Киллер. Работа над ошибками.

Если бы не охрана при входе, их наверняка бы постоянно преследовало дежа-вю. Майкрофт проявил крайнюю степень милосердия, отозвав свою вездесущую армию прислуги. Для них приготовили гостевое крыло, заполнили холодильник продуктами, а гардероб одеждой. На этом все откланялись, пожелав удачного дня. Еще час ушел у Шерлока на то, чтобы найти и поотключать все камеры в их апартаментах. На этом он облегченно выдохнул и присоединился к Джону, устроившемуся на большом диване в гостиной. Джон протянул ему слегка помятые документы. Шерлок, не глядя, бросил их на стол и улегся рядом на диване, устроив свою голову у Джона на коленях. Почувствовав в волосах теплые пальцы, он закрыл глаза и, наконец, расслабил напряженные плечи. - Все закончилось? – спросили сверху. - Угу, – подтвердил он. Сверху колебались и/или что-то обдумывали. - Да? – Подтолкнул мыслительный процесс Шерлок. - Как думаешь, Джим действительно оставит нас в покое? – вопрос наконец-то был задан. Шерлок улыбнулся, не открывая глаз. - Ни в чем нельзя быть совершенно уверенным, - ответил он, соскользнув на привычную волну каких-то своих мыслей. Сегодняшнее дело уже плавно перетекало в разряд завершенных, и внутри поднимался привычный зуд, который всегда предшествовал непереносимой жажде чего-то нового… Сверху молчали, и Шерлок с неожиданным беспокойством подумал, что он сказал что-то не то. Не то, что ожидал Джон. Он открыл глаза и посмотрел вверх. Яркая синева пролилась на него, словно дождь. Усталый, тревожный. Внутри екнуло. - Нет, Джон, все закончилось. Я обещаю. Он не верит. Шерлок в состоянии понять. Он научился. Вся их жизнь, совместная или нет, проходила под висящим на тонкой, как волос, нити, дамокловым мечом. Джон готов был бежать вслед за своим детективом по единому слову, взгляду, жесту. Игра, опьянение погони, нервное возбуждение, просто возбуждение… Этим были наполнены их последние полгода. Но теперь все изменилось. Джон понял это первым. И он хотел хотя бы обещания, что им не придется вздрагивать от резко притормозившей машины, звонка с незнакомого номера, судорожного желания прикрыть собой их ребенка, от одного звука разорвавшейся хлопушки… Рисковать СОБОЙ Джон был готов. Но цели вдруг стали стремительно множиться, и прикрыть ВСЕХ своим телом у него уже не получится… Шерлок легкой ящеркой скользнул на пол, приземляясь на колени, вклинился у Джона между ног и подтянул его к себе за талию. - Если мой брат, - Шерлок сделал паузу, словно протолкнув в горло ежа, - заключит сделку с марсианами, можно быть уверенным, что им ничего не останется, как выполнить ее условия, иначе он доберется и туда. Джон долго смотрел в эти самые марсианские глаза, менявшие свой оттенок от той грани чувств, что в тот момент проживал их носитель. Да-да, именно чувств, которые так долго хранились на самом чердаке его «Чертогов». Нет, он не стер их, как утверждал раньше, а запер до поры, до времени, когда придет тот, кто сможет подобрать к ним ключ и выпустить, наконец, на свободу. Джон ткнулся лбом в тонкую ключицу под гладкой, похрустывающей тканью и засмеялся. Шерлок нерешительно, с легкой опаской обнял его за плечи. - Что? Полузадушенный смех усилился. - Донован отделала Морана. - В смысле? – Холмс оторвал от себя вздрагивающее тело. – Когда? Джон тер пальцем заслезившиеся глаза. - У нее дома, когда он привез к ней Джеймса. Грег позвонить не успел… Она пристегнула их обоих к батарее и позвонила в участок. - Но я не заметил у него следов… - А они не на лице… Шерлок припомнил переглядывания в гостиной. Ясно… Отсмеявшись, Джон попытался встать, но Шерлок не дал, не выпустив его из кольца своих рук. Тот мягко провел ладонью по жестким скулам, по поджатым и таким теплым губам. - Все нормально. Со мной все нормально, Шерлок. Мне в душ надо, а то от меня больницей несет за милю. Холмс отпустил, так и оставшись сидеть на полу, подвернув под себя ногу. Джон был почти за дверью, когда его догнал тихий голос. - С возвращением. Джон обернулся. Улыбка исчезла. Он коротко кивнул и вышел. … Его не было очень долго, и Шерлок догадывался, ЧТО так тщательно стирал со своей кожи его любимый человек. Чужой запах словно въелся в поры, в волосы, раздражал обоняние. Они оба это чувствовали, но даже угроза жизни не заставила бы их упомянуть об этом. Спальня