Triple Kill

Что она делает? Прошлая Минджи ударила бы по лицу и сказала, что она сошла с ума, но сейчас в ней нет прошлой Минджи, есть только омега, которая чувствует альфу. В салоне приятный запах кожаных сидений, но она еле успевает отодвинуться так, чтобы Тэхену хватило места – он залазит так быстро и так громко хлопает дверью, что машина должна была развалиться на части от такой силы. Казалось, что его необузданная ярость из-за нехватки прикосновений со стороны Минджи уничтожит всё вокруг. Тэхен сильный. Хоть он и выглядет не так мощно и устрашающе, как Чонгук, он всё равно достаточно сильный, чтобы с легкостью усадить Минджи к себе на колени. Из-за того, что её ноги слишком широко раздвинуты, платье подскочило вверх, но это ничуть не смущало. Честно, ей вообще было плевать на одежду, которую она так долго выбирала. Перед ней был незнакомый, но очень желанный Тэхен. — Без кожанки тебе намного лучше, — он стягивает её и тут же кидает куда-то на передние сиденья. Проходится ладонями по ножкам, талии, жадно выдыхая, мягко касается груди и спускается по рукам, но затем решает аккуратно снять очки и отложить их назад. Он наклоняется к шее, водит носом и глубоко вдыхает аромат Минджи. — Мои клыки так чешутся… — Тэхен, я…, — сглатывает, вновь не узнавая свой голос. — Живот. Я… я не хочу медлить. Он смеется, откидывая голову назад, из-за чего можно прекрасно увидеть, как дергается его кадык, но затем он вновь смотрит на Минджи, хитро, похотливо, ухмыляется, показывая острые клыки и, сжимая талию, делает так, чтобы она потерлась о него. Твою мать. Тэхен слишком быстро возбудился, так же быстро, как и Минджи. Сквозь тесные джинсы можно было ощутить, что он ничуть не меньше Чонгука, что он тоже может разорвать её на части. Но… она всё равно трется в ответ, не в силах сдержать себя, всё равно закусывает губу и закрывает глаза, упираясь о спинку сиденья по две стороны от головы Тэхена. — Тебе нравится? — шепчет в губы, но всё еще не целует, даже когда Минджи пытается сама утолить жажду. — Нет. Я решаю, что ты будешь делать, омега. Черт возьми. Черт возьми. Черт возьми! — Решай быстрее, альфа. — Меня всегда привлекало это в тебе, — он хватает её нижнюю челюсть и тянет вниз так, чтобы Минджи открыла рот. — Твой длинный язык. Вырывается из его пальцев, хмурится и с прищуром смотрит на Тэхена, который лишь слегка удивленно вскинул бровь, как будто он не ожидал, что она еще в силах своевольничать. — А меня всегда это в тебе и бесило. То, что ты постоянно болтаешь всякую хрень. Всё-таки, в ней еще была обида из-за всех тех мучений, на которые её обрек Тэхен. Минджи не могла осознать, что она хочет его, не могла позволить себе полностью отдаться ему в руки, несмотря на то, что, вроде бы, он другой, он сам хочет сделать то же, что и она. Но… если Чонгуком еще можно управлять, Тэхеном – никогда, и Минджи совсем скоро это поймет. — Помнишь, что я говорил тебе? Некоторые альфы захотят прочистить тебе рот, — он резко откидывает её на сиденья, но затем хватает за волосы и тянет прямо к своему паху. Блять. Блять! Нет. Это ненормально. Минджи не должна кайфовать от боли, нет, она не должна подчиняться Тэхену, она не должна… черт. Живот сводит всё больше и больше, а когда Тэхен расстегивает пояс и тянет вниз ширинку, Минджи чувствует, как начинает непроизвольно течь от одного вида пружинистого и влажного члена, что мельтешит прямо у неё перед носом. — Давай. Шире открой свой грязный ротик, малышка. Она не сопротивляется, и это самое ужасное. Минджи позволяет Тэхену войти по самую глотку, заставляя её кашлять практически сразу. Она еще никогда в жизни не делала приятно парню, никогда не чувствовала вкус смазки у себя во рту, и это… восхитительно. Мычит, потому что ей нравится отсасывать Тэхену, ей нравится слышать, как он шипит, как он смотрит