Единорог

Ты стараешься не ерзать на сидении снова, но ничего не можешь с собой поделать. Прошло уже 20 гребаных минут, и все эти посиделки и ожидания серьезно действуют тебе на нервы. По другую сторону стола от тебя сидит менеджер и не спеша листает документы в своих руках. Хоть он и замечает, как ты закатываешь глаза и дуешься, словно капризный ребенок, а не взрослая женщина — ну, смотря кто спросит — но ничего не говорит. Просто продолжает просматривать результаты твоего скринингового теста, будто это просто очередной день на работе. Лиза предупреждала тебя, что Майки будет таким. «Так что заткнись и веди себя хорошо» — были ее точные слова. Сидя рядом с тобой, она поднимает глаза от своего маникюра и бросает на тебя еще один взгляд. В нем говорится: «Еще немного. Это будет того стоить». Лиза уже несколько месяцев в разъездах с группой, но ты по-прежнему считаешь ее своей лучшей подругой. Поэтому ты уверена, что если она говорит, что что-то стоит того, значит это и правда стоит того. И вообще, что такое несколько плановых медицинских проверок, если это значит попасть на одну из самых эксклюзивных афтепати по эту сторону Атлантики? И все же, ждать — отстой. Скрещивая ноги и постукивая одной ступней на высоком каблуке по полу, ты откидываешься назад и сверлишь дырки в склоненной голове Майки. Как же надоел он и его дурацкие правила, его дурацкие просмотры, его дурацкая стрижка под Иисуса. Он не поднимает взгляд, и ты решаешь вместо этого полюбоваться окружающей обстановкой. Примерно так и можно было себе представить офис менеджера хэви-метал группы. Стопки невскрытых писем поклонников и, по всей видимости, контрактов, ожидающих подписи, по углам навалено запасное звуковое оборудование, а на стенах висят платиновые пластинки в рамках. О некоторых из этих групп ты уже слышала, о других — не особо. Самая новая висит прямо за головой Майки: ЧеЗаУродыНаСцене? —Smell Like Cherry— А вот их ты точно знаешь, потому что все еще можешь представить, как их фантомный ритм пульсирует сквозь половицы и стены, можешь слышать их песни, эхом отдающиеся в твоей голове, почувствовать, как пот стекает по спине, когда ты рубилась вместе со всеми на концерте ранее этим вечером. Ты была там зверем, потерянным в музыке, в восторге. Прыгая и вздымаясь, с дьявольскими рожками, устремленными в небо, и с пересохшим от выкрикивания песен горлом. Сияя под светом прожекторов, участники группы, словно боги, возвышались над своей паствой, раздавая милостыню в виде сносящих башку барабанных соло и крутых гитарных рифов. Но среди них был один, от которого невозможно было оторвать взгляд. У него был дикий и засаленный вид, почти грязный. Грязный, как ночные тусы, быстрые перепихоны, медленные перепихоны, вдыхание полосок кокса с чьей-то задницы. Но черт, как же этот парень пел. Как ведущий вокалист, он прямо-таки занимался любовью с микрофоном, напевая в него о поисках, голоде... укусах. И никто не сможет убедить тебя, что он не смотрел прямо в твои глаза, когда пел. Сейчас при одной только мысли об этом у тебя пробегает еще одна струйка возбуждения по внутренней стороне бедра. Лиза не шутила, когда заявляла, что наблюдать за выступлением группы — незабываемое зрелище. Но, как сказала и ты, Лиза знает, о чем говорит. В конце концов, она встречается с ведущим вокалистом. — Ну, кажется, все в порядке, — наконец объявляет Майки, и ты возвращаешься в настоящее. — Твои результаты тестов показывают, что ты чиста. Ты принята. Давно, блядь, пора. — Возможно, мои методы могут показаться тебе неортодоксальными, — продолжает Майки, — Но я надеюсь, ты понимаешь, что я лишь забочусь о благополучии своих мальчиков. Они ведь еще относительно новички в сфере рок-звезд, а вечеринки Лео могут быть... бурными. Естественно, я предпочитаю планировать все заранее на случай непредвиденных обстоятельств. Никогда не знаешь, что может произойти, — сложив руки на столе, он отстукивает медленный ритм пальцами. Раздражающе медленный. — И кстати говоря, что касается предпочитаемого тобой метода контрацепции… Ты обрываешь его соответствующим ответом, и