Это всё Фрейд [AGATBOOK]

      У меня стояла единственная цель на этот день — выжить. Усталость, которая навалилась к пятнице, давала о себе знать. Глаза слипались от бессонных ночей, ноги гудели от вынужденных физических нагрузок, а душа пыталась переварить пьяный поцелуй.       Вчера на обдумывание этого факта времени не было от слова совсем. Потеря Кьяры вышибла из моих мозгов все разумные мысли, оставив только банальное «искать». Теперь же в голове я снова и снова прокручивал тот поцелуй, перед глазами маячили те самые губы.       Если первая пара прошла относительно неплохо, и я смог окунуться в материал, то на второй паре я невольно возвращался мыслями к Арсению: я раздал контрольную и уткнулся в ноутбук, делая вид, что занят, чтобы студенты могли списать.       Даже его имя я смаковал и будто ощущал на кончике языка. Его действительно никто кроме меня так не называл. Все кидали короткое и в какой-то мере даже пренебрежительное «Арс», а я растягивал каждую букву имени и наслаждался его звучанием.       Я даже думал, как могла бы сложиться его жизнь, будь он геем. У него не было бы Кьяры, а это ужасное упущение. Но познакомились бы мы? Пил бы мужчина так же, как сейчас? Возможно, он был бы ректором или деканом и проводил бы со мной собеседование в Зуме.       Я очнулся от своих мыслей, увидев перед собой белокурую Сысоеву. Она выглядела так, будто вышла на бой с быком и хотела, чтобы её точно растерзали. Алая помада немного выходила за контур и так пухлых губ, а красное платье-колокольчик в тон игриво развевалось от шагов девушки.       — Что Вам? — устало спросил я, потирая переносицу.       — Я закончила. Можно сдать? — просила девушка и улыбнулась во все свои 32 белоснежных зуба.       — Сдавай, — я указал ей на пустое место на столе рядом с ноутбуком.       — А Вы можете сейчас проверить? — Надя невинно захлопала ресничками.       — Ага, обязательно, — кинул с сарказмом я, но, по-моему, девушка этого не поняла и уселась обратно на своё место.       Я оглядел аудиторию. Все насторожились и замерли, кое-как, пряча телефоны. Я сразу же опустил глаза обратно в ноутбук, давая возможность списать тем, кто ещё не успел. Вдруг по аудитории разнёсся запах грейпфрута. Я тут же поднял глаза в поисках источника запаха и удивился, увидев Надю, которая неспешно чистила фрукт.       — Сысоева, имей совесть. Тут все голодные. Убери, пожалуйста, еду или угости всех, — устало сказал я, пока аромат пробирался куда-то вглубь, снова напоминая о том самом человеке.       — Хорошо, — улыбнулась Надя и продолжила чистить большой спелый фрукт. Капли сока стекали по её рукам и аккуратно падали в пакетик, постеленный на парту. Девушка разломила фрукт на две половины. Одну разделила на дольки и эти дольки ещё умудрилась как-то поделить пополам. Запах окутал всю аудиторию. Я прикрыл глаза и мне показалось, что тот самый вкус поцелуя у меня на губах. Зачем он сделал это? Он говорил, что не хочет отпускать меня. Но если бы это был не сон, поступил бы он также? Ему просто нужна была поддержка — неважно от кого. Кто пришёл во сне — от того и принял помощь пьяный обречённый мозг.       Тогда почему так больно осознавать, что мужчина этого не вспомнит, что никогда не захочет этого в реальности? Каждая мысль о нём отдавалась иррациональной болью и такими же странными чувствами, которые оживали после долгого безмолвия.       — Антон Андреевич? — вопросительно прошептал женский голос, и я резко открыл глаза, вздрогнув, прогоняя назойливые мысли. — Я всех угостила. Угоститесь и Вы, — девушка протянула мне половинку фрукта.       — Спасибо, — в мою протянутую ладонь опустился цитрусовый плод, и запах вновь атаковал, но я постарался придавать этому фрукту такого значения. Запах дурманил сознание и порождал странные фантазии. К аромату грейпфрута вдруг прибавился терпкий кардамон.       — Антон Андреевич, извините, Вы ещё не закончили пару, — я обернулся на знакомый голос и увидел в дверях смущённого Арсения. Какой же он каждый раз разный. Как интересно познавать все грани его личности. Новый день — новый Попов. Сегодня он нашкодивший ученик, который осознал свою вину. В любом случае, выглядел он именно так. Черную одежду сменила белая футболка и голубые джинсы. Но последние всё также обтягивали аппетитные бедра. Я понял, что залип на ноги мужчины и, наконец, посмотрел ему в глаза, пытаясь понять, что мне только что сказали. Я всё ещё сидел с протянутой ладонью, на которой лежал фрукт, но Сысоева уже сидела на месте. Я посмотрел на время. Пара закончилась семь минут назад, а студенты даже звуками дали понять, что закругляться не намерены. Я вышел из транса, в который сам себя загнал.       — Так, сдаём листочки и освобождаем аудиторию. А то вон как надышали, мои великие умы человечества. Надо срочно проветрить, — улыбался я довольным студентам, которые благополучно всё скатали с интернета. Дай бог, если найду хоть одну работу, которая была бы сделана по записям лекций.       Ребята быстро покинули аудиторию, а я не торопился открывать форточку. Заметив моё растерянное состояние, Попов сам подошёл к окну и открыл его. Подуло свежим осенним воздухом, и мысли начали потихоньку сформировываться во что-то дельное.       — Будешь? — спросил я у Арсения, который снова подошёл ко мне. Он стоял рядом с моим столом, нервно переступая с ноги на ногу.       — Да, спасибо, — я быстро отломил половину и отдал её брюнету. Тот с чувством отломил первую дольку и зажмурился от удовольствия. — Я просто обожаю грейпфруты. А этот просто волшебный. Такой спелый ранней осенью не найдёшь. Где ты его купил? Мне срочно нужно пополнить запасы хорошего грейпфрута, — улыбнулся Арсений, поедая фрукт. Он явно тянул время, не решаясь сказать то, зачем пришёл в кабинет.       — Меня угостили, но я спрошу, где его купили, — ответил я, разглядывая довольного Попова. Тот будто помолодел. Вчера я опекал 60-летнего пожилого истеричного старика, а сейчас передо мной стоял 25-летний мужчина, радующийся простым вещам. — Будешь ещё? — я предложил свою половинку Арсению, заметив, что он уже съел горько-сладкий фрукт и облизывал пальцы, собирая языком капельки сока. Такое простое движение, а я уже не мог оторвать восхищённого взгляда.       — А как же ты? — с волнением спросил Попов, переходя на «ты» в отсутствии студентов.       — Меня целым угостили, — соврал я и отдал фрукт. Брюнет искренне улыбнулся и закинул в рот очередную дольку.       — Ладно, Антон, я на самом деле не затем пришёл, чтобы отнимать у тебя грейпфрут. — Арсений ненадолго перестал жевать и задумался. — Я хотел извиниться перед тобой. Ты мне так помог, а я ужасно вспылил. В случившемся нет твоей вины. Только моя, — Попов замолчал и сжал губы. — Я очень благодарен тебе за твою помощь. Я не знаю, что я бы без тебя делал. И… — Арсений снова замялся. — Верни, пожалуйста, мои вещи.       Я не смог сдержать смеха. Это было так нелепо: взрослый мужик, словно хулиган из старшей школы, по обыкновению дерзкий, пытался попросить у мамы деньги на очередную ерунду. Арсений тоже заулыбался, а я засмотрелся на губы. Неужели они совсем недавно прикасались к моим? Мне показалось, что Попов поймал мой взгляд на своём рте и почему-то кончики его ушей мило покраснели.       Я наклонился к своему портфелю и достал небольшой пакетик, в котором лежали все нужные ему вещи.       — Возвращаю. В целости и сохранности, — сказал я, и Арсений кивнул с благодарностью. — Хорошо, что ты зашёл. Я как раз хотел тебя найти. Ты знаешь, что я твой научный руководитель? — Попов с удивлением уставился на меня, продолжая сжимать пакетик одной рукой, и последнюю дольку грейпфрута другой. Из сочного фрукта полился сок прямо ниже на ладонь и кисть брюнета, но тот даже не обратил на это внимания.       — И чему ты меня можешь научить? — уже с вызовом бросил Арсений. Я уже не успевал удивляться его перепадам настроения, потому что они происходили слишком часто. Неадекватно часто. И как раз у меня есть тема, которая, возможно, поможет Попову открыть глаза на своё собственное психическое состояние.       — Я не собираюсь тебя ничему учить. Это раз. Прошу ко мне больше так пренебрежительно не обращаться. Это два. Я уже подобрал тебе тему научной работы. Это три, — твёрдо сказал я, а брюнет лишь пренебрежительно хмыкнул.       — Ну и какая? Удиви меня, — глаза Попова были прищурены, и он, как лис, ждал моих слов, чтобы меня же загнать в ловушку, которую я не вижу.       — Факторы, детерминирующие зависимое поведение. По-моему, очень интересная тема, — улыбнулся я, но в глазах Арсения проскользнул недовольный огонёк.       — Для тебя может и интересная, но мною она изучена уже вдоль и поперек. Их делят всего на три большие группы: биологические, социальные и личностные. Я думаю, что социальные играют более значимую роль, чем все остальные. Это же макросоциальные факторы — наличие нравственных ориентиров, ценностей в обществе. Микросоциальные — семья, сверстники. Москаленко исследовал клинику зависимостей в парах отец-сын. Была установлена утяжелённая клиника у сыновей по сравнению с отцами: дети начинали употреблять психически активные вещества в более раннем возрасте, а формирование зависимости происходило быстрее, абстинентный синдром отличался большой тяжестью, соматоневрологические последствия тяжелее…       Арсения было не остановить. Его мысли быстро скакали от одной темы к другой, давая понять, насколько хорошо он ориентировался в материале. Я снова почувствовал себя студентом на лекции, потому что Попов стал ходить перед моим столом, активно жестикулировать и рассказывать материал, как настоящий профессор. У меня, однако, никак не получалось сконцентрироваться. Я то и дело бросал взгляды на голые руки, которыми размахивали, пытаясь меня в чём-то убедить. Через тонкую бледную кожу стали сильнее виднеться голубоватые вены, и я мог проследить, как их ручейки сливались в одну большую реку и уходили куда-то под рукав футболки. Пакет уже давно был кинут на парту сзади, а долька грейпфрута, до того сильно сжатая от увлеченности, уже практически выдавилась под пальцами. Сок стекал по кисти и вязкими каплями падал на пол. С острого языка, который успел уже так много раз меня обидеть, вновь и вновь срывались профессиональные термины, которыми Попов жонглировал, как умелый циркач. Однако, каждый раз блуждая взглядом по всему телу брюнета, я вновь и вновь возвращался к бездонным глазам, которые сейчас сияли, как море в самый солнечный день. Арсений Сергеевич, а сейчас он был именно им, так органично смотрелся в образе профессора, что с одной стороны невольно хотелось схватиться за ручку и записывать материал, а с другой хотелось лечь и раздвинуть ноги под этим властным мужчиной.       — Ты меня вообще слушаешь? — Попов облокотил две руки на стол, за которым я сидел и наклонился надо мной. — Эта тема давно не актуальна!       — Мне кажется, что именно для тебя эта тема актуальнее некуда. Разговор окончен. Можешь быть свободен, — я с грохотом отодвинул стул, схватил листы контрольных работ, кинул на прощание «Выключи свет в аудитории» и победоносно скрылся.       Только эта «победа» почему-то отняла слишком много сил. Я быстро направился в преподавательскую и откинулся на спинку кресла. На сегодня было слишком много планов, поэтому я заказал такси и, уже сидя в машине, позвонил матери.       — Привет, мамуль. У меня для тебя сюрприз. Я сегодня приеду к тебе, — обрадовал я маму, а та в трубку лишь заохала, но я чувствовал, что она улыбалась. — Только приеду я глубокой ночью, слишком поздно принял решение, так что остались билеты только на поезд в пол четвёртого, а он идёт почти десять часов, вместо восьми, — мама оставила мне дозу своих волнений по поводу того, что я трачу своё время, но я знал, что она безумно этому рада.       С улыбкой на лице, что я делаю благое дело, я быстро заскочил домой, покидал вещи в рюкзак и отправился на вокзал.       