***
Звон стали давно заглушил все остальные звуки, оставив лишь ритмично бьющееся на самом краю сознания сердце, которое практически не ускорило свой бег с начала сражения. С их последней встречи черный мечник либо значительно подтянул свои умения, либо, что более вероятно, сам Сэм несколько размяк. Резкий выпад, Сэмюэль срывается с места, без труда сокращая дистанцию, и Райден только того и ждет, однако об этом говорит вся его стойка — Сэм читает соперника как раскрытую книгу. Обманный укол серым клинком был пропущен с пренебрежительной легкостью, а ответный удар ногой и вовсе отправил соперника в ближайший камень, треснувший надвое от вложенной силы. — Бесполезный мусор! — О, он вкладывал всего себя в эти слова, кричал их с такой чистосердечной ненавистью, с таким разочарованием в своем враге, что чуть ли не рычал от злобы. — Покажи мне во что ты действительно веришь! — Сближение, красный клинок мелькает в воздухе подобно солнечным бликам, но в этот раз оппонент, не без труда, но отражает все удары. Слишком сильно провалившийся на последнем, Сэм лишь на мгновение теряет равновесие, но этого вполне достаточно — серебристая полоса врубается в защитные слои экзокостюма, которые трескаются, рвутся, но держат удар, оставляя своего владельца невредимым. Может этот дьявол не так уж и плох?***
Боль в рассеченной единым выпадом груди была практически невыносимой — вся грудная клетка по краям была одной большой гематомой, в то время как середина представляла собой настоящий фарш, вспоротая двумя точными, механически-филигранными ударами высокочастотного клинка. И, игнорируя адскую боль, не обращая внимания на накатывающую с каждым толчком затихающего сердца слабость, он ликовал. Ликовал своему поражению, мысленно улыбаясь сопернику. Этот парень оказался действительно неплох, подумать только, самоучка превзошел его, да ещё и на его же поприще. Попранная гордость… если подумать — такая мелочь, что не стоит и упоминания, ведь своей смертью от рук Райдена он наконец-то получил ответ на тот вопрос, что мучал его всё время с момента поражения от руки Армстронга. И, ощущая подступающий волнами холод, машинально пытаясь зажать ладонью открытую рану, но не способный даже поднять руку от слабости, он улыбался, ибо знал, что хоть он и ошибался, но то, чем он жил раньше, жил до встречи с Сенатором — всё это, пускай на самую малость, на долю меньшую чем атом, было правдой… пускай и не для него самого.