он удовлетворенно кивает, будто ты только что прошла очередной тест. Лучшая оценка в классе. — Замечательно. Лео будет очень рад это слышать. Эти вечеринки не без причины такие эксклюзивные. У него, как говорится, «высокие стандарты». Думаю, это единственное, в чем мы соглашаемся, — его губы поджались, словно вспоминая неприятные разногласия из прошлого. Покачав головой, он внезапно оживляется. — Лиза говорит, что ты... уникально подходишь для этого случая, верно? — он переводит взгляд на нее. — Ага! — Лиза прилипает к твоей руке в своей фирменной, слишком смазливой манере, которая так ей свойственна. Не то чтобы ты возражала. Это мило, когда она строит из себя глупышку, чтобы подмазаться, сжимая свои груди вместе и выпячивая их так, что это не перестает покорять всех вокруг. Это форма мотивации, завернутая в отвлекающий маневр. — Поверь мне, такую девушку, как она, не каждый день встретишь. Ты прекрасно понимаешь, о чем они говорят. Прошло уже несколько недель с тех пор, как ты рассталась с тем-чье-имя-нельзя-называть, а это значит, что прошло слишком много недель с тех пор, как ты в последний раз трахалась. Ты свободна, ты возбуждена и готова ко всему, что может предоставить это афтепати. Перемешав бумаги в знак того, что твои дела здесь закончены, Майки отпускает тебя с резким кивком, и Лиза вытаскивает тебя за дверь, где вы спотыкаетесь и хихикаете, как школьницы, в узком коридоре. Тебе приходится маневрировать в потоке посетителей концерта, направляющихся к выходу, пока вы с Лизой пробираетесь вперед. Все глубже в недра концертного зала, все дальше в тень. Единственным источником света служат светящиеся в темноте наклейки, которыми кто-то обклеил стены — звезды, кометы и кружащиеся планеты горят ярким фиолетовым под черным светом. Ворсинки на твоем платье тоже загораются. Ты тянешь подол так низко, как только возможно. Спойлер: не очень низко. Этим вечером дресс-код незамысловат, но четок: что-то темное и обтягивающее. Так что ты влезла в самое темное и обтягивающее, что у тебя есть. Платье едва прикрывает твою задницу и постоянно задирается при ходьбе. Оно привлекло внимание каждого парня — и даже нескольких девушек — на концертной площадке, и теперь некоторые задерживающиеся металлисты кидают одобрительный взгляд, когда ты проходишь мимо. В этот момент кто-то либо очень наглый, либо очень тупой хватает тебя за задницу. Ты уже собираешься повернуться и высказать ему все, что думаешь, но в следующую же секунду твои плечи обвивает рука, и на ухо льется ласковый лирический фальцет: — Ну привееет, дамы. Лео. Ты слышала о нем только от Лизы, но своим описанием она попала в точку: накаченное тело, загорелая кожа, убойная прическа — парень излучает сексуальность. На нем надет топ с леопардовым принтом, который на любом другом выглядел бы глупо, но ему удается выглядеть еще сексуальнее. Натянутые виниловые брюки. Когда он улыбается, на его альфа-подбородке появляются ямочки, демонстрируя два ряда идеально ровных зубов. У него пронзительные зеленые глаза. Зеленые, как джунгли. Джунгли... Леопард... Чувствуете закономерность? Неизвестно, почему Лео до сих пор не взяли в группу. У него есть все качества, благодаря которым он мгновенно может стать хитом — внешность, харизма и чертовски мощный вокал. Он никогда не упускает возможности продемонстрировать свои запредельно высокие ноты, и все, что он произносит, звучит певуче, и по-шоуменски протяжно. — Лиза, милашка, дорогуша, ты обещала мне этим вечером нечто осоообенное, — он уносит вас вперед, как неудержимая волна. Этот парень — один лишь образ без всякой сцены. Однако, по словам Лизы, он очень старается доказать Майки свое право. Нельзя отрицать, что он уже хорошо известен в музыкальной сфере. У него достаточно нужных связей, чтобы каждый концерт, который он посещает, подразумевал полностью распроданные билеты. Гарантированно. Не говоря уже об этих особых афтепати, которые он устраивает. Он умеет привлекать людей, заставляя их желать того, чего желает он. Или просто заставлять их желать его. — Ну так воооот же, — напевает Лиза в