Это всё Фрейд [AGATBOOK]

      Я стоял в нерешительности перед пошарпанной дверью несколько минут и втупую пялился в смартфон. На экране высвечивалось длинное сообщение, в котором черным по белому первым пунктом значилось забрать ключи у соседки. Далее был написан этаж, номер квартиры и имя с отчеством женщины, которая должна была открыть дверь.       Чувство вины всегда мою жизнь приводило в движение, и чаще всего оно было никак не связано с моими желаниями. Я слишком поздно осознал, во что ввязался, когда ещё раз внимательно перечитал сообщение, где последним пунктом значилось время возвращения девушки домой. Время 23:00 вызывало одновременно раздражение и страх. Все вечера до этого были максимально уделены Арсению, нашим совместным просмотрам сериалов или моей диссертации. Сейчас же я понимал, что спокойная жизнь ближайшую неделю мне будет только сниться.       Я злился на самого себя, что меня подобно малолетке взяли на слабо. Злился, что не могу отказаться от этой затеи по той же причине. Я глубоко вдохнул через нос. Зато я помогаю девушке, которая пострадала из-за меня. Выдох через рот. Хотя мог бы настоять на своём и нанять специального человека, выполняющего свои услуги профессионально. Вдох. Это называется «преподаватель вовлечён в студенческую жизнь во всех её аспектах». Выдох. Арсений тоже студент и требует моей вовлечённости. Вдох. Я обещал, и я сдержу своё обещание. Выдох.       Я быстро поднёс руку к дверному звонку и, наконец, нажал на него. За тонкой дверью послышались шаркающие шаги. Я заметил, как кто-то посмотрел в глазок, после чего замок защёлкал.       — Здравствуйте, Вы Антон? — тут же спросила женщина пожилого возраста, на лице которой собрались глубокие морщины. Наверняка она много улыбалась в молодости. Седые волосы, небрежно забранные в пучок, и выцветший халат давали понять, что гостей в этой квартире не ждали. Я растерялся её шустрому приветствию и всё-таки ответил.       — Да, я от Нади. Она живёт… — я не успел договорить, как она уже развернулась и стала уходить в длинный тёмный коридор. Я опешил и замолчал, продолжая наблюдать за тем, как силуэт начал постепенно скрываться в комнате. Вскоре старушка уже шла обратно с маленькой связкой ключей.       — Вот и они, — довольно сказала она и стала переобувать тапочки. — Отойдите, молодой человек, — попросила женщина, и я прошёл к лифту, освобождая лестничную площадку. Она неспеша вышла из квартиры, закрыла ключом и снова подняла на меня недоумевающий взгляд. Смотрела так, будто удивлялась моей глупости, но я в действительности никак не мог понять, чего она от меня ждала. — Вызывай лифт, — с усмешкой сказала она, на что я неловко потупил взгляд и нажал на кнопку.       Видимо, за то время, пока я в нерешительности стоял перед дверью, лифт уже спустился на первый этаж, и мы молча ждали, когда он приедет. Молчание казалось тяжёлым и неловким.       — На улице так похолодало, а батареи у меня в доме еле тёплые. А у вас как в квартире? Не мёрзнете? — брякнул я, пытаясь разрядить обстановку.       — Ничего, как будут морозы, так прибавят, — пространно ответила она, и двери лифта открылись. — А тебя что, любовь не греет? Молодой ещё вроде, — она несильно толкнула меня локтем в бок, чтобы я не зевал и заходил в лифт.       — Греет, — вымученно выдавил я. Меня и батареи неплохо грели. Моя голова судорожно выдала первое, что в нее пришло, — недавние жалобы студентов на отопление. Мне казалось, что такую тему смог бы поддержать каждый, но, видимо, я вновь ошибся.       Женщина молча нажала на кнопку 9 этажа, и мы оказались на пролёт выше. Двери открылись, и она, продолжая неспешно шаркать, прошла к двери и отворила её ключом.       — Расти! — крикнула она в пустоту квартиры и издалека стали доноситься хромающие неторопливые шаги. Коготки методично стучали по паркету, и я заинтересованно стал вглядываться в коридор из-за спины женщины. Наконец, на пороге появился небольшой пудель нежно-кофейного цвета. Я улыбнулся, представляя, как хорошо подходила миниатюрная собачка своей хозяйке.       Пёсик приветливо помахал хвостом, кончик которого был окрашен в розовый цвет. В глазах животного светились яркие огни. Он явно уже шёл на поправку.       Женщина прошла через порог, и счастливый Расти тут же поднялся на задние лапы, облокачиваясь на её голые ноги. Я заметил следы зелёнки на брюшке и вспомнил, что мне самому придется продезинфицировать зарастающий шов.       — Хороший пёсик, — сказала женщина и потрепала по лохматой голове Расти. — Будь осторожен. Глупое животное не понимает, что перенесло сложную операцию. Не играй с ним слишком много.       — Мне Надя написала огромный список поручений, не волнуйтесь, всё сделаю по высшему разряду, — я улыбнулся женщине, но та лишь недоверчиво кинула на меня взгляд и вызвала лифт. Она, в последний раз погладив животное, вышла из коридора на лестничную площадку, уступая мне место.       — Заходи и запирай за собой квартиру.       — А ключи? — удивился я.       — Останутся у меня, — ответила она и зашла в кабину лифта.       Я пожал плечами и прошёл в квартиру. Расти уже кружился вокруг моих ног, явно желая получить ласку. Я потрепал пса за ухом и быстро стянул с себя обувь. Квартирка оказалась небольшой, но уютной. Пахло обойным клеем и свежим деревом. Ремонт был явно недорогой, но сделан со вкусом и, главное, с любовью. Бежевого тона обои, невысокий шкаф в коридоре, где висела верхняя одежда. Туда я и повесил свою зимнюю куртку. Я хотел быстро обойти всю квартиру, но Расти, путающийся под ногами, пытался каждую минуту свободного времени обратить на себя.       — Ну что, ты, малыш, соскучился по живым людям? — ласково спросил я и сел на корточки. Пёс тут же лёг набок, подставляя заживающую ранку. — Хороший мальчик, хороший, — приговаривал я, аккуратно гладя, чтобы не навредить. Телефон, который остался в куртке, уже булькал от приходящих уведомлений, но я не мог до него дотянуться. — Разрешишь мне руки помыть? — продолжал разговаривать с псом я.       Убрав руку, я прошёл по коридору в ванную комнату. Совмещённый санузел пестрил бессметным количеством ярких баночек с различными кремами, шампунями и прочей неизвестной мне жидкостью. Расти увязался за мной, уселся на розовом коврике, с высунутым языком смотря на меня. Я быстро сполоснул руки с мылом и замер перед полотенцесушителем, на котором было развешано пять полотенец. И какое выбрать?       Я вспомнил семинары по анатомии и решил не вытирать руки чужим полотенцем, а лишь аккуратно стал размахивать ладонями, высушивая их потоками воздуха. Я прошёл мимо Расти, который тут же устремился за мной, и выудил из кармана куртки звенящий телефон.       — Как думаешь, это твоя мама за тебя так волнуется или мой мужчина за меня? На что ставишь? — спросил я, опуская взгляд на Расти. Тот лишь гавкнул в ответ. Наверняка, он бы поставил на Надю.       Я разблокировал телефон, и на экране тут же высветился звонок от Нади. Оттуда сразу же зазвучал взволнованный женский голос.       — Как там Расти? Вы обработали шов? Всё нашли? — торопливо спрашивала она. — Я ещё на работе. Меня поругают, если увидят телефон.       — Не волнуйся, Надь, всё найдём. Я только помыл руки. С твоим Расти всё в порядке. Довольный сидит и машет хвостом, — я опустил взгляд на спокойного пса. — Передай маме привет, — шуточно попросил я, но Расти будто понял меня и тявкнул.       — Пупсик мой, я скоро вернусь, — с грустью в голосе сказала она, не думая о том, что пёс её не услышит. — Пожалуйста, выполняйте всё в той очерёдности, в которой я прислала. Это очень важно, — начала тараторить Надя. — Всё, извините, я должна бежать.       В трубке раздались частые гудки, и я зашёл в мессенджер, чтобы посмотреть сообщения.       — Ну что, сладкая булочка, ты был прав, это мама твоя за тебя беспокоилась, — улыбнулся я, читая тонну смс. Когда она вообще успела столько написать? — Ну что, начнём с тобой процедуры? — на выдохе спросил я, возвращаясь к огромному списку дел, который я должен был выполнить.       В ответ прозвучал лишь тихий скулёж, и Расти смылся в комнату.       В детстве я всегда мечтал о питомце. Не важно, кошка или собака. Хотелось иметь кого-то, кто любил бы тебя, а ты его. Хотелось окружить заботой, ведь я был уверен, что это просто. Как же я ошибался. Закончив выполнять огромный список поручений от Нади, я вдруг осознал, что вымотался сильнее, чем на работе, а время уже перевалило за девять вечера. Расти успел задремать на разложенном диване в спальне, пока я искал чайные пакетики. В животе громко урчало, поэтому в перерыве я заказал себе доставку ужина.       Наконец, я мог позволить себе присесть и выдохнуть. Я разблокировал телефон, наконец, не для того, чтобы выполнить очередной пункт от Нади, а зайти в телефонную книгу и набрать любимый контакт.       — Арсений? — произнёс в трубку я, и невольно улыбнулся, услышав на фоне знакомый смех Кьяры.       — Да, Антош, что-то случилось? — взволнованно ответили на том конце провода.       — Нет, что ты, всё в порядке. Ты с дочерью?       — Да, сидим в её любимом кафе, — из телефона донеслось довольное хрюканье и осуждающее цоканье Арсения. — Как там дела у тебя и у пёселя? Всё выполнил, что обещал?       — Ага, теперь мне нужен такой же уход. Я и подумать не мог, что это будет так тяжело, — начал жаловаться я.       — Если захочешь, я могу тебя встретить. Во сколько Надя должна прийти?       — А как же я? — донёсся из трубки девичий голос.       — А тебе уже домой пора. Доедай свой эклер. Кое-кому, вообще-то, завтра в школу, если не забыла, — я почувствовал, что Арсений улыбнулся, отчего и сам расплылся в улыбке.       — В 11 вечера. В СМС скину тебе адрес, — ответил я.       — Отлично, до встречи, — кинули мне.       В ритм моего «Спасибо» в телефоне послышались частые гудки.       Доставка прибыла как раз вовремя. Я успел разобраться с чайником и газовой плитой, нашёл пакетированный чай и сахар. На звонок в дверь Расти сразу же отреагировал и понёсся к двери, ожидая увидеть хозяйку, но, по-моему, он ничуть не расстроился, унюхав ароматную пиццу, которую я заказал.       — Боюсь, что тебе нельзя. А вот с мамой твоей я поделюсь, — сказал я, дожёвывая кусок, и гладя пса по мохнатой голове. Стрелка часов только подползала к 10 вечера, а я уже не знал, чем себя занять. Первой мыслью было позвонить Арсению, но я понял, что могу помешать. Он наверняка хотел бы провести время с дочерью.       Сначала Расти залаял и понёсся в коридор, а только потом я услышал, как в замке проворачивается ключ.       — Неужели Надя? — удивился вслух я, вставая из-за стола, и направился в коридор, где уже топтался Расти, виляя хвостом, будто пропеллером. Дверь распахнулась и на пороге появилась Сысоева. Уставшая, с красными от напряжения глазами, но счастливая. Она нежно прижимала Расти к груди и что-то шептала ему, тихо посмеиваясь тому, как активно он облизывал её щёки гладким языком.       — Мы всё сделали. Расти был хорошим мальчиком, — сказал я, и Надя вздрогнула от неожиданности.       — Ой, извините, — растерялась она. — Здравствуйте ещё раз. Если честно, до последнего не верила, что Вы досидите до конца.       — Я так похож на безответственного человека? — спросил я, на что Надя лишь пожала плечами. — А ты чего так рано? У тебя самой-то всё в порядке? — я смотрел, как Сысоева неловко стягивала кроссовки, продолжая держать на руках пса, будто боясь, что без её присмотра он может пораниться.       — Отпросилась, — коротко ответила она. В тоне читалось, что она явно не доверяла мне сохранность Расти.       — Я в холодильнике ничего не нашёл, поэтому заказал пиццу. Чайник горячий. Налить чай? — спросил я, на что получил удивлённый взгляд.       — Да… Спасибо большое, — искренне ответила она и приподняла уголки губ, смотря мне в глаза.       Я прошёл на кухню, выложил оставшиеся кусочки пиццы на тарелку и налил в прозрачную кружку чай. Надя неслышно прошла на кухню, а вслед за ней весело пронёсся пудель.       — Расти, хватит бегать, — не слишком грозно сказала она, усаживаясь на стул и, не дождавшись чая, тут же откусила пиццу. Она блаженно прикрыла глаза и улыбнулась.       — Она уже остыла, наверное. Надо подогреть? — спросил я, ставя перед девушкой чашку чая.       — Так даже вкуснее. Расти, лови, — она сняла со своего кусочка ломтик колбасы и подкинула его вверх. Тут же пудель оказался рядом и с таким же довольным видом, как у Нади, съел лакомство. — Вы же ему ничего такого не давали? — спохватилась она, но тут же расслабилась, увидев, что я отрицательно покачал головой.       — Как прошёл рабочий день? — поинтересовался я, смотря, как девушка смакует третий кусок.       — Устала. Ничего нового, — пожала плечами она, облизывая пальцы. — Спасибо большое. Если честно, я очень удивлена и благодарна Вам. И всё в хорошем смысле.       — Почему? — спросил я, провожая взглядом Надю, которая пошла споласкивать за собой посуду.       — Не знаю, просто Вы кажетесь таким отстранённым, не замечая, или делая вид, что не замечаете, что творится вокруг Вас. Я не могла даже предположить, что все друзья откажут мне в помощи, а Вы предложите нянчиться с моим псом.       Она домыла посуду и стала медленно протирать её. Я же чувствовал, что Надя не поняла мой вопрос, но то, куда уходил разговор, меня очень заинтересовало и ввело в недоумение.       — А что я не замечаю? — спросил я и посмотрел в резко смутившееся лицо девушки.       — Меня Вы замечаете, только когда я перехожу рамки приличия и лезу к Вам. Вы бы знали, сколько студенток сохнет по вам. Либо Вы гиперкомпетентный преподаватель, либо Вы правда не замечаете, что творится на всех лекциях и семинарах. Да и коридорах тоже, — Надя смущённо замолчала и уткнулась в полностью сухую кружку, которую она продолжала нервно натирать. — Вы действительно не замечали, как Алиса на Ваших семинарах всегда сидит на первой парте и заигрывает с Вами? Вы ведь даже однажды споткнулись о её ноги, когда она выставила их в проход между парт.       Я пытался вспомнить, кто вообще такая Алиса, но в голове был лишь белый шум. Я поднял озадаченный взгляд на Надю, а та лишь искренне рассмеялась.       — Я, конечно, знала, что геев не интересуют женщины, но всё-таки думала, что настолько откровенное поведение в принципе заметит любой человек, — улыбаясь продолжала она. Обстановка разрядилась, и я почувствовал, как Надя расслабилась. — Неужели Вы правда не видите, как девчонки перед вашими лекциями ссорятся за первые парты, а потом задают кучу вопросов, лишь бы хоть как-то обратить на себя ваше внимание, — я слишком глубоко задумался. — Господи, девчата до сих пор устраивают на Вас «ловушки», — она сделала знак кавычек руками, — чтобы лишний раз столкнуться с вами.       — Не замечал… — искренне ответил я, понимая, что я вообще не обращал внимание на окружение. Все мои воспоминания уже были связаны только с Арсением, который перманентно поселился в моей голове.       — Вот поэтому и я удивилась, что кажущийся таким отстранённым человеком преподаватель не будет сидеть с больной собакой своей студентки и оставлять ей пиццу, — она грустно улыбнулась и убрала чашку в шкафчик.       — Но это ничего не значит.       — Не правда, Антон Андреевич. Уж извините за прямоту, но для человека, который не видит дальше своего носа, подумать о дискомфорте другого многого стоит.       Я грустно усмехнулся и вновь погрузился в мысли. Неужели я правда так сильно забылся в Арсении, что забыл о существовании целого мира? Я перестал замечать студентов, которым должен приносить знания и которых должен оберегать. Перестал замечать коллег с работы, которые так тянулись ко мне, а я в ответ их игнорировал. Но самое главное — я совсем забыл о Кьяре, которая так отчаянно нуждалась в поддержке в тяжёлое для неё время. Арсений позволил мне полностью погрузиться в него, потеряв голову. Нет, это я позволил этому случиться. Это я позволил себе потерять голову.       — Спасибо большое, что посидели с Расти. Я не думала, что это зайдёт дальше слов, — сказала Надя, и я вынырнул из мыслей.       — Спасибо, что устроила мне такую встряску. Кажется, мне было это нужно.       — Если нужна помощь, всегда обращайтесь ко мне. Гарантирую незабываемые эмоции и неповторимый сюжет, — рассмеялась Сысоева, вновь хватая Расти на руки и утыкаясь носом в мохнатую голову.       — Буду знать, — улыбнулся я.       — Ох, уже почти 11. Хотела же отпустить Вас пораньше! Заболтались. Простите,       пожалуйста, — резко затараторила Надя. Она устремилась к коридору, всем видом показывая, что провожает меня.       — Да ничего страшного. Мы с тобой очень хорошо поговорили, но ты, действительно, права. Что-то я засиделся, ты уже наверняка спать хочешь, — я прошёл за Надей и стал обуваться.       — Это всё я виновата, — продолжала сокрушаться она, на что я лишь укоризненно покачал головой. Надя опустила глаза вниз, но улыбнулась в пол.       Я натянул куртку и потрепал Расти по длинным ушам.       — Ну что, дружок, уже завтра увидимся. Не скучай, — сказал я, на что Надя удивлённо подняла глаза.       — Антон Андреевич, я просто тогда была очень зла на Вас, поэтому и кинула то предложение. Вам совсем необязательно… — начала она, но теперь была моя очередь перебивать.       — Мне будет приятно помочь тебе. Теперь я знаю, сколько времени занимает весь уход, и понимаю, почему ты спишь на парах. Ночью надо смотреть сны, а не сидеть с псом, хоть и таким распрекрасным. Я хочу тебе помочь, — я перевёл взгляд прямо в её глаза и со всей серьёзностью поджал губы. Если первый раз я бросил эту просьбу по своей глупости, то сейчас я был уверен в готовности помочь. Надя смущённо улыбнулась и увела взгляд.       — Спасибо, — пробурчала она, но я видел в её глазах всё, что она не могла произнести вслух.       — До завтра, — улыбнулся я и вышел на лестничную площадку.       — Расти, скажи «пока-пока», — попросила Надя, и на прощание мне радостно тявкнули.       Холодный воздух ударил мне в лицо и залез морозными потоками под куртку. На улице стояла тьма, которую разгонял свет фонарей и фар редких заведённых машин. Я оглянулся. Лавочка возле подъезда была пуста, рядом тоже никого не было. Я уставился в смартфон, чтобы позвонить Арсению и спросить, где он, как краем глаза заметил тёмную фигуру, сидящую на низком заборчике, огораживающего детскую площадку. Он сидел, снова смотря вдаль, явно погруженный очень глубоко в свои мысли. Я быстро перешёл дорогу во дворе и подошёл через газон, покрывшийся тонким слоем инея, к замершей фигуре.       — Ты в моей куртке? — тихо спросил я, но Арсений всё равно вздрогнул.       — Да, надеюсь, ничего страшного? Как бы странно ни звучало, но у москвича нет одежды, подходящей под морозные ноябрьские вечера, — ответил он и поднял свои глаза-океаны. Я чувствовал, что снова утопаю в своём личном омуте. Бархатный голос обволакивал, и я хотел, чтобы он продолжал говорить что угодно, лишь бы я снова мог утонуть.       — Тебе просто понравилась моя крутка, не ври, — улыбнулся я и сел рядом, закинув руку ему на плечо. Арсений тут же подался ко мне и уткнулся носом в шею.       — Прости, ты прав. Просто потому что она твоя. Я успел ужасно соскучиться, — сказал он и положил холодную ладонь мне на колено. Даже через ткань брюк я почувствовал холод его рук и еле сдержался, чтобы не вздрогнуть. Я убрал руку с плеча, а Арсений удивлённо посмотрел на меня, не понимая, почему я отстранился. В ответ я лишь молча взял его ладони в свои и стал греть дыханием.       — Я тоже ужасно скучал, — сказал я в сплетённые ладони. — Давно ждёшь?       — Нет, может, минут десять. Или двадцать. Не помню. Неважно, — отрывисто начал он, а я быстро окинул взглядом местность. Небольшая детская площадка была освещена яркими фонарями, но уже пустовала в столь позднее время. Прохожих не было, вдалеке шла женская фигура, которая отдалялась от нас.       Я посмотрел на Арсения. Он ласково улыбался, понимая мои намерения. Он положил слегка потеплевшую руку мне на щеку и придвинулся. Наши носы соприкоснулись. Я застенчиво зажмурился, когда Арсений начал смотреть мне в глаза. Он смотрел так пронзительно, наверняка искал ответы на вопросы, мучавшие его. Уж не знаю, нашёл он их или нет, но я их точно нашёл. Каждый мой ответ, каждое слово. Каждый мой вдох и выдох. Всё сводилось только к существованию одного единственного человека.       Я чувствовал на губах горячее дыхание и не осознал, как вслед за Арсением прикрыл глаза и поцеловал его. Каждый наш поцелуй был разным. Сегодня он был со вкусом остывшей пиццы, недолгой разлуки и нежной любви. Он медленно сминал мои губы, смакуя каждое мгновение. Его пальцы опять охладели. Когда он вплёл их в кудри, я вздрогнул. Прохлада улицы резко заменилась обволакивающим теплом поцелуя, и я расслабился.       — Я не понимаю, за что мне такое счастье, — тихо сказал он и разорвал поцелуй, прикасаясь к моей щеке носом.       — Ты его заслужил, — ответил я и крепче прижал к себе. — Мне так жаль, что подобное у тебя впервые.       — С чего ты взял? — с ноткой изумления в голосе спросил он.       — Ты сам говорил.       — Угу. Твоей бабушке, — прыснул от смеха Арсений, и я понял, что выдал себя. Я дёрнулся и смущённо опустил взгляд, чувствуя себя ребёнком, которого поймали с поличным. — Это кто же у нас подслушивал, а?       — Я не знаю, о чём ты говоришь, — начал неправдоподобно врать я, на что лишь сам рассмеялся, чувствуя, как холодный нос медленно спустился по щеке и уткнулся в шею.       — А я-то боялся признаться тебе в любви. Думал, как ты на это отреагируешь. Может, скажешь, что я всё не так понял, что тебе не нужны чувства, — прошептал Арсений через улыбку, явно довольный нынешним положением событий.       — А я уже всё знал.       — А ты всё знал, — тихо повторил он за мной с облегчением.       Зато мы не знали, что в это время с окна девятого этажа на нас смотрела одинокая девушка. Она не знала, как спастись от собственных эмоций, которые душили и убивали юную влюблённую душу. Не помогал ни верный друг, который всё никак не мог понять, что происходит с хозяйкой, ни толпа друзей, которые оказались пустым местом. Она осталась совершенно одна и могла лишь сквозь толстое стекло наблюдать, как человек, которого она любит, целует другого. Как смеётся не с ней, а с ним. Как счастлив не из-за неё. По впалой щеке прокатилась слеза. Такая же одинокая, как и белокурая девушка, которая смотрела, как любят не её.