Я люблю тебя больше

– Тебе нужно запомнить всего две формулы, – сказал Финни и обвел написанное в кружок, чтобы акцентировать внимание Робина. Бросив быстрый взгляд на его лицо, Робин невнимательно кивнул. – В тесте будут лишь квадратные уравнения и немного геометрических прогрессий в конце, в качестве дополнительного задания, но их мы с тобой повторяли в прошлый раз. Попробуй решить вот этот пример. Обычно, уж если Робин всё запомнил, то не было нужды повторять дважды. Финни помогал ему со средней школы и хорошо знал способности друга. Он был уверен, что Робин и сам смог бы понять любую тему, если бы не отвлекался на уроках и не прогуливал занятия. Но у него всегда находились дела поважнее. Пропустить английский Робин мог спокойно, не прийти на встречу с наглыми старшеклассниками — никогда. Раньше Финни даже завидовал тому, как легко и непринужденно Робин относится к своей жизни. Казалось, у Робина всего забот, что ставить на место хулиганов, да обаятельно улыбаться девчонкам, но то, что выглядело легким на первый взгляд, на самом деле таковым не являлось. Робин тщательно следил за своей репутацией, а это было намного сложнее, чем готовить домашнее задание и вовремя возвращаться домой. Заклеивая костяшки пластырем, Робин обычно многозначительно улыбался, и только Финни знал, что прячется за этой улыбкой. Финни многое знал о Робине. Например, запах его волос и кожи, какие на вкус его губы, сколько у него старых посветлевших шрамов и как долго заживают новые. Он знал, что Робин замирает, если повести по его животу рукой, знал, что Робин, пусть и не любит, когда волосы лезут в глаза, обязательно позволит развязать его бандану во время поцелуя. Финни знал намного больше, но никогда никому бы не сказал. – Послушай, это уравнение не похоже на то, что ты тут написал, – заметил Робин, когда Финни придвинул ему тетрадь. – Конечно, не похоже, приравнивать к нулю ты должен сам, – улыбнулся Финни, толкнув Робина в плечо. Он пожалел об этом уже через секунду, когда внутри всё перекувыркнулось. Прочистив горло, Финни невозмутимо продолжил: – Только знаки по пути не потеряй. Ну, это ты точно должен помнить. Так? Ответа не последовало. Робин подпер щеку кулаком и снова скользнул взглядом мимо тетради. Вид у него был несосредоточенный. У Финни сложилось впечатление, словно решать уравнение Робин не собирается. – Ты вообще слушаешь, что я говорю? – спросил Финни. – Нет, не совсем... – пробормотал Робин и, наконец, улыбнулся. – Засмотрелся на твое лицо, пока ты объяснял. Финни вздохнул. Но вздох был больше притворный, чем искренний, потому что стоило Робину улыбнуться, в груди Финна приятно сжималось. А когда он сказал, что смотрел на него — щеки обожгло от волнения. – Ты сам сказал, что отчим с тобой разберётся, если ты снова завалишь тест, и теперь... – Извини, – Робин улыбнулся ещё шире и толкнул коленом под столом, очевидно, наслаждаясь тем, как эмоции проносятся на лице Финни со скоростью электропоезда. – Просто это тяжело, когда ты сидишь рядом со мной. Слушай, может, я просто напишу шпаргалку, а ты позвонишь своему отцу и скажешь, что останешься у меня на ночь, потому что я не знаю даже элементарных вещей, а контрольная не за горами? Стоило Робину сделать такие глаза, и Финни отключался. В такие моменты он мог просить, о чем угодно. Кажется, с таким же лицом Робин попросил о помощи с математикой в первый раз. В школе тогда думали, какими угрозами Робин Ареллано заставил этого заморыша Блейка помогать с учебой, но Финни не нужно было заставлять. Робин просто улыбнулся — Финни поплыл. – Нет, такое я говорить не буду, – отрезал Финни. Робин вопросительно поднял брови. – Я занимаюсь с тобой не первый год. Что обо мне подумают люди, если мы всем будем говорить, что ты