на неё, как он сам толкается и толкает её, всё еще сжимая волосы на затылке. Управляет ею, чтобы он упирался ей в щеку, чтобы она водила языком вдоль, смачивая обильной слюней, чтобы она втягивала его яйца, посасывала их и отпускала. — Хорошо. Умничка, — он одобрительно гладит её по голове, и это так заводит, так возбуждает, что шея практически горит, а между ног становится влажно и некомфортно. — Посмотри на меня. Минджи тяжело дышит и, отпустив Тэхена, смотрит на него, пытаясь как-то остановить слюни, что стекают по подбородку. Она, наверное, выглядит очень грязно, очень пошло, но это только заставляет Тэхена сдержанно выдохнуть и ухмыльнуться. Он проводит большим пальцем по нижней губе, а затем сам нажимает на язык Минджи, заставляя облизывать его. Она делает всё, что он ей скажет, ведь это её альфа, ведь она хочет принадлежать ему. — Ты когда-то вообще могла себе представить, что будешь мне отсасывать? А? Минджи? Не могла, но ей это снилось, и в тех снах она заглатывала так глубоко, что Тэхен заливал ей глотку. — Позволь мне еще… еще поласкать тебя, — шепчет, старательно просит, чем удивила бы не только Тэхена, но и себя, но она еще несколько дней назад поняла, что не соображает. У Тэхена темнеют глаза, сжимается челюсть, он сглатывает, выдыхает и находится на краю собственного терпения. Он, наверное, не ожидал, что когда-то услышит подобное от Минджи, что он вообще сможет увидеть, как её губы сверкают из-за влажности его собственного члена. — Покажи, как ты хочешь меня, — хрипит и вновь заполняет её рот. Она почти как пьяная, если не хуже. Чонгук топил её в удовольствии, делал всё, лишь бы ей было хорошо, но Тэхен заботится о себе, и это почему-то возбуждает Минджи, и он это прекрасно знает. Гладит её по спине, заставляет полностью лечь на живот и согнуть ноги в коленях, так, чтобы её пятки нависали над поясницей. Когда она успела скинуть сапоги? Где они вообще? Да какая вообще разница? Пальцы Тэхена приподнимают платье, до самой талии, открывая бедра. Сегодня она хотела быть идеальной везде, поэтому надела самое сексуальное нижнее белье, которое у неё было – полупрозрачные черные бразилианы, которые уже насквозь промокли. — Ты сегодня выглядишь прекрасно, Минджи, — он хихикает и шлепает её, а затем сжимает место удара, словно мячик. — Только тебе нужно было приходить без трусиков. Минджи вздрагивает и мычит, когда Тэхен ползет пальцами между ягодиц и средним касается самого промокшего места. Круговыми движениями он заставляет её корчится не то от наслаждения, что покрывает тело, не то от зудящей боли, которая требует, чтобы её уничтожили. Тэхен отодвигает в сторону ткань и, к сожалению, не проникает внутрь, а просто гладит, собирает влагу. Стоило догадаться, что не Минджи решает, как они будут развлекаться, а альфа, чистокровный альфа. Тэхен тянет за волосы так, чтобы он толкался ей в щеку, и чтобы она видела, как он преподносит к своим губам пальцы и, мать его, облизывает их, смотря ей прямо в глаза. Он ухмыляется, как лис, мычит и закрывает глаза. Резко тянет вверх, чтобы подтолкнуть Минджи к своему лицу, чтобы они соприкоснулись лбами. — Ты самая сладкая омега, которую я когда-либо пробовал, — шепчет и смеется, когда Минджи тянется к нему для поцелуя. — Продолжай работать ротиком. И она вновь с его членом в глотке, вновь её язык обволакивает каждую вздутую венку, и она вновь чувствует сладковатый привкус из-за смазки. И всё бы ничего, она бы продолжила ловить ненормальный кайф от того, что она, Боже мой, просто отсасывает Ким Тэхену, но, опять-таки, решает не она, даже то, как ей стоит наслаждаться процессом. Пальцы Тэхена накрывают её между ног, водят вверх и вниз, растирая влагу и заставляя её ёрзать от нетерпения и противного зуда. Минджи тянется рукой к шее, чтобы, наконец-то, почесать её, но одно властное “Нет”, и её ладонь вновь обхватывает член Тэхена. Он так мягко ласкает её, но и грубо в то же самое время, заставляя изнемогать от желания. Тэхен не вводит пальцы до сих пор, он словно издевается. Конечно, ему ведь так нравится издеваться над своими жертвами, забавляться с ними, как коты пинают дохлую птичку. Но даже так, Минджи не понимает, как ему удается заставлять её стонать, дергаться, сжиматься внутри и молить его одними глазами, чтобы он растянул её хотя бы указательным пальчиком. — Нет, малышка. Я еще недостаточно с тобой поиграл. И он заставляет её лечь на спину, откинуться назад, слегка ударившись головой о дверь. Но для Минджи не существовало никакой боли, кроме той, что разъедала низ её живота. Не успела заметить, как ей удалось вообще оказаться на лопатках, и как Тэхен смог сесть ей на грудь. Сиденья были недостаточно широкими, как кровать или кухонный стол, поэтому ему пришлось носками упираться о пол, пока коленом второй ноги он облокачивался о сиденье, прямо возле головы Минджи. Он обездвижил её, она разве что могла дотянуться руками до собственных ног. — Твоё платье прекрасное, и мне жаль, что его придется выкинуть. — Чт…? Тэхен рвет его с такой легкостью, словно это обыкновенный листочек, что упал с дерева, сраная упаковка от пончика – одними пальцами. Его напряженные мышцы заставляют татуировки на руках сиять еще ярче, и Минджи засматривается на них, не замечая, как Тэхен с той же скоростью рвет пополам её бюстгалтер. Альфы действительно настолько сильные, когда их ослепляет очарование их истинной омеги? — Как… как ты вообще посмела скрывать такое тело? Я… не могу понять, Минджи, — он хмурится так, словно спрашивает всерьез, словно он не хочет довести одними лишь словами до врат в аду. — Сейчас ты можешь делать всё, что тебе захочется. Ты можешь трогать меня там, где тебе захочется, — моргает и говорит так, словно у неё язык живет своей жизнью. — О, моя дорогая, уж я-то точно потрогаю тебя там, где хочется мне, — широко ухмыляется, показывая, что его клыки стали еще острее и длиннее. Ладонями он сжимает грудь Минджи и слабо смеется, закусывая губу. Смотрит так, словно это не просто женская грудь, а что-то настолько эстетически красивое и прекрасное, что словами не передать его восторг от того, что он чувствует и видит. Облизывается, немного двигается бедрами назад так, чтобы ему было удобнее опуститься и обхватить ртом, блаженно закрывая глаза и мыча. Минджи так хотелось схватить его за волосы, но он просто не позволял. Он заставлял её выгибаться, дергаться, стонать так, что её голос заполнял весь салон. Тэхен больше кусал, ухмыляясь, цеплял клыками и проходился языком так, словно слизывал с мороженного растаявший пломбир. — Тэхен… Он смеется, продолжает ласкать её, целовать, сжимает и каждый раз выдыхает, словно он не может насытиться. И когда он поднимается, ухмыляясь, он наклоняется, как думает Минджи, чтобы поцеловать её, но он вновь хихикает ей в губы. — Открой свой ротик пошире. Тэхен двигается бедрами ближе к груди, чтобы его член мог мягко проскользнуть между, чтобы он мог использовать грудь так, как Минджи и не могла предположить. Но, конечно, ей нравится, ей нравится вообще всё, что Тэхен с ней делает, поэтому послушно открывает ротик и чувствует на языке лишь влажную головку. Такие странные ощущения. Так горячо, так твердо, мокро. Благодаря тому, что Тэхен не жалел слюней, что покрывали грудь Минджи, он мог плавно двигаться, и это приносило немало удовольствия. Он с жадностью наблюдал за тем, как от языка Минджи до головки его члена идет тонкая ниточка слюни, и, судя по его невероятно пошлой ухмылке, он сходил с ума от того, что он не полностью вставляет ей в рот, а лишь слегка касается кончиком. Тэхен не просто сжимал грудь – большими пальцами он растирал, надавливал, словно в его руках