ответ, указывая на тебя. Он оглядывает тебя и вздыхает. — Ааа, — это звук, который издает человек после долгого, с трудом заработанного напитка. Звук, который можно услышать в спальне после очень хорошего перепихона. Его хищная ухмылка становится достаточно широкой, чтобы откусить от тебя кусочек. — Так это, должно быть... Затем он произносит твое имя, и кажется, будто он хотел сказать совсем другое слово, но в последний момент заменил его на твое имя. Что-то вроде «страсть» или «стринги» или... «Секс». Оно проникает под твое платье, как палец. Ты вдруг отчетливо осознаешь, какое внизу все мягкое, пухлое и скользкое, как будто ты держишь между ног мокрую подушку. Твоя походка слегка неуклюжая. Рука Лео опускается с твоего плеча на поясницу, чтобы удержать тебя, и ты поднимаешь на него взгляд. Но он уже смотрит прямо перед собой. Вы дошли до конца коридора, где находится вход, занавешенный пурпурной тканью. Ты чувствуешь комнату прежде, чем видишь ее. Что-то басовитое и гулкое льется из колонок, вибрируя вверх по твоим ногам и заставляя внутренности гудеть, как камертон. Оно встряхивает еще немного твоих соков. — Это будет чертовски крутая вечеринка, — мурлычет Лео, блестя зубами в черном свете и отодвигая занавеску. Вы словно выходите в открытый космос. В черной пустоте кружатся лишь белые пятна. Затем твои глаза адаптируются, и ты понимаешь, что находишься в зале. Здесь все выполнено в одинаковом лиловом цвете, чувственно и уютно. Лиловый диван вдоль одной из стен. Лиловые подушки. Лиловый ковер. Пол сделан из темного, отражающего материала. Возможно, мрамор. Твои каблуки цокают, когда ты ступаешь на него. Прожектора отражаются от диско-шара, висящего в центре комнаты, отбрасывая призматический звездный пейзаж, который улавливается в клубах дыма в воздухе. Здесь чувствуется горечь сигарет, фруктовая сладость чаш кальяна и что-то еще, чему трудно дать название. Оно душит, застревает в легких. Уже начинает вызывать у тебя контактный кайф. Мужчины и женщины примерно одного с тобой возраста стоят у открытого бара и непринужденно болтают на плюшевых диванах. Некоторые из поклонниц одеты в одни лишь бикини и чулки в сеточку, и ты задумываешься, не слишком ли на тебе много одежды. — Внимание всеееем! — объявление Лео прорывается сквозь гул разговоров. Кто-то делает музыку потише. — Я оооочень извиняюсь, что прерываю, но у нас сегодня оооочень особенный гость. Как истинный ведущий, он расхаживает вокруг тебя в тесном кругу, и ты не знаешь, представляет ли он тебя или преследует. Одна его рука уютно устроилась вокруг твоей талии, а другая проводит пальцем вверх по шее до подбородка, поворачивая твое лицо из стороны в сторону, демонстрируя товар заинтересованным покупателям. Ты прекрасно знаешь, в какой валюте они сегодня будут расплачиваться. Ты ждала этой ночи, освободила для нее свой график, сделала все нужные звонки, сдала те чертовы анализы. Потому что нужно быть идиотом, чтобы пропустить одну из легендарных афтепати Лео. Афтепати. Тебе не понятно, почему бы ему просто не признаться, что это на самом деле. — Вот именно, мои хорошие. Она приехала сюда из далееекого города на особое событие, которое состоится только в эту ночь, чтобы подарить нам незабываааемое время, — он делает величественный жест в сторону зрителей, и ты чувствуешь, как они склоняются вперед, как единое целое. — Даааамы и господа, позвольте представить вам нашего личного единорога! Раздается скрежет пластинки, ибо тот, кто управлял вертушками, оступается. На мгновение музыка затихает. — Единорог... единорог… — порхает по комнате, как крылья колибри, шепчется под нос и за сгибом ладоней, выпускается в воздух в виде дымовых сигналов. Это звание имеет особое значение для этих людей. — Единорог… Мистическое существо из детских фантазий все так же неуловимо и желанно в этом мире, только оно променяло копыта на каблуки и отрастило пару сисек. Ты — та редкая, величественная порода: горячая, желающая и готовая воплотить в жизнь любую фантазию. — Единорог… Так назвала тебя Лиза, когда ты впервые позвонила ей и сказала, что согласна