и не делась. Притворяться и врать самому себе становилось тяжелее. Парень хотел выдохнуть вновь, но внезапный стук — Цукаса-кун, прости за вторжение. Тенма удивлённо моргнул, явно не ожидав, что с самого утра на пороге палаты окажутся Нене и Руи. Нет, конечно, он прекрасно знал, что сейчас разрешалось навещать пациентов, но... — Разве вы не должны быть в школе? — вот, что первым делом смог сказать Цукаса. Прозвучало немного грубо, но извиняться он уже не стал. — Мы решили не пойти на первые уроки, фу-фу, — произнёс Руи с улыбкой. Не такой, как обычно. Нет, даже во взгляде что-то поменялось. — А вообще, Цукаса-кун, ты... как ты? Блондин перевёл взгляд в сторону капельницы, которую медсёстры всё ещё не стремились выдёргивать из его руки, а уж тем более убирать из палаты. Но, признаться честно, всё было не так уж и плохо, как могло показаться. Обезболивающие препараты помогали не загинаться от ужасных ощущений внутри, и это не могло не радовать. — Звезду будущего ни за что так легко не сломить чем-то подобным! Поэтому не переживайте, со мной всё просто идеально, — сквозь широкую улыбку ответил им юноша. — Цукаса... прости меня, пожалуйста, — внезапно прошептала Нене, чем искренне удивила своего друга. Девушка мялась, нервничала, теребила пряди своих волос, но продолжала говорить. Она словно уже была на грани слёз, но ей нужно было озвучить эти слова: — Это я во всём виновата. Если бы я с тобой не поссорилась, ничего из... этого бы не случилось. Тенма с тревогой посмотрел на то, как блестели её глаза от тонкой пелены слёз. И тут же его брови расстроенно нахмурились. Нет уж, не позволит он кому-либо здесь плакать. «Я итак уже расстроил Кайто и остальных вчера, — подумал он про себя, со стыдом вспоминая те мгновения слабости, когда позволил себе разрыдаться. — Не хватало ещё огорчить Руи с Нене с самого утра». — Что ты, что ты! Я сам поступил не очень хорошо: накричал на тебя, обозвал... может, я и заслужил это, ха-ха. — Это не так!.. Цукаса, ты всё сделал правильно. Мы действительно поступили с тобой нечестно и... — девушка не смогла продолжить смотреть ему в глаза, а уж тем более говорить. — Да, Нене права. Прости нас, Цукаса-кун. Прости меня, — продолжил за неё уже Руи, голос которого звучал чересчур тихо и грустно. Подростки раскаивались, но за что? Тенма так и не понял. — Из-за моих роботов ты страдаешь уже в который раз... что бы я ни делал, всегда в таком положении ты оказываешься по моей вине. Блондин открыл рот, словно хотел что-то сказать, но смог выдать лишь тихое «а». Слова словно застряли у него в горле. «Ах, Цукаса, ты наконец открыл глаза...», «Радость-то какая! Цукаса-кун, ты как?». Когда дело доходило до потери сознания, все непременно и по какой-то странной причине чувствовали вину за собой. Очень редко, но парню всё же становилось обидно: почему никто не интересовался, а всё ли в порядке, когда он получал другие увечья или ранения? Почему всегда обязательно надо было находиться на грани смерти, чтобы хоть кто-то подумал о его состоянии? И почему, сразу после этого, все жалели Тенму? Хотя, не жалели, а скорее– «Убеждались в том, что я действительно слабак, — понял Цукаса, после чего грустно отвёл взгляд в сторону. — А-а, кажется, теперь пазл наконец начал складываться. Наверное, поэтому из меня выходит такой плохой лидер в их глазах. Я даже не могу справиться с самыми простыми вещами». В этот раз всего-то нужно было не терять сознание. Вот и всё – это было настолько просто. Может, не упади он в обморок от потери крови, то никто бы даже и не стал перед ним извиняться. Ведь произошёл просто-напросто... несчастный случай. Таких у Wonderlands × Showtime было много, причём чуть ли не каждый день. Цукаса должен был уже привыкнуть, от него много не требовалось. Тем не менее, дело опять дошло до больницы. Вот только теперь с учётом того, что здесь предстояло пройти не просто небольшой осмотр, а провести ближайшие... недели две? Настоящий кошмар. С Шизуку и её подругами это время пролетело быстро. Однако же здесь, в четырёх белых стенах, данный срок станет ощущаться, как пожизненное заключение. Что бы там Нене и Руи ни говорили, Цукаса чётко понимал: вся эта ситуация – его вина. Будучи звездой, он должен был стараться лучше, но вышло всё наперекосяк. То есть, как обычно. — Это неправда. И вы сами это знаете, — наконец ответил им блондин. — Никто из нас не мог предугадать такой исход. — И всё же– — Ну правда, перестаньте. А то у вас такие лица, как будто кто-то умер, — тихо рассмеялся Тенма. — Но ты же мог умереть, — вдруг произнесла Кусанаги, наконец перестав смотреть в пол. — Ты мог умереть, если бы врачи опоздали хоть на пару минут, если бы Руи не помог сразу же, если бы... ты мог умереть, и последнее, что услышал от меня – это то, как ты меня бесишь. Девушка внезапно всхлипнула. По сути, чувство вины должна была ощущать только одна она. Так почему внезапно Цукаса тоже почувствовал себя виноватым? Возможно, было тяжело осознавать, что он