Triple Kill

— Блять, блять, блять! — матерится Тэхен и с трудом умудряется довезти всех до переулка с отелями. — Выходите. Сейчас же. Минджи не может выйти, она вообще не может соображать. Действие таблеток практически убивает. Они усиливают течку, её влияние, усиливают желание. К тому же, рядом с ней постоянно истинные альфы, которые всё делают только хуже. Чонгук помогает выйти. У него дрожат руки, когда он берет свою омегу за ладонь. Тэхен уже внутри, и Минджи не может даже думать о том, что их могут не пустить, что двое альф, которые притащили омегу, могут выглядеть подозрительно. Но девочка на ресепшене слишком понимающая, слишком доброжелательная, словно вовсе не замечает тяжело дышащую омегу и двух альф, у которых голоса ломаются и вены на руках вздуваются. Она спокойно вызывает парня, который вежливо проводит их к лифту и выдает ключи, рассказывая, что у них есть всё-всё необходимое. Только вот вопрос. Для чего? Тэхен со всех сил пытается сдержаться, даже вежливо улыбается работнику отеля, когда Чонгук заводит Минджи в комнату, и как только их оставляют одних, он закрывает дверь на ключ. Внутри номера было не так светло, как в коридоре. Минджи было сложно привыкнуть к тусклому фиолетовому освещению, что касалось лишь стен и шло прямо по шву потолка. Черная мебель, большая кровать, ночной город за широкими окнами и ванная, где уже была вода и несколько лепестков. Всё казалось каким-то очень приятным сном, очень красочным и сверкающим, ведь в реальности такого быть не может, да? Минджи не может ощущать себя, как на окраине Вселенной от одних только запахов текилы и коньяка; она не может теряться во времени и пространстве, когда Чонгук всего лишь переплетает с ней пальцы; невозможно задыхаться и с трудом сглатывать обильно выделяющиеся слюни только из-за хитрого смеха Тэхена. Внутри всё горит, между ног неприятно зудит, метки пульсируют, как будто обволакивают шею, у самой глотки. — Я боялся, что я не выдержу в машине, — шепчет Чонгук и приближается к губам, но не целует. — Ты так вкусно пахнешь, ты так… — …зовешь нас, — Тэхен подходит ближе, со спины, но всё еще не касается, а просто наматывает локон Минджи на свой палец. — Мы знаем, что ты нуждаешься в нас, малышка. — Скажи, чего ты хочешь? — Чонгук гладит её по щеке, смотрит помутненными глазами, где зрачок словно слился с радужкой. — Потому что если ты не скажешь, нам придется делать то, что хочется нам. — А ты даже не представляешь, что мы хотим с тобой сделать, — рычит Тэхен, ухмыляясь и приобнимая Минджи за талию. — Особенно сейчас, когда ты такая доступная. — И когда мы совсем одни, — Чонгук наклоняется так, словно хочет поцеловать, но останавливается, внимательно смотря на лицо своей омеги. И ему явно нравится то, что он видит. Минджи не подозревает, насколько сексуально она выглядит, насколько же она просит, при этом не произнося и слова. Всё практически написано на ней, и Чонгук с превеликим удовольствием это читает. Может быть, она и думает о том, что у неё спросили. Может быть, у неё даже есть конкретные пожелания, но всё это стирается под воздействием таблеток и течки, которые в сумме дают неконтролируемую жажду. Жажду почувствовать Тэхена и Чонгука внутри себя. Вместо ответа, она просто целует Чонгука… нет, она кидается на него, обнимая за шею и прижимаясь как можно крепче. Он не ожидал, что Минджи будет напористой, он наверняка думал, что она будет покладистой, слабой, подручной, но он совсем забыл, как его же таблетки могут действовать. Обнимает её за талию и углубляет поцелуй моментально. Он удерживает её, когда она встает на носочки и хватается ладонями за густые волосы, ему приходится лишь слегка наклониться, и Минджи очень ему благодарна, что он, наконец-то, позволил ей ощутить свой новый пирсинг. Странные ощущения. Горячий, титановый шарик перекатывается в то время, как язык Чонгука мягко касается её, надавливая и поглаживая. Он будто бы ест мороженное, вылизывая вафельный стаканчик изнутри, но при этом вместо пломбира по его подбородку стекают вязкие слюни, которые Минджи просто не может удержать и не успевает проглотить. Как только в комнате раздается стон, Чонгук ощутимо вздрагивает и отрывается, хмурясь. Нельзя увидеть в такой темноте, насколько же его губы мокрые, но внимание Минджи сразу же переключается на другое – на Тэхена, который аккуратно взял её за щечки, чтобы также опуститься и попробовать свою омегу на вкус. Он облегченно выдохнул, как только они столкнулись языками. Тэхен целовал нежно, и это вызывало дрожь, потому что контраст с нетерпеливым и напористым Чонгуком доводил до исступления. Нельзя было привыкать, нужно было просто наслаждаться и слушать, как их сердца бьются в едином ритме. Минджи сжимает его безрукавку нечеловеческой хваткой, и Тэхен это замечает. Он заинтриговано ухмыляется, позволяя своей омеге демонстрировать силу, ведь до этого он еще никогда не чувствовал её такой нетерпеливой. Даже тогда, в машине, она была более покладистая и менее своевольная. Своими пальчиками она тянется к его бандане, стягивает её и хочет откинуть, но Тэхен вовремя перехватывает руку и забирает кусок ткани явно не просто так. Если бы Минджи могла соображать так же хорошо, как и всегда, то она бы догадалась, что у него есть определенные планы, но всё, о чем она сейчас может думать – его губы и язык, слишком вкусные и слишком влажные, чтобы