***
Рабочий день подошёл к концу, и я уже укладывал документы в портфель. — О, Антон, тоже уже уходишь? Давай я подожду тебя, — предложил уже полностью собранный Серёга. — Да, я быстро, — я наскоро накинул тренч на плечи и обвязал шею шарфом. Матвиенко открыл дверь, и я быстро проскочил за мужчиной. Мы вышли в коридор, болтая ни о чем. — Меня уже заебал этот Гудков. Не приходит на пары — плохо. Приходит — становится ещё хуже, — жаловался Серёга. — Он просто пары мне срывает. И каждый раз находит всё более тупые способы. Кажется, ну всё — он достиг своего апогея, а нет. Завтра он уже висит на люстре, прости Господи. — Ты серьёзно про люстру? — недоумевая, спросил я, а Матвиенко устало махнул. — Почти, — кинул он мне, обернувшись и прикладывая пропуск к турникету. Я, наконец, обзавелся своим пропуском, так что немедля прошёл за ним. — Попов опять пьёт, — сказал я, когда мы шли к метро. Матвиенко лишь грустно усмехнулся. — И ты ничего не скажешь на это? Ты же его друг, с которым вы, по-моему, лучше всего общаетесь, — возмутился я, а потом сам понял беспочвенность своих возмущений, и пыл погас. Зато огонь в Серёге я развёл. — А что мне сказать? Он всех держит на расстоянии, никого не подпускает к себе. Я несколько раз пытался: приезжал к нему домой, чтобы помочь протрезветь. Мне никто никогда не открывал, хотя Арс точно был дома! В последний раз он обматерил меня, даже не открывая двери, и сказал, что ни один мужчина не переступит порог его квартиры. Арс ещё говорил что-то про то, что дочь пойдёт по чьим-то там следам. Короче, мне дали понять, что меня там не ждут. Больше я не пытался и не буду. Думай обо мне что хочешь, но я лучше потрачу своё время на тех, кто больше в нём нуждается. Ну что, ты в метро? — спросил Серёга, заметив, что я остановился перед входом. — Нет, мне ещё нужно кое-куда забежать, — соврал я. — А, ну, хорошо, тогда давай, — мы обменялись рукопожатиями и Матвиенко растворился в толпе. Я достал телефон и впервые написал ей сам. Кьяра18:21
Привет. Как ты? Как папа?
На удивление, ответ пришёл сразу же. 18:21 Привет. Я отлично. Папа не очень18:21
Что с ним?
18:23 А вот будто ты не знаешь, со вчерашнего дня ничего не изменилось, осушил ещё две бутылки какого-то коньяка и лежит радуется.18:23
Хочешь, я приеду? Помогу привести его в чувства
18:24 Антон! Да, да и ещё раз да!18:25
Ты же мне откроешь дверь?
