Neighbours

Всегда, когда Намджуна настигает какой-либо кризис, у него есть определённая тактика, которой он придерживается, чтобы этот кризис решить: дать себе время на эмоции и драму, выдохнуть, обдумать все с трезвой точки зрения, посоветоваться с кем-то, кому он доверяет, постараться найти решение, которое будет оптимальным на данный момент, если хочется – драматизировать дальше. И не то чтобы у него сейчас действительно настоящий кризис, но первый этап просто никак не хочет двигаться с места. Очевидно, на самом деле, ему просто не хочется решать текущую проблему, потому что она ему нравится. Ну или он просто не собранный в последнее время. Быть собранным, когда чувствуешь к себе постоянное повышенное внимание, должно быть в норме для него, но это по-другому, когда речь идёт о близких людях, а не о фанатах. У него просто недостаточно опыта, чтобы знать, как относиться к подобному, когда речь идёт о друзьях. Ну, о друге. Даже если контекст не установлен, это все равно волнует. Как бы тяжело не было себе в этом признаваться, Намджуну очень нравится, что их Чонгук окутывает его заботой и вниманием. Конечно глупо чувствовать себя от этого хорошо, потому что, наверное, это он Чонгука должен этими вещами окружать, как его хён. Но вернёмся к тому, что он не собран, да? Потому что его тело реально слабеет, не смотря на то, что он, вообще-то, лежит, когда Чонгук тихонечко проводит пальцами по его боку, пробравшись ими под майку, а потом пощипывает, очевидно, полагая, что сам Намджун в это время крепко спит. Это не кажется чем-то серьезным, будто он просто играется или его пальцы живут своей жизнью, пока их хозяин слишком глубоко задумался, но это все равно отдает покалыванием под кожей. Даже если речь о тактильном человеке, который постоянно подобным образом трогает других своих хёнов, это все равно вызывает определенную реакцию. Странное поведение просто провоцирует странные чувства, ага? Потому что Намджуну действительно очень странно. Но ему вполне однозначно приятно, когда Чонгук ловит его где-то в коридоре утром и обнимает со спины, потому что от него всегда очень тепло и выглядит он весь как плюшевая игрушка. Конечно, это приятно. Или когда он невзначай забирает у него из рук спортивную сумку по возвращении из зала, чтобы донести до их комнаты и оставить там. Может, Чонгук не знает, но каждый раз, когда он задерживает на нём взгляд – это заметно для Намджуна. И он делал так всегда, и, казалось, к этому уже можно было привыкнуть. Вроде, Намджун так и сделал – привык, пока это не стало происходить слишком часто. В смысле, они же теперь живут в одной комнате, так что это случается буквально... всегда? Ко всему прочему, в последние дни их руки соприкасаются так часто. С тех пор как они, разбирая носки, разобрались заодно и в недопониманиях, прикосновения в принципе стали намного более обыденной вещью. А Чонгука на самом деле невозможно разгадать. Это странно притягательно с физической точки зрения. Неправильно так думать, и тем более это все поощрять. Это всё равно то, что он делает: по возможности садится к макнэ поближе, поглаживает его ладони, когда они сходятся в замок на его животе в объятиях. Даже, вроде как, все реже надевает майку в их комнате, хотя вот в этом себе признаться труднее всего. Он же не красуется или вроде того. "Не думай ничего лишнего", – отчаянно повторяет он себе во время массажа. Невозможно убедить себя в этом, даже повторяя как мантру, когда большие теплые руки Чонгука давят и мнут его голые ноги. Глупо, насколько это влияет на него, у Намджуна нет права интерпретировать эти действия в каком-то некорректном смысле. Ну, не то чтобы он может рационально контролировать свои мысли, чувствуя, как короткие ноготки на долю секунды впиваются в его бедра. Это посылает мурашки до самого затылка, так что почему бы Чонгуку