просто так от них отказаться. — Тише-тише, — ухмыляясь, шепчет Тэхен, отрываясь. Он проводит большим пальцем по её нижней губе, не ожидая, что она коснется его кончиком языка. — Минджи, — рычит, не зная, что делать. — Папочка, — шепчет и обволакивает губами большой палец Тэхена, посасывая и смотря прямо ему в глаза. Минджи не знала, как еще можно удерживать себя, поэтому она просто делала, что ей хотелось. И как только застывший Тэхен хотел что-то съязвить, Минджи забирают. — Так вот, чего ты хочешь? — шепчет Чонгук, вновь дразня её и не целуя. — Хочешь, чтобы мы полностью потеряли контроль? — Тебе, Чонгук, его нужно терять, — отвечает не своим голосом, слишком певучим и нежным, слишком соблазнительным и мурчащим. — Покажи, каким ты можешь быть, каким ненасытным мой альфа может быть. — Минджи… — Сколько можно бояться сделать мне больно? Я хочу, чтобы ты сделал мне больно, — с каждым шагом она заставляла Чонгука двигаться всё дальше и дальше. — Чонгук, сорвись. Сорвись на мне. Она словно ломала его, по частям. Минджи могла ощутить, что он всё еще ругает себя за то, что на её теле остались следы, что он тогда поддался чувствам и желаниям. Его руки дрожали, его дыхание сбилось, он закрывал глаза и сдвигал брови к переносице, и каким бы очаровательным и прекрасным он не казался Минджи, она хотела, чтобы он был расслабленным, чтобы он полностью отпустил себя. Чонгук наталкивается на кровать и, не удержав равновесия, падает, садясь на краю. Хватается ладонями за бедра Минджи, проникая под юбку, вдыхает её аромат, приближаясь к животику, и… Минджи так хотелось заново сесть ему на лицо, так хотелось ощутить его пирсинг, но как только она собралась толкнуть Чонгука в плечи, чтобы тот лег, её руки моментально заводят за спину и сжимают, согнув в локтях. — Чонгук, нельзя позволять ей брать верх, — ухмыляется Тэхен ей на ухо и прижимается так сильно, что можно ощутить его стояк. — Мы не будем терять контроль. Пока что. Минджи закусывает губу, злится, но выгибается, когда Тэхен целует её шею, в свою метку. И, в принципе, можно было смириться с ведущим Тэхеном, но она никак не ожидала, что Чонгук, до этого послушно следующий её порыву, грязно ухмыльнется и аккуратно стянет с неё нижнее белье, заставляя поднять ножки по очереди. — Я знаю, чего ты хочешь, Минджи, — шепчет он и гладит по ногам, но не касается там, где нужно. Он дразнит её, смотря прямо в глаза. — И я сделаю всё, что ты попросишь, только если ты выдержишь настоящего меня. У неё сбилось дыхание. Она смотрела на Чонгука во все глаза, не понимая, как ей действительно стоит реагировать. Она чувствовала, как намокает, как её кожа покрывается мурашками из-за горячих прикосновений, и ей хотелось, чтобы Чонгук продолжал, но всё ведь будет не по её планам. Чувствует, как ей завязывают руки в том положении, в каком они и были. Минджи не может увидеть, точно ли это бандана, но по ощущениям ей кажется, что это она. Когда с неё успели скинуть кожанку? — Не бойся, — шепчет Тэхен на ухо, слишком ласково, непривычно ласково. — Сядь на колени. И она садится, пятками чувствуя собственные ягодицы. Сглатывает, когда Тэхен одобряюще гладит и берет за подбородок, чтобы она смотрела на него. Она прекрасно помнит этот вид, и только от одного взгляда она чувствуют неприятный зуд, неприятный и такой дразнящий. Но когда Тэхен её отпускает и отходит, Чонгук нежно гладит по щеке, наклоняется, чтобы подарить сладкий поцелуй, такой чувственный и любящий, что Минджи не контролируемо стонет. Она всё еще не может привыкнуть к новому пирсингу, который так приятно перекатывать во рту. Чонгук отрывается и Минджи замечает, как он расстегивает джинсы, тянет собачку вниз, приспускает боксеры и выравнивается, когда вынимает покрытый венками член, который нетерпеливо дергался. Минджи сглатывает слюни, словно она голодная собака, и подобные сравнения сейчас её ничуть не смущают, ведь она действительно еще ни разу не пробовала Чонгука там. И ей хочется попробовать, сейчас же. Чонгук замечает нездоровое желание в её глазах, двигается ближе к краю, расставляя ноги, и мягко гладит Минджи по волосам. От нетерпения и возбуждения, что режут изнутри, она сжимает свои же локти, чуть ли не впиваясь ногтями в кожу, и когда её губы приближаются к головке, слышно, как Тэхен щелкнул зажигалкой. Он облокотился плечом об окно, совсем рядом, и внимательно следил за сценой, закуривая. Почему-то осознание того, что Тэхен сейчас будет за всем наблюдать, неотрывно смотреть, спокойно втягивая табак, ужасно возбуждало. Возбуждало до той степени, что Минджи нетерпеливо поёрзала. Но Чонгук тут же берет внимание на себя, когда наклоняется к её лицу, чтобы с непривычно грязной ухмылкой прошептать: — Отсоси мне так же, как ты отсосала Тэхену в машине. О, Боже. Нет. Она… Сознание пыталось пробиться наружу, но не успело. Её губы уже были вокруг мокрого и сладкого члена Чонгука. Невообразимо. Как она могла раньше не попробовать его? Чонгук же такой… вкусный, такой опьяняюще приторный, и такой твердый, широкий, горячий. Минджи не могла сдержаться, ей хватило бы и капли его смазки, чтобы окончательно слететь с катушек. Чонгук одной рукой облокотился о кровать, пока второй мягко гладил её по голове, периодически сжимая волосы в ладони. Он обрывисто дышал, наблюдал за Минджи и откидывал голову назад каждый раз, как она брала настолько глубоко, что