На всякий случай спросил я, а, увидев сообщение в ответ, улыбнулся, представив, с каким выражением лица был написан ответ. 18:25 Ты идиот?18:25
Я же говорил, что все мужчины тупицы
18:26 Ах, да. Конечно. Забыла18:26
Ладно, скоро буду, жди
Я заблокировал телефон и нырнул в метро.19:02
Я у двери, открывай
Я услышал, как кто-то подошёл к двери, посмотрел в глазок, и замок защёлкал. — И как это понимать? — вопросительно посмотрела на меня Кьяра. — В смысле? — искренне удивился я. — У нас звонок есть. Да и постучать в дверь тоже идея не плохая. — Я боялся разбудить папу, — сказал я. «Иначе он меня прогонит», — мысленно добавил я. — Ладно, логично. Именую тебя не самым тупым из мужской расы, — горделиво подняв подбородок, сказала Попова. — Спасибо, о моя госпожа, — продолжил я её шутку, и мы тихо рассмеялись. Из комнаты отца донеслись какие-то непонятные звуки. — Да, ты прав, лучше его не будить, — прошептала Кьяра и провела меня в ванную, мыть руки. Она аккуратно закрыла за нами дверь, присела на край ванной и, смотря, как я мою руки, спросила: — Ну и какой у тебя план? — Честно, я ещё не придумал, — сказал я, а выражение лица девушки менялись между смешком и удивлением. — Ладно, я забираю назад свои слова о не самом тупом из мужской расы, — хихикнула она. Теперь пришла моя очередь насупиться, но она в ответ лишь ласково улыбнулась. — Он совсем недавно прикончил бутылку, поэтому думаю, что он проспит до утра так точно, — начала размышлять Кьяра. — Ну, значит, у нас точно есть время чтобы подумать… И мне кажется, у меня уже кое-что есть. У вас дома хранится алкоголь? — спросил я, думая ещё о возможных способах добычи спиртного у алкоголика. — Да, у нас почти весь шкаф им забит. Ему очень часто его дарили, так что ещё много осталось. Пойдём покажу, — Кьяра осторожно открыла дверь и прошла в тёмную спальню отца. Пахло крепким алкоголем, а ещё тем самым неповторимым запахом грейпфрута и кардамона. Я не мог не кинуть взгляд на Арсения, тот спал, свернувшись клубочком, пытаясь обнять свои угловатые колени. Это так не вязалось с тем образом мужчины, который он показывал вне квартиры. Кьяра дёрнула меня за рукав и заставила отвернуться от него. В углу комнаты стоял узкий платяной шкаф, в котором должна храниться одежда, но, когда девочка распахнула дверцу, я чуть не свистнул. Пара полок, конечно, были уже наполовину пустые, но остальные были битком забиты каким-то дорогим алкоголем. — Их надо унести из квартиры, — шёпотом сказал я. — У тебя есть соседи, с которыми ты хорошо общаешься? — спросил я, а девочка отрицательно покачала головой. — Я могу только предложить увезти их ко мне, — на это предложение девочка активно закивала. — Есть крепкие сумки? — Кьяра вышла из комнаты, выводя меня за собой. Она порылась в шкафу, стоящем в коридоре, и достала четыре больших тряпичных сумки. — Кьяр, собери ещё все деньги, которые есть дома, карты и телефон, чтобы ему просто не на что было купить добавки, — сказал я, и девочка с грустью в глазах кивнула. Скоро у нас наладилась командная работа. Кьяра приносила из шкафа бутылки, потому что передвигалась она явно тише меня, а я аккуратно расставлял бутылки в пакеты. Как ни странно, четырёх огромных сумок хватило. Я вызвал такси до дома и медленно перенёс сначала все четыре сумки к лифту, потом загрузил туда только две, потому что больше физически не умещалось, выволок их на первый этаж и оставил без присмотра, надеясь, что местные алкаши меня не опередят. Забрав оставшиеся две сумки, я спустился вниз и обнаружил оставленные баулы целыми и невредимыми. Телефон булькнул уведомлением о том, что водитель ждёт. Я подхватил одну сумку и выволок на улицу. Прямо перед подъездом уже стояла машина такси. Я, чуть ли не волоча