не впиться в них ещё сильнее. — Думаю хватит, — Намджун побеждено утыкает голову в подушку, чувствуя, как пар поднимается вверх из его ушей. — Пойду помою руки от масла, — Чонгук, видимо, может слышать мысли, потому что давит на ляшки сильнее, прежде чем слезть с его ног и быстро утопать из комнаты. Это, конечно, очень кстати – Намджун, кажется, слишком напряжён, чтобы кому-либо сейчас показываться на глаза. Наверняка он был бы напряжён во всех смыслах, если бы его голова не была бы так сильно забита мыслями, не давая уловить происходящие вокруг вещи в полной мере. Даже его чувствительность снижается, когда он слишком много думает, так что чтобы наслаждаться разными сексуальными вещами обычно нужно немного времени для расслабления. — Сексуальными вещами, — фыркает он себе под нос, поднимаясь с кровати, — я думаю как старик. Помимо того, что эта формулировка совершенно отстойная, ещё хуже она становится по отношению к Чонгуку. Не должно быть ничего сексуального в массаже ног между двумя мемберами. В смысле, буквально пару часов назад он собирался попросить об этом Джина, потому что это нормально, а пару недель назад Чимин так же делал ему массаж и это тоже нормально, а теперь он бестолково пялится в стену, думая о "сексуальных вещах" из-за прикосновений Чонгука. Что ж. Видимо, он намного глупее, чем большинство привыкло о нем думать, к тому же склонен раздувать из мухи слона. И ладно, все эти глупости реально приятны, так что он не против быть дураком, пока никто об этом не знает. — Ребята, — голос Хосока за дверью и неожиданный стук в нее заставляет подпрыгнуть на кровати, — я могу войти? Намджун тихонечко хлопает себя по щекам. — Заходи, конечно. Дверь аккуратно приоткрывается, являя на пороге Хосока с камерой в руках. — И он снова светит труселями! Намджун, клянусь- — Отвали, я в своей комнате, — перебивает он Хосока закатывая глаза, но к шкафу, все же, направляется, вытаскивая первые попавшиеся шорты. — Чего хотел? — Хотел сделать общую фотографию, — он миленько потирает большими пальцами черную поверхность камеры, стесняясь, — нам надо сделать новую по случаю переезда. Ох, Намджун хотел бы просто положить его в свой карман прямо сейчас. Почему его мемберы всегда такие хорошенькие? В смысле, ему вообще не сложно понять их фанатов, он тоже не то чтобы далеко от визга в такие моменты. — Боюсь, хёны уже легли спать, — раздаётся прямо за ухом Хосока, заставляя того вскрикнуть на всё общежитие. — Блять, Чонгук, какого хуя, ради всего святого, — тараторит он, держась за сердце и вообще не выбирая выражения, — фух, нахрен, я чуть не сдох. Чонгук смеётся и двигает его внутрь комнаты, чтобы пройти самому тоже. — Но, кстати, да, Юнги и Джин уже ушли спать какое-то время назад, — кивает Намджун, — мне кажется, ещё немного и они, как старики, начнут ложиться в девять вечера, а потом устраивать себе послеобеденный сон после партии в го. — О боже, — Хосок прикладывает ладонь ко рту, — а ведь я слышал, как вчера они разговаривали о вязаных тёплых платках... — Они стареют слишком быстро, — Чонгук кладет руку ему на плечо со страдальческим выражением лица, пока Хосок смахивает невидимую слёзку. — Не быстрее, чем вы, парни, превращаетесь в дерьмовых актёров по случаю и без, — хмыкает Намджун. — А насчёт фотографии – я напишу в наш чат и выберем удобное для всех время, ага? — О, спасибо, тогда мы сделаем это в другой раз, — Хосок делает шаг назад, но, подумав, проходит глубже в комнату, оставляя камеру на столе Намджуна. — Я оставлю это здесь, если вы не против. Я немного переживаю за сохранность вещей в нашей комнате. Намджун понимающе хмыкает и желает уходящему другу хорошей ночи, прежде чем они с Чонгуком снова остаются наедине. Камера выглядит довольно дорогой, кажется, у них получаться отличные семейные снимки в общей гостиной. Хочется