встретила Джона теплым полумраком, сброшенным с кровати толстым атласным одеялом. Шерлока он не заметил, пока не закрыл дверь. Две руки обняли его со спины, сплетя пальцы поверх упругой округлости. Губы накрыли шею легким поцелуем. Чуть прихватывая кожу, поднялись за линию роста волос, призвав к ружью целую добровольческую армию мурашек. Джон блаженно склонил голову, закрыв глаза. Горячая и еще влажная после душа кожа вспыхнула, как бертолетова соль. Накинутый халат показался возмутительно, преступно лишним, и Джон повел плечами, попытавшись его сбросить. Шерлок не понял его жеста. Он как-то неловко отдернул руки и отступил на полшага. Джон повернулся к нему, и от того КАК заблестели в полутьме его глаза, Шерлоку стало жарко. Джон кивнул на кровать. - Ложись… … Перламутровая кожа составила достойную конкуренцию белоснежным простыням своим живым светом. Джон с минуту стоял, любуясь своим вновь обретенным сокровищем, и боялся, что если он прикоснется к нему, сладкое наваждение исчезнет, растает, как сон, оставляя во рту лишь горечь разочарования и утраты. Но глаза напротив смотрели так жадно, что его уже начало вести. Он потянул ворот халата за спину, освобождая плечи, шагнул ближе и вмиг оказался оседлавшим восхитительно прохладные бедра. Расстановка фигур оказалась так предательски знакома, что аквамариновое молчание под ресницами всколыхнулось, рот приоткрылся в невысказанном вопросе. Но Джон успокаивающе приложил к своим губам палец. - Шшш… Никакой имитации. Это только для нас… Он склонился и поцеловал впалый гладкий живот, одинокие мысики тазовых косточек и с удовлетворением выслушал судорожные всхлипы. Руки симметричными узорами нарисовали границы темных, припухших сосков, заставив их мгновенно затвердеть. Язык завершил провокацию, жестко кончиком обведя ареолу. Тело прогнулось, предоставив на обозрение беззащитно, невообразимо манящую шею и задранный подбородок. Отказать им Джон не мог и отметил волшебную человеческую архитектуру несколькими чувственными поцелуями, едва удержавшись, чтобы не украсить ее засосами. «Возможно, позже» - скользнула по задворкам сознания предательская мысль… Заметив бесцельное блуждание сбившихся с рациональной программы рук, что своими тонкими, с почти прозрачной кожей пальцами так и не решили, продолжать ли им комкать идеально-застеленные простыни, или найти себе более достойное применение, Джон поочередно процеловал дорожку от каждого пальца к центру каждой ладони, прикусив напоследок запястья, и уложил странниц себе на бедра. Прохладные пальцы, обретя наконец долгожданную опору, принялись с наслаждением исследовать подаренную им территорию, согреваясь и смелея с каждым ударом пульса, поселившегося на их кончиках. А тем временем в устье божественно-прочерченной темно-янтарной дорожки паховых волос, как в центре галактики, в биении крови, в сошедших с ума нервных окончаниях, в противоречивых желаниях, что пришли в разлад с рассудком и волей, разгоралось, обретая плоть и форму мужское естество, властно и одновременно покорно, требуя, умоляя, как о последней милости. Сильная и нежная рука приняла вечный вызов продолжения жизни, пока еще нарочито медленно, трепетно и дразнящее огладив приподнятый над распростертым телом прекрасный ровный ствол, лишь на краткий миг сомкнув пальцы на его основании. Мучительный от хлынувшего под кожу наслаждения стон и дрогнувшие под ним длинные, с судорожно сведенными мышцами ноги, подтвердили правильность направления. Джон наклонился и легко надавил на вздернутый подбородок пальцами свободной руки. Шерлок посмотрел на него помутневшими от затопившего возбуждения глазами. Приоткрытые темные губы пересохли и молча призвали к ответу. Джон накрыл их своими, сильно, властно. Горячий язык обвел ровную гладь зубов, дотянулся до обжигающего неба. Воздуха внезапно перестало хватать. Судорожный, почти синхронный рывок легких и поцелуй превратился в яростную войну за обладание. Целовались они так грубо и беспощадно, что вмиг потрескавшиеся губы заплатили кровью за безумие плоти. Но этого им уже было мало. В битву уже включились руки с обоих фронтов. В неуемной тоске они метались, надеясь захватить в свой плен все новые и новые участки тела. Джонова рука, словно боясь потерять опору, ходила вверх-вниз, поочередно в каждой крайней точке задерживаясь на миг, и то