Казанский встретил меня точно так же, как и в первый раз. Только теперь я был полноправным жителем столицы, а не гостем из Воронежа. Вокруг кучковались и галдели люди, а мне оставалось протискиваться сквозь толпу, пытаясь найти свой вагон. Миловидная проводница не спеша проверила мой билет и запустила в прохладный вагон. Я проходил мимо чужих купе и в каждом сидели по несколько детей примерно лет 11. По длинному коридору бегали две женщины, явно следящие за этим выводком, а я сразу понял, что с вагоном мне явно не повезло, и поспать тут не дадут. Пол второго ночи. Я стою посреди Воронежского вокзала. Вокруг меня сновали люди и стояла группа детей, которая, как я и думал, измотала и так мои расшатанные нервы. Домой. Хочу домой. Это единственное, что меня сейчас заботило, и я уткнулся в телефон, вызывая такси.       Вдруг чья-то рука игриво ударила меня по заднице. Я вздрогнул и обернулся. Вроде я не одет, как пидор, чтобы меня избила здесь толпа мужиков. И, действительно, избивать меня явно никто не собирался. Передо мной с улыбкой во все 32 зуба стоял высокий парень с каштановыми волосами, аккуратно уложенными назад, но всё-таки одна прядка предательски свисала на лоб. Чёрная куртка с белыми логотипами была распахнута, и из-под неё виднелась знакомая мне футболка, которую я оставил когда-то очень давно у него в квартире. Чёрные джинсы бананы уходили в яркие носки и такие же цветастые кроссовки.       — Антош, ты чего как не родной? — молодой человек прижал меня к себе, не обращая внимания на косые взгляды прохожих. В нос ударил химозный запах вишни. Я хотел было сначала отстраниться, но долгожданное тепло объятий разморило меня, и я обнял своего бывшего. Приторный, но такой родной запах охватывал всего меня, как и руки, которые уже нагло лежали на моей заднице. — Я так соскучился, солнце, — наконец меня выпустили из цепкой хватки, быстро выхватили мой рюкзак и вальяжно взяли за талию.       — Ты тогда так и не ответил на моё сообщение. Что ты решил? — я взглянул в карие глаза, которые секунду назад светились счастьем, а теперь стали серьёзными, и парень нахмурился.       — Я хочу, чтобы ты вернулся, коть. Ты же знаешь, как я отношусь к Москве, — меня снова ударили обухом по голове и мои розовые очки разбились. На что я надеялся? Что он вот так, спустя три года безуспешных уговоров, просто в переписке решит, что готов на это шаг? Бред. Конечно.       — Тогда зачем ты здесь? — я зло скинул его руку со своей талии, а тот лишь виновато посмотрел на меня.       — Я очень хотел с тобой поговорить.       — Говори, — злобно кинул я и вновь уставился в свой телефон, продолжая вбивать адрес матери, чтобы вызвать такси.       — Не здесь, Антон, — рука накрыла мой смартфон и заблокировала его. — Мне твоя мама сказала, что не ждёт тебя сегодня ночью. Она уже спит. Я на машине, солнце, приехал забрать тебя, — Влад нежно улыбался и смотрел своим щенячьим взглядом, который мог состроить только он. Забытые чувства снова волной начали накатывать, но почему-то вспоминались только тёплые моменты, а все ссоры забились в угол и спрятались от моего сознания. Я попытался отогнать волнующее чувство поглубже и сосредоточиться на реальности.       — Понял. Переночую в гостинице. Было приятно повидаться с тобой, — я попытался выхватить рюкзак из длинных пальцев, но, оказывается, те держали его очень крепко.       — Антон, прекрати вести себя как ребёнок. Ну куда ты ночью пойдёшь? Посуди разумно. У меня двушка… Я постелю тебе в отдельной комнате, если ты этого так хочешь, — я чувствовал, как тяжело дались парню эти слова, но они прозвучали вполне серьёзно, а грустный взгляд карих глаз дал понять, что он это сделает, если я попрошу.       — Ладно, — сдался я, и Влад разулыбался и вновь притянул к себе за талию. Я строго посмотрел на него, и тот с неохотой, но всё же отпустил меня.              — Пошли, недотрога. Я припарковался недалеко во дворах. Идти пять минут.       