Коза отпущения

      Машу с детства учили, что лучший отдых — это почитать хорошую книгу в тишине. Таково было негласное правило бабушки-филолога и мамы-бухгалтера. Когда они отдыхали, папа и дедушка вели себя как мышки, обычно они сидели на кухне и бесшумно пили, пока их женщины расслаблялись, плывя по волнам викторианских романов. Знакомые крутили пальцем у виска, но где-то очень глубоко в душе завидовали таким высоким отношениям. Не спивалась мужская часть семьи только по причине того, что потребляла не горячительные напитки, а обжигающий черный кофе. «Интеллигентная семья», — завистливо вздыхали соседи. Закончив пить кофе, мужчины принимались за приготовление ужина, правда, эту часть жизни приходилось тщательно скрывать от сердобольных родственников. Как только Маше исполнилось четыре года и она научилась складывать буквы в читаемые слова, то у неё появилась своя полочка в книжном шкафу и небольшое кресло в детской, где она могла бы отдыхать.       Время шло, Маша окончила школу, сдала ЕГЭ и поступила в вуз за тысячу километров от дома. В общежитии у неё не получалось отдохнуть в одиночестве, но наушники и французская музыка создавали нужный эффект уединения посредством отсечения всех лишних звуков. Соседки делали круглые глаза, но вскоре отстали — мало ли у кого какие странности? — зато Маша была аккуратной, неплохо готовила и, что немаловажно, могла помочь с учёбой, за свои услуги она выторговала право залипнуть с книгой на час-другой по вечерам.       После третьей по счёту зимней сессии в ожидании завтра, когда она поедет в родной город, Маша впервые за долгое время осталась в комнате одна. Соседки уехали накануне, оставив после себя беспорядок и эхом звучащий в ушах жизнерадостный смех. Маша прибралась, наскоро приготовила поесть и собралась насладиться долгим продуктивным отдыхом. Компанию ей должен был составить роман В. Гюго «Собор Парижской Богоматери», который она по заведенной с пятнадцати лет привычке перечитывала каждый год в период с 1 по 20 января. Иногда удавалось это сделать за два дня, иногда чтение из-за дел занимало весь двадцатидневный отведенный отрезок, но ритуалу этому Мария никогда не изменяла. Любимым переводом был вариант Надежды Коган, потрепанный томик в красной искусственной коже 1987 года выпуска, который всегда путешествовал с девушкой в поездках из дома и до места учёбы.       Трудно было сказать, что именно так привлекало Марию Петровну Козлову, девушку двадцати лет в этом романе романтической эпохи. Может быть, любовная линия, яркие запоминающиеся герои, привкус рока, который отзывается горечью на кончике языка? Возможно, всё сразу, даже пространные описания Парижа и рассуждения Гюго об архитектуре уже не вызывали скуки, но прочитывались с неизбывным интересом. С симпатиями Маша определилась ещё в первое прочтение, как же она рыдала над судьбой этого сильного, ранимого и глубоко в душе нежного героя! Сколько горьких минут провела в рассуждениях о несправедливости к нему автора! Зачем надо было прописывать сильный дух и страсть в несчастном, которому суждено было умереть, утратив единственную любовь?! Милый, добрый, горбатый Квазимодо. Маша злилась на Эсмеральду, которая не смогла рассмотреть в звонаре всех его достоинств, но сосредоточилась на внешних недостатках. В школе девушка даже подружилась с сильно сутулившимся одноклассником, у которого в русых волосах рассмотрела рыжину. Но тот и наполовину не был так же благороден как Квазимодо: вообразив, что она в него влюбилась, он обнаглел и как-то после уроков полез с поцелуями, за что был бит и навсегда удален из списка друзей. Нет, не Квазимодо он, а какой-то Феб сутулый! Такие парни Маше не нравились: слишком много наглости, слишком мало чести! Воспитанная на чистейшем дистилляте классической литературы, Мари уже с четырнадцати лет твёрдо знала, кто герой её романа, а кто нет. Олег Захаров точно не был героем, лже-рыжий, лже-друг. Хотя он поступил в Бауманку и всегда поздравлял с днём рождения, да и сутулиться перестал, когда занялся спортом…       Маша мотнула головой, чтобы отогнать непрошенные мысли, вновь глаза опустились на страницу с трепетом читая о злоключениях горбуна. Вот его воспитатель проехал мимо! Девушка больно укусила себя за губу, как же она ненавидела Клода Фролло! Был ли персонаж хуже? Даже Феб не такой подлый, как этот святоша! За весь роман он только и делал, что третировал несчастного Квазимодо, подставлял Эсмеральду (сначала с доносом, а потом у Фалурдель) и, прикрываясь любовью, испытывал лишь похоть к бедной цыганке. Сам облик его — мрачный, с лысой головой и морщинистым лицом — вызывал только протест. Лицемерный ханжа, который даже брата нормально воспитать не смог, а Гренгуара, наверное, использовал как слугу, поэтому тот и сбежал от него! И как по-свински Клод Фролло вел себя с бедным Квазимодо, даже хуже, чем с собакой!       