очерчивая большим пальцем нежную, налитую головку, то ныряя горячей лодочкой вниз, вглубь, подхватывая отяжелевшую мошонку. И каждый раз, дыхание прерывалось, пульс пропускал удар, звучал всхлип… И все начиналось снова… Рот сменил руку, когда стоны сменились шипением. Пульсирующая, звенящая от неуправляемого азарта плоть захвачена до половины. Губы сомкнулись плотно, прижимая невозможно горячую кожу языком. Ага. Бедра нетерпеливо подались навстречу. Подожди, родной! Это еще не все… Он немного изменил угол, отклонив член рукой. Выпустил его почти до конца, резко всосав головку, проводя по щели концом языка. Шерлок дернулся так, словно его ударил разряд тока. Джон огладил второй рукой замершую грудь и насадился ртом почти до конца, по пути задев уздечку. Второй разряд. Почувствовав, как нервные и нежные руки зарываются ему в волосы и мягко, но настойчиво задают ритм, он с радостью подчинился их власти, заметив, что и его тело тоже ожидаемо потребовало внимания. Он повел бедрами, ощутимо задевая внутреннюю поверхность восхитительных ног, отчего сладкая истома, скопившаяся внизу живота, превратилась в лишающий самообладания хаос. Вверх-вниз, стон… глухое рычание… вперед-назад, собственный крик… Ни остановиться, ни оторваться… Наслаждение, боль, трепет, невыносимое желание, рвущаяся на куски реальность… Дрожь перешла в судороги, стоны в утробный хрип и крики, пульс пустился галопом по растерзанным венам, окончательно отключая мозг и сдаваясь на милость самым древним инстинктам… Они пришли к финишу почти одновременно. Джон предельно расслабил горло и замер на краткий, математически неизмеримый, но все же бесконечный миг, когда почти в гортань ударила белая ослепительная молния и горячим солоноватым бальзамом разлилась, заполняя горло. Ему хватило пары сильных толчков, чтобы яркой звездой догнать мчащийся экспресс оргазма, забившись в обхвативших его руках, и обессилено опуститься на скользкую от пота, часто дышащую грудь. Когда вернулись сознание в обнимку с возможностью говорить, они уже лежали бок о бок, слабо и по-идиотски счастливо улыбаясь потолочным панелям. - Шерлок… - Мм? - Я все не решался спросить… Тот пароль, от сейфа… Ведь Майкрофт тебе его не говорил. Как ты догадался? – посветлевшие синие глаза улыбнулись из-под мокрых слипшихся волос. Глубокий вздох. - Это должно было быть что-то личное, что касалось только нас двоих. Библиотека – хранилище памяти. Да, там много справочников, технической информации. Но это только малая часть. Главное – это эмоции, какими их хотят помнить люди. Пароль – это то, что ХОТЕЛ помнить Майкрофт, о чем он напоминал себе каждый раз, когда открывал этот сейф. Эмоции, за которые ОН нес ответственность. - Что это было? - Это связано со смертью наших родителей… - День их гибели? - Нет. Это была не его вина. - Так что? - День, когда ОН сообщил МНЕ об этом, считая себя в ответе, за причиненную мне боль… Они помолчали. - Кстати, - оживился вдруг Шерлок, приподнимаясь на локте и странно возмущенно уставившись на Джона. - Ты в курсе, что через два дня у нас свадьба?.. … Их бракосочетание было очень тихим, скромным и очень официальным, как хотел Джон. Акт о заключении гражданского партнерства вслед за ними подписали свидетели. Майкрофт и Грег. Разумеется, перед этим регистратор мэрии долго и очень торжественно зачитывал им напутственную речь. Они уверенно и совершенно искренне принесли друг другу положенные клятвы. Немного смущенно обменялись кольцами и, наконец, поцеловались. Немногочисленные, но очень близкие гости радостно поздравили новобрачных, и долгожданная эпопея свадебной церемонии завершилась. Зимой, как уже состоявшаяся пара, они вполне активно поучаствовали во второй свадьбе, прошедшей, напротив, чрезвычайно шумно и пышно. Наконец-то, ко всеобщему удовлетворению, Майкрофт надел Грегу обручальное кольцо, окончательно внеся в беспокойное сердце лондонской полиции долгожданный мир и покой. К этому времени, детективная деятельность на Бейкер вошла в привычное русло, и неугомонная пара продолжала бороздить многочисленные улицы Лондона, заполненные по ее мнению криминалом, как арбуз семечками. А их светловолосое, голубоглазое сокровище на это время находилось под лучшей в мире защитой, которую только могло предоставить тесное содружество Скотланд-Ярда и британского правительства.