был джойстик, и от любого прикосновения Минджи дергала ногами, терлась коленками и очень хотела, чтобы он уделил внимание и ей. Но что-то подсказывало, что её удовлетворение должно идти только после того, как она сделает хорошо своему альфе. Тэхен упирается ладонями о стекло, ему приходится согнуться, чтобы помещаться в салон машины, но ему совсем не до дискомфорта – ему важнее толкнуться в рот Минджи еще глубже, так, чтобы вновь почувствовать её узкую глотку. Она сейчас кончит. Она может сейчас кончить, а ведь Тэхен даже не касался её так, как это делал Чонгук. — Мне кажется, я достаточно прочистил тебе ротик. Не успевает Минджи наполнить легкие воздухом, как член Тэхена заменяется его языком. Стонет громче, чем когда он касался её, и это заставляет Тэхена улыбаться сквозь поцелуй. Он ожидаемо грубый, неаккуратный, хаотичный, он не славится нежностью или тактичностью, и это можно прочувствовать в том, как он двигает языком. Губы всё такие же мягкие и приятные, только в этот раз на них нет вкуса клубники – отголоски коньяка. Упираясь руками о дверь, он медленно сползает с Минджи, позволяя её рукам ухватиться за свою шею и волосы. Она не может не вспомнить их поцелуи, не может не наслаждаться Тэхеном и радоваться, что он, наконец-то, смог позволить ей ощутить свои прекрасные губы и длинный язык. Отвлекая Минджи на сладкие поцелуи, Тэхен подхватывает её ноги под колени и закидывает так, чтобы левая пятка упиралась чуть ли не в потолок, а правое колено чувствовало холодную поверхность двери. Может быть, ей было неудобно, ведь в обычной обстановке её ноги не способны так тянуться, а сейчас, кажется, что тело плавилось под Тэхеном. — Ты такая мокрая, — он улыбается и трется, не проникая внутрь. — Чувствуешь? Чувствуешь, как я хочу трахнуть тебя? — закусывает губу и внимательно смотрит на то, как Минджи закрывает глаза и пытается сама насадиться. — Ты так хочешь, чтобы я тобой воспользовался? — Да, — говорит, совершенно не думая. — Тэхен, пожалуйста, используй меня, кончи в меня, — гладит его по щекам, замечая, как он дергается, а улыбка исчезает с лица. — Войди в меня, Тэхен, и ты ощутишь, какая я узкая. Он скалится, словно злится, но он просто не может спокойно смириться с тем, что не только у него едет крыша, но и у Минджи, у всегда рассудительной, ответственной Минджи, которая закрывала уши после каждой грязной шутки или кривилась из-за недвусмысленных взглядов. Да, именно эта омега сейчас просит Тэхена трахнуть её, и именно она не соображает, что творит. Тэхен рычит и входит так резко и так сильно, что затылком Минджи ударяется о дверь, но словно не чувствует боли. Зато она прекрасно ощущает, какой Тэхен, блять, толстый и твердый. Ей кажется, что её сейчас разорвут, и когда он делает один единственный толчок, у неё в глазах будто сверкают звезды, а тело становится невесомым, покрывается метеоритным дождем, превращая её в часть бесконечного космоса. Тэхен всего лишь толкнулся. Один раз. — Блять, ты такая мокрая, — Тэхен рычит, закрывает глаза и встряхивает головой, явно пытаясь сдержаться. — Ты…, — он хмурится, смотрит на Минджи, которая ухватилась за его плечи, пытаясь не отключиться. Ничего не может ответить, потому что задыхается в запахе Тэхена. Такое ощущение, что кто-то разлил три литра текилы, прямо здесь, на сиденьях. Легкие горели также, как и от Чонгука, но Минджи дышала и дышала, закатывала глаза, когда Тэхен сделал еще толчок, тем самым смешивая их запахи. — Сильнее, — шепотом просит, и Тэхен привстает так, чтобы ему было удобнее держать Минджи и входить в неё. Пришлось отпустить плечи альфы, и она не знала, за что ей можно ухватиться, кроме, разве что, собственной груди, которую она начала мять и смотреть на Тэхена так невинно и так кокетливо, что он не знал, как на это реагировать, как вообще ему нужно реагировать