надеяться, что никто не будет против потратить на это достаточно времени, чтобы сделать разных да побольше. — Хей, я тут думал над дизайном сиденья, которое мы хотели сделать из подоконника, — младший вертит в руках свой телефон. — О, есть что-то, чего бы ты хотел? — Намджун на свой кровати сдвигается в бок, приглашая присесть у нему, чтобы было удобнее. — Ну, Чимин-хён забраковал мою лучшую идею, но у меня все ещё есть несколько неплохих, — он плюхается рядом, снимая телефон с блокировки и открывая папку в своей галерее. — Как тебе вот эта, с твердым сиденьем, темными шторами и большими подушками? — О, можно будет ставить туда тот же кофе, потому что поверхность и правда выглядит устойчиво. — Да, ещё тут будет вполне удобно сидеть даже вдвоем. Хотя, на самом деле, я думаю, ты просто оккупируешь это место со своими книжками. — Скорее ты накидаешь туда свое барахло. — Эй, я хорошо слежу за своими вещами и порядком в комнате, — Чонгук по-настоящему возмущается на это заявление. — Это правда, — Намджун горделиво кивает головой, — мы хорошо тебя воспитали. — Меня воспитали мои родители, а вы только и делали, что старчески хлопали меня по спине, читая нотации, — он закатывает глаза. — Ты же знаешь, что сейчас построил предложение грамматически неверно? — Разве? — Чонгук сильно хмурится, а его губы беззвучно шевелятся, снова повторяя сказанное, чтобы понять, в чём ошибка. — Да, верно было бы сказать: "Вы научили меня всему, что я знаю, и я это ценю". Намджун делает паузу всего в пару секунд, прежде чем во весь голос расхохотаться от своей же шутки. — Хён... — Чонгук роняет голову в ладонь, потирая глаза, пока старший бьёт его по коленке в порыве смеха. — Не могу поверить, что когда-то считал тебя абсолютно крутым. — Но разве я всё ещё не абсолютно крутой? — Намджун вжимает голову в плечи и расставляет руки пошире, чтобы подкрепить свои слова. — Полный бред, — не задумываясь восклицает младший, — ты же совершенно милый! — Значит, по-твоему, во мне больше нет ничего крутого? — Наигранно бубнит он, надувая нижнюю губу и наклоняя голову в бок. — Ну конечно, ты такой крутой, хён, — приторно сюсюкается Чонгук, почесывая одним указательным пальцем под его подбородком, что получается жутко нелепо, заставляя их обоих отвернуться друг от друга, смеясь и пряча порозовевшие лица. Если есть что-то уютнее, чем сидеть вот так поздно вечером с Чонгуком, шутить и смеяться ни о чем, то Намджуну действительно сложно представить, что это может быть. — Хён, хочешь сделаю нам горячий шоколад? Я хотел посмотреть новое аниме. Вот это. Горячий шоколад и аниме с Чонгуком после долгого дня – вот что ещё уютнее. — А ты сделаешь нам парочку тостов? — Не столько вопрос, сколько просьба. — Ты разве не собирался сесть на диету? — Ну, я однозначно в любом случае собирался съесть этим вечером тост, — Намджун пожимает плечами. — И я могу тебе помочь. Через пять минут, нарезая на кухне курочку и салат для тостов, пока закипает чайник, Чонгук интересуется, что именно должна была подразумевать его помощь, потому что пока что он только виснет на спине, мешая безопасно использовать нож, и травит непонятные лингвистические шутки. Намджун надувается, теперь старательно отодвигая друга от столешницы, чтобы доказать свою полезность и взять в руки нож, но в итоге проигрывает, отправленный доставать кружки и наливать горячие напитки. Оно, конечно, к лучшему, он и сам знает, так что вся эта суматоха была устроена, по большей части, просто ради забавы, потому что с Чонгуком стоять в теплом свете кухни и, толкаясь бедрами, заламывать друг другу пальцы прикольно. Но Чонгук все равно опережает его, когда все готово, хватая в две руки по кружке горячего шоколадка, что, конечно, сложнее донести до комнаты без потерь, чем тарелка с тостами, которая достается Намджуну. — Ты думаешь, я такой растяпа, что