начинала кашлять. Отрывалась со чпоком и текущими по подбородку слюнями, но тут же заново припадала, чтобы продолжить. — Ты так хороша, Минджи… твой ротик бесподобен, — сглатывает и шипит, когда она проходится языком вдоль. — Возьми как можно глубже. И она берет, берет так, что у неё темнеет в глазах, и когда она отрывается, чтобы глотнуть воздуха, Чонгук внезапно целует её, тем самым разделяя собственный стон. — Любимый, — шепчет ему в губы, на что он ухмыляется. — Хочешь еще? — Да. Да… еще, хочу еще. — Высунь язычок. Сложно отсасывать в таком положении, потому что так член Чонгука давит еще больше, вызывая рвотные позывы, но он словно знает пределы и просто трется головкой, наблюдая, как его смазка смешивается со слюной Минджи. Но когда он давит сильнее, Минджи приходится убрать язык и делать всё, лишь бы её не мучал кашель. — Хочу тебя сфотографировать… чтобы ты увидела, какая ты красивая с моим членом во рту, — он ухмыляется, когда чувствует, как Минджи стонет и заново ёрзает. — Где твой фотоаппарат? Притихший Тэхен тушит сигарету и идет к фотоаппарату, который Чонгук оставил на краю стола, чудом его не разбив. Включает и подходит к альфе и омеге, закусывая губу. — Сделай так, чтобы было видно, как она на меня смотрит, чтобы были видны её глаза, — объясняет Чонгук, когда Тэхен заползает на кровать и встает на колени, упираясь локтем о плечо альфы. Он настраивает кадр, пока Минджи не перестает двигаться вверх-вниз, и ей хватает одного взгляда в объектив, чтобы понять, что она готова прямо сейчас кончить от того, что Тэхен фотографирует то, как она отсасывает Чонгуку. Несколько вспышек и всё. Тэхен не смотрит на результат, он просто откладывает фотоаппарат на ближайшую тумбочку, а затем обходит Минджи, чтобы встать со спины и собрать её волосы в хвост. — Достаточно, — командует, и она тут же останавливается, отпуская член Чонгука. — Хотя… Его улыбки всегда пугали. Его улыбки всегда показывали, что он что-то задумал, что-то очень опасное, щекотливое, непредсказуемое. Тэхен пускает вязкую слюну прямо на член Чонгука, и эта слюна спускается так медленно, прямо на блестящую головку. Минджи заворожено наблюдает, чувствуя, как у неё внутри что-то щелкает, с хрустом, что-то разбивается, заставляя её дернуться. — Слизывай, — и это командует не Тэхен. Как только она опускается ртом на член Чонгука, чувствуя слюну Тэхена, она стонет, потому что не может выдержать, потому что всё это очень грязно. Замки в её душе и на сердце дрожат, метки сжимают, и она… Кончает. Она кончает, когда к ней даже не прикоснулись. Тэхен тянет её за волосы, чтобы она отпустила Чонгука, и целует, надавливая на её язык так, словно он слизывает всё, что на нем смешалось. Он впитывает её стоны, гладит по голове и позволяет насладиться таким внезапным оргазмом, улыбаясь еще шире. — Теперь тебя можно попробовать, — ухмыляется Тэхен и тянет её за бандану. Он кидает её спиной на кровать, не развязывая. Подвигает ближе к краю, сгибая её ноги в коленях, и садится на собственные, прямо на пол, наглядно облизывая кончиком языка верхнюю губу. Чонгук тянется к её лицу, нависая над ней, и целует прежде, чем она сможет хоть что-то сказать. Минджи задыхалась, она буквально задыхалась, ей не хватало воздуха, в легких был сплошной алкоголь, и поцелуи казались ей тяжелыми камнями, которые утягивают всё дальше и дальше, на самое дно. Она чувствует, как Тэхен целует внутреннюю сторону её бедра, водит языком, слизывая последствия её возбуждения и оргазма. Стонет каждый раз, когда ощущает на языке непередаваемую сладость, заполняя комнату собственным басом. Не предупредив, он моментально припадает ртом к ней, прямо между ног, заставляя Минджи выгнуться еще сильнее и протяжно застонать. Тэхен не сдерживался, он и не думал, он просто впился в неё, рыча и крепче сжимая её ноги. Язык Тэхена горячий, невыносимо горячий, мокрый и скользкий. Он пожирал её совсем не так, как Чонгук, он словно наслаждался ею, как гурман, но при этом особенно яростно водил языком, будто бы пытался выжать из неё всё, до последней капли. И как только она хотела приподняться и посмотреть на то, как Тэхен ей отлизывает, Чонгук сел сверху. Он упирался руками о кровать, смотрел на неё, сверкая пирсингом, и даже сейчас можно увидеть, как же опасно у него блестят глаза. Чонгук внимательно смотрел за тем, как у его омеги открывается рот, как она жмурится и шипит, когда Тэхен начал посасывать и дразнить кончиком языка. — Я знаю, чем вы занимались в машине, — шепчет и гладит её по щеке, ухмыляясь. — Я чувствовал это. Я слышал, как ты стонала, как ты хотела, чтобы я тоже там был, — указательным и средним пальцем он надавливает на её нижнюю губу, на язык. — Я хочу еще, хочу, чтобы ты еще давилась моим членом. Чонгук снимает с неё футболку, но не до конца – связанные руки мешают, поэтому он оставляет её на плечах, так, чтобы грудь была открыта. Ладонью проходится по ложбинке, выдыхая и облизываясь. Минджи напряжена, она не может расслабиться из-за языка и рта Тэхена, из-за которого она течет, ужасно течет. Удивительно, но её лифчик не рвут, а аккуратно снимают. Чонгук будто бы специально медлил, ведь знал, ведь чувствовал, что Минджи хочет его член опять. Он отстегивает бретельки, раскрывает замок и вытягивает из-под её спины, откидывая в сторону. И как только Чонгук видит, что может сжать её грудь, он ни разу не