заставил подругу плакать уже во второй раз? Руи аккуратно положил свою ладонь Нене на голову, дабы хоть как-то её успокоить. Даже несмотря на то, что лицо у него самого было мрачнее тучи. Блондин сжал простыню меж своих пальцев. Да что же это такое? Неужели, он так и продолжит разочаровывать близких ему людей? — Всё нормально, я не злюсь, — продолжал уверять Цукаса, надеясь, что это поможет. — Поправлюсь и всё наладится – вот увидите. Его друзья восприняли это, как намёк на то, что он всё же вернётся к работе над шоу. Да, даже после такого. Эта новость явно обрадовала их, ну а большего Цукасе и не нужно было. Вот только в свои слова он закладывал абсолютно иной смысл. Ведь сейчас, лёжа на этой кровати, парень и вовсе не знал, что с ним будет дальше. Он жив и это главное, не так ли? Вот только ему нельзя было двигаться, а ещё к нему почему-то относились, как к инвалиду. Медсёстры вертелись, подобно заведённым куклам, возле него целый день, Саки со слезами уверяла, что всё будет хорошо, родители расстраивались так, словно их сына полностью парализовало – это всё так странно, ненормально. Ведь Цукаса являлся будущей звездой, которая могла выдержать всё: любую боль, любые препятствия, любые неудобства, любые идеи для новых шоу. Так почему он оказался в таком положении? Может, он где-то провинился? Где же он допустил ошибку, что сейчас ему приходится вот так за неё расплачиваться? В какой из прошлых жизней можно было так сильно нагрешить, чтобы в этой получить «в подарок» всю эту ситуацию? Честно, Тенма пытался свыкнуться с происходящим. Уверял себя самого, будто маленького ребёнка: «ничего, потерпи, это же не навсегда, даже врач сказал, что это лишь временная рекомендация, вот затянется рана – и сможешь вновь быть энергичной и активной звездой будущего!». Цукаса жил движением, без способности двигаться в своей привычной манере было тяжело. Скорее, даже непривычно. Интересно, а Саки, что, проходила через такие же эмоции? Раньше подросток никогда не задумывался сесть и спросить у неё, а что она чувствует по-настоящему? Он не хотел видеть её грустное лицо, её слёзы, потому веселил её. Наверное, именно поэтому так никогда и не узнал, какое на самом деле ужасное одиночество она терпела все эти годы. А боль? Ей было также больно? Или же ещё хуже? Весь этот долгий день вплоть до самого вечера в палате было делать совершенно нечего. И чем Саки вообще занималась в такие моменты? Её итак было жалко до этого, но вот сейчас... Цукаса лишь на краткий миг представил себя на месте сестры. В лежачем положении в окружении белых холодных стен и постоянных анализов, уколов, обследований, страданий. Без движения, свободы, какой-либо радости и способности быть яркой звездой, которая приносит всем улыбки. Нет, он бы не смог. Просто не выдержал бы. На её месте он бы просто– — А если ему бы пришлось остаться в коляске навсегда?! Что если бы он и вовсе умер?! Слова отца резанули по разуму, как лезвие по венам – резко, неприятно и обжигающе. Но а если он был прав? Ведь не зря папа так негодовал, наверняка в его словах была доля правды, причём огромная. Во время Хэллоуинского шоу Цукаса особо не задумывался над тем, что пострадал. Мало ли, с кем не бывает. После количество вот таких «я поранился, но это не так уж и важно, само пройдёт» увеличивалось и наконец достигло своего пика, обратившись в это глубокое ранение. Шоу и сцена для Тенмы были смыслом жить, их он бросать не собирался никогда. Но вот Wonderlands × Showtime и всё, что происходило с ними... раньше парень не задумывался, ведь, в самом деле, он же не конченый эгоист. Однако сейчас в голове всплыла мысль: «а стоит ли это всё того?». Стоит ли калечить себя каждый раз ради шоу? Если придирки Нене, детское поведение и равнодушие Эму, а также безумные идеи Руи ещё можно было списать на «все друзья так поступают, это нормально», то то, что Цукаса чуть ли не постоянно находился в постоянной зоне риска — нет. Стоило ли жертвовать так собой, своим здоровьем? Может, даже жизнью? А что если однажды вправду произойдёт что-то настолько плохое, что Цукаса уже никогда не сможет стать звездой? «Нет, не хочу я такой себе судьбы... — подумал он про себя, тут же стараясь отогнать ужасные мысли. Вот только паника всё ещё нависала над ним тяжёлым грузом. — Я не хочу однажды полностью лишиться способности делать то, что приближает меня к становлению звездой. Я не хочу лишиться мечты. Однажды мой титул обязан смениться со «звезды будущего» на «звезду»!». Вот только, чтобы это действительно произошло, нужно было сказать те самые заветные слова. Слова, которые не получалось выдавить из себя уже столько времени. Цукаса только было хотел потренироваться хотя бы шепнуть их вновь, но его из потока грустных эмоций его вывел очередной стук в дверь. Парень, честно, ожидал увидеть на пороге сестру, или Тойю, может, даже Эму. Однако же... — Цукаса-сан, добрый вечер! — произнесла Ханасато, первой входя в палату. Однако тут же её улыбка погасла, когда