по асфальту неподъемную сумку, открыл переднюю дверь машины. — Извините, а можно в багажник положить? — спросил я у таксиста. Тот коротко кивнул и вышел открывать багажник. Я заволок первую гремящую сумку, а мужик с удивлением и восхищением смотрел на меня и мой багаж. — На праздник едете? — спросил он, улыбаясь. — Что-то типа того, — быстро ответил я. — Подождите, я ещё не всё вынес. Когда три сумки заполнили всё багажное отделение, а четвёртая вогрузилась рядом со мной на заднем сидении, мне казалось, что глаза мужчины скоро лопнут от того, насколько он сильно их открыл. Машина остановилась у моего подъезда и вновь пришлось вытаскивать эти тяжеленные сумки. Когда я расплатился с таксистом, он пожелал мне удачной ночи и уехал. Всё те же сложные махинации, чтобы доставить баулы на восьмой этаж. Я перемещался довольно медленно. Сумки казались всё тяжелее, ноги становилось передвигать всё сложнее, а руки еле держали пакеты, из-за чего большую часть времени я просто волочил их за собой. Как ни странно, ни одна бутылка не разбилась, и теперь моя квартира стала похожа на магазин изысканного алкоголя. Если хозяйка квартиры решит зайти именно сейчас, она будет неприятно удивлена, потому что я уверял её, что не пью. Несмотря на усталость, я решил прогуляться до дома Кьяры. Навигатор показывал 22 минуты пешком, а на улице было безветренно и, главное, сухо. Я распахнул тренч и медленно пошёл по набережной. Беспокойная вода плескалась о бетонные стены, в которые была заточена. Я отвёл взгляд, рассматривая асфальт у себя под ногами. Конечно, передвигаясь в таком темпе, не могло быть и речи о 22 минутах, поэтому дома у Поповых я оказался только через 40 минут. Я тихо постучал в дверь, и её тут же открыла улыбающаяся Кьяра. — Ты чего так долго? — спросила она, пропуская меня внутрь. Я снял тренч и повесил на предоставленные плечики. — Сумки были очень тяжёлые. Папа не просыпался? — Нет, спит как убитый, — девочка покачала головой. — Иди мой руки и давай поужинаем. Уже давно пора, — я поблагодарил за предложение, помыл руки и сел за стол, пока Кьяра летала по кухне, что-то напевая и раскладывая еду по тарелкам. — Ты же ешь пасту? Она с курицей и грибами. Я приготовила по-быстрому, пока ты уезжал, — спросила хозяйка, уже поставив передо мной блюдо. — Я говорил, что я всепьющий, так заверяю, что я ещё и всеядный, — я рассмеялся, а Кьяра довольно улыбнулась. Попова поставила на стол вторую тарелку уже для себя, пожелала приятного аппетита и стала с удовольствием уплетать собственную стряпню. Я накрутил на вилку длинную пасту и попробовал. — Боже мой, Кьяра, это же восхитительно. Кто тебя научил? — удивился я с удовольствием накручивая во второй раз на вилку макароны. — Папа, — не без гордости в голосе ответила девочка. — Ты бы знал, какие кулинарные шедевры он готовит. Я ему и в подмётки не гожусь. Ужин прошёл за непринуждённой, но тихой беседой. Мы постоянно вслушивались в происходящее в спальне Арсения, опасаясь, что он проснётся. — Антон, ты же останешься на ночь? — с надеждой спросила Кьяра. — А как же мама? — Она не придёт до конца недели, — тихо ответила она. — А спать я где буду? — Можешь на моей кровати, а себе я постелю на полу, — воодушевлённо начала девочка, но я даже не стал слушать. — Так точно не пойдёт. А если папа проснётся и увидит меня в твоей комнате, он меня задушит собственными руками, — протестовал я. — Значит слушай сюда, во-первых, хватит бродить ночью по городу, во-вторых, я согласна спать на кровати, а тебе расстелю на полу, если тебе так будет спокойнее, в-третьих, он тебя не задушит как минимум потому, что недавно вылакал целую бутылку, в-четвёртых, он не проснётся. Ну а в-пятых, Антош, не бросай меня, — она явно знала, чем