на такую Минджи. — Я смотрю, я тебя недостаточно сильно трахаю? Тэхену было нужно, чтобы Минджи была не в себе, чтобы она не могла хотя бы что-то придумать, поэтому он подтянул её еще ближе и стал толкаться так сильно, что машина начала опасно шататься со стороны в сторону. Закрыв рот ладошкой, она попыталась уменьшить громкость, но у неё выходило ужасно плохо. В подобной позе, в какой Тэхен её безжалостно имел, всё ощущалось по-другому, он не позволял ей отвлечься хотя бы на секунду, он всецело владел ею. Минджи намокала всё больше и больше, она чувствовала, как член Тэхена намок, как сама она намокала, и после каждого толчка их тела соприкасались так громко, что нельзя было не услышать, с какой же силой Тэхен уничтожает Минджи. — Знаешь, что меня бесит? — рычит не своим голосом и внезапно начинает двигаться медленнее и плавнее. Он не отпускает ноги, но наклоняется, чтобы посмотреть в глаза затуманенным и покрытой тьмой взглядом. — То, что Чонгук был первым. Он первый поцеловал тебя, первый трахнул тебя, — ухмыляется, смеется, как маньяк, который решил поиграться с жертвой. — Хочешь спросить, откуда я знаю? Я чувствовал всё это, малышка, чувствовал, как он отлизывал тебе, как он стонал от твоей сладости, как он доводил тебя до оргазма своим собственным языком, — закусывает губу и двигается неторопливо, словно мучает Минджи. — Я чувствовал ваше удовольствие. Как думаешь – Чонгук сейчас тоже покрывается потом и дрочит себе, слыша в ушах твоё сердцебиение? Она слабо понимала, что Тэхен ей говорит, она вновь была не в себе и только и делала, что наслаждалась его прикосновениями и толчками. Минджи не могла ничего ответить, но вот омега… — Ты хочешь это проверить, папочка? — улыбается примерно также, как и Тэхен, не узнавая собственного певчего голоса. — Да, но… я не хочу, чтобы ты баловала его своим непослушным язычком… Тэхен достает из-под Минджи остатки платья, разрывает еще на две части и скручивает в толстый жгут, как будто выжимает тряпку от воды. Всё это время он не выходил из Минджи, он продолжал двигаться, продолжал мучать её. — Открой шире ротик. — Да, — послушно раскрывает губы и чувствует, как Тэхен вставляет между зубов самодельный кляп. Из-за такого положения челюстей, слюни начинают ужасно быстро выделяться, а вот глотать их практически невозможно. Минджи очень часто дышит, не зная, куда подевать язык, но ей ужасно нравится, когда Тэхен потуже затягивает сзади узел, чтобы не позволить омеге и слова вымолвить. — Отлично. Не смей стягивать, уяснила? — щурится и ожидает, когда Минджи кивнет. Он буквально дает ей возможность стянуть кляп, но в то же время запрещает. — Как насчет звонка? Минджи мычит, когда Тэхен толкается, грубо и сильно, специально так, чтобы она выгибалась и тяжело дышала. Он заставляет лечь её полубоком, свесить ноги в одну сторону, и от нового положения на неё накатывают новые ощущения, заставляющие то и дело закрывать или закатывать глаза. И пока она двигается навстречу, Тэхен достает телефон с её сумочки, которая валялась где-то внизу, быстро находит номер Чонгука и нажимает на громкую связь. Насколько безумно всё это выглядит? — Да? — сразу же раздается в салоне, и голос Чонгука словно наградил новым ритмом не только Тэхена, но и сердцебиение Минджи. — Чонгу-у-ук. Привет, — ухмыляется и, закусив губу, внимательно смотрит на омегу, которая ухватилась ладонями за сиденье до побелевших костяшек. — Как у тебя дела? — Тэхен? — слышно, что он напряжен, слышно, что Чонгук обычно так не говорит, и что он практически шепчет. — Правильно. Тэхен, — хихикает и толкается с такой силой, что Минджи не сдерживается и стонет, вцепившись зубами в самодельный жгут. — Слышишь? Я знаю, что ты знаешь, чем мы тут занимаемся. Даже тот Тэхен, которого Минджи знала, не был способен на такое безрассудство. Он бы