она заметила юношу в инвалидной коляске. — Хия-я-я!! Цукаса-сан, что случилось?! Всё настолько плохо? — Минори, прекрати кричать!.. Нас же поругают, — тут же послышался голос Момой. — Ах! Да, точно! Прошу прощения! Блондин удивлённо смотрел на айдолов, – в своём полном составе – которые отчего-то решили навестить его. Кого-кого, а вот их он точно ожидал увидеть здесь в самую последнюю очередь. Тем не менее, разочарован не был. Наоборот, все тревоги словно моментально отошли на второй план, и улыбка сама по себе расцвела на его уставшем лице. — Добрый вечер вам всем. Ха-ха, простите, что звезда будущего не может поздороваться с вами в привычной манере! — Не переживай, Цукаса-кун, всё хорошо, — мягко ответила ему Шизуку, а после покосилась на его живот. Бинты увидеть было нельзя, из-за футболки, но все прекрасно знали, что именно скрывается под лёгкой тканью. — Тебе уже лучше? Поправляешься? — Ещё бы!! Ещё немного и я снова буду здоров, как бык, хмпф! Подруга детства была рада это слышать. Точно также как и Харука с Айри. Одна лишь Минори мялась, словно не знала, что сказать. Подросток заметил её волнение, но не успел спросить, что случилось. Внезапно девушка, поклонившись, ни с того ни с сего извинилась. Даже её подруги в шоке уставились на неё – наверное, они совсем не ожидали, что Ханасато придёт сюда, чтобы сказать именно это. — Э? За что ты извиняешься? — искренне удивился юноша. — Мне сразу надо было принести свои извинения, Цукаса-сан, — продолжила айдол, виновато смотря вниз. — Наверняка это я навлекла на Вас неудачу, у меня так постоянно выходит... — Ханасато... Блондин выдохнул, и опять же, эта чёртова рана отозвалась дикой болью. Оставалось лишь в очередной раз поморщиться и проклянуть самого себя за неосторожность в тот самый день репетиции. Интересно, почему Минори вообще извинялась? Она даже не присутствовала у сцены, так как же она могла принести кому-либо неудачу? Нет, Цукаса чётко знал, что виноват лишь он один. Он единственный был и слабым, и бесполезным, так ещё и полным неудачником. — ...это не так, — произнёс парень, после чего ярко улыбнулся. — Ханасато, ты не сделала ничего плохого, так что не забивай себе голову. Это просто несчастный случай, так что твоя «неудача» тут совершенно ни при чём. — П-правда?.. А то я и вправду очень часто приношу людям беды... — Минори, Тенма-сан абсолютно прав: ты зря себя винишь, — поддержала Харука, а после с улыбкой глянула на подростка. Он покивал ей. Боже, как же нравилось видеть людей, которые улыбались или не плакали. Осознание того, что хотя бы кто-то не был в нём разочарован, приносило искреннее удовольствие. Или, может, Цукаса уже просто привык к компании Шизуку и её подруг, что так и хотелось провести с ними как можно больше времени. — А-а, кстати, совсем скоро должна прийти Саки! Если хотите, то мы можем дождаться её прихода вместе. И, как будущая звезда, я постараюсь сделать всё, дабы сделать всё в моих силах, чтобы время ожидания прошло весело!! — Э, Цукаса, подожди!.. Не вставай с коляски– *** Прошло ещё пару дней, в течение которых Тенма только и делал, что принимал бесконечных посетителей. Честно, он и сам не заметил, когда у него успело появиться столько знакомых, которым не безразлично его состояние. Даже одноклассники стали расспрашивать его о том, скоро ли он поправится и придёт в школу. Да и учителя переживали... пусть для них он и являлся лишь клоуном класса, всё-таки такой участи невинному подростку никто не желал. Эму была единственной, кто не посетил его палату. Она активно писала ему сообщения, кто просила прощения, но прийти в больницу не могла. Чёткой причины девушка не называла, однако было не так уж и тяжело догадаться: либо ей не разрешали родственники, которые итак теперь стараются изо всех сил замять этот случай, либо она просто боялась вновь навредить Цукасе. Всё-таки Отори была очень тактильной особой. Наверняка при встрече она бы накинулась на него в слезах и сделала тем самым лишь хуже. Её можно было понять. Да и, в целом, как бы эгоистично не звучало, какой-то частью себя Тенма был даже... рад, что так и не увидел её за все эти дни. Зато вот кому он обрадовался, так это Акито, который внезапно появился на пороге его палаты, прямо после школы. До приёмного покоя вроде ещё оставалось около часа, но каким-то образом рыжеволосому удалось попасть пораньше. Либо он наплёл какую-то ложь медсёстрами, либо же незаконно себя проник. В любом случае, встретить одного из своих самых близких кохаев Цукаса был абсолютно не против. В основном, из-за того, что Шинономе был единственным, кто не спрашивал о его самочувствии. Почему-то именно этот человек был тем самым типом, по глазам которого и так всё можно было прекрасно понять. Блондину хватило одного взгляда, чтобы понять многое. — Тяжело тебе, сэнпай, — и всё же Акито решился сказать что-то, дабы не показаться уж совсем грубым. Впрочем, делать это было необязательно. Цукаса ведь никогда не считал его