медлит и с наслаждением касается её, выдыхая. Минджи не успевает привыкнуть к новой смеси безумных ощущений, как Чонгук трется своим членом о её грудь, скользит между, намачивая её кожу. Руками он помогает себе, чтобы грудь Минджи плотно прилегала к нему, чтобы он мог полностью ощутить всю мягкость и тепло, чтобы он мог головкой коснуться открытых губ омеги. Кажется, она сейчас опять кончит. Невозможно не кончить от того, что они с ней творят. Тэхен продолжал играться, бродить языком вдоль. Каждый раз, когда он проникал внутрь, Минджи хваталась за собственные локти, не думая, что у неё уже могут быть раны. Она выгибалась, ведь он знал, как сделать так, чтобы она закатывала глаза, чтобы она стонала и дергала ногами. Чонгук с каждым толчком был всё напористее и грубее. Большим пальцами он касался её так, что её плечи дрожали. Он водил ими, словно держал джойстик в руках, тем самым управляя Минджи, заставляя её глотать и давиться, высовывать язык и намачивать его член всё больше и больше. В какой-то момент у них троих что-то щелкает, и Тэхен с Чонгуком ощущают это лучше, реагируют на это намного острее ослабленной и подвластной Минджи. Тэхен на секунду отрывается, обдавая её горячим дыханием. Чонгук останавливается, тяжело дыша и жадно смотря на то, как Минджи, с высунутым языком и мокрой грудью, хлопает глазками и теряет всю себя. Как только Тэхен заново проходится языком, Чонгук освобождает её и наклоняется, чтобы поцеловать. — Я знаю, что ты хотела это увидеть, — шепчет не своим голосом, грязно ухмыляясь, а потом развязывает её, освобождая руки. Чонгук слазит с неё и снимает футболку, чтобы она могла привстать. Её руки практически онемели, но ей было всё равно на малейший дискомфорт, когда она увидела Тэхена. Он смотрел на неё так же, как на вечеринке; так же, как и в баре; так же, как и в клубе. Этот взгляд, жадный, темный, властный, которым он затягивал веревки у неё на шее. И при всём при этом он наглядно проводит языком, демонстрируя тонкую ниточку его слюни и смазки Минджи, которая соединяет их. Первое, что она ощутила – дрожь. Минджи согнула пальчики на ногах и покрылась мурашками, не понимая, почему она кончает, опять кончает, когда в неё даже не проникают, когда на неё просто смотрят. Теряет равновесие, падает обратно на кровать. Руки, которые она подняла, ловит Чонгук и наклоняется к ней, чтобы поцеловать и проглотить сладкие стоны. Он заботливо трет её ладони, растирает предплечья, делает всё, чтобы Минджи полностью насладилась моментом. Грань между реальностью и сном словно стерлась, хотя её и не было, но сознание уже не скоро вернется, то сознание, которое позволило бы ей остановиться. Не замечает, как губы Чонгука сменяются языком Тэхена. Он целует её так же сладко и напористо, грубо и рвано, не в силах сдержать ухмылку. Он горячий, ужасно горячий, и когда Минджи тянется, касаясь пальчиками его спины, намекая, чтобы он снял с себя одежду, он тут же отрывается и стягивает с себя безрукавку. Благодаря совсем небольшой паузе, Минджи может увидеть, как Чонгук оказывается на месте Тэхена. Он тоже подхватывает её за ноги, но не для того, чтобы выше их закинуть, а чтобы шире раздвинуть. Чонгука ведет, он не соображает, уже не соображает, и всё, что он хочет – испробовать Минджи. Очередной раз выгибается, только в этот раз держится за плечи Тэхена, поглаживая его татуировки. Он хватает её за кисть, преподносит к своим губам, чтобы оставить детский поцелуй, и смотрит на неё с широкой ухмылкой, когда она задыхается и приподнимается, чтобы посмотреть на впившегося в неё Чонгука. — Ты ведь этого хотела? — шепчет Тэхен, заставляя посмотреть на себя. — Ты хотела, чтобы мы теряли контроль, сходили с ума, делали то, что хотим мы. — Папочка, я…, — задыхается, когда Чонгук решает добавить пальцы, и это совсем сбивает её с пути. — Да? — смеется Тэхен и, схватив её за щеки, всё еще требует, чтобы она смотрела на него и показывала, как же ей хорошо. — Что, малышка? — Я… О, Боже…, — закрывает глаза, пытаясь сдвинуть коленки из-за слишком приятных ощущений, что дарит ей пирсинг Чонгука, но ей не позволяют. — Разве ты не это представляла? В машине? Или может, — Тэхен хихикает, закусывает губу и целует её в кисть, неотрывно наблюдая за её лицом, — во снах, м? — Нет, я… — Мы знаем, что ты фантазировала о нас, — он нависает над ней, практически усаживаясь ей на живот. Берет руки, прижимает к кровати и нависает прямо над её лицом. — Мы знаем, что последний месяц ты только и думала о том, как бы нас поцеловать, как бы с нами уединиться, — он жутко смеется, так же жутко, как и тогда, словно он маньяк, но Минджи это ни разу не пугает, а только больше возбуждает. — Ты такая… сладкая, такая аппетитная, и ты не представляешь, как нам было сложно сдержать себя. С каждым словом Тэхена движения Чонгука становятся резче. Он начинает быстрее входить в неё пальцами, он начинает рычать, обдавать вибрацией, жадно водит языком и глотает каждую каплю, что падает с Минджи. Она чувствует, как течет, какая она чертовски мокрая, и всё то, что происходит с ней сейчас, заставляет намокать еще больше. — Хочешь кончить? — спрашивает Тэхен, тут же получая в ответ кивок. — Хочешь кончить из-за языка Чонгука? Хочешь накормить его? Ты ведь знаешь, ты прекрасно знаешь, какая ты блядски вкусная, и как же нам мало… нам всегда будет мало, — шепчет прямо в губы, но