никогда такого не устроил, и это явно не тот Тэхен, с которым она пререкалась в колледже. Этот Тэхен ловит невообразимое удовольствие от тяжелого дыхания Чонгука, который всё понял, от писка Минджи, которая то и дело закатывала глаза и выгибалась, чувствуя, как член Тэхена разрывает её на части. — Ты… — Что? Хочешь сказать, что прямо сейчас ты не дрочишь себе, чувствуя, как нам хорошо? — он внезапно переходит на низкий шепот и кидает трубку прямо к лицу Минджи. — Ты слышишь, да? — Да. — Нам так тебя не хватает. Скажи, Минджи, что ты так бы хотела почувствовать внутри себя Чонгука. Не можешь? Какая печаль, — он смеется и начинает толкаться так, что ей не помогает никакая хватка. Машина вновь начинает шататься со стороны в сторону, Тэхен просто вдалбливает её в сиденья, из-за чего телефон падает вниз, но Чонгуку всё равно всё слышно. — Ты… ненормальный, — шипит, но и в то же время стонет Чонгук. — Я не дома. Я у подруги, и она спит. — М-м? Хочешь сказать, что ты, Чон Чонгук, дрочишь себе прямо в её ванной? — Заткнись. Слышно, что Чонгук тоже тяжело дышит, что его голос ломается, и что ему там жарко. Минджи чувствует это на кончиках собственных пальцев, словно она своей же рукой водит по нему, сжимает, размазывая обильно выделяющуюся смазку. Сердце так быстро стучит, ей так душно, она чувствует только запах текилы, но на языке, кроме промокшей ткани, вкус крепкого коньяка и горькой агавы. Голова идет кругом, и она внезапно понимает, что хочет Чонгука, что ей хочется, чтобы рядом с ней был Чонгук, чтобы они с Тэхеном взяли её, уничтожили, воспользовались ею. Между ног всё горит, она всё крепче сжимает Тэхена, от чего он начинает двигаться еще глубже, яростнее. Он чувствует всё то же, что и она, и кроме всего прочего, их внутренности покрываются сахарной пылью из-за Чонгука. Мычит и практически начинает плакать, когда понимает, что не может выдержать столько наслаждения в одной себе. В её голове только рычание Тэхена и шипение Чонгука. Грязно, мокро и до невозможности нереально. — Детка, — внезапно раздается с трубки, что заставляет Минджи посмотреть на свой телефон, — я знаю, что ты хочешь кончить из-за Тэхена, — сладко шепчет и слышно, что он нежно улыбается. — Давай, подари ему самое вкусное, накорми его. Тэхен ухмыляется, хватается за узел и тянет на себя, пока второй рукой упирается в дверь. Под таким углом и в такой позе всё словно взрывается и Минджи, не в силах держать себя, дрожит, выгибается, стонет и хнычет, подставляясь под Тэхена еще больше. — Малышка, я хочу, чтобы ты кончила как можно больше, — шепчет ей на ухо, наклоняясь, и смеется так, что мурашки по коже рассыпаются. — Еще. Я сказал, еще. И он толкается, и толкается, пока у Минджи не темнеет в глазах, пока она не заставляет член Тэхена полностью покрыться влагой. Он словно хочет убить её, хочет, чтобы она потеряла сознание, чтобы её сердце остановилось. То, что он с ней творил, было грубо, вульгарно, развязно, но это нравилось Минджи. — Чонгук, она такая блядски мокрая. — Я знаю, хен, я знаю. Тэхен берет телефон, выходит из Минджи, и внутри настолько пусто, что ей хочется вновь исправить ситуацию, вновь почувствовать в себе своего альфу, и ей недолго придется мучиться. — Я усаживаю её на себя, — рассказывает Чонгуку Тэхен, притягивая к себе омегу так, чтобы она оказалась сверху, — широко раздвинув её прекрасные ножки. Я прохожусь языком по её восхитительным соскам, — смеется, когда Минджи дрожит из-за горячих слюней на коже. — Чонгук, она такая вкусная, — говорит сквозь ласки, не отрываясь от её груди. — Блять, я знаю, Тэхен, — шипит, не прекращая трогать себя. — Я знаю, что она до невозможности сладкая. — Я трусь о неё своим мокрым членом, смотрю ей в глаза, и аккуратно насаживаю её, вхожу в неё, растягивая и заполняя, — рычит и хихикает, когда Минджи