таковым. — Ничего-ничего, у звезды будущего всё тип-топ! — у рыжеволосого подростка дёрнулась бровь от такой фразы, но вслух недовольство высказывать он не стал. Наверное, всё потому что ему была крайне непривычна эта ситуация. Было в порядке вещей видеть убегающего от очередного робота Камиширо Тенму где-то в коридоре школы. Потому лицезрение его в инвалидной коляске, а ещё знание, что за ситуация вообще случилась в парке аттракционов пару дней назад, заставляло вести себя немного иначе. Хотя, говоря откровенно... Акито уже итак стал достаточно заметно менять своё поведение в присутствии сэнпая. Причину он этому не знал. И, наверное, будет лучше так никогда и не узнать. — И, что, совсем не скучно быть в палате целый день? — спросил Шинономе, ставя свою школьную сумку на пол. — Ну... Тенма не стал рассказывать, что стал просить медсестёр всё больше позволять ему быть хотя бы в коляске. Он ненавидел её, но даже это было лучше, чем просто лежать целый день. Цукаса ненавидел расслабляться, прокрастинировать, лениться. Его моральные устои о том, что он «мог бы сейчас работать и что-то делать» не давали спокойно находиться на одном месте. Особенно в больнице. Это не было лечением, это было пыткой. Вот только как Шинономе смог так легко понять это? Может, у его сэнпая тоже всё было чёрным по белому в глазах написано? Да, Тенма не отрицал, что являлся довольно очевидным и открытым человеком, но настолько хорошо его читать мало кто мог. Максимум вокалоиды его сэкая, Шизуку, иногда Акияма и... Шинономе. — Знаешь, ты прав. Я бы был не против небольшой прогулки на свежем воздухе, — улыбнувшись, продолжил Цукаса. — Прогулка, хах... навряд ли получится в таком положении, сэнпай. Нам нужно какое-то альтернативное занятие. — Акито, хватит придуряться, ты же прекрасно понял, что я имел ввиду. Рыжеволосый рассмеялся. Слышать такой искренний смех с придыханием и еле заметной хрипотцой от Шинономе из всех людей было... необычно. А также очень заразно, вскоре улыбка Тенмы стала ещё шире, чем до этого. На мгновение он даже совсем позабыл о том, что позже возле него снова будет стоять капельница. Всё, конечно же, из-за того, что Цукаса просто-напросто отказывался есть по вечерам, а при его нынешнем состоянии такое проворачивать было крайне опасно. — Это-о... и теперь просто везти тебя вперёд? — уточнил Акито, точно не зная, делает ли он всё правильно. — Ага! Можешь даже прокатить звезду будущего с ветерком! — С... ветерком? — переспросил он, уже открывая рукой дверь. — Э-э, нет, спасибо. Я, в отличие от некоторых, убивать тебя не хочу. Тенма удивлённо посмотрел на своего кохая, но ни ответа, ни дальнейшего объяснения не получил. «В отличие от некоторых»? И кого он имел в виду под этой фразой? «Неужто... Руи и остальных? — подумал про себя блондин, после чего недовольно нахмурился. — Но они не пытались меня убить, откуда у всех такие мысли? Гх... наверное, в школе пошли дурные слухи, — парень выдохнул, а после чётко решил сам для себя. — Ну ничего! Звезда будущего прольёт свет на правду, как только поправится! В парк я возвращаться, конечно, не хочу, но не допускать же, чтобы люди так думали о Руи, Нене и Эму...». Юноша, на удивление, притих. Даже как-то чересчур. Мысли о труппе и возможном уходе вновь, подобно растаявшему шоколаду, липли к нему. Вот бы уже решить эту проблему и навсегда избавить себя от бремени сомнений и метаний из стороны в сторону. Хотя, для начала... было бы хорошо выбраться из этой больницы. Шинономе, будто чувствуя напряжение кожей, попытался начать говорить первым. Всё-таки кому, как не ему, привыкшему видеть лишь радостного и энергичного блондина, замечать внезапный контраст эмоций? В такой ситуации, честно, было немного тяжело заводить о чём-либо разговор, но... Акито пытался. Правда, он приложил все усилия. — Хорошая погода, да? По крайней мере лучше, чем вчера. Так что, сэнпай, тебе повезло, что я пришёл сегодня. — Ещё как. Я очень рад, что пришёл именно ты, — наконец оказавшись на улице, в саду у больницы, Цукаса хотел вдохнуть как можно больше свежего воздуха, но не смог. Полной грудью по привычке дышать пока не получалось. Всё ещё болело. Шинономе удивлённо моргнул, но расспрашивать не стал. Наверное, на «рад, что это именно ты» была своя причина. Подросток точно не был уверен, хотел ли он слышать, в чём заключался смысл этих слов. Вместо этого он подвёз Цукасу к ближайшей скамейке, на которой позже уселся сам. Теперь их лица были более-менее на одном уровне – это уже радовало. Акито никому и никогда в этом ни за что не признается, но иногда (лишь порой, честно) ему нравилось смотреть людям в глаза. Каждый раз они выглядели по-разному, отражали совершенно разные эмоции, даже цвет как будто менялся. Именно поэтому сейчас подросток пытался уловить каждое движение чужих глаз. А ещё пытался понять, откуда в радужках сэнпая взялось столько оттенков? Это были уже не просто глаза, а целый фейерверк из кария, светло-бордового, оранжевого, схожего с