на сегодняшний вечер. Она изложила основные правила, рассказала тебе, как будет проходить игра, что на кону, каковы ожидания. Ты слушала и говорила «да» снова, и снова, и снова на каждое из этих слов. Это то, что отличает тебя от других, и причина, по которой у всех один и тот же голодный взгляд в глазах. Ты разглядываешь свою аудиторию с выражением лица, которое, по словам людей, выглядит так, будто ты готова либо выебать их, либо разъебать. Толпа понимает этот сигнал четко и ясно, и они оставляют тебя в покое, прежде чем снова погрузиться в выбранный ими яд. Вскоре музыка вновь расцветает, и ты распознаешь в ней ремикс на сетлист ЧеЗаУродыНаСцене, прозвучавший ранее этим вечером. Диджей подсластил хэви-метал, превратив его в нечто карамелизованное, что застревает у тебя в горле и неуместно лапает тебя. — Не думай, что сможешь меня одурачить, — ослепительно шелковистый голос пробивается сквозь музыку, и когда ты поворачиваешься, там стоит мужчина. Очень привлекательный мужчина. Длинные ноги, обтянутые облегающими джинсами, бедра наклонены под углом, татуировка в виде червяка в середине живота. Нет, погодите, не червяка. Это... питон. На его красивом лице, обрамленном красивыми волосами, украшенными красивыми бантиками — красивые надутые губы. Это басист. Его имя вертится у тебя на кончике языка... — Лорди! — Лео проскакивает мимо тебя и бросается на него. Он висит у него на шее, как громоздкое украшение, не обращая внимания на протесты Лорди. Это несложно, учитывая, что Лео явно работает над своим телом, в то время как Лорди худой, как щепка. — Ох, ты, хитрый гаденыш, я знал, что ты придешь! — его руки находятся в десятке мест одновременно, пока он ощупывает Лорди, от чего тот ахает. Или, может, вздыхает. Что бы это ни было, это заставляет Лео ухмыляться еще шире. — А говорил, тебя не интересуют мои предложения. — Я такого не говорил. Просто меня не интересуешь ты! — Лорди возмущенно огрызается в ответ, стряхивая его с себя. — Да и вообще, потребуется гораздо больше, чем это… — он указывает на комнату, — … чтобы компенсировать тот трюк, что ты проделал в прошлый раз. — Лорди, Лооорди, — Лео поднимает палец Лорди с того места, где он тычет его в грудь. — Почему бы нам не оставить прошлое позади? Смотри, — его прядка светлых волос игриво подпрыгивает, когда он наклоняет голову в твою сторону. — Я пришел с подаааарками. Выражение лица Лорди меняется от взбешенного до смущенного и растерянного всего за две секунды, когда его глаза падают на тебя. Они быстро оглядывают тебя. Затем еще раз, на всякий случай. Его горло подрагивает. Затем он снова становится взбешенным, сверля Лео взглядом. — Если это должно быть каким-то предложением мира, то ничего не выйдет. Вау, они ссорятся прямо как старая супружеская пара. Лео пожимает плечами. — Понятия не имею, о чем ты. Тебе серьезно нужно расслаааабиться, милый. Мы все сегодня здесь только для того, чтобы хорошо провести время. Бросив на него язвительный взгляд, Лорди показывает ему средний палец, на что Лео клацает зубами, затем Лорди низко склоняет голову, чтобы ты могла услышать его сквозь музыку. — Прости за него. Порой с ним бывает нелегко. Его дыхание щекочет твою кожу. У него такой красивый голос, что ты задумываешься, почему же он не вокалист. Он успокаивает, как массаж для ушей. Но ты не говоришь этого. Ты просто качаешь головой и говоришь ему, что все нормально. Все абсолютно нормально. Лорди улыбается в ответ, и это так же красиво, как и он сам. Твои ноги становятся как желе. Хорошо, что здесь так темно, иначе бы он увидел, как ты краснеешь, словно девственница. — Как, говоришь, тебя зовут? Ты называешь имя, и он повторяет его. Звучит как принцесса. Как послевкусие. Как... Постельные разговоры. — У тебя очень милое имя, — шепчет он и заправляет прядь твоих волос тебе за ухо. — И милое лицо. — Так, лаааадно, — плавно вмешивается Лео, ступая между вами. — Не забирай ее всю себе. Ночь еще только в разгаре, да и она только пришла. Дай ей хотя бы посмотреть, что есть в меню, прежде чем закаааазывать. Лорди закатывает глаза, но подчиняется, и