вновь стонет, готовая вот-вот перекусить пополам искусственный кляп. — Двигаю её своими руками, смотрю на её прыгающую грудь и чувствую, как ты, Чонгук, хочешь вставить ей. Чонгук шипит в трубку, пока Минджи выгибается, ощущая фантомное возбуждение своего альфы, которого нет рядом. Она упирается ладошками о спинку сиденья, прыгает на Тэхене, не понимая, откуда у неё вообще столько сил, тяжело дышит и сходит с ума от одного его взгляда. — Ты хочешь что-то мне сказать? — она кивает в ответ, но Тэхен ухмыляется и мотает головой. — Нет. Чонгук ничего не должен слышать, кроме твоих грязных стонов. Минджи мычит, но затем закрывает глаза и утыкается лбом о плечо Тэхена, когда он толкается слишком сильно. — Хочу вылизать тебя, — слышно из телефона, и от этого она крепче сжимает Тэхена внутри, заставляя его зашипеть. — Хочу пройтись языком между твоих ножек, хочу, чтобы ты меня вновь накормила, детка, чтобы я проник внутрь и испил тебя, — Минджи хнычет, закрыв глаза и представив, что Чонгук действительно здесь. — Прямо сейчас я дрочу себе, представляя, как тебя, детка, трахают и заливают до самых краёв. Она сейчас умрет, она сейчас просто исчезнет с этого мира навсегда, потому что не может больше выдержать, она на таком, мать его, пределе, что теряет остатки разума. Тэхен не останавливается, двигается, целует шею, гладит её по спине, опускается ниже и средним пальцем проходится между ягодиц, ухмыляясь. — Мне кажется, здесь кого-то не хватает. Минджи кивает, сама двигается, ёрзает, сжимает его внутри, а потом прижимается всем телом, выпячивая нижнюю часть, словно она уже готова подставиться под Чонгука. Она не соображает, она не знает, что делает, но ей очень хочется, чтобы её заполнили везде, где только можно. — Малышка, — шепчет Тэхен, и от этого она почти заново кончает. — Покажи мне свою шею, покажи мне, где ты хочешь, чтобы я пометил тебя. Моментально откидывает волосы в сторону и подставляется под губы альфы, который улыбается, целует чистое, нетронутое место и игриво царапает длинными, острыми клыками, словно примеряет, как бы лучше ему укусить. Но не проходит и минуты, как он резко, неожиданно, грубо и глубоко впивается так, что Минджи вздрагивает, расширяет глаза и выгибается, застывая. Постоянное чувство невидимого ошейника, что душил её, когда она каждый раз смотрела на Тэхена, когда она чувствовала на себе его взгляд, словно стал осязаемым и закрылся на замок. Знакомый щелчок, который она уже чувствовала, слышала рядом с Чонгуком, казался таким же ощутимым и правильным, как и тогда. Чонгуку она отдала душу взамен на всё его естество, а Тэхен ухватил всё её сердце, предоставляя взамен весь свой мир. И если Минджи подумала, что на этом всё, то она очень крупно ошибалась. — Возьми в рот. Быстро, — впервые Тэхен говорит без игривости, не смотрясь, как маньяк. Сейчас им управляло, разве что, животное желание. Приходится сползти, лечь в знакомую уже ей позу, и опуститься ртом на ужасно мокрый и твердый член Тэхена, но не успевает она хотя бы коснуться языком, как он давит ей на затылок и входит во всю длину, выгибаясь. Слышно, как Чонгук стонет, как Тэхен тяжело дышит и рычит, когда заливает рот своей омеги. Минджи еще никогда не пробовала ничего настолько сладкого и горького одновременно. Как зачарованная, она пыталась проглотить всё, пыталась вместить в себя всю ту любовь, что Тэхен дарит ей, но несколько капель всё равно стекали мимо. Крепкая хватка на её волосах меняется на одобрительное поглаживание, и когда она отрывается, приподнимается и смотрит на Тэхена, он аккуратно заводит спутанные локоны ей за ухо. Они смотрят друг на друга, приходят в себя ужасно медленно. Тэхен подносит трубку к губам, чтобы сказать: — Перезвоним. И как только телефон пищит, обозначая, что звонок окончен, Минджи понимает, что сейчас произошло.