***
Приближался конец семестра, среди учеников уже начались разговоры о рождественских каникулах. История с побегом Беллатрикс стала выветриваться из умов студентов, новых сообщений не было, и страшная новость стала забываться. Старшекурсников охватило радостное оживление, потому что была суббота — день похода в Хогсмид, а на следующий день, в воскресенье, в гостиной Гриффиндора планируется крутейшая вечеринка в честь дня рождения Ли Джордана. Многие были приглашены — три старших курса Гриффиндора, само собой, квиддичные команды всех факультетов, хорошие знакомые Ли, а также те, кто очень хотел пойти и смог заинтересовать именинника их пригласить. Нати пребывал в муторном настроении, ему не хотелось в Хогсмид, ему не хотелось на вечеринку, всё это сейчас казалось ему неуместным, как пир во время чумы. Тем не менее вечером пятницы он подтвердил ребятам, что тоже идёт с ними в деревню. Все идут, и он идёт. Впервые за время своей учебы в Хогвартсе у Нати стало получаться действительно быть тихим и незаметным.***
Первых авроров Нати и его хаффлпаффские друзья встретили у ворот школы. Очень скоро Нати понял, что стражей порядка расставили цепочкой на расстоянии видимости по всему пути до деревни. Такую предосторожность Нати лишней не считал. Конечно, вряд ли Лестрейндж появится в Хогсмиде, где абсолютно каждый узнает её в лицо, но кто знает, что у сумасшедшей на уме. Нати шёл с ребятами, в обсуждении планов на прогулку не участвовал, а только кивал невпопад, рассматривая лица авроров — вдруг среди них будет папа Сириус. На подходе к «Трём Мётлам» Нати остановился, как вкопанный, и издав радостный возглас, кинулся к стоящим у входа братьям Терье. Тристан и Леарт ухмылялись, довольные произведённым эффектом, сейчас они казались очень похожими в своих одинаковых тёмно-синих мантиях с чёрным мехом, с одинаковым лукавым выражением на лицах. Они не виделись полгода, и за это время Тристан немного перегнал в росте своего брата, а Леарт успел почти до плеч отпустить свои прямые тёмно-русые волосы. Видеть их вживую было совсем не тем, что через зеркало. Несущийся на всех парах Нати обогнал впереди идущих студентов и с криком запрыгнул на руки Леарту, чуть не опрокинув того на спину, а затем, быстро спрыгнув на землю, повис на шее Тристана. Ничто не могло принести ему сейчас большей радости, чем неожиданная встреча с друзьями. В «Трёх Мётлах» они заняли большой стол, потому что Джастин, Оуэн и Эрни тоже сели с ними. Не успели они заказать первый круг сливочного пива, как в паб зашли близнецы, Ли Джордан, Монтегю и Боул. Нати махнул им рукой, приглашая присоединиться, он давно хотел познакомить Тристана и Леарта с Фредом и Джорджем, только, конечно, не думал, что такая возможность представится в обозримом будущем. В пабе Нати, конечно, не удалось поговорить с друзьями, впрочем, он и не особо на это рассчитывал, но он был рад познакомить их чуть ли не со всеми своими друзьями и приятелями — к их столу постоянно подходили: Колин, Невилл и Гермиона сели за другой столик только благодаря тактичности последней; Майлз Блетчли и Перегрин Деррек подошли поздороваться и простояли у стола минут двадцать, рассматривая Тристана и Леарта и участвуя в общем весёлом разговоре ни о чем; одноклассники Нати с Хаффлпаффа тоже остановились у их стола на несколько минут, прежде чем убежать за внезапно освободившийся столик в другом конце паба. В середине застолья в «Три метлы» вошли Малфой, Забини и Паркинсон, Нати поспешно отвернулся, чтобы шёпотом сказать Леарту, кто пришёл, Тристан, кажется, и так успел заметить бывшего… Мерлин знает, как его назвать… в общем, Драко. Скоро за их стол прибыло пополнение — Флинт и Эдриан Пьюси, капитан слизеринцев при этом выглядел мрачнее тучи. — Двигайся, рыжий, — буркнул он, садясь рядом с Джорджем, конечно, не посчитав нужным спросить, можно ли присоединиться к такой разношёрстной компании. Эдриан выглядел слегка смущённым и с явным облегчением сел, когда для него освободили место рядом с Флинтом. Знакомство с братьями Терье заставило его оживиться, он даже попытался завести разговор с Тристаном на французском, пока гул недовольных голосов не заставил его перейти обратно на английский. Флинт сидел молча, не часто поднимая взгляд от своей банки сливочного пива, пока Эдриан не поинтересовался у братьев Терье: — Как вам местная кухня? После минутной заминки, Тристан ответил: — Съедобно. И тут Флинт, запрокинув голову, громко засмеялся, и смех его отдавал истеричностью. Нати смотрел на Маркуса и понимал, с ним не всё в порядке. На ум пришла подсмотренная сцена возле Выручай-Комнаты, когда он и Вуд, как в немом кино, стояли друг напротив друга. Что-то у двух капитанов пошло не гладко. Просидев в «Мётлах» два часа, Нати решил, что хорошенького понемногу, и, попрощавшись со всеми и подхватив