меня добить, и я всё-таки согласился. Я настоял на том, чтобы самому помыть за нами посуду, а Кьяра ушла стелить мне на полу в своей комнате. Я вытер вымытую посуду, расставил её по местам и даже ничего не разбил. Пройдя в комнату, я увидел, что на ковре уже лежали одеяла, имитирующие матрас, а Кьяра стояла с большим махровым полотенцем в руках, черной футболкой и такого же цвета спортивными штанами. Сверху всей этой горы красовались идеально сложенные тёмно-синие боксёры. — Можешь сходить в душ, если хочешь. Это одежда папы, возможно, она тебе будет коротковата, но это единственный сносный вариант, — я поблагодарил девочку и ушёл в ванную комнату. Закрыв за собой дверь на щеколду, я уткнулся носом в одежду, так ярко пахнущую Арсением. Я никак не мог осознать, когда же я начал ощущать то странное покалывающее чувство при мыслях о нём? Когда он подошёл сзади после первого сеанса в клубе анонимных алкоголиков? Или когда остановил меня в пустом коридоре университета и угрожал мне, находясь непростительно близко? Может, когда он раскрыл мне свою душу в первую встречу, когда был пьяным? Возможно, когда я увидел статную фигуру в чёрном, идущую впереди с мусорным мешком? Я отлип от чужих вещей, аккуратно положил их на стиральную машину, разделся и залез под горячие струи воды, от которых исходил пар. Я наслаждался расслабляющим теплом. Ноющие мышцы практически перестали болеть, а разум медленно прояснялся. Я протянулся за мужским гелем для душа, стоящем на углу ванной, но не решился окунуться в его аромат, поэтому просто схватил пахнущее свежестью мыло. После тяжёлого дня горячий душ помог ощутить себя новым человеком. Я наспех обтёрся и натянул на себя чужие трусы и одежду. Когда вернулся в комнату Кьяры, я застал её дремавшей за письменным столом. Я аккуратно взял девочку на руки и отнёс на кровать. Стоило накрыть ее одеялом, как она сквозь пелену сна самостоятельно натянула его себе по подбородок, а затем продолжила сопеть, как ни в чем ни бывало. Я выключил свет в комнате и тоже лёг спать. Из-за сильной усталости импровизированная на полу постель казалась райским местом. Я уснул сразу же, стоило голове коснуться подушки. Я проснулся от того, что захотел в туалет. Не разлепляя глаз, я прошуршал до туалета, помыл руки в ванной, нигде не включая свет, и вернулся в комнату девочки, как вдруг услышал жалобные стоны из соседней комнаты. Всё-таки пришлось разлепить глаза и на ощупь пробираться в спальню к Арсению. Немного привыкнув ко всепоглощающей тьме, я увидел его: Арсений распластался по всей кровати и что-то жалобно мычал. Я аккуратно сел на край простыни и прикоснулся к кисти мужчины, поглаживая тонкую кожу бережными движениями. Он затих. Я подождал несколько минут, удостоверившись, что Арсений уснул, и убрал руку. Сильные пальцы перехватили её и притянули к своему лицу. Арсений открыл глаза и посмотрел на меня. Я не мог оторвать взгляда от помутнённых алкоголем глаз, в которых бушевал настоящий шторм. Когда-нибудь он потопит меня. — Прошу, не уходи. Останься, Антон. Меня все бросили. Побудь со мной ещё немного, — взмолился мужчина. По телу прошла дрожь. Я не до конца осознавал, в каком состоянии находился Арсений, но в моих силах было выполнить просьбу. Я провёл фалангами пальцев по его щеке. Арсений прижал мою кисть сильнее обеими руками и уткнулся носом, вдыхая мой запах. Я был готов сидеть в три погибели, лишь бы он продолжал так нежно ластиться ко мне. — Тош, полежи со мной. Мне наконец приснился сон, который я могу контролировать. Ты больше не уйдёшь от меня, — Попов внезапно обхватил меня руками за плечи и повалил на постель. Я плюхнулся на спину, но сильные руки перевернули меня на бок, и я оказался лицом к лицу мужчины. Запах