цветом мандаринов, и даже жёлтого, где проглядывался белый. «Красивые глаза, — подумал про себя рыжеволосый, а после нервно отвёл взгляд. Чёрт, до него только что дошло, что он, скорее всего, уже почти минуту в тишине рассматривал чужое лицо. — Да, Акито, ты просто специалист в том, чтобы навещать людей...» — Сегодня и вправду очень хорошая погода. Напоминает о спортивном фестивале, — произнеся это, Цукаса внезапно расплылся в немного коварной улыбке. Его кохай почти тут же стал догадываться, к чему идёт дело. — Эй, Акито, а можешь покатать меня на спине? Хотя бы чуть-чуть? У рыжеволосого чуть не отвисла челюсть, но он всё же смог удержать себя в руках. — Ты совсем с ума сошёл? Я же поврежу твою рану. — Чепуха!! Немного веселья звезде будущего не повредит! — а, понятно, кажется, Тенму будет невозможно остановить – он уже зажёгся этой идеей. — Ну совсем чуть-чуть, пожалуйста-а? — кохай всё ещё смотрел на него с недоверием и даже небольшим страхом. Тогда блондин разочарованно выдохнул и указал на коляску. — На минуту хочу представить, что я не в больнице. Хочу представить что-то хорошее, весёлое... а тут вспомнился спортивный фестиваль. Захотелось прожить этот момент вновь! Ах, вот оно что. Теперь, конечно, причина такой странной просьбы была понятна, однако же... сегодня утром Тойя чётко дал другу понять, что сэнпай ещё восстанавливается и нельзя его беспокоить чем-то. Резкие движения также противопоказаны. Не будь всей этой раны, то Шинономе согласился «вспомнить старые-добрые времена». — Ну пожалуйста-а, Акито, я обязательно тебе потом отплачу чем-нибудь!! — продолжил Тенма, сложив руки вместе, а после немного виновато взглянул на подростка. — Или заставлять тебя делать это в третий раз будет уже чересчур эгоистично с моей стороны? — ...а-аргх, чёрт с тобой, хорошо! Только не на спине, я не хочу, чтобы что-то случилось с твоей раной. Блондин тут же засверкал от счастья. Он поспешил поскорее выбраться из плена своей коляски, однако в момент засомневался. До этого ему всегда помогали медсёстры, но сейчас их не было рядом. «А вдруг и правда поврежу ранение? Я не хочу, чтобы меня ругали за то, что я испачкал очередные бинты... — подумал про себя юноша, нервно взглянув на свои ноги. Ему хотелось встать как можно быстрее, но он сомневался, что получится. — Я уже который день не хожу и не стою нормально. Все конечности немеют, у-у... звезда всегда должна быть энергична и подвижна, но я–» — Сэнпай, может, мне следует помочь? — спросил Акито, хотя смысла в его вопросе было мало: он уже опустился рядом с блондином и протянул ему руку. — Вставай аккуратно, а то рана... — Д-да, я знаю, — шёпотом ответил ему Цукаса, стараясь двигаться по минимуму. Он зажмурился от того, что его как будто вновь проткнула боль. Сначала даже показалось, что он просто сдастся и вновь сядет, но голос и лёгкая улыбка Шинономе заставили кое-как опустить ноги на серую плитку. Всё это время подросток крепко сжимал руку своего кохая – так, как будто Акито являлся его единственным спасением, последней спасательной тростинкой. Было так странно, что ни у одного, ни у другого юноши даже не возникло проблем с тем, что они так долго держались за руки. Какое-то время рыжеволосый позволил своему сэнпаю постоять на земле собственными ногами, чтобы привыкнуть к ощущениям. Цукаса радовался этому так смешно: по-детски, как будто ни разу в жизни не делал подобного. Когда блондин уже более-менее освоился, он повернулся к Акито и практически глазами намекнул: «ну, давай, поднимай меня, я хочу покататься». Подросток кивнул ему и, вновь присев, осторожно подхватил на руки. Чувство полёта и лёгкости длилось ровно секунду, а может, и вовсе меньше. Однако Тенма совсем не возражал. Наоборот, очень радовался. На спине его катали, а вот так на руки не брали, наверное, никогда. Саки часто говорила, что так носят лишь невест, но... Цукаса невестой не был, да и девушкой так-то тоже. Интересно, Акито сильно обидится, когда узнает, что не должен был поднимать своего сэнпая на руки именно так? — Тебе не тяжело? — спросил блондин, обхватив шею кохая. — Даже моя сестра весит больше, так что расслабься, — в ответ хмыкнул юноша. — И вообще, сейчас не об этом надо волноваться. Лучше скажи, как твоя рана? Не болит? — А-а, хм... думаю, что нет! Всё-таки ты очень осторожен и нежен со мной!! Акито чуть не уронил парня на землю. Конечно, он вовремя спохватился, ибо если посмеет хотя бы дёрнуться не так, то больше его в больницу явно не пустят — уж какой-то чрезмерный вред он наносит пациенту. Тем не менее, по лицу подростка можно было понять, что он явно не отошёл от шока. Впрочем, ещё бы... отойди здесь от таких-то заявлений. Покраснев до самых кончиков ушей, Шинономе немного недовольно смотрел на чужую улыбку. Цукаса настолько дурак, что, наверное, и сам не понял, что такого сказал. Да ещё так громко. Его кохай лишь тяжело выдохнул: ладно уж, ему не привыкать. Рыжеволосый решил пройтись по саду, дабы сэнпай мог получше