Тристана и Леарта, поспешно направился к выходу из паба, прикидывая, куда бы увести своих лучших друзей, чтоб больше ни с кем не встречаться. Выбор его пал на Визжащую хижину. Шли туда молча, иногда поглядывая друг на друга со счастливыми улыбками на лицах. Вот теперь по-настоящему и начиналась их встреча. — Кажется, ты понравился Джорджу, — нарушил уютное молчание Нати, обратившись к Тристану, когда они перелезли через ограду. — Я польщён, — хмыкнул тот. — Если я правильно помню, то Джордж — это тот близнец, которому, чтоб понравиться, нужно быть, ну это, — Тристан задумался, подбирая слово, — живым. Нати засмеялся. Да, пожалуй, он не вспомнит, чтоб хоть какой-то роман любвеобильного близнеца длился больше двух недель, хотя до этого дня, Нати также ни разу не видел, чтобы Джордж терялся и молчал. Ну, преимущественно. На минуту у него разыгралось воображение, и он стал представлять, как эти двое замутят, но затем пришла отрезвляющая мысль, что Тристан — точно не тот человек, который захочет стать условным номером 87 в чьём бы то ни было списке амурных побед. Они ходили вокруг хижины и болтали, перескакивая с темы на тему, до вечера. Когда Нати пришло время возвращаться в замок, он проводил Тристана и Леарта до личного камина мадам Розмерты, и только тут ему пришло в голову спросить, как они вообще попали сегодня в Хогсмид. — Мы столько ныли о том, как мы соскучились за тобой, что Магнус наконец сказал, что семейные ужины стали невыносимыми. — Бабушка пыталась уговорить нас, что до лета осталось не так долго. — Дедушка чаще обычного поминал Мордреда. — Маман чаще обычного раздавала подзатыльники. — Папа́ велел взять себя в руки. Нати поймал себя на ощущении, что с ним говорят близнецы. Хотя манера братьев Терье совместно рассказывать о чём-то больше напоминала пьесу, читаемую по ролям. — Но благодарить нам надо, на самом деле, Рене. — Она просто сказала Магнусу «почему бы братикам не навестить Нати на выходных?» И вопрос был решён. — Ты же знаешь, какой Магнус подкаблучник, когда дело касается нашей сестрёнки. — В общем, наши родители связались с твоими, и вот мы здесь. — Сюрприииз! Они все вместе рассмеялась с глупой шутки, и Нати, вытерев непонятно откуда взявшуюся одинокую слезу, прочувствованно сказал: — Мерлин, как же я скучаю за вами. Они обнялись напоследок, и зелёное пламя камина унесло братьев на Гриммо, 12. Нати медленно брёл по тропинке, ведущей к школе, радость и счастье от встречи с Тристаном и Леартом быстро развеивались, как если бы их с собой уносил холодный декабрьский ветер. Эта передышка была ему необходима, но она закончилась.***
Нати давно заметил, что Захария Смит, несмотря на то, что он был вполне симпатичным и имел здоровые привычки в личной гигиене, обладал выдающимся качеством — вызывать дрожь омерзения одним своим присутствием. Мерлин ведает, как вообще получилось, что Смит оказался в списке приглашённых на днюху Ли. Но как бы там ни было, сейчас, в разгар вечеринки, когда Нати сидел рядом с таким же отрешённым, как и он сам, Вудом, и так же, как он, прямо из горла глушил медовуху, Смит активно подкатывал к нему яйца. Нати не хотел ссориться с одногруппником, поэтому, когда чёртов Смит положил свою руку ему на колено в первый раз, он просто смахнул её, никак не прокомментировав. Через несколько минут Смит повторил свой манёвр, в этот раз мудак зарвался и сжал колено Нати. Пьяная мразь. Этого Нати уже не стерпел и, преодолевая физиологическое отвращение, притянув его за ворот рубашки, выплюнул в лицо: — Ещё раз прикоснёшься ко мне, Смит, и я тебе руку сломаю в трёх местах. И как бы Нати не хотел покидать своё уютное место и вливаться в движуху, он всё-таки встал и пошёл к бару, где стоял Джордж. Он спросил, не сдерживая раздражение, чья это охуительная идея — пригласить Смита. Джордж рассмеялся, поймал за плечо проходящего мимо именинника, указал на Смита и спросил: — Он что, отсосал тебе за приглашение? — Мерлин, пацан умолял! — вскинул руки Ли. — Умолял позволить отсосать тебе? В подарок на днюху? Ли и Джордж рассмеялись, а Нати натурально передёрнуло от вставшей перед глазами картинки. Тряхнув головой, он облокотился на импровизированную стойку бара и принялся рассматривать веселящуюся толпу: многие танцевали, у камина небольшая компания играла в бутылочку, в противоположном углу гриффиндорской гостиной другая компания играла в магический стрип-покер, то тут, то там обнимались парочки. Однако весело было не всем. Вуд, несмотря на победу своей команды в утреннем матче с Рейвенкло, с самого начала оккупировал угол дивана и с отстранённым видом потягивал медовуху; Флинт с мрачным видом сидел на подоконнике и поминутно бросал взгляды на гриффиндорского вратаря. Когда на освободившееся после Нати место возле Вуда присел охотник воронов Бредли, Флинт уже буквально сверлил тяжёлым взглядом разговорившихся Вуда и Бредли. Ну, то есть, Бредли с лёгкой улыбкой нашептывал Вуду что-то на ухо, а тот иногда отвечал, судя по всему, односложно. Нати готов был поставить десять галленов, что Флинт сегодня выкинет какую-нибудь дичь. В толпе мелькнула светлая макушка Малфоя, и Нати в который уже раз за вечер резко отвернулся. Видимо, чересчур резко, потому что Джордж приподнял бровь в удивлении. — А где Фред? — спросил Нати, опережая вопрос Джорджа.***