затем хитро улыбается, гортанно смеется и закусывает губу. — Только вот… ты не кончишь. Ты будешь кончать только тогда, когда мы скажем. И Чонгук тут же останавливается. — Нет… нет, пожалуйста, — ей настолько обидно, что она практически плачет. Тяжело дышит и не чувствует достаточно сил, чтобы самой насадиться на кого-то из её альф, и они это прекрасно знают. — Умоляй, — командует Тэхен. — Пожалуйста… я хочу, чтобы Чонгук продолжил, чтобы… чтобы я кончила в рот Чонгуку. — Недостаточно, — ухмыляется и встает с Минджи. В какой-то момент пугается, что её тут так и оставят мучиться, просто уйдут, закроют дверь, но как только она подрывается на локтях, чтобы проследить за альфами, Чонгук хватает её за руки и заставляет встать на ноги… …которых она практически не чувствует, из-за чего ослаблено падает в чужие объятия. Улыбка на лице Чонгука неожиданно нежная и мягкая. Он целует её настолько романтично, что Минджи не может не улыбнуться. Чувствует на его губах собственный вкус, сразу же проникает языком в его рот, находя пирсинг, который ей уж очень пришелся по нраву. Чонгук словно дает ей время передохнуть, и это совсем небольшой перерыв. — Твои губы на вкус, как черника, — шепчет и проводит языком по опухшим губам. — Вообще-то, как клубника, — смеется Тэхен и вновь обнимает её сзади. Поворачивает её голову так, чтобы также насладиться поцелуем. — Я бы снял с тебя и юбку, и чулки, но ты такая сексуальная в этом. — Я готов был забрать тебя только для того, чтобы на тебя никто не смотрел, — говорит Чонгук и целует её в шею, в свою метку. — Ты ведь только наша, ты же это знаешь? Ты оделась так для нас, да? — Детка, ты специально нас дразнила. — Плохая девочка, — хихикает Тэхен на ухо и ладонями сжимает её грудь, вызывая слабый стон. — Плохая девочка хочет кончить, да? — подушечками указательных пальцев он начинает дразнить её, издеваться над ней, водя вокруг и надавливая. — И она хочет кончить мне в рот, м? — ухмыляется Чонгук и ловит взгляд Минджи. — Мы сделаем это так, что ты никогда об этом не забудешь. Он тут же падает на колени и делает так, чтобы Минджи отодвинула ногу в сторону, приподнимая её. Тэхен вовремя хватает её за талию, чтобы его омега не упала и держала равновесие. Она не понимает до последнего, что они задумали, хотя внизу живота всё ужасно ноет и требует внимания, намекая, что вообще плевать, что её альфы хотят сделать – пусть делают всё, что пожелают, лишь бы она кончила. Но Минджи и вправду не забудет то, что она увидит и почувствует. Пальцы Тэхена спускаются вниз, а пальцы Чонгука ползут вверх. В то время, как Тэхен поглаживал и теребил снаружи, Чонгук медленно проник внутрь указательным и средним. Минджи была настолько мокрой, что ему не составило труда достигнуть нужной точки сразу же. И всё бы ничего, ведь здесь нет ничего такого, они просто её ласкали, но потом Чонгук приблизился к ней, открывая рот и высовывая язык, где прямо посредине блестел маленький титановый шарик. Чонгук ухмылялся, дергал бровями, потому что знал, что выглядит грязно, и это очень нравится Минджи. — Смотри внимательно, — шепчет Тэхен ей на ухо и тоже смотрит вниз. — Смотри, как ты накормишь Чонгука. Минджи просто не выдерживает. Она не могла хотя бы попытаться не кончать. Тело не слушалось, она просто… не могла. Дрожит и крепче хватает за руку Тэхена, которая держала её поперек. Её гнет пополам, ей хочется закрыть глаза, но она физически не может этого сделать, потому что она жадно наблюдает за тем, как пачкает лицо Чонгука, как большая часть попадает на его язык, и как он, не удержавшись, вновь припадает к ней губами, стонет, вынимает пальцы и просто испивает её. Невозможно. У Минджи темнеет в глазах, она готова упасть, но Тэхен ей не позволяет. У неё слабые судороги, она чувствует, как по её телу словно расплывается вязкий мед, словно она падает сквозь пространство, и единственное, что ей помогает быть в сознании – её альфы. Когда Чонгук заканчивает, он отпускает её, встает и тут же целует. Его лицо мокрое, особенно подбородок и губы, но ему вообще всё равно. — Не смей отключатся, — говорит ей в губы, пока Тэхен целует её шею. — Мы только начали. Чонгук снимает с себя всё до пояса, и у Минджи словно открывается второе дыхание, когда она видит его тело. Он так редко позволяет ей наслаждаться его мускулами, его руками и торсом, талией и V-образной мышцей. Даже на кухне он не оголялся перед ней, даже тогда он не разрешил ей потрогать себя, скрываясь под майкой. Тэхен поднимает её руки, чтобы она не стеснялась и ладонями коснулась Чонгука. Он ухмылялся ей на ухо, грел её со спины, упирался своим стояком, и это поразительно, как он всё еще не затолкал свой член к ней в рот. Минджи водит пальчиками по груди Чонгука, касается ключицы и неотрывно осматривает каждую клеточку, каждый изъян. Замечает у него шрам на животе, проходится по нему, желая спросить, откуда, но потом её взгляд касается пружинистого члена, который сочится смазкой, и она сглатывает. — Ты хочешь еще? — спрашивает Чонгук и гладит её по щеке. — Да… да, любимый, я… я хочу еще… — Тогда наклоняйся, — командует Тэхен и давит ей на спину. Чонгук прижимает её ладони к своему тазу, и не знает, куда ему стоит смотреть: на то, как его член касается лица Минджи, или на то, как Тэхен приподнимает юбку и поглаживает её сзади. У неё практически нет сил, но альфы хотят, чтобы она