Как можно оправдывать или любить подобного субъекта? Несколько раз Маше попадались группы посвященные Клоду Фролло. Обычно она перелистывала такие вещи, но пару раз не удержалась и вступала в дискуссии, хотя этих бесноватых нельзя было переубедить, все доводы они воспринимали в штыки, отвечая на её возражения многословно и не всегда вежливо. После пары жарких столкновений Маша зареклась связываться с этой публикой. Люди на какой-то своей волне создали что-то вроде культа вокруг этого персонажа и сидят довольные. Хорошо, что есть мюзикл, она воспринимала только первую оригинальную версию 1998 г, как же там хорош Гару! К несчастью, Даниэль Лавуа тоже прекрасен и пел отлично, но даже ему с его чарующим баритоном не удалось сбить Машу с верного пути. «Вор должен сидеть в тюрьме», как говорил Высоцкий в любимом дедушкином сериале. То есть «злодей быть скинут с собора», жаль только, Клод Фролло почти добился желаемого и столько человек из-за него погибло! Чистое зло.       Нелюбовь к архидьякону была стойким чувством, почти таким же по интенсивности, как симпатия к Квазимодо. Женские персонажи же Маше нравились, пожалуй, она одинаково любила и Эсмеральду, и Флёр-де-Лис. У каждой был свой шарм, хотя по внешности Маша была ближе к мадмуазель де Гонделорье, но примерить на себя роль Эсмеральды тоже хотелось. Наверно поэтому в гардеробе скромной студентки истфака Козловой Маши были длинные свободные юбки и звенящие металлические браслеты, ну и газовые шарфики она тоже любила. Дома, запершись в своей комнате, Маша даже пыталась реконструировать танцы Эсмеральды. Скорей всего, ничего вульгарного в современном понимании, просто молодая девушка с бубном в руке и улыбкой на лице, плюс с непокрытой головой, а это для средневекового общества уже было достаточно, чтобы она прослыла блудницей. Маша знала: она ведь историк, да и специализировалась на медиевистике. Что до образа Флёр-де-Лис, то девушка даже изготовила себе высокий головной убор с вуалью, чтобы быть похожей на неё. Возможно, косплей на Флёр удавался лучше за счет фарфорового цвета кожи и голубых глаз. Но опять же обе героини были прекрасны! Маша бы многое отдала, чтобы на некоторое время стать одной из них.       «Как бы я хотела стать героиней Гюго!» — неосторожно пронеслось в светловолосой голове мечтательной студентки. И надо же было такому случиться, что именно в этот день и в эту минуту, в комнату общежития влетел невидимый и легчайший дух исполнения желаний. Когда-то давным-давно он был божеством, не самым почитаемым, но вполне благополучным. Но прошло время, старых богов скинули, везде установились твердые порядки: и свет, и тень оказались поделены между Небесной канцелярией и Геенной огненной. Оба ведомства работали четко и слаженно, нашлось место в штате и для бывших богов, например, Купидон успешно выполнял свои функции и при новом порядке, куча бесов обосновалась в Геенне, но к счастью для духа исполнения желаний нашлось местечко в Небесной канцелярии. Сегодня его послали к Маше, которая всю жизнь демонстрировала примерное поведение, она заслужила исполнения одной мечты. Будь Мария попрактичнее, то вполне могло статься, что вскоре у неё появился бы новенький игровой ноутбук, билеты в Париж или брендовая сумочка. Но как мы помним, девушка отличалась богатством внутреннего мира — напасть, которой подвержены многие хорошие тихие девочки. Поэтому дух услышал её беззвучное восклицание: «Как бы я хотела стать героиней Гюго!» С Виктором Гюго дух был незнаком, хотя и видел его за работой в Геенне, сочинений прославленного романиста он тоже не читал, поэтому желание Марии немного смутило его. Но привыкший полагаться на интуицию дух просто заглянул в книгу, и первое, что ему бросилось в глаза, было имя. Ну что же, вкусы у всех разные, и, раз у девушки такое странное желание, то так тому и быть. Для усиления эффекта добрый дух решил отправить счастливицу прямо в её любимый роман, чтобы она смогла прочувствовать все прелести своего нового бытия. Через пять месяцев она благополучно вернётся к своей жизни, пока же пусть наслаждается.       Машу внезапно сморил сон, она переместилась на кровать, легла на бок, а роман положила под голову, как подушку. Сонливость становилась всё сильнее, вскоре она плотно закрыла глаза и погрузилась в абсолютную черноту. Дух исполнения желаний вылетел в окно, он прошел сквозь стекло и оказался окружён порхающим ансамблем ажурных снежинок. Всё же хорошо награждать хороших девушек.