А Фред часом ранее увёл Монтегю в комнату, которую он делил с Джорджем и Ли. То, что он планировал, как разовый перепихон на вечеринке слизеринцев, вот-вот должно было случиться уже на вечеринке гриффиндорцев, как его «Большая Ночь» (по выражению Джорджа). Больше месяца они с Монтегю встречались. И почти каждое утро он ждал Фреда возле портрета Полной Дамы и там же прощался с ним вечерами. Они оба не были сторонниками публичных обжиманий и при зрителях позволяли себе разве что короткий чмок в щёку или в висок. И держаться за руки. Ну, и обниматься. Потому что по-другому не получалось. И только уединившись в пустом кабинете, или нише, или на Астрономической башне, или в тёмном коридоре, они позволяли себе большее. И уже после первых поцелуев Фред обычно был готов дойти до конца. Редкое свидание проходило без оргазма для них обоих, но до главного так и не доходило. Обычно они дарили друг другу удовольствие руками и губами. Несколько раз Фред поворачивался к стене, стоило Грэхему расстегнуть его ширинку, в ожидании, что Грэхем наконец решится. Но тот только крепко обнимал его, шаря ладонями по всему телу, целуя шею, ухо, покусывая загривок или утыкаясь носом в волосы, и шептал дрожащим голосом: — Мерлин, Фредди, что ты со мной делаешь? А потом поворачивал к себе лицом, падал на колени, и заставлял Фреда забыть, как ещё минуту назад он сгорал от стыда за то, что опять, не удержавшись, предложил себя и опять по непонятной причине получил отказ. Но однажды стыд и разочарование перевесили, и Фред попытался уйти, на ходу застегивая ширинку и бормоча, что ему уже пора. Монтегю нагнал его в два больших прыжка. — Думаешь, я отпущу тебя в таком настроении? Фред попытался отвернуться. — Что случилось? — Почему нет? — Фред резко повернулся и посмотрел ему в глаза. Темнота скрывала бордовый румянец, но лунный свет отражался в повлажневших глазах. Он не собирался плакать, вот уж точно, но было так обидно. — Это из-за того, что я… Рука накрыла его рот. — Пожалуйста, Фредди, не говори того, что расстроит нас обоих. И что точно неправда. Монтегю шагнул ближе и взял его лицо в ладони. — Ты не представляешь, как я хочу тебя. Мерлин, как же я хочу тебя, Фред… Всё время. Ты не можешь представить… — Тогда почему нет? — Давай, это случится по-нормальному, в постели. Не в коридоре, где нужно по-быстрому — не хочу по-быстрому — где в любую минуту нас могут заметить, прервать… Хорошо? — Хорошо, — ответил на выдохе Фред. Как на такие слова можно было ответить по-другому? — Значит летом? Скрыть тоску в голосе не получилось. Фред и вправду не понимал — кроме поцелуев, у него никогда ничего и ни с кем не было, и теперь, когда у него появился парень, серьёзный парень, парень, который чуть ли не предложение ему сделал на первом свидании — они должны ждать подходящие условия. Но если для Грэхема это важно, то… летом, так летом. — В замке есть место, где нас никто не побеспокоит. С кроватью, камином… — тихо сказал Грэхем, прижавшись своим лбом ко лбу Фреда. — Где? И почему мы ещё не там?! — у Фреда загорелись глаза. Мордред, он так хотел его! — Флинт не говорит. — При чём здесь Флинт? — Он нашёл это место. Как-то проболтался. Но не говорит где. Жадничает. Но я его уговорю! Расколоть Флинта у Грэхема не получилось, но тут Боул очень вовремя подал идею насчёт того, что вечеринка Ли Джордана может стать ответом на вечеринку слизеринцев, и вот они здесь — в спальне одни. Монтегю сразу наложил на дверь фамильные чары. — Теперь нам никто не помешает, — прошептал он, расстегивая рубашку Фреда и целуя возле уха. Они целовались, не спеша раздевая друг друга, дрожа от волнения и нетерпения. Фред лег на спину, и Грэхем завис на пару мгновений, рассматривая его, полностью обнажённого. Несмотря на дрожь волнения, Фред протянул к нему руку, и Грэхем осторожно опустился на него, удерживая себя на весу на руках. Но Фред был не намерен ждать ни минуты дольше. Он обвил его шею руками, закинул ноги за спину, и Грэхем понял, что вот она, самая желанная его мечта, исполняется прямо сейчас. Они страстно целовались, гладили друг друга, изучали, пока обоюдное желание не стало отчаянным. Грэхем нашарил в кармане лежащей на полу мантии тюбик лубриканта и, прошептав очищающее, приступил к подготовке. Кажется, всё шло хорошо, Фреду нравились его пальцы, нравилось всё, что он