стояла, поэтому она на ватных ногах пытается устоять, и не знает, как выдержит то, что будет дальше. И ведь ей ужасно хочется продолжить до тех пор, пока действительно не отключится. Чонгук берет её за подбородок, заставляя посмотреть на себя, пока она выгибается, словно кошка, пока она подставляется под Тэхена, который звенит поясом и расстегивает джинсы. — Ты такая красивая, детка, — выдыхает и гладит её по голове. — Но с моим членом во рту ты выглядишь еще лучше. И они заполняют её. Одновременно. Минджи вздрагивает и стонет, когда Тэхен резко входит в неё, а Чонгук толкается ей в рот. В глазах темнеет на какую-то секунду, но ей приходится прийти в себя, когда они начинают двигаться. Тэхен растягивал её, грубо и жестко, чувствовалось, что он с трудом сдерживал себя, что он окончательно срывался. Он был твердым, горячим, он долбился в неё, сжимая её ягодицы, и Минджи готова была сойти с ума от его тяжелого дыхания и рыка, что смешивались со стонами Чонгука. Чонгук не жалел её. Он толкался ей в самую глотку, позволял передохнуть лишь на крохотную секунду перед тем, как заново заполнит. Пальцами он надавливал на горло, чтобы почувствовать себя внутри, чтобы Минджи обволакивала его еще больше. Казалось, что она вот-вот упадет, ведь ноги не держали, но Тэхен в очередной раз служил ей опорой. Было слышно, какая она мокрая, как ему легко входить в неё, как их тела соприкасаются. Он гладил её по спине, держался за юбку, чтобы входить еще глубже и сильнее, чтобы удерживать Минджи. Чонгук взял её за волосы, чтобы отвести в бок и толкаться в щеку. Он ухмылялся, неотрывно наблюдая за тем, как Минджи давится его членом. Мимо её рта стекали слюни вперемешку со смазкой, она кашляла и смотрела на него с просьбой в глазах не лишать её такого удовольствия и лакомства. Но он выходит, дает ей отдышаться и откашляться, а затем её тянут за руки, и Тэхен прижимает её спиной к себе, схватив за шею. Он останавливается, тяжело дышит ей на ухо и хрипло смеется. — Ты такая мокрая… я выскальзываю, — сглатывает и толкается еще раз, вызывая у Минджи стон и дрожь. — Малышка, стой смирно. Она хмурится и краем глаза замечает, как Чонгук берет фотоаппарат и встает прямо перед ними. Тэхен управляет головой Минджи и делает так, чтобы она смотрела в камеру. Он целует её в шею, точно также встречаясь взглядами с объективом, и когда Чонгук делает несколько снимков с нескольких ракурсов, Тэхен выходит и кидает её на кровать. Чонгук фотографирует её, опять, и откладывает фотоаппарат только тогда, когда удостоверяется, что сделал хорошие снимки. Надвигается на неё, заставляя прижаться к кровати, нависает сверху, руками упираясь о постель и наклоняется, чтобы поцеловать. Он словно тоже был на грани контроля, периодически срываясь с цепи. — Раздвинь ножки, — ухмыляется и, взяв её за таз, двигает ближе к себе, выпрямляясь. Минджи не знала, что с такого ракурса Чонгук будет еще красивее и восхитительней. Он снял с себя джинсы, был абсолютно раздетым, как и Тэхен, который приблизился к её лицу и отвлек поцелуем от созерцания Чонгука. — Я хочу, чтобы ты кончила еще раз, — шепчет Тэхен и смотрит ей в глаза, как змея, как лис, как дракон, который пришел по её сердце. — Но только тогда, когда скажет Чонгук. Ты же знаешь, как я люблю послушных омег, — он улыбается и тоже выпрямляется, но при этом опускает свой член прямо ей на губы. И она вновь вздрагивает, когда Чонгук входит в неё настолько резко, что она втягивает в себя воздух. — И ты знаешь, что люблю я, — говорит Чонгук, сжимая и раздвигая её ноги еще шире. — Когда ты стонешь мое имя с членом Тэхена во рту. Чонгук входил настолько глубоко, насколько он мог. Пирсинг на его лице дрожал при каждом толчке, он не отпускал Минджи ни на секунду, оставляя новые синяки и следы от собственных пальцев. Он бродил взглядом по её телу, смотрел, как его член исчезает внутри, как грудь Минджи трясется, как Тэхен сжимает её и сам толкается ей в рот. Руками она сжимает под собой кровать, чувствуя, как из неё опять течет. Никогда в жизни еще не была такой мокрой, никогда, ни на кухне, ни в машине, и с каждым разом ей казалось, что всё становится хуже и хуже. Тэхен по большей части толкался ей в щеку, направлял свой член так, чтобы он был в её глотке, чтобы своим языком она проходилась вдоль и обволакивала его головку, слизывая собственную влагу и его смазку. Он тоже выглядел, как умалишенный, он тоже наблюдал за всем с необыкновенной жадностью, поглядывал на то, как Чонгук входит в неё, как она вся дрожит. Из-за темпа, с которым они заполняли её, кровать должна была дрожать, но она явно была создана именно для этого. Чонгук останавливается, входя максимально, по самую основу, и не двигается. Шипит и выдыхает из-за всех тех ощущений, которые накрывают его, и Минджи знает, она чувствует, что ему ужасно приятно находиться внутри. Он медленно выходит и заново входит только для того, чтобы посмотреть, какой же его член мокрый. — Ты так смотришь… словно хочешь, чтобы я вошел глубже, — говорит Тэхен и наклоняется к ней, освобождая её рот. Он проводит большим пальцем по её опухшим и красным губам, словно стирает смазку, хотя это не помогает. Ладонью гладит её по шее, рассматривая метки, и широко ухмыляется. — Ничего лучше я в жизни не видел. Минджи хочет что-то ответить, но Чонгук резко толкается, и всё, что она может, это простонать его имя. Смотрит