Мама всегда любила Владислава и иногда мне казалось, что даже больше, чем меня. Что это не я её сын, а он. Ну, конечно, наш Владислав Рамм в свои 26 уже заместитель директора в частной IT-фирме, и неважно, что её директор и основатель — отец парня. Я не могу поспорить с мамой, что он лучший парень из всех, что у меня были, но он точно не лучший, который может быть. Ревность, которая так умиляет мою маму, могла привести к рукоприкладству. Постоянный контроль за моим местоположением просто выбивал из колеи и сводился к слежке всеми возможными способами. Мама говорила, что он так показывает свою любовь, преданность. Я всё понимаю, но нужно же уважать чужие личные границы. А у меня с ним не было даже понятия «личное пространство», потому что всё, что было моим, было и его.       — Садись, кот, — широко улыбнулся мне Влад и открыл дверь своей жёлтенькой ауди ТТ. Я помню, как мы ещё года два назад ездили по салонам и выбирали машину. Все уговаривали взять автомобиль подешевле, но Владислав влюбился в маленькое спортивное купе. Выбор был сделан, машина куплена, кредит открыт.       Я плюхнулся на сиденье, и машина закачалась от веса моей тушки. Влад звонко рассмеялся, и когда я убрал ноги в машину, дверь захлопнулась, а салон погрузился во мрак. Я нежно погладил спортивные сидения, на которых так часто спал во время долгих поездок на дачу к Рамму. Дверь со стороны водителя открылась, и Владислав быстро прыгнул в салон и завёл машину. Электронная приборная панель осветила трёхспицевой руль со скосом снизу и подрулевыми лепестками. Рамм кинул мой рюкзак на задние сиденья и, воспользовавшись моментом, положил мне ладонь на холодное колено.       — Антош, ты же замёрз, чего молчишь, — забеспокоился Влад, убирая руку с моей ноги. Он включил печку и подогрев сиденья. — Ладно, я вижу, ты устал, малыш. Поехали.       Влад перевёл селектор в режим «D», отпустил тормоз и нажал газ. Машина резко рванула с места, и приятное тепло от набирающей скорости иномарки растеклось по всему телу. Мы выехали на полупустой ночной проспект, горящий огнями фонарей. Светофоры выключены из-за минимального потока, и Рамм лишь сильнее разогнал машину по ровной дороге. Азарт накрыл новой волной, и я ощутил, как чужая ладонь накрыла мою кисть и переложила на руль.       — Я же знаю, что ты хочешь этого, — Владислав отпустил руль, так что я повел машину одной рукой с пассажирского сиденья. Я почувствовал на себе заинтересованный взгляд, но боялся оторвать свой от дороги, чтобы нас не унесло в кювет. Чья-то горячая рука снова легла на колено и проскользнула вверх, аккуратно сжала внутреннюю сторону бедра в опасной близости от паха. Я думал над тем, чтобы убрать чужую ладонь, но она сама быстро соскользнула, и теперь руки уже сжимали руль. Мне пришлось уступить бразды правления машиной и отпустить руль.       — Спасибо. «Ограниченность удовольствия только увеличивает его ценность», — улыбнулся я, надеясь, что красные щёки и уши не сдадут меня с потрохами.       — Что? — не понял Рамм.       — Фрейд. Не бери в голову, — махнул рукой я и подумал о том, что Арсений бы не переспрашивал.       — Ты любишь эту малышку не меньше меня, — ухмыльнулся Влад, сбавил газ и съехал с проспекта на знакомую улицу. Во дворах фонарей не было от слова совсем, и темнота расступалась только перед синеватыми фарами ауди.       — Когда же здесь фонари-то поставят? — начал возмущаться я.       — Ты же знаешь, что только в далёком светлом будущем. А насколько оно далёкое, лучше не знать, — рассмеялся Владислав, паркуя машину недалеко от подъезда. Заглушив машину, мы окунулись в ночной мрак.       — Темнота — друг молодёжи, — почему-то вспомнилось мне, и эти тихие слова видимо дали знак начать прямые действия Рамму. Одна рука нежно легла мне на ногу, а вторая проскользила наверх по рукаву пальто.       — Ты бы знал, как я соскучился, солнце, — с хрипотцой в голосе тихо проговорил Влад, и я почувствовал горячее дыхание у себя на щеке. Я аккуратно повернул голову навстречу и столкнулся с чужим носом. — Эти месяцы были самыми мучительными в моей жизни. Я и не заметил, как ты стал смыслом моей жизни. Вся жизнь будто потеряла краски. Только ты возвращаешь меня к жизни, — нежно прошептал парень и, резко сократив расстояние между губами, впился в них и тут же проник языком глубоко в рот. В темноте закрытых глаз снова встал образ сонного полупьяного Арсения, который с жадностью выцеловывал мои губы. Я лишь сильнее вжался в чужие, не желая признавать, что я жаждал поцелуя с совершенно другим человеком.       — Ну что за страсти, — улыбнулся в поцелуй Влад и лишь сильнее прижался ко мне, спускаясь поцелуями по шее под шарф. Горячий язык очерчивал вены, острые зубы впивались в тонкую кожу, а мягкие губы расцеловывали красные метки. — Пошли скорее домой, милый, — прошептал он мне на ухо. Холод улицы проник в салон через распахнутую дверь. Меня буквально выволокли из машины, снова прижимаясь в поцелуе и обхватывая меня одной рукой за талию. Я сам не заметил, как меня сначала прижали к подъездной двери, облокотили на зеркало в лифте, в отражении которого я смог рассмотреть свои красные щёки, а потом, не прекращая страстных поцелуев, втолкнули в квартиру.       Знакомый запах обжёг легкие, и не к месту вспомнилось, как я в очередной порыв ревности парня чуть ли не босой убегал из квартиры, чтобы меня не избили в гневе. Я оторвался от поцелуя и тяжело хватал ртом воздух, придерживаясь одной рукой за стену, а второй за плечо парня. Поцелуи посыпались на моё тело против моей воли, и вот уже Владислав буквально стоял передо мной на коленях и снимал с меня обувь. Я видел, что у Рамма дрожали руки от предвкушения, а у меня от неприятных воспоминаний, которые родились в моей голове. Когда проблемы оказались далеко, многое забылось и уже не казалось таким важным и значительным, но когда я оглядывал знакомую до боли квартиру, все ссоры вновь и вновь всплывали в голове ужасающими картинами.       — Мне нужно в душ, — тихо сказал я, оказавшись на полу без уличной обуви.       — Хорошо, солнце. Уже соскучился. Чистое полотенце на твоём месте, — я быстро скрылся в ванной комнате и запер за собой дверь. — Может, пальто отдашь мне? — постучался Владислав, а я лишь коротко отказал. Я взглянул в зеркало и будто снова переместился в недалёкое прошлое. Такой же испуганный, загнанный в ловушку парень смотрел на меня в отражении зеркала. Но теперь мне было куда бежать, было кого попросить о помощи, были силы просто отказать. Я открыл кран с холодной водой и плеснул её себе на лицо, остужая пыл. Одиночество одиночеством, но надо прекращать прыгать в объятия каждого, кто уделил хоть долю внимания. Далёкое прошлое давало о себе знать и наступало на пятки одиночеством, которое шло за мной всю сознательную жизнь. Как можно довериться людям? Как полюбить? Разве это возможно?       Я открыл дверь из ванной и вышел. Владислав уже что-то делал на кухне и в квартире стоял приятный запах его фирменной пасты с грибами и сметанным соусом. Я заглянул в комнату и увидел Рамма в фартуке, который весело что-то напевал и разогревал на сковородке еду. Парень обернулся и нахмурился, увидев меня до сих пор в верхней одежде.       — Что-то случилось, коть? Принести нужно что-то? — спросил Влад, а я стянул с себя тренч. Рамм уставился на моё тело, а я постарался не обращать на это внимания.       — Постели мне в отдельной комнате, пожалуйста, — только и сказал я. Владислав, продолжая улыбаться, лишь облизнул ложку, которой помешивал спагетти.       — Не смешно, я знаю, что ты можешь шутить лучше, — подмигнул Рамм и опять вернул своё внимание сковороде.       — Я абсолютно серьёзен, — я увидел, как Влад замер и как напряглись мышцы его спины. Костяшки пальцев, обхватывающие лопаточку, побелели. Тишина была густой, и я чувствовал, что ещё чуть-чуть, и струна лопнет. Рамм со злостью отшвырнул лопаточку, которой помешивал спагетти, и та, оставив жирный след, упала на пол.       — Я ради тебя всё это устроил! Я же так ждал тебя, а теперь ты хочешь снова меня отшить? — Владислав резко развернулся, и я увидел, как глаза Рамма наливались кровью. Он медленно, будто крадясь, шёл ко мне. Я по старой привычке начал отступать назад, предчувствуя новый приступ агрессии.       — Если ты не прекратишь, я уйду сейчас, — сказал я и сам удивился своей смелости. Ещё полгода назад я мечтал, чтобы за меня кто-то заступился, а теперь я сам был готов это сделать. Владислав непонимающе посмотрел на меня и остановился.       — Что ты сказал? — неверяще переспросил Владислав. Конечно, я даже когда уехал от него, не смог сказать причины этого бегства. Единственное, в чём я был уверен — за мной в Москву он не последует.       — Между нами больше ничего не может быть. На самом деле, эти отношения никогда не были счастливыми для меня. Они были полезны для всех: для тебя, для моей матери, а я лишь был вашей марионеткой, за верёвочки которой вы так умело дёргали. Это время закончилось. Я хочу оставить только дружеские отношения, — на одном дыхании сказал я.       — Тогда что это было в машине? — спросил Влад, но я сам не знал ответа на этот вопрос. Потому что мне плохо одному? Потому что я получаю кайф от эмоциональных качелей? Потому что я представлял в этот момент Арсения?       — Это был адреналин.       — Ладно. Чёрт с тобой. Москва тебя окончательно испортила, — Рамм наклонился за лопаточкой, валяющейся на полу, быстро ополоснул её в раковине и помешал спагетти, которые уже явно немного пригорели.       — Это меня испортила? Она вставила мне мозги в мою пустую голову. А вот тебе следует походить к психотерапевту и проработать свою агрессию, — я сам не понимал, что на меня нашло, но я чувствовал дикую необходимость сказать то, что боялся сказать столько лет. Я почувствовал себя неуязвимым, бессмертным, и я не понимал, кто или что даровало мне свободу.       — Да что ты говоришь? — наигранно удивился Владислав. — Ну да, конечно, ты же теперь профессор в области психологии. Как же можно тебя не слушаться, — на последних словах Влад уже кричал.       — Во-первых, я ещё не профессор, но я думаю, это сейчас не принципиально важно. Во-вторых, это абсолютная правда. Разве это нормально, чтобы твой партнёр, когда ты закидывал руку на него во сне, вздрагивал от прикосновения, потому что боялся удара? — в голове всплыли болезненные воспоминания, но я отмахнулся от них, как от назойливой мухи в летний день.       — Так это значит, ты у нас бедная зашуганная овечка? — снова закипал Владислав. — А кто постоянно пропадал в какой-то непонятной компании? Кто не брал трубки, когда я так волновался?       — Да потому что эта непонятная компания — мои однокурсники, с которыми мы вместе проводили исследования, а трубки не брал из-за… Да мало ли из-за чего. Мы уже много раз это обсуждали. Почему мы снова обсасываем одно и то же?       — Да потому что ты дорог мне, как ты не понимаешь! — Влад закрыл лицо руками и облокотился на столешницу. Я молча стоял и не знал, как поступить в такой ситуации. Мне никогда не доводилось видеть его настолько человечным, как сейчас. Плечи нервно вздрагивали, бледные пальцы впивались в лицо, а от прежнего властного Рамма осталась лишь оболочка. Мне было тяжело смотреть на сломленного парня, ведь в нём я видел себя. И уж кому как не мне понимать, как тяжело находиться в таком состоянии, потому что оно преследовало меня каждый день.       — Если я, действительно, тебе дорог, сходи на приём к психологу, — я медленно подошёл к Рамму и положил ладони на его плечи, аккуратно поглаживая их. Я и раньше серьёзно предлагал ему это, но он всегда отказывался, говоря, что у нас и так всё идеально. Сказать ему, что в мой идеал не вписывались еженедельные побои, я боялся. Возможно, из-за того, что я молчал, мы сейчас и находились в этой ситуации. — У меня есть приятель, который ведёт сеансы. Он хороший специалист. Мы оба должны унять своих демонов внутри, — Владислав оторвал руки от лица, и я увидел заплаканные глаза с высохшими ручейками слëз на щеках. Неужели это я довёл его до такого состояния? Моей вины оказалось не меньше, чем его. Моё молчаливое согласие давало понять, что меня и так всё устраивает, а в отношениях это всегда приводит к необратимым последствиям. Но каким бы я ни был разумным в теории, я не мог показать на практике, как нужно поступать правильно. Какие бы ни были обстоятельства, передо мной всё равно стоял человек, который любит меня, несмотря на мой немой побег в другой город.       — Дай его номер, — тихо согласился Влад и уткнулся мне в грудь, а я прижал его в свои объятия.