делал. А сам Грэхем боялся только одного — что не продержится больше минуты, когда дело дойдет до главного. Когда Грэхем начал входить, Фред уже мелко подрагивал от предвкушения. Было больно и странно, но он был к этому готов. Монтегю был крупным парнем, и всё в его теле было пропорциональным. Он закрыл глаза, пытаясь передышать эту первую боль. Грэхем входил осторожно, небольшими плавными толчками, он был уже наполовину в нём, когда всё внезапно закончилось. Он подался назад, член выскользнул, а сам Монтегю уткнулся ему в грудь лицом, тяжело дыша. Фред открыл глаза, не понимая, что происходит и чем вызвана заминка, и застыл, не зная, что делать. Грэхем резко поднял голову, поцеловал его в губы каким-то коротким отчаянным поцелуем и, так же резко спустившись вниз по его телу, взял член Фреда в рот и стал вытворять невообразимые вещи. Такого минета он ещё не делал. Ноги Фреда были на его плечах, пальцы поджимались, было жарко и мокро, он брал глубоко, крепко обхватывая ствол губами. Контролировать себя было невозможно, и Фред стал подаваться бедрами, буквально трахая Грэхема в горло. Чувствуя подступающий, как цунами, оргазм, Фред попытался предупредить, обессилевшей рукой отталкивая голову Грэхема, но тот только сжал свои руки на бёдрах и принял всё, что содрогающийся в судороге удовольствия Фред, выплёскивал ему в рот. Несколько минут они лежали в тишине — Фред на спине, Монтегю на боку, подперев голову рукой, а кончиками пальцев второй поглаживая его торс. — Я не жалуюсь, это было офигенно, но… — прошептал Фред, когда немного отошёл от оргазма, — почему ты остановился, когда… Всё, как ты и хотел. Мы в постели и… — Я так не могу. Тебе было больно. Я что-то делал не так. — Мордред и Моргана, Грэм! — взорвался Фред, поднимаясь и садясь напротив своего парня. — Так и должно быть! Я спрашивал у Джорджа, он сказал, что первые пару минут надо просто перетерпеть! Потом всё будет хорошо, — он ударил кулаком о столбик кровати. — Блять, ну, почему я должен уговаривать тебя?! Грэхем закрыл глаза, и Фред сразу пожалел о своём срыве. — У тебя что, раньше было как-то по-другому? Без малейшей боли партнёра? — спросил он гораздо спокойнее. — Не было. — Вот видишь! И никто не умер. — Ничего не было, — тихо пояснил Грэхем, накрывая глаза ладонью. — У меня всё в первый раз, как и у тебя. — Но… — Фред совсем растерялся. — А как же «Дом первых прикосновений»? Разве это не обязательно для таких, как ты? Грэхем издал тихий смешок и ответил: — Нет, конечно. Всегда можно отказаться. Просто, редко кто отказывается. Фред не стал спрашивать о причине отказа. После всего, что Грэхем рассказал о своих чувствах на вечеринке в гостиной Слизерина, ответ как бы был очевиден. Он лёг обратно и отвёл руку Грэхема от его лица. — Всё будет хорошо, — нежно сказал он. — Будет. Но я лучше всё же… — Что? Нанесёшь визит в тот бордель на каникулах? — Конечно, нет, — улыбнулся Грэхем. Ревнивые нотки в голосе Фреда были очень приятны его изрядно ущемлённому в этот вечер эго. — Спрошу совет у Марка. У него, по его рассказам, изрядный опыт. Фред рассмеялся. Ему было кое-что известно о том, с кем конкретно Флинт приобретал опыт в последнее время. Оливер никогда не вдавался в подробности, но было очевидно, что проблем в сексе у кэпов не было. — Ладно. Ладно. Спроси, раз для тебя это так важно, — сдался Фред и добавил, вздыхая: — Не могу поверить, что ты будешь обсуждать наш с тобой первый раз с Флинтом. — Марк мне как брат. И он никому не растрепает, — убеждённо защищал своего друга Грэхем. — Своих родных братьев я не могу спросить о таком — они оба исключительно по девчонкам, так что… Грэхем вдруг замер и покачал головой: — Мерлин, я идиот! Какой же идиот! Ведь мы можем… Ты будешь сверху первым! Это выход! — он оживился и крепче обнял Фреда. И тут Фред понял, что и у него были определённые ожидания, от которых он не готов отказаться. Он ничего не имел против того, чтобы быть сверху — когда-нибудь потом. Но свой первый раз он почему-то чётко видел себя принимающей стороной. Они не говорили об этом. Но, кажется, в этом их ожидания совпадали, а теперь Грэхем предлагает такое… — И… тебе ок? — спросил Фред, стараясь придумать уважительную причину, почему он не хочет воспользоваться предложением. — Эммм… да. Наверное, да… я имею в виду, что не так важно, кто… Фред отвернулся, кусая губы. Чёрт, ну как же сказать?.. Но Монтегю, кажется и сам всё понял. Он поцеловал его в висок и тихо прошептал: — Ничего не говори. Я понял. Тут нечего стыдиться. Мы хотим одного и того же. Это только хорошо, — он слегка прикусил мочку уха Фреда. — Я подготовлюсь. Заставлю Флинта рассказать про то место и… — Я найду место, — решительно перебил его Фред. Ему внезапно пришла гениальная в своей простоте идея. Монтегю чуть перегнулся через него, чтобы заглянуть в глаза. — У одного чувака есть одна вещь. Я одолжу её и найду место. А пока… — Фред вызвал Темпус. — У нас ещё осталось полчаса… Ли договорился со старостами (в основном с Грейнджер), что вечеринка закончится в полночь, и Фред не хотел больше терять время этим вечером. В конце концов, Грэхем пока так и остался неудовлетворённым, в отличие от него, и Фред собирался это исправить.***