на него, когда он нависает над ней, когда приближается прямо к самим губам и нежно целует. Тэхен куда-то исчезает, чувствуется, что он слазит с кровати, поэтому пальчики Минджи впутываются во влажную шевелюру Чонгука. Он покрылся потом, его мышцы были напряжены, но он ничуть не устал. Темп меняется на более размеренный, плывучий. Чонгук двигается ужасно медленно, при этом целуя настолько осторожно, словно он боялся поцарапать Минджи своим пирсингом. Причмокивал, бродил языком, посасывал, и когда он отпустил её, то наклонился к уху. Чонгук знал, что она расслаблена, что его поцелуи и движения позволили ей выдохнуть. — Детка, — шепчет и целует под ухо, облизывает мочку и кусает. — Я хочу, чтобы ты кончила из-за меня, чтобы ты намочила меня. Хочу слушать твоё сердцебиение вместе с моим, хочу чувствовать то, как же тебе хорошо из-за меня. С каждым словом он ускорялся, всё больше и больше заставляя Минджи сжимать его изнутри. Она понимала, что если Чонгук скажет ей кончить, то она это сделает, поэтому она смотрела на него с такой мольбой в глазах, поэтому она хныкала, тяжело дышала и готова была просить его. Как только он застывает и смотрит на неё, он произносит одними лишь губами, и Минджи кроет. Она выгибается, хватаясь за руки Чонгука, стонет, сглатывая. Всё тело дрожит, она опять неконтролируемо течет, и это не остается надолго без должного внимания. Чонгук выходит почти сразу, как Минджи прекращает биться в судорогах, но не успевает она отдышаться, как чувствует язык Тэхена между своих ног. В этот раз пришел его черед наслаждаться омегой, испивать её и жадно водить языком вдоль. Чувствительность в её теле была на предельном уровне. Минджи правда не знала, как она всё это выдерживает, но ей хотелось еще. Подобной жажды у неё никогда не было, и ощущалась острая необходимость избавиться от неё. Язык Тэхена накрывает её губы очень неожиданно, точно так же, как и его нетерпеливое рычание. В краткий миг, когда их взгляды пересеклись, она увидела, что Тэхен на секунду отключился, что это был вовсе не он. То, с какой легкостью его руки откинули Минджи ближе к подушкам, с какой скоростью он закинул её ноги себе на плечи и с какой силой он вошел в неё – тот Тэхен даже на такое не способен. Хватает её за шею сразу же, как начинает двигаться. Из-за подобной позы у неё всё растягивается, всё, что только может, а пальцы Тэхена у самой глотки периодически блокируют ей возможность дышать, заставляя глаза закатываться. Ей трудно стонать, ей трудно следить за Тэхеном, наблюдать, как его тело, блестящее от пота, совсем близко, и как его волосы колышутся в ритме толчков. Он рычит, он тяжело дышит, хмурится и всё равно по-маньячески улыбается. Когда Минджи хватается за его руку, что сжимала её шею, Тэхен дергает бровями и усиливает толчки. Всё внутри переворачивается, сердце разрывается на части, и ей вновь хочется кончить. — Папочка, пожалуйста… разреши мне… — Заткнись, — шипит и второй рукой затыкает ей рот. Вскрикивает, но всё глушится широкой ладонью Тэхена. У неё практически темнеет в глазах от такого напора, от такого Тэхена, от его жестокости и желания уничтожить свою омегу. И как только он останавливается, пытаясь восстановить дыхание, он отпускает Минджи, но не дает ей возможности говорить и тащит куда-то вон с кровати. Тэхен заставляет обнять себя, повиснуть на нем. Он всё еще внутри. Ладонями он удерживает её за ягодицы, крепко сжимая, и начинает целовать шею, оставлять засосы где только можно и кусать в районе груди. От этого безумия отвлекает Чонгук, который подходит сзади и нежно целует её, убирая волосы за плечо. — Я думаю, ты достаточно мокрая…, — шепчет и пальцами проводит между её ягодиц, заставляя напрячься и прижаться к Тэхену еще больше. — Тише, не бойся. — Чонгук не разьебет тебя так, как я, — хихикает Тэхен и закусывает губу, когда утыкается носом в локоны Минджи и втягивает запах. — Верно, Чонгук-ки? — Я попытаюсь, но ничего не обещаю, — ухмыляется и вводит палец, удивленно выдыхая. — Так… просто… — Мы же так хорошо её разработали. — Как насчет двух? — Чонгук хмурится и с легкостью вводит второй. — Детка, ты настолько хочешь сразу двоих? — Мне всегда казалось, что чего-то не хватает, — говорит Тэхен, целуя Минджи в приоткрытые губы. — Точнее… кого-то…, — ухмыляется Чонгук. — Ты что-то притихла, малышка, — смеется Тэхен и внимательно всматривается в сумасшедшие глаза напротив. — Кажется, действие таблеток заканчивается? — Просто воспользуйтесь мной…, — подает голос, настолько завораживающий, что Тэхен с Чонгуком ощутимо вздрагивают и зависают. — Заполните меня, я хочу, чтобы вы были внутри, — она проводит ладонью по щеке Тэхена и трется спиной о Чонгука, который нервно сглатывает.. — Я знаю, что вы хотите, — она улыбается и слегка поворачивает голову, чтобы пройтись губами по щеке Чонгука. — Войти меня, заставить меня кричать, умолять вас остановиться, потому что вы меня убиваете. Я знаю, — она облизывает губы и приближается к лицу Тэхена, — что вы хотите полностью обладать мною. Я чувствую, как ты, Тэхен, пульсируешь внутри меня, и ты делаешь мне так хорошо. Ты бы хотел почувствовать Чонгука внутри меня, я знаю это. Это всё не она, это не она говорит, но она не сопротивляется. Минджи будто бы под наркотиками, под большой дозой, которая позволяет говорить грязно, очень грязно, и которая захватывают разум, оплетая и