всё рассмотреть. Особенно с такого-то ракурса – всё-таки Акито не был низким человеком. И пусть ситуация, да и поза, отличалась от воспоминаний о фестивале, Цукасе всё равно было ужасно весело. Даже показалось, что у ничего не болело, что ему не нужно думать, что делать, когда его выпишут из больницы, что можно просто искренне повеселиться за столько-то дней. — Неужели, ты и вправду настолько этому рад? — недоумевая, тихо спросил Шинономе. На самом деле, он был не против. Ведь лучше постараться самому, дабы увидеть искреннюю улыбку на чьём-то лице, нежели наблюдать за тем, как кто-то буквально заставляет себя казаться счастливым. — Ещё бы! Я словно снова в школе, и всё опять нормально. Ха-ха-ха, звезда будущего будет век тебе благодарна за это, Акито!! — ...хах, да понял-понял я уже, что ты счастлив. Блондин в ответ на это лишь продолжил смеяться, в то время как кохай приулыбнулся ему краем губ. И всё вроде и должно было быть так же хорошо, как и сейчас. Вот только после Шинономе заметил чью-то знакомую фигуру – и тут же его лицо помрачнело так, словно он наткнулся взглядом на заплесневелый хлеб. Цукаса изумлённо посмотрел на лицо кохая, а после поднял голову. В момент его широкая улыбка дрогнула, но на грусть выражение лица так и не сменилось. Возможно, потому что он почувствовал, как Акито практически тут же принялся опускать его обратно на землю. Несколько минут счастья окончились чересчур быстро. Тенма, естественно, был не рад этому, но зато хотя бы разрешалось стоять на двух своих ногах. Голова немного кружилась, конечно же, но это лучше, чем снова сидеть и чувствовать себя немощным. — О-о, разве это не Руи!! Привет, по какой причине решил навестить звезду будущего сегодня? — Добрый вечер, Цукаса-кун, я как раз искал тебя, — произнёс друг, как бы пытаясь не замечать нахмурившегося лица кохая. — Как твои дела? Уже лучше? — А как ещё могут быть его дела, Камиширо-сэнпай? Он в больнице, — фыркнул в ответ рыжеволосый. — Это я и сам вижу, Шинономе-кун. Тебе тоже желаю доброго времени суток. Цукаса прямо-таки кожей ощутил эту беспричинную, но очень напрягающую атмосферу в воздухе. И почти сразу понял, что именно ему нужно как-то разбавить эту напряжённость. Он легко дотронулся до плеча Акито, будто просто старался намекнуть: «не надо, не ссорься, это того не стоит». Кохай всё ещё недоверчиво косился на Камиширо. Их общий друг, наверное, был единственным, кто ничего не понимал. — Но я обращался не к тебе, — продолжил подросток. — Я хотел поговорить отдельно с Цукасой-куном. — Всё в порядке, Руи! Акито не помешает нашему с тобой диалогу, — и сказав это, блондин тут же повернулся к кохаю. Как будто пытаясь узнать, верно ли он всё сказал. Шинономе недовольно закатил глаза, но возражать не стал — всё-таки рука сэнпая ещё лежала на его плече. — Вот как. Ладно, пусть будет так. В любом случае, Цукаса-кун, я и остальные хотели узнать у тебя про шоу... Ладонь, которая до этого ощущалась практически невесомой, в момент со всей силы сжалась на плече рыжеволосого. Он даже в изумлении взглянул на сэнпая. Однако возмущения застряли у него прямо в горле — вовремя увидел, как именно и как быстро поменялось выражение лица у парня. — Цукаса-кун, я обещаю, что больше никаких опасных роботов. Так-то их не должно было быть с самого первого нашего шоу. Просто я, как обычно, возложил слишком много надежд... Камиширо не стал уточнять, на кого именно он там возлагал надежды. Было непонятно, кого юноша вообще сейчас имел ввиду. Но блондин сразу перевёл всё на себя: «Почему я, будучи звездой, всех разочаровываю? Я не оправдываю ожиданий, потому что недостаточно стараюсь? Но что ещё мне стоит сделать, чтобы стать лучшим? — гадал он в собственных мыслях. — Может, мне не стоит уходить? Я останусь с Wonderlands × Showtime, перетерплю и всё наладится само собой? Быть может... у меня получится стать полезным, важным и заслужить уважение?..» — вот только от таких мыслей становилось плохо. Интересно, почему? — И что касается самих шоу... всё-таки давно пора было отказаться от опасных вещей, которые ни тебе, ни Эму с Нене не под силу. — Звезде будущего всё под силу! — тут же перебил его Цукаса, резко дёрнувшись вперёд. Так внезапно, что живот тут же заставил его об этом пожалеть. Тенма тихо скульнул, но закричать себе не позволил. Показывать то, что ему было больно – стыдно. Признаваться в том, что он вообще испытывал какую-то боль (неважно, физическую или эмоциональную) – стыдно. Звёзды так себя не ведут. Так когда он уже перестанет позориться? Руи выкрикнул имя друга и уже было хотел спросить, что случилось. Но вдруг блондин перестал хмурить брови и вместо этого вымученно улыбнулся. У него всё хорошо, он же будущая звезда. Акито внимательно проследил за этой сценой перед своими глазами, а после недовольно цокнул языком. Хоть и не хотелось, он буквально выдернул своё плечо из хватки сэнпая. В момент оказавшись как можно ближе к Камиширо, подросток практически зашипел на него – таким образом, Тенма ничего не услышит. — Вы чего сюда пришли? Может, добить Цукасу-сэнпая? Не хватило той репетиции? Руи дёрнулся, будто от пощёчины. Ему итак плохо спалось по ночам, ведь каждый раз он вновь и вновь прокручивал тот момент, когда меч оказался прямо в теле его лучшего друга. По его вине? Или же нет? Он не знал. Но точно был в курсе, что именно в его руках лежала возможность поменять все репетиции, подготовки и сами шоу, чтобы никто больше не смел пострадать. Чтобы никто больше не думал, что Камиширо только и делает, что вправду лишь калечит всех своих близких. — Это был несчастный случай, — голос дрожал, прямо как в день допроса. Интересно, почему врать Акито было тяжелее, чем полицейским? — Что-то у вас их чересчур много, — зло ухмыльнулся Шинономе. — Даже становится подозрительно. — Ты– В этот момент Цукаса, который наконец смог осторожно дойти до двух подростков, дёрнул своего кохая за рукав школьного пиджака. Акито обернулся, чтобы натолкнуться на выражение лица, которое так и твердило ему: «прекрати уже, не ругайся с ним, он же не сделал ничего плохого». Рыжеволосый взглянул на высокого сэнпая, а после почти неслышно цокнул себе под нос. — Прости, Руи, наверное, мне сегодня уже достаточно свежего воздуха, — с улыбкой сказал подросток. — Акито, сможешь довести меня обратно до палаты? В ответ на это подросток лишь кивнул. Камиширо только было хотел пойти вместе с ними. Всё-таки ему правда хотелось побольше расспросить друга о его самочувствии, как скоро он поправится и что происходит в его жизни, пока он находится в больнице. Вот только любые слова парня тут же прервал мрачный, как осенняя туча, взгляд Шинономе. От неожиданности Руи даже подумал, что ему показалось: буквально через пару секунд кохай вновь стал нормальным и даже спокойным, как будто сумел удержать себя в руках. — Хорошо, удачного вам вечера, Цукаса-кун, Шинономе-кун. А я, пожалуй, уже пойду. *** На следующий день Акито вновь пришёл сразу после школы. На удивление, миловидная молодая медсестра спокойно пропускала его – должно быть, всё во лжи, которой он ей наплёл, когда пришёл сюда вчера. Он и сам не помнил, что именно ей сказал. Вроде что-то про «мы близкие друзья», а может и быть такое, что с языка сорвалось что-то более серьёзное. Впрочем, если он так быстро об этом забыл, значит это было не так уж и важно. Когда парень открыл дверь палаты, то наткнулся на умиротворяющую с виду картину. Цукаса всё ещё находился на кровати, но с помощью сразу трёх подушек он мог пребывать в полусидячем положении. В руках у него была достаточно большая и толстая книга: возможно, её принесли Тойя с Саки. Судя по количеству перевёрнутым страницам, можно было понять, что Тенма был на самом начале – то есть, ещё не успел погрузиться в историю с головой. Что ж, подросток всё равно не очень обрадовался. Не хотелось бы доставлять неудобства своим внезапным появлением. — Привет, Акито! Звезда будущего рада видеть тебя вновь, — оторвавшись от книги, произнёс Цукаса. По его лучезарной улыбке было понятно, что он хотел продолжить говорить, но кохай вовремя перебил его: — Мы можем посидеть в тишине. Мне кажется, что сейчас она тебе нужна больше, чем общение со мной. Блондин хотел было возразить, мол «времяпровождение с моими ценными кохаями мне дороже любых книг, историю можно прочитать и потом!», но Акито уже всем видом показал, что не будет говорить. Ему, правда, хотелось. Однако быть помехой он не желал, потому буквально заставил себя заткнуться – в целом, спустя годы подавления своих всех своих чувств это получалось просто идеально. Подросток сел на стул у кровати сэнпая и после достал из своей сумки учебник с тетрадью. Всё-таки уходить будет тупо: Тенма может подумать, что кохай не желает его видеть (а это было абсолютной неправдой). Так что, коль уж и сидеть в тишине, то надо хотя бы занять себя чем-то. Да и Шинономе сконцентрировался на выполнении домашнего задания рядом с блондином гораздо быстрее, чем если бы нужно делать всю эту работу дома в одиночестве. Цукаса только было предложил кохаю сесть в более удобное место, но после понял, что, сказав «пересядь, пожалуйста», может показаться грубым. Юноша выдохнул, а после всё же вернулся к своей книге. «Хроники Заводной Птицы»... надо же. Было очень даже удивительно, что сэнпай читал не какую-нибудь европейскую классику девятнадцатого века. Это, наверное, первый раз, когда Акито застал его с японским произведением в руках. Впрочем, комментировать он этого не стал. Палата погрузилась в тишину. Лишь изредка слышался шелест страниц и скрип механического карандаша о лист тетради. Ситуация складывалась необычная. Всё же не каждый день Акито и Цукасе доводилось сидеть вместе так тихо, да ещё и с учётом, что они не ссорились. Изредка кохай всё же поглядывал за блондином и тем, как тот внимательно пробежался глазами по каждой строчке в книге. А если на секунду задумался, то моргал и тут же возвращался, дабы прочитать всё заново. За столь