Нати не задержался на вечеринке. В какой-то момент стало просто невыносимо находиться среди всего этого веселья, и он ушёл. Оказавшись в коридоре, он накинул мантию-невидимку и решил пройтись по замку. Ноги ожидаемо привели его к Выручай-Комнате — он теперь часто там бывал. Было что-то умиротворяющее в этом огромном хламохранилище — целый город вещей, и ни одной живой души, кроме него. У Нати не было какой-то чёткой цели пребывания здесь, обычно он просто брал Серебряную стрелу Вуда и летал между рядами. Пару раз он вновь слышал тот странный звук и пытался найти его источник, но не мог — любой из тысяч сломанных артефактов мог издавать его из-под любой груды хлама. Нати наколдовал Люмос Мобилус — из его палочки выплыли несколько шариков мягкого жёлтого света и, рассредоточившись вокруг него, двинулись вслед его движению, неярко освещая ему путь и пространство вокруг. Он медленно летел по «главной улице» — широкому проходу, шедшему от дверей и, кто знает, как далеко вперёд, мимо ряда, где они с Вудом чинили Серебряную Стрелу, и наконец он услышал это — то ли шёпот, то ли шелест, то ли сердцебиение, то ли звук накатывающих волн. Он свернул туда и всё летел и летел про узкому проходу под этот неясный шум, потом свернул в соседний и полетел дальше. В какой-то момент он влетел в арку, образованную сложенными друг на друга стопками книг, и сразу почувствовал, что шум стал как будто более отчетливо напоминать сердцебиение. Нати слез с метлы и осмотрелся — мебель, книги, всякая всячина. Как и везде. Он прошёлся немного и остановился возле старого пыльного буфета — его привлёк блеск большого голубого камня, украшающего тусклую тиару, которая лежала на буфете между оббитым каменным бюстом и коробкой с париками. Нати протянул руку, и едва его пальцы коснулись украшения, в голове замелькали яркие видения, сменяющие друг друга: небольшая комната в тёмных тонах, на стене висит чёрная мантия и маска пожирателя смерти, на небольшом столе стопка книг, стянутых массивной цепью и тонкая чёрная книжица, лежащая отдельно; большое помещение, сверху донизу заставленное золотыми изделиями, слитками, галеонами, вазами, наполненными драгоценными камнями; жалкая конурка с детским одеялом на полу и кучками всякого хлама у стены; он сам в полный рост с рукой на диадеме; старый грязный дом, скорее лачуга, всё покрыто грязью и пылью, на столе что-то поблескивает в лунном свете, падающем из мутного маленького окна; огромная змея на грязной ковровой дорожке коридора, вползающая в комнату явно заброшенного дома; та же самая комната, у камина кресло с высокой спинкой, ублюдочно маленькая рука на подлокотнике крепко держит волшебную палочку, перед креслом на коленях женщина с тёмными кудрявыми волосами и молодой мужчина с фанатичным блеском в глазах; и опять он сам. Теперь Нати отчётливо слышал стук сердца, только он не был уверен, что своего. Видения продолжают мелькать в его сознании: тонкая черная книжица на столе; маленькая золотая чаша с барсуком среди золотых изделий покрупнее на полке почти под потолком; большой амулет с жёлтым камнем на фоне какой-то картинки в рамке возле края старого одеяла; диадема с пальцами Нати на ободке; кольцо с грубым чёрным камнем на грязном столе; змея — тёмно-серая с чёрным рисунком на коже; бледный лоб показывается из-за края кресла — и Нати разжимает пальцы и падает на спину, задевая рукой высокий столбик сложенных друг на друга ночных горшков. Что бы ни было там в кресле, Нати не хотел, чтобы оно обернулось, и удары ночными горшками в лоб, в скулу, в рёбра были ничтожной платой за избавление от встречи с этим… существом, которым очевидно стал Том Реддл. Воландеморт.***
Утром Нати проснулся в одиночестве, его соседи уже успели уйти на завтрак. Он обнаружил два больших синяка — под глазом и на лбу, и что особенно неприятно, тот что на лбу заполз под маскирующий пластырь прямо на его шрам. Мази от синяков у него не было — зачем, он ведь не играл в квиддич, а шариться по вещам Джастина Нати не счёл допустимым. Униженный и оскорбленный нападением ночных горшков, Нати пришёл на завтрак и видом своим вызвал небольшой ажиотаж за столом Хаффлпаффа. — Мерлин, что случилось? — переполошился Оуэн. — На тебя напали? — Эрни испуганно оглянулся по сторонам. — Ты подрался? — шёпотом спросил Джастин. — Это сделал твой парень? — Я? Подрался? Ну, что ты?! — театрально изумился Нати. Джастин понимающе улыбнулся. — Так что случилось? — не