алкоголя перебивал все остальные, но это было совсем не важно. Сердце бросилось в пятки. Горячие руки беспорядочно блуждали по моему телу в страхе, что я могу исчезнуть. Но я оставался рядом и даже не думал убегать. Арсений судорожно провёл ладонями по моим плечам, перемещая их на худые руки. Он припал губами к моим ключицам, что выглядывали из-под бесформенной футболки. Каждое движение вызывало во мне вдох, грозящий стать последним. Он так тесно прижимался, будто пытаясь слиться со мной воедино. — Арсений, — тихо сказал я. — Засыпай, — я поймал напряжённые руки и уложил их между нашими телами где-то в области солнечного сплетения. Наши пальцы переплелись, словно мы проводили так уже не первую ночь. Эти слова дались мне с большим трудом. Я хотел, чтобы он продолжал обнимать меня также страстно, смотреть на меня также отчаянно. — Если я засну во сне, я тебя больше не увижу. Я боюсь, Тош. Я так устал быть сильным. Всё ради неё, всё ради неё, — голос затих, и послышалось мерное сопение. Оказывается, есть ещё один человек, окружённый любящими его людьми, но совершенно одинокий. Копия меня, от чего становилось ещё страшнее. Я старался не шевелиться, чтобы не разбудить мужчину, но тот резко вздрогнул и уставился прямо на меня. Я почувствовал, как наши пальцы перестали сплетаться, и одна рука нежно легла мне на затылок, поглаживая по отросшим кудрям, а вторая притянула за талию ближе. Я почувствовал его кончик носа на своём. Господи, слишком близко. Но нет, могло быть ещё ближе. Арсений сжал рукой мои кудри и прижался в пьяном поцелуе. Влажные губы медленно сминали мои, кусая поочерёдно верхнюю и нижнюю. Поцелуй пьянил сильнее алкоголя. Мозг полностью отключился. Всё напряжение от нахождения здесь трансформировалось в невероятное наслаждение. Арсений вжался в меня всем телом и проник языком в рот, не давая ни шанса отстраниться. Я чувствовал, как в лёгких кончался кислород, но я сам не хотел прерывать этот чудесный момент ради какого-то никчёмного глотка воздуха. В это мгновение Арсений стал моим вторым дыханием. Попов отстранился, с нежностью в глазах посмотрел на меня и погладил по скуле. Мужчина молча спустился чуть ниже по кровати, уткнулся в мою грудь носом и уснул. Я не знал, как долго я лежал, не двигаясь. В комнате летала тишина, и только умиротворённое дыхание нарушало мой покой. Я пытался осознать произошедшее. Он явно не перепутал меня со своей женой. Он назвал моё имя. Господи, он целовал меня! При каждой мысли о горячих губах, сильных руках и страстном напоре сердце начинало биться сильнее, а сладкая истома наполняла тело. Иррациональные мысли, которые я все годы пытался прятать в глубине своей души, вырвались наружу. Непреодолимая страсть, которую я не испытывал так давно, зажглась во мне снова. Но поддаться ей означало вновь нырнуть в омут с головой. Я осторожно встал, подавляя в себе желание остаться рядом. Пусть это будет его сон, который он мог контролировать.***
— Антон, просыпайся, мне в школу выходить через 30 минут, — я чувствовал, как меня активно толкали в попытке разбудить. Просыпаться безоговорочно не хотелось. Я не знал, сколько времени провёл с Арсением, но казалось, что за ночь я поспал максимум минут 15. — Ещё пять минут, — пробормотал я, но с меня резко сдёрнули одеяло. — Антон, я тебя так в гости больше приглашать не буду. Тебе вообще на работу не надо? — услышав про работу, я резко сел и открыл глаза. — Чёрт, сколько времени? — выругался я. — 7:40! До начала уроков осталось меньше часа. Поднимай свою задницу и отдавай одежду отца. Трусы, так и быть, оставь себе. Постираешь, а потом вернешь. Завтрак уже на кухне. Я в ванную, краситься, — информации было слишком много и мозг явно не справлялся. Блять. — Кьяра, стой, дай