забавным юношей и вправду было так интересно следить. Шинономе абсолютно не ощущал напряжения в этой чуть прохладной комнате. Наоборот, было так спокойно, что даже клонило в сон, полный чего-то приятного и хорошего. Конечно, громкого голоса сэнпая не хватало. Говоря откровенно, Акито даже немного соскучился по крикам в коридорах школы. Наверное, поэтому старался уходить оттуда практически сразу – дабы побыть в месте, где этот голос он всё-таки сможет послушать хотя бы немного. Почему-то рутина разваливалась мгновенно, когда в ней недоставало Тенмы. Цукасе и вправду было интересно читать книгу. Вот только что-то остановило, заставило его задержаться на названии следующей главы. «Птица, которая не могла летать, и высохший колодец», хах? Тенма выдохнул и только было хотел продолжить читать, но... вдруг понял, что тут стало внезапно чересчур тихо. Подросток оставил закладку, а после отложил от себя книгу. Акито не заметил этого: кажется, был очень увлечён выполнением домашней работы по английскому. Блондин с улыбкой наблюдал до тех пор, пока юноша наконец не поднял свои глаза вверх. — Что такое, сэнпай? — Ничего, — хихикнул Цукаса. — Просто подумал, что соскучился по школе. Даже по тестам. — Тебя можно понять. Тут же, наверное, так одиноко, — отозвался ему в ответ подросток, который в момент закрыл учебник. Тенма почувствовал, что расслабился. Настолько, что ему даже не хотелось утаивать свои чувства и мысли за последние дни. С улыбкой – не широкой, не наигранной, не самодовольной, а какой-то лёгкой и спокойной – на лице он принялся делиться тем, что произошло в его «больничной жизни» за недавнее время. Шинономе смотрел на то, как блондин изредка использовал жесты руки, чтобы получше объяснить что-то. Немного забавная черта. В любом случае, слушать Цукасу было и вправду интересно. Акито даже не думал о том, что ему скучно или же ему нет дела до этого. Нет, наоборот, парень действительно хотел сидеть здесь и сейчас, чтобы просто послушать. Разговаривать так, чтобы все его мысли и чувства дошли до окружающих, у него не выходило. Именно потому он чаще склонялся к тому, чтобы просто оставаться где-то в стороне, не проявлять инициативу и слышать. Однако сейчас хотелось слушать, а ещё и поддерживать разговор. Акито задавал вопросы, а также отвечал на то, что спрашивали у него. Даже рассказал о том, как дела у остальных кохаев в школе, что смешного случилось или сколько плохих оценок успел получить (конечно, за это Цукаса по голове не погладил, но посмотреть на его нахмуренные брови было классно). — ...и, а-аргх, так хочется домой, — продолжил Тенма. — Здесь всё такое неудобное. Особенно приём ванны, — парень поморщился, будто съел невкусный, кислый фрукт. — Медсёстры помогают мне в этом, а ещё следят, чтобы со мной всё было хорошо... пристально следят. — Хах, сэнпай, но ты же любишь внимание к себе, — усмехнулся в ответ рыжеволосый, чтобы как-то разбавить напряжение в атмосфере. — Да, но не такое же! Это ужасно некомфортно и...! На миг Цукаса помедлил с ответом. Парень словно запнулся на своих словах, а после немного смущённо отвёл взгляд. Так внезапно, что его кохай искренне удивился. Вот только все вопросы отпали, когда он заметил, как блондин словно пытался спрятать руками ту часть тела, куда пришёлся удар мечом. — Ты переживаешь из-за шрама? — догадался Акито, ухмылка которого в момент спала с лица. Сэнпай кратко кивнул ему. — Я не хочу, чтобы кто-либо видел это. Это же портящий имидж звезды шрам. — ...хм. А я думаю, что шрамы здорово выглядят, — как только блондин услышал эти слова, то тут же посмотрел на своего кохая в искреннем шоке. — Конечно, то, что пришлось пострадать, чтобы его получить, плохо. Но то, что человек выжил и у него даже осталось доказательство, делает его крутым. Ну... мне так кажется. Подросток удивлённо моргнул несколько раз. Бесспорно, он, скорее всего, так и будет всю жизнь стыдится этого шрама: подумать только, звезда будущего посмела допустить такую роковую ошибку и стать жертвой глупого несчастного случая. Блондин всех подвёл, и этот след на теле на всю жизнь останется ему напоминанием. Однако же слова Акито всё же смогли его немного успокоить. В мгновение улыбка расцвела, подобно сакуре, на лице Цукасы – он как будто стал сиять. — Значит, я по-твоему крутой, Акито? Ха-ха-ха, несомненно! Звезда будущего – самый крутой среди остальных, — ну, конечно, куда же без этого. Сам себя не похвалишь – никто не похвалит. — Звезда будущего выжила, и даже есть доказательство! Фу-фу, я так рад, что теперь крутой!! Шинономе посмотрел на него со слабой улыбкой. В глазах так и читалось: «ну ты прямо как ребёнок, весь светишься от счастья». Однако таким Тенму видеть было лучше. Куда лучше, нежели забитым, отстранённым и потерянным. Кохай рвано выдохнул. Он уже понимал, что ему, скорее всего, будет стыдно за последующие слова. И всё-таки не смог удержать на языке эту простую, но такую нужную сейчас фразу: — А я рад, что ты выжил, сэнпай.