унимался Оуэн. Нати взглянул на стол профессоров — Дамблдора не было на месте, зато профессор Снейп смотрел на него, с неодобрением приподняв одну бровь. — Упал, — вздохнул Нати. — Ну, да, конечно! — усомнился Эрни. — Нет, я правда упал. — Почему тогда не прошёл к Помфри? Нати начал раздражать этот допрос, поэтому ответил он более резким тоном, чем планировал: — Я пошёл. Её не было в Больничном крыле. — Ах, да… В спальне девчонок с Рейвенкло что-то произошло. Менди Брокльхерст рассказывала Сьюзен перед завтраком. Я спросил, что именно случилось, но она не стала объяснять, сказала, что мне не понять. Видимо… — Эрни понизил голос, — ну, это… женские дела. Как оказалось, утром второкурсница, которая рано потеряла мать и воспитывалась отцом, проснулась и увидела кровь на постели и своей одежде, девочка ударилась в истерику, не слушала своих соседок и успокоилась, только когда кто-то привёл мадам Помфри, и та уверила её, что смертельной опасности нет. Нати то тут, то там слышал разговоры на темы связанные с этим случаем: должен был отец сам рассказать девочке о её физиологии или попросить родственницу женского пола; необходимо ли ввести обязательные просветительные уроки и т.д. Нати же просто тихо поражался и завидовал тому, что все остальные могут позволить себе обсуждать по полдня что угодно, не осознавая, какая опасность нависла над всеми ними, и что, по-видимому, новая магическая война уже на пороге. Нати казалось, что он не может позволить себе подобную роскошь, не после того, что он увидел вчера. Ему не нужно было объяснять, что это было. С тринадцати лет он пытался освоить легилименцию и таким образом помочь найти крестражи, но хоть Нати и был одарённым ребёнком, ментальная магия, очевидно, не входила в список его талантов. Единственный раз, когда у него получилось на краткий миг проникнуть в голову Ремуса, который занимался с ним по книгам, он увидел сцену личного свойства. Сириус и Ремус были единственными родителями, которых он знал, и никакой ребёнок не захочет видеть, как его родители занимаются сексом. Стоит ли говорить, что этот инцидент сильно повлиял на его дальнейшее желание стараться на этих занятиях. В скором времени даже Вальпурга признала, что не всему можно научиться, особенно, когда учитель сам не владеет предметом. И вот вчера внезапно Нати нашёл крестраж и узнал местоположение остальных. А также получил веское подтверждение, что он и сам является крестражем. Раньше, бывало, он думал, что, быть может, Вальпурга ошиблась с ритуалом, что-то не так поняла, мало ли… Теперь сомнений не осталось. Нати хотел как можно быстрее рассказать Дамблдору об увиденном, но того не было ни на обеде, ни на ужине, ни на следующий день, ни через один. Появился он в пятницу на завтраке, а после завтрака какой-то студент передал ему записку. Натаниэль Жду тебя в своём кабинете после ужина. П.С Пароль — лимонные дольки Альбус Дамблдор***
Поужинав наскоро, он практически прибежал в кабинет директора. Дамблдор обернулся на звук открывающейся двери, и Нати забыл, что хотел рассказать. Глаза директора горели энтузиазмом. У него точно были новости. Хорошие новости. — Здравствуй, Нати! Присаживайся. Нати кивнул и поспешил к столу. — Первый крестраж. Я нашёл его. — О, Мерлин, я… — «тоже» хотел добавить Нати, но директор поднял руку в пригласительном жесте, и он быстро сел в ближайшее кресло. — Сейчас я собираюсь отправиться за ним, и я пригласил тебя, чтобы ты мог поприсутствовать при уничтожении. Если, конечно, ты согласен подождать меня здесь недолго. — Конечно, сэр! — сразу согласился Нати. — Но, возможно, вам нужна помощь? Могу я пойти с вами? Дамблдор задумался на минуту, но потом покачал головой и ответил: — Пожалуй, будет лучше, если ты подождёшь меня здесь. Я обещал Сириусу и Ремусу не подвергать тебя опасности, если этого можно избежать. Я не ожидаю неприятностей сегодня. Кажется, Том был ещё очень молод, когда прятал именно этот крестраж — вязь защитных заклинаний хоть и нетривиальная, но ничего такого, с чем не справился бы его старый профессор, твой покорный слуга. Крестраж уже был бы у меня прошлой ночью, но меня срочно вызвали в Министерство… — Сэр, где вы его нашли? — Всё после, Нати. Полагаю, я не задержусь больше, чем на час. Дамблдор улыбнулся, наколдовал чайник чая и чашку, придвинул ближе к Нати блюдо с лимонными дольками и аппарировал. Прошло три часа, и Нати уже всерьёз нервничал. Что-то точно пошло не так. Что-то случилось. Быть может, Дамблдор уже мёртв. А он даже не знает, что делать. Дверь заперта, камин заблокирован, он проверял. Связующее зеркало осталось под подушкой в его дортуаре. Летом он научился вызывать Патронус, но не умел отправлять им сообщения. Да даже, умей он, сейчас и это не помогло бы — он понятия не имел, где искать Дамблдора. Нати встал, прошёлся