отравляя. Не стоит забывать, что она, всё-таки, омега, и её место всегда будет под альфой. Чонгук входит настолько резко, что она открывает рот в немом крике. Сглатывает, жмурится и сжимает плечи Тэхена с такой силой, что ноготками царапает татуировки. Напрягается всем телом, чувствуя, что внутри неё одновременно двое, и это заставляет её улыбаться, как умалишенной. Опять на её шее рука, и в этот раз она принадлежит Чонгуку, который тем самым прижимал её крепче к себе. Второй он подхватил её, помогая балансировать, хотя Тэхен и без его помощи мог удержать омегу. Они рычали, вдвоем, целовали её открытую кожу, долбились в неё, заполняя комнату самыми пошлыми и грязными звуками. На её коже оставались синяки, её могли сломать, если бы приложили немного больше усилий. Минджи была как кукла, тряпичная игрушка, которой пользовались для собственных утех. Стонет и утыкается лбом о плечо Тэхена, обнимая его и прижимаясь грудью. Чонгук отпускает шею, но тем самым сильнее прижимается к её спине и заставляет Тэхена сделать несколько шагов обратно, в сторону кровати, куда он падает и оказывается снизу. Минджи с трудом может упираться ладонями о кровать, замечая, как её руки дрожат, но ей вообще всё равно, когда она сталкивается взглядами с Тэхеном. Она думала, что он в очередной раз что-то скажет, съязвит, хотя бы ухмыльнется, но всё, что её альфа делает – рычит, хмурится, словно он злится на неё, и вновь сжимает её шею, только в этот раз двумя руками. Чонгук толкается в неё с нечеловеческой скоростью. Из-за его хватки рвется юбка и сползает на кровать. Ему приходится взяться за талию, которая казалась удивительно хрупкой в сравнении с альфами, которые без конца и края доводили свою омегу до звезд. — Я… я больше не могу, я…, — Минджи ощущает, как её глаза намокают, как еще чуть-чуть, и она расплачется. — Я… — Скажи, что ты чувствуешь, — рычит Чонгук на ухо, при этом ни капли не убавляя темп. — Расскажи нам. — Если ты кончишь раньше – мы будем очень разочарованы, — шипит Тэхен и словно заставляет себя отпустить шею омеги. — Ты же хочешь быть хорошей девочкой? Минджи облизывает губы, обрывисто выдыхая, и кивает. Желание услышать похвалу, удовлетворить альф выше, чем желание кончить. — Я чувствую, как… как ты, Тэхен, растягиваешь меня… как Чонгук заполняет меня сзади, как… черт, — всхлипывает и практически падает на Тэхена, когда он обнимает её за талию и делает резкий толчок. — Могу чувствовать ваше сердцебиение, могу чувствовать ваше удовольствие…, — выдыхает и сжимает простыни, пытаясь сосредоточиться. — Я… я просто…, — стонет, не зная, как вообще говорить, когда Чонгук тянет её за волосы, наматывая их на свой кулак. — Боже… — Громче, — рычит Чонгук и на самом деле слетает с катушек. — Стони громче, малышка, — рычит Тэхен и смеется, когда чувствует, как Минджи начинает обильно течь. — Пожалуйста…, — умоляет и чувствует, как начинает плакать. Тэхен притягивает её к себе и целует; Чонгук прижимается к её спине и кусает за шею. Минджи чувствует, что они дают ей разрешения, что они сами не могут говорить, потому что им слишком хорошо, им слишком приятно. Они пытаются сделать так, чтобы их омега ощутила как можно больше красок, чтобы её с головы до пят заполнила вязкая сладость, разорвала  сердце, обволокла легкие и в один щелчок взорвалось сахарной пудрой. Как только Минджи кончает, она громко стонет в рот Тэхена, кричит, тяжело дыша, и дергается. Они не останавливаются, они не дают ей время полностью ощутить бешенный оргазм, они хотят усилить его. Тэхен слизывает слезы, Чонгук успокаивающе целует в шею и плечи. От них идет невероятный жар, они мокрые, как и Минджи, потные и напряженные. Как только их омега успокаивается и её тело перестает дергаться, они выходят и укладывают её на кровать. Еле живая, она смотрит на размытых и шатающихся в её глазах Тэхена и Чонгука, которые нависают прямо над ней, которые ласкают себя, неотрывно смотря на Минджи. Их члены прямо возле её лица, мокрые, твердые, пульсирующие, и, поразительно, но она еще умудряется облизнуться и высунуть язык. Сладкие, мужские стоны ласкают уши, рычание касается самого сердца, а дрожь, с которыми Чонгук и Тэхен кончают, делает их такими красивыми и божественно прекрасными, что Минджи не может оторвать от них взгляда. Она принимает каждую каплю, не брезгует, когда ей попадает на бровь, щеку, нос, облизывается и еле успевает проглотить до того, как её накроют губы Чонгука. Она не знает, кто точно её целовал. Такое ощущение, что всё смешалось, что она ощущала сразу два языка, что они слились в одном единственном поцелуе, даря любовь друг другу, делясь чувствами друг друга. Минджи понемногу начала приходить в себя, и когда её разум полностью вернулся на место, она лежала на груди у Чонгука, пока её сзади обнимал Тэхен. Они всё еще не могли вернуть дыхание в прежнее русло, они всё еще были потными и раскаленными, и никто из них не хотел что-либо говорить. На кончиках пальцев ощущалось нечто невесомое, что Минджи не могла ухватить, но могла понять. Ей было хорошо, комфортно, боль ушла, её больше не мучала жажда и голод, она словно постигла дзен. Не хотелось думать, не хотелось размышлять, хотелось просто наслаждаться близостью чужих тел, их запахом и сердцебиением. Глаза слипались, её утягивало в сон чертовски быстро, и она сама не заметила, как быстро уснула в объятиях своих альф.