так ничего и не понял? Получается, я ничем не лучше мистера Джонсона. А как же моя репутация? – Финни позволил себе улыбнуться и откинуться назад на стуле. – Решай примеры, которые я для тебя выписал... Стоило ему махнуть рукой в сторону тетради, как его запястье оказалось сжато в ладони Робина. Он славился своей реакцией, ловил чужие кулаки в полете, тут же их выкручивал, валил противника на пол. Но сейчас Финни думал не о тех драках, которые иногда видел в школьном дворе, а о том, как сильные пальцы Робина со знакомой нежностью огладили его кожу. Жилка на шее начала дергаться, Финни ощутил это отчетливо и рвано вздохнул. – Я серьезно, ты должен остаться на ночь, – сказал Робин своим убедительно-мягким тоном. Те самые убаюкивающие интонации, с которыми Робин всегда убеждал Финни постоять за себя, отбросить страхи и — с недавнего времени — оказаться у него в объятиях. Всё, что Робин говорил таким тоном, казалось чарующим и правильным. Финни был одинаково готов и не дать спуску школьным обидчикам, и сесть смотреть фильм ужасов, и, отбросив стыд, прижаться ближе к теплому сильному телу. – Останусь, но тебе всё равно нужно... Робин осторожно притянул его руку к своим губам — Финни словно молнией ударило. Мимолетное касание, и легкие превратились в бесполезные губки. Сейчас Финни ни за что сам не вспомнил бы, как дышать, если бы Робин не втянул запах его кожи, коснувшись кончиком носа. – Что ты там хотел мне сказать? – лукаво спросил Робин, легким движением придвигая Финни к себе — Блейк сам не заметил, как оказался на его коленях. Он вытянулся, развил мускулатуру во время тренировок по бейсболу, но Робин по-прежнему легко сажал его на колени, словно Финни ничего не весил. Мысли сбились, как бильярдные шары. И как им было не сбиться, когда Робин увлеченно осыпал поцелуями его лицо и шею? Как в драке, Ареллано не сдерживал себя. Но не из желания устроить шоу — Финни уже очень хорошо знал, как тяжело Робину остановиться, если он входил во вкус. Правда, обычно Робин был предельно осторожен, а сейчас словно и не волновался, что за стеной находится его семья. – Стой, остановись, – выдохнул Финни, накрыв ладонью рот Робина. Парень послушно замер, правда, легко целуя пальцы Финна. То ли специально дразнил, то ли всё ещё не мог прекратить незамысловато ласкаться. – Ты слишком необузданный. В глазах Робина промелькнуло искреннее веселье. Он всегда казался Финну красивым, но когда улыбался так — и губами, и глазами — на кончиках пальцев появлялось несносное чувство: желание крепко-крепко обнять. – Обуздать меня проще, чем ты думаешь, – ответил Робин, сжимая ладонь Финни в своих руках. Взгляд снова стал ласково-трогательным, так что Блейка приятно кольнуло в грудь. – Но моя мама говорит, это правильно, когда лидер в отношениях любит больше. – С чего ты взял, что это ты? – Ну, как же? – Робин широко улыбнулся, словно Финни развеселил его даже больше, чем минуту назад. – Это ведь я зову тебя гулять, и я звоню тебе, и оставляю записки, и... – Нет, с чего ты решил, что любишь больше? – серьезно спросил Финни. Робин удивленно посмотрел в его глаза. Секунду на его лице читалось непонимание, словно ему и в голову не могло прийти подобное, а потом он сгреб Финни в охапку, не давая ни опомниться, ни выскользнуть. Финни сразу понял, что сейчас будет, но осознание не сделало град поцелуев менее приятным. Нет, стало только лучше — особенно, когда Финни удалось стянуть с Робина бандану и зарыться пальцами в его волосы. Робин повторил его движение — он любил его кудри. Ещё ни разу не произносил это вслух, но всегда играл с ними, когда никого не было рядом. – Ох, черт, Финни, – пробормотал Робин, отрываясь от его губ, чтобы сжать лицо Блейка в своих ладонях и рассмотреть. Его взгляд