по круглому кабинету. С каждой минутой паника была всё ближе. Заняться было нечем — он уже сделал всю домашку, которую сегодня задали, больше у него ничего с собой не было. От мыслей было никуда не деться, и он подошёл к единственному другому живому существу в кабинете — фениксу Дамблдора. С момента последнего сгорания и возрождения из пепла он успел немного подрасти, его яркое оперение завораживающе переливалось в свете свечей. — Что же делать, Фоукс? Где твой хозяин? Феникс посмотрел на него умными глазами цвета пламени и курлыкнул. — Ты ведь умеешь аппарировать… я, кажется, читал… можешь перенести меня к Дамблдору? Кажется, он попал в беду. Феникс наклонил голову вбок и исчез. Стало только хуже. Нати остался совсем один. — Как вам учёба на Хаффлпаффе, юноша? — Меееерлинова мать! — схватился за сердце Нати. Распределяющая Шляпа ехидно, как показалось Нати, хихикнула со своей полки. — Так как вам живётся в милой барсучьей норе? — Нормально, — хмуро ответил Нати. — Я слышала, вы завели себе друзей на Слизерине. Как интересно… — Каких друзей? — Нати с ужасом подумал, что его интрижка с Драко каким-то образом стала известна Дамблдору. — Профессор Снейп не без удивления рассказывал директору, как вы провели занятный вечер в компании игроков двух враждующих команд в квиддичный раздевалке. И обошлось без единой драки… Нати молча слушал. — И, кажется, теперь игроки команды Слизерина сильно отличают вас среди всех студентов избранного вами факультета. Нати пожал плечами. В целом это была правда. В то время, как остальные слизеринцы подчёркнуто не замечали его, как и любого другого хаффа, а если и замечали, то напускали на себя высокомерный вид, Флинт, Боул, Пьюси, Монтегю, Деррек и Блетчли вели себя достаточно дружелюбно. По меркам Слизерина, конечно. О тех приятных минутах, которые ему обеспечило дружелюбие Малфоя, Нати старался больше не думать. Что прошло, то прошло. Малфой, наверное, уже жалеет… — А ещё в этом кабинете имело место весьма громкое обсуждение некой выходки с имитацией сами-знаете-чьей метки. Тот случай изрядно всколыхнул школу. Профессора выдвигали самые разные догадки, но все сходились на том, что это, должно быть, какой-нибудь слизеринец. Только профессор Снейп всё больше молчал, — насмешливо вещала Шляпа. — Директор потом наедине сказал ему что-то о любимчиках… не припомню точно что именно… Нати решил, что с него хватит и вернулся к своему стулу. Что-то подсказывало ему, что Шляпа способна развлекаться таким образом до утра. За спиной он услышал приглушённый смешок, потом через минуту зевок и, наконец, еле слышное сопение. Кабинет опять погрузился в тягостную тишину. Нати вызвал Темпус — прошло уже больше четырёх часов. Тяжёлые мысли навалились на него с новой силой. Что, если Дамблдор действительно мёртв? Насколько Нати знал, он был чем-то вроде краеугольного камня магического сообщества Британии — директор Хогвартса, верховный судья Визенгамота, победитель Гриндевальда, глава сопротивления Воландеморту. Что, если такой человек умрёт? Что будет с ними со всеми?.. Кто уничтожит крестраж, который способен убить самого сильного светлого мага? Точно не Нати! Может, он и способен показать класс в дуэльном клубе, но это совсем другое дело. Эта тварь в кресле из его видения рано или поздно вернёт себе силы, и опять будет море страдания и море смертей… Вдруг ему стало казаться, что это море смертей начнется с его смерти — он заперт здесь, не может выйти и никто не знает, где он. Нати затравленно оглянулся по сторонам, кабинет как будто стал меньше и темнее. Вот теперь ему было по-настоящему стрёмно. Он больше ни секунды не мог оставаться здесь… и уйти не мог. Нервы напряглись до предела. Захотелось кричать. Хлопок. Нати чуть было не выпрыгнул из своей кожи. Профессор Дамблдор аппарировал, держа Фоукса за хвост, и бессильно привалился к своему столу. — Скорее! Меч… — прохрипел Дамблдор, кивая за спину Нати. Нати метнулся к узкому длинному столику, под стеклом лежал меч с рукояткой, украшенной рубинами. Он разбил стекло каким-то бюстиком с соседнего столика. Кончик безымянного пальца на правой руке Дамблдора был чёрным, и подбежавший Нати, не сразу заметил грубое кольцо с массивным чёрным камнем на верхней фаланге. Чернота медленно спускалась вниз по пальцу. Дамблдор положил палец на край столешницы, убрав остальные пальцы под стол и приказал: — Бей! — Я не… Дамблдор не мог всерьёз ожидать, что Нати сейчас отрубит ему палец. Ведь не мог же? — Только так… можно… остановить… Нати с силой зажмурил глаза на мгновение, открыл их и ударил, молясь, чтобы меч попал куда надо. Дамблдор вскрикнул и упал, скрываясь за краем стола. Нати упал на колени рядом с ним — хвала Мерлину рука была на месте, из оставшейся фаланги текла кровь, отрубленный кусок пальца с кольцом валялся неподалёку. — Теперь