мне хоть умыться! — крикнул я, но дверь в ванную комнату уже закрылась. — На кухне! Всё на кухне, — отозвалась Попова. Я прошаркал к обеденному столу. На нём уже стояла рисовая каша и горячие бутерброды. Я протянул руку к тосту. Чёрт, и правда горячие. Я подул на пальцы. Аккуратно держа хлеб, я начал завтракать. Кьяра с густо накрашенными ресницами и бровями уже выскочила из ванной, а я ещё доедал кашу. — Ты ещё не позавтракал? — воскликнула девочка, но, не дожидаясь, уже упорхнула к себе в комнату переодеваться. Я доел, сложил тарелки в раковину и теперь сам направился в ванную. Пришлось ограничиться только умыванием лица водой. Я быстро вытерся и направился за своими вещами в спальню Поповой. — Кьяра, блять, у тебя же дверь в комнату есть! Какого хуя ты не закрываешься?! — вскрикнул я, когда увидел девочку в одном нижнем белье, натягивающую на себя платье. Я выскочил в коридор, продолжая ругаться. — Не матерись при ребёнке! Я не привыкла двери закрывать, — в комнате аж фыркали от усердия при натягивании очередного наряда. — Заходи! — крикнула Попова, а я с осторожностью заглянул в комнату. Девочка действительно была одета. На худом теле красовалась облегающая трикотажная чёрная кофта с ужасающе глубоким декольте и такого же цвета короткая теннисная юбка. — Кьяра, ты в белье выглядела менее вызывающе, чем сейчас, — удивился я. — А ты что думал? Я же должна как-то заставить Макса обратить на меня внимание. — Уж поверь, если ты подобным образом ходишь уже давно, то он мечтает упасть тебе в ноги, — охнул я, рассматривая девочку. — Тогда почему сегодня со мной ночевал ты, а не он? — с возмущением спросила брюнетка. — Потому что тебе 15 и ты ещё даже девять классов не окончила! Папа вообще видит, в чём ты в школу ходишь? — удивился я. — Нет, — гордо хихикнула Кьяра и убежала в коридор. — Одевайся. Уже пора выходить. Я нашарил свою одежду и с сожалением снял с себя до сих пор пахнущую Арсением одежду. От мысли, что на мне всё время были чужие трусы, стало слишком сладко. — Я готов, Кьяр. Ты вообще сделала то, что я просил вчера? — Кьяра с недоумением посмотрела на меня. — Телефон, деньги, карты… — А, да-да, — девочка кинулась в свою комнату и вручила мне не очень тяжелый пакет. — Смотри. Налички у нас нет от слова совсем. Папа в понедельник откуда-то притащил её, но отдал мне, а я уже потратила. И там его телефон. Больше платить нечем. И у меня есть ощущение, что он может скоро проснуться, так что лучше поторопиться. Мы и так слишком горланили этим утром. Видимо, он выпил больше, чем я думала. — Или не спал дольше, чем ты думала, — про себя сказал я, пока Кьяра уже закрывала дверь квартиры. — Прыгай, — скомандовал я, и Кьяра беспрекословно послушалась. По её телу струился лёгкий тёмно-серый плащ, который она выровняла под собой перед тем, как сесть в такси. Я сел рядом на заднее сиденье и пристегнул девочку. — Эй, зачем? — начала возмущаться Попова, но, заметив мой взгляд, она замолчала. — Назови номер школы, — попросил я. — 171-я, на 2-й Фрунзенской улице. Антон, мне пешком идти туда 10 минут. Зачем на такси? — Езжайте туда, — скомандовал я водителю. — Затем, солнце моё, что я опаздываю на работу, но надо проводить до школы одну очень наглую мордашку. — Эй, я так и обидеться могу. Я с четвёртого класса в школу хожу одна. И сегодня бы дошла, — продолжала возмущаться Попова. — Сегодня особый случай. И что мне с этим делать? — спросил я, указывая на пакет, который мне вручила девочка со всеми вещами отца. — Не знаю. Ну не в школу же я их заберу. У тебя надёжнее. Вот мы и приехали уже, — машина остановилась у ворот школы. Девочка быстро выскочила из машины, помахала мне рукой на прощание, после чего такси тронулось в сторону университета.