был серьезным. – Значит, ты любишь меня больше? Правда? – Да, конечно. Сказать что-то ещё Финни не успел — Робин потянулся к его губам с таким рвением, словно просто задохнулся бы без них. Волнение прокатилось по телу, но не затихло, а вибрацией пошло дальше, сладко скручивая внутренности. Торопливая возня привела их к небольшой кровати, стоящей у стены, и Финни свалился на спину, на ходу расстегивая рубашку. Всё в комнате Робина было для него знакомым. Плоский деревянный шкаф с одеждой, небольшой комод, куда Робин сваливал разный хлам, старый, но устойчивый стол, за которым они занимались, гантели, о которые легко было споткнуться, свалка журналов и несколько книг, плакаты — с годами их становилось всё больше. Финни любил всё это, потому что любил всё, что касалось жизни Робина, даже косвенно. – Никто не войдет? – спросил он, бросив взгляд на дверь. В прошлом году Робин повесил на дверь постер с Шэрон Тейт в зеленом купальнике. Очередная мера предосторожности, которую мог понять только Финни. – Я же здесь математикой занимаюсь, – усмехнулся Робин, садясь на край кровати и размашисто стягивая с себя футболку без рукавов. – Даже если начнется ураган, нас не потревожат. Подожди, я сам расстегну тебе джинсы. Финни послушно замер, руки немного дрожали. Он всё ещё страшно смущался, когда Робин оказывался между его разведенными ногами, особенно, если он притягивал Финни поближе за голени. Хотелось провалиться под землю, когда Робин начинал его трогать. В этот момент с его лицом происходило что-то невероятное — Финни мог вечно смотреть на прикушенную нижнюю губу и лихорадочно блестящий взгляд. Как будто Финни трогал его за член, а не наоборот. – Слушай, Финни, – произнес Робин, медленно ведя второй рукой по его животу. Блейк, чья голова уже почти повисла на шее, попытался сфокусировать взгляд. Лампа, стоящая на письменном столе, не давала много света, из-за чего на лице Робина была длинная тень, делающая его черты грубее. Но каким бы взрослым он сейчас ни казался, взгляд оставался трогательно-волнующим. – Чего? – пробормотал Финни. Робин рассеянно улыбнулся. – Может, я всё-таки люблю тебя больше? Слегка извернувшись, Финни обвил Робина ногами, приближая к себе. Получилось неожиданно резко, но Финн игриво улыбнулся, показывая, что всё под контролем. Даже Робин самую малость под его контролем, потому что он так и не сумел отнять руки от его тела, взгляд — от его губ. – Мне так не кажется, – произнес Финни, стараясь звучать спокойно, хотя дыхание никак не выравнивалось. – Ты ведь знаешь, что я буду громким, если ты не будешь целовать меня в губы? Робин засмеялся, склонившись ближе. Губы Финни всегда были такими мягкими и податливыми, словно он только и ждал поцелуя. В первый раз, когда он не смог сдержать себя, что-то подсказывало, что Финни не оттолкнет, но его перетряхнуло от страха. Так страшно Робину ещё не было. Он знал, что Финни никому не скажет, знал, что не ударит по лицу, но не открывал глаза, чтобы не увидеть презрения. Его не было. Финн также послушно, как сейчас, впустил его в свой рот, позволяя распробовать вкус виноградной газировки. А когда Робин обхватил его за поясницу, прижимая к себе, Финн обнял его в ответ. Крепко. Так крепко, как ещё никто на свете не обнимал Робина, да и вряд ли когда-нибудь обнимет. Для него это началось давно, во время их первого занятия, когда Финн по-доброму улыбнулся, совсем не боясь «того самого проблемного мексикашку Робина Ареллано», и спросил: «Так, что именно тебе не понятно?». Это было так странно. Всего за несколько часов до этого, когда он искал самого «ботанистого ботана», Финни Блейк показался ему обыкновенным кучерявым заморышем. А потом он улыбнулся. Целовать его улыбчивый рот было слишком приятно. Ещё приятнее — осознавать, что Финни мог глотку сорвать только от его перепачканных смазкой пальцев, но уж если бы он начал стонать, то в комнату бы точно вошел кто-то из родителей. Робин и так не был уверен, что они не услышат, как кровать стучит о стену и скрипит по полу, но в чем он точно не сомневался — отчим убьет его, если поймет, чем он тут занимается. Изобьет до смерти. Тем больше Робин не понимал, зачем так рисковать, когда можно потерпеть и дождаться удобного момента? Но кровь бурлила, как магма под слоем земной коры, и ему мало было просто выжать себя досуха, сдавливая член мозолистой рукой. Нет, если Финни оказывался рядом, он хотел прикоснуться, обнять, поцеловать, а потом было не остановиться. Всё, что происходило потом, всегда было необходимо. – Всё потому что я люблю тебя, – прошептал Робин в губы Финна, больше для себя, чем для него, но Финни понял, потому что вновь потянулся к нему за поцелуем, чтобы не издать ни звука, когда Ареллано вошел. «Необузданный» — это именно то слово, лучше и не скажешь. Но разве не Финни сделал его таким? Сколько раз Робин принимал суровый вид, когда на него смотрели, сжимал кулаки и набрасывался на обидчиков, оставляя от них лишь кровавое месиво. Он старался, и старания всякий раз увенчивались успехом. Но стоило ему заметить в толпе Финна, и сразу одолевало чувство, что всего этого не достаточно. Хотелось выглядеть сильнее, увереннее, грубее. Можно стать грубее и сейчас, Финни бы позволил. Для него он был открыт, даже если потом морщился от боли и неуверенно топтался, не зная, как лучше сесть. Сейчас Финни игриво кусался, царапал его плечи, прижимал к себе ногами, а внутри него было так горячо и туго, что Робин и сам сорвался бы на хриплый стон, если бы не губы, запечатавшие его рот. Не только рот — кажется, Финни сумел запечатать и его сердце, потому что Робин больше не мог ни на кого смотреть и ни о ком думать. Финни нравилось это чувство. Больше, чем нравилось, но он не мог описать это по-другому. Он просто хотел Робина в себе и, может, когда-нибудь захотел бы оказаться внутри Робина, но сейчас всё, что ему было нужно, уже происходило, и он просто плыл по течению. Отдавался больше, чтобы получить больше. Его пальцы скользили по широким плечам, очерчивали мускулы, чуть сдавливали. Он знал тело Робина лучше своего, потому что каждый раз исследовал его, когда Ареллано вжимался в него, раздвигал своим членом изнутри, выбивал из его головы все мысли, заполняя чистейшим, бесконечно пульсирующим удовольствием. В этот миг у него дрожало всё тело, кончики пальцев, ресницы, губы — весь он становился ничем, растворяясь в подергивающей вспышке наслаждения. Лишь когда перед глазами прекращались плясать круги, Финни, наконец, осознавал, что Робин кончил так же сильно, как он. И тело вновь сладко перетряхивало. – Ты как? – спросил Робин, проводя большим пальцем по припухшим губам Финни. – Я тебя сегодня совсем измучил? – Не больше, чем обычно, – засмеялся Финни, подминая под себя подушку. Робин привалился сзади, крепко обнимая со спины. Прижиматься к его обнаженному телу тоже было приятно. По-другому приятно, не так же, как быть полностью открытым и принимать в себя. Финни слегка пощекотал его своими влажными кудрями, прекрасно зная, как Робин не любит, когда ему в лицо лезут волосы, но неожиданно не получил никакого сопротивления. Ареллано всё ещё держал его в руках и, когда Финни замер, поцеловал в макушку. А потом ещё несколько раз, словно одного было мало. – Надеюсь, ты понимаешь, что я люблю тебя больше? – спросил Финни, повернув голову, чтобы увидеть хотя бы часть лица Робина. Робин закрыл глаза, зарылся носом в волосы Финна, не выпуская его из объятий. Только об этом — и ни о чем другом — он был согласен спорить всю жизнь.