даже две кружки спокойно не донесу? — спрашивает он, проходя вперёд и открывая перед младшим дверь в из коридорчик. — Нет конечно. Ты бываешь неуклюжим, но я бы твоим рукам хоть всего себя бы доверил – а это самое дорогое, что у меня есть. — Ну ты же не стеклянный, — хмурится он, открывая дверь теперь уже из коридора в комнату. — Образно. Я не говорю, чтобы ты таскал меня на руках. Чонгук ойкает, как только ставит кружки на тумбочку, чувствуя на своей талии крепкую хватку. — А то я могу, — Намджун смеётся, поднимая младшего над полом, из-за чего из него вырывается странный визг. Сложно сказать, насколько быстро это перерастает в борьбу – наверное в следующую же секунду, когда смех Чонгука переключается с искреннего на злодейский, и он вырывается из хватки, используя руку старшего как рычаг, чтобы уронить его на кровать. Намджун смеётся тоже, утягивая его за собой. Новенькая, хорошая кровать скрипит, а матрас проверяется на прочность пока оба парня, пыхтя между смешками, пытаются вырвать превосходство. Они с Чонгуком, на самом деле, не часто так делают. Обычно, если дело доходит до подобного дурачества, в голову приходят только он и Тэхен, но с последним всегда было легче. Макнэ же прямо сейчас вполне успешно заводит его руки за спину, несмотря на то, что минутой ранее у Намджуна почти получилось скрутить его. И это все действительно заставляет глупо и громко смеяться, без задней мысли, как в детстве. — Хён, — Чонгук хлопает его по бедру, прежде чем отпустить запястья и победно облокотиться на стенку, — из-за тебя я чуть не сбил пяткой наши кружки. — Прости-прости, — выдыхает он, перекатываясь на спину. На время в комнате становится слышно только тяжёлое дыхание, а в голове неторопливо проплывают совершенно не важные мысли, за которые даже не получается ухватиться. Намджуну нравится установленное у них в комнате освещение – можно отрегулировать, но у них с младшим по дефолту стоит не слишком яркий, теплый свет, которому даже не удается проникнуть в некоторые уголки комнаты, создавая расплывшиеся тени и совершенно не напрягая глаза. Его уголки губ неожиданно дёргаются, наводя на мысли о том, когда улыбка успела опасть под расслабленными мышцами лица. Глаза машинально находят лицо Чонгука – он тоже больше не улыбается, залипая куда-то в потолок. — Наш шоколад остынет, — лениво тянет Намджун, — а ты ещё даже не достал ноутбук, чтобы включить аниме. Кряхтя, младший отрывается от спинки и шаркает тапками до стола, возвращаясь обратно уже с ноутбуком. — Мы будем смотреть его на моей кровати? Чонгук не звучит слишком довольно. Совершенно не удивительно для любого, кто прожил с ним так много лет – для их макнэ нет ничего приятного в использовании только его личного пространства другими не по назначению и без какой-либо на то причины. — Давай лучше на моей? — Предполагает Намджун и принимается перекладываться, как только получает кивок. Самым логичным решением кажется просто отправится в гостиную, потому что там широкий и большой диван, отличный телевизор и много места, но так не хочется выходить из комнаты. Хочется просто спокойно накрыть колени пледом, положить на них ноутбук и без лишнего шума и обсуждений смотреть то, что ему собирался показать Чонгук. Даже если кровать не слишком большая, она все ещё довольно широкая для одноместной, поэтому, спустя пару минут возни, им удается удобно сесть, облокотившись на спинку дивана и взяв в руки по кружке. — Это что, аниме про подростковую любовь? — с сомнением уточняет Намджун, глядя на открытую вкладку, на которой пестрит парочка в школьной форме на фоне расцветающей сакуры. — Не хочешь? Чонгук кажется немного растерянным, как будто не ожидал, что его выбор может быть принят не очень тепло. — О, нет, все хорошо. Такие вещи помогают расслабиться, да? — Верно, — младший довольно качает головой, запуская