кольцо, — прошелестел Дамблдор. Нати протянул руку. — Не прикасайся! Только мечом. Ударить кольцо было легче. Он слышал тот самый звук, что и в Выручай-Комнате — сердцебиение крестража. Оно манило, но Нати знал, что это чистое зло. Он ударил: дюймах в пяти от кольца была глубокая тонкая выбоина, каменная крошка царапнула ему ухо. Он собрал волю в кулак, сосредоточился и ударил ещё раз: в воздух взметнулось кричащее облако чёрного дыма, на секунду принявшее форму человеческого лица с широко открытым ртом. Нати шарахнулся от него и упал на спину, но времени отдыхать не было: — Профессор, вы в порядке? — Приведи Северуса. Мне нужен Серверус… — голос Дамблдора был слабым, как у умирающего. Нати вскочил и со всех ног кинулся к двери. — Камин… Дамблдор махнул палочкой в сторону камина, и там взметнулось пламя. Нати бросился к нему: — Покои профессора Снейпа! — закричал он, шагнув в зелёное пламя и практически вывалился из другого камина. — Профессор Снейп! Вам срочно нужно к директору, сэр. Немедленно! Профессор Снейп порывисто вскочил из кресла и, на ходу отдав приказ «Люциус, отведи мальчиков в их гостиные», исчез в зелёном пламени. Только сейчас Нати заметил, что профессор был не один в комнате — до эффективного появления Нати он, судя по всему, пил чай с Драко Малфоем и его отцом. — Добрый вечер, сэр! — Нати слегка поклонился, хотя, возможно, его просто удачно качнуло в нужную сторону. Вальпурга бы им гордилась — как ловко ему удалось проявить манеры в таком состоянии! — Папа, это мой однокурсник Натаниэль Блэк, — мистер Малфой кивнул. — Натаниэль, это мой отец Люциус Малфой. — Приятно познакомиться, сэр, — Нати казалось, что он в шаге от того, чтобы сесть прямо на пол. — Взаимно, мистер Блэк. Нати качнуло ещё раз, и встреча его лица с жёстким ковром казалась неминуемой, но мистер Малфой и Драко одновременно оказались возле него и помогли добраться до кресла. Нати прикрыл глаза. Кажется, его трясло, или это всё вокруг тряслось… Он слышал, как Драко быстро отошёл от него, потом сразу вернулся и поднёс к его губам горлышко фиала. — Умиротворяющий бальзам, — пояснил он. Нати не был до такой степени беспомощным, чтоб его поили, и забрал фиал из рук Драко. Бальзам подействовал быстро, уже через пару минут Нати перестало трясти. На самом деле — чересчур быстро, он чувствовал себя так, как будто его жахнули по голове умиротворением, как кувалдой. Пожалуй, надо было сначало отойти от шока, а потом выдувать бальзам, да не половину фиала, а пару ложек. — Что с ним? — услышал Нати взволнованный голос Драко. — Сильное потрясение, я полагаю, — Люциус звучал задумчиво, — к тому же ты дал ему концентрат, а не обычный бальзам. — Может пригласить мадам Помфри? — взволнованно предложил Драко. — Нет, нет… — лепетал Нати слабым голосом. — Я в норме. — Ему нужно поспать. Пойдёмте, мистер Блэк. Нати слегка шатало из стороны в сторону, и Драко, крепко обняв его за талию, небыстро повёл его в гостиную Хаффлпаффа. Люциус Малфой шёл позади них. Вечность спустя, оказавшись у бочек, Нати кратко поблагодарил обоих Малфоев и сказал, что дальше он сам. — Не говорите ерунды, мистер Блэк, вы сейчас упадёте. Драко проводит вас до постели. Нати обречённо кивнул. Они с Малфоем дошли до нужной бочки, Нати с третьего раза отстучал «Хельга Хаффлпафф», и они пошли дальше. Нати отстранённо гадал, бывал ли до этого дня в их гостиной хоть один слизеринец. Малфой, конечно, с интересом осматривался. — А здесь ничего… — величаво бросил он, оглядываясь. Слава Мордреду, в гостиной никого не было. — Куда дальше? — Я и сам могу… — Забудь! Мы идём в твой дортуар. Нати был рад настойчивости Малфоя — его нехило развезло, ноги цеплялись друг за друга и за ковёр. На входе в спальню Нати слегка не вписался и, ударившись головой, приглушённо выругался. Пологи кроватей стали открываться один за другим, кто-то зажёг Люмос, хотя лунный свет неплохо освещал комнату. — Малфой?! — воскликнул Эрни, хлопая глазами. — Что ты с ним сделал? — подбежал к ним Джастин и попытался перехватить Нати, но Малфой с силой его оттолкнул. — Где твоя кровать? — спросил Драко таким тоном, как будто они были здесь одни. Нати кивнул на свою постель. Драко довёл и аккуратно опустил Нати на его постель, затем, смерив остальных парней презрительным взглядом, двинулся к выходу. — Что с ним такое? — преградил ему путь проснувшийся наконец Оуэн. — Захочет — сам расскажет. С дороги, Колдуэлл. — Оставьте его, — послышался слабый голос из-за полога. Эрни первым вышел из спальни, намереваясь убедиться, что Малфой тут же покинет их гостиную. Оуэн и Джастин подбежали к постели Нати. — Ты ранен? — Нет. Просто очень устал, — прошептал Нати, засыпая. Утром он проснулся без туфлей и мантии, но укрытый одеялом. Он поблагодарил ребят, но всем своим видом показал, что объяснений не будет.