первую серию. Сюжет не очень интересный, но главная героиня достаточно забавная, чтобы заставить их несколько раз едва ли не подавиться сэндвичами, которые они съедают в первые же пять минут. На второй серии, когда шоколад уже тоже допит, рука Намджуна сама тянется к маленькому пульту на тумбочке, чтобы убавить яркость света на минимум. Замечая это, Чонгук заботливо убавляет и яркость на ноутбуке тоже, помогая глазам расслабиться. — Да, так лучше, — не очень разборчиво бубнит Намджун, сползая немного ниже. Совершенно не хочется останавливать просмотр и рушить идиллию вокруг, но тело гудит, требуя расслабиться больше, так что голова быстро оказывается уложена на широкое плечо друга. Его теплое тело медленно вздымается и опускается в равномерном дыхании и у Намджуна не так много сил, чтобы продолжать держать веки открытыми. В аниме на фоне пока что все равно не происходит ничего важного – простые диалоги вперемешку под шелест травы и скрип колес велосипедов. И он вовсе не засыпает, нет, он следит за развитием событий своим слухом. Правда, теряя суть болтовни уже через мгновение, когда перед глазами всплывает первая, бессвязная картинка предстоящего сновидения. Её ненадолго перебивает ощущение горячей ладони где-то под пупком. Вороватые пальцы младшего снова творят, что им ведается, играясь с расслабленным, но все равно ощутимым рельефом на животе. Приятно. Напоминает полузабытое за постоянной занятостью чувство нежных ласк с красивой девушкой в постели после жаркой ночи. Девушки любят погладить пальчиками его живот, опуститься туда с парочкой мягких поцелуев, прежде чем собраться с силами и пойти в душ. Он соскучился по этому, и сейчас готов утонуть в ощущении руки на чувствительном месте. Она так аккуратно играется с его кожей, не давая своим прикосновениям быть достаточно ощутимыми. Это только распаляет ещё больше. Невнятный стон действительно слетает с его губ, или это тоже часть сна? Трудно сказать, пока рука сама тянется к чужой, чтобы подтолкнуть ближе к нарастающему возбуждением члену. — Хён? — слышится испуганное сбоку. Глаза Намджуна моментально раскрываются настолько широко, насколько это вообще возможно. Его ладонь на ладони Чонгука... Он действительно прямо сейчас сжимает свой член пальцами макнэ?! — Боже мой! — не менее испуганно восклицает Намджун, тут же пытаясь отскочить как можно дальше от друга. В спину упирается стенка, но длинные конечности уже бросились в пояс, пытаясь оттолкнуться от Чонгука, в итоге, с грохотом толкая его с кровати вместе с горе ноутбуком. Спасибо плотному ковровому покрытию, что оно значительно смягчает удар кричащей, пытающейся спасти ноутбук тушки. — Ауч, — у подножья кровати младший потирает поясницу. А Намджун с радостью бы впал сейчас в ступор, провалился бы под землю или, хотя бы, засунул бы свою голову в песок. Вместо этого его голова генерирует, кажется, тысячу оправданий в секунду, так что, прилично покраснев, он выпаливает одно за другим, стараясь звучать как можно убедительнее: — П-прости, черт, я случайно, — тараторит без остановки, — вообще не специально, не подумай, я не собирался домогаться до тебя! У меня вообще нет никаких намерений и я просто, не знаю, мне начало что-то сниться и рука сама потянулась, честно, — он поднимает взгляд на так и оставшегося сидеть на полу Чонгука, а тот всё молчит и глаза вылупил. — Прошу, скажи хоть что-то. Ой, это очень неловко. Чонгук уже давно должен был просто отшутиться, дав понять, что все нормально. Теперь, когда он молчит, мысли в голове начинают мгновенно накручиваться на невидимую катушку. Стыдно. — Чонгук, прости, я действительно сделал это не специально, — Намджун уже не смотрит на него, предпочитая глазеть на собственные руки. — Да нет, все ок, — наконец слышится со стороны пола, — я просто... Был удивлен? Хорошо, уже чуть менее стыдно. — Это вопрос? — Ухмыляется старший. — Нет? — Неуверенная интонация быстро переключается на игривую. Намджун хмыкает и протягивает руку, чтобы крепкой хваткой помочь другу встать на ноги. — Если честно, в этом есть и твоя вина, Чонгук. Теперь каждый сидит на своей собственной кровати. — Я настолько секси, что ты не смог держать свои руки при себе? Намджун знает, что он шутит – это и звучит как шутка. Но неужели обязательно при этом не только подмигивать, но и так нахально улыбаться? В этом нет ничего такого, но не когда ты выглядишь как чертов Аполлон в азиатской версии. Он, вероятно, даже не представляет, как заставляет людей чувствовать себя, шутя так. — Нет, — совершенно не подавая виду фыркает, — ты трогал мой живот. — Хён, если бы я знал, что для тебя это повод домогаться до кого-то.... Чонгук после этого справедливо получает лёгкий пинок в ногу. — Ты игрался с кожей вокруг пупка, бро, это же эрогенная зона! Девушки, с которыми я был, довольно часто так делали, так что моему засыпаюшему мозгу было не трудно заставить меня сделать то, что я сделал. — Видимо, мне нужно поблагодарить твой не крепкий сон, иначе моя честь было бы под угрозой. — Ой, ну ты утрируешь, — Намджун хмыкает, — нет у тебя никакой чести. — Хён! Чонгук даже топает по полу ногой, впечатлённый шуткой. Это происходит не так часто, когда Чонгук от души смеётся над сказанной Намджуном шуткой, а не сделанной им глупостью. Так что это очень приятный момент. Смешки постепенно затихают, растворяясь в ночной тишине. Ноутбук отставлен на тумбочку, ютясь там с опустевшими кружками. И быстрая зевота снова подкатывает к горлу. — Давай ложиться спать, — предлагает старший привставая, чтобы поправить сбившееся постельное белье. — Да, давай ляжем, пока ещё хоть что-то осталось от моего достоинства. Чонгук получает подушкой в лицо, но это вызывает у него только больший приступ смеха. Неловкость отпустила почти полностью, пока голова Намджуна не ложится на подушку. Не спрашивая воли хозяина, в памяти проигрывается произошедшее раз за разом, так что это все равно заставляет его краснеть, пыхтеть и чувствовать себя очень глупо. Сквозь пелену стыда Намджуна не покидает ощущение уверенных пальцев в нижней части своего живота, и он не может не признать, что прикосновения Чонгука оставили сильное впечатление. Это было так приятно, что даже странно, что у Намджуна нет к себе никаких вопросов. Может быть, ему стоит быть аккуратнее рядом с Чонгуком, раз его разум и тело чувствуют себя рядом с ним настолько комфортно, что происходят вещи вроде той, что произошла только что. Ему эта мысль не нравится. В смысле, как ему быть осторожнее с одним из членов его названной семьи и по совместительству единственным соседом. У него никакого желания ограничивать себя во взаимодействии с ним, это глупо. — Боже, хватит думать, — шепчет сам себе Намджун, переворачиваясь на другой бок. Неловкие случайности бывают у каждого человека. А постоянно находясь рядом с другим человеком – тем более. Надо просто поспать. Заснуть одному в своей кровати. Не открывать глаза и посчитать барашков – что угодно, чтобы поток мыслей успокоился и, не дай бог, не приобрел тревожные мотивы. Но было бы совсем неплохо, если бы смелые пальцы чуть выше паха были бы не ошибкой, Намджун действительно соскучился по сексу. Соскучился по мурашкам от горячих касаний и сухости во рту от постоянных стонов. Так что если бы это был не Чонгук, а кто-то более приемлемый - боже он с радостью бы продолжил. Не отпрянул бы, поняв, что происходит, напротив, сжал бы ладонь на своём члене ещё сильнее. Можно было бы потереться головкой о длинные пальцы. Игриво укусить краешек ушка. Только не со своим тонсэном и коллегой по группе. — Сладких снов, хён, — последнее, что улавливает слух, прежде чем он проваливается глубоко в сон. Только не с ним.