ты немного расстраиваешься, когда Лео уводит его в сторону бара, подмигивая тебе на прощание через плечо. Последнее, что ты видишь — это как Лео хватается за задницу Лорди. Тот хмурится и смахивает его руку. Но не очень сильно. Ты издаешь смешок и улыбаешься сама себе. Как всегда, милые парни оказываются геями. — Вот ты где! — Лиза появляется снова и хватает тебя за руку, сжимая свои груди и все такое, и тянет тебя вглубь комнаты. — Ну же, ты обязана познакомиться с моим парнем! Ты ему понравишься! Ты как раз проходишь мимо модульного дивана, как вдруг замечаешь барабанщика. Боба. Ты запомнила, потому что он единственный в группе с нормальным именем. С громадными руками и таким же громадным животом, он был просто монстром на барабанах, а его ухмылка была такой же крутой, как и его очки. Они все еще на нем, несмотря на то, что здесь кромешная тьма, и он откидывается назад с двумя, тремя — нет, пятью поклонницами, которые все восхищаются им. Словно у них там своя маленькая вечеринка, и он — именинник. Одна поклонница ощупывает его правый бицепс. Худенькая сидит на его колене, а его огромная рука обхватывает ее талию. Оставшиеся три девушки выглядят так, будто уже готовы ко сну — то ли устали, то ли просто пьяные, трудно сказать. Они либо стоят на коленях у его ног, либо раскинулись на диване, а их головы лежат у него на коленях в осенней смеси блондинистых, темных и рыжих волос. Даже сквозь солнцезащитные очки ты чувствуешь, как он фиксирует на тебе взгляд. Он кивает в знак приветствия, демонстрируя свою фирменную ухмылку. Ты едва улавливаешь, как твое имя с гулом слетает с его губ, но оно звучит как сливки. Как скандал. Как... Ням. Ты двигаешься дальше с некоторым сожалением. С Бобом, думаю, было бы интересно поиграть. Может позже. Лиза все еще расхваливает своего парня и рассказывает, как сильно он ждет встречи с тобой, что ты как раз в его вкусе, и что у него запланировано нечто особенное, разве это не здорово? Она словно подмигивает и подталкивает тебя словами, но тебе не удается спросить, что это за «нечто особенное», потому что ты слишком занята попытками не отставать, пока вокруг вас качаются тела, как бурное море. Толпа дрейфует, как во время концерта, только энергия другая — меньше одежды, больше ощупывания. И вот, наконец, море расступается. И ты видишь его. Откинувшись в широком кресле с подголовником, он сидит с обнаженной грудью, в том же черном кожаном пыльнике, что и на концерте. Ноги расставлены под здоровенной пряжкой ремня, сияющей, как луна. Он — король среди людей, хозяин этих владений. Приспешники на побегушках бесконечно снабжают его бухлом, белым ядом и блондинками. — Чес! — визжит Лиза и проскакивает вокруг кофейного столика к нему, где ее тут же сажают на колени. Его неухоженные волосы рассыпаются по их лицам, пока он пожирает ее, зарываясь рукой за ее голову, другой крадясь по бедру. Теперь ты понимаешь, почему она так сражена им, ее ноги трутся друг о друга, а пальцы ног подгибаются. Когда ты подходишь, он наконец-то поднимает взгляд. Оставляя длинный, влажный лизок вдоль горла Лизы, он ухмыляется. — Так, так, так. И кто же эта красотка? — похлопав Лизу по бедру, он дает ей сигнал сесть прямо. Покрасневшая от возбуждения, она пытается привести свою одежду в хоть какое-то приличное состояние. Только зачем? Она пыхтит: — Это единорог. Помнишь, я тебе о ней рассказывала? — намотав прядь волос на палец, она подводит ладонь к его уху и шепчет что-то, от чего полуприкрытые глаза слегка расширяются. — Ооо, точно. Приятно наконец-то с тобой познакомиться… — он перекатывает твое имя во рту. Пробует его. Смакует его. Когда он произносит его, оно звучит как грех. Как распутство. Как... Ménage à trois. Твое сердце бьется между ног. Он резко встает, и Лиза сползает на пол, хихикая. — Как говорится, любой друг Лизы — это и мой друг. И, кстати, из вас двоих неплохой комплект. Как два сапога в поле. Ты не уверена, имеет ли он в виду то, что вы так похожи, или то, что вы такие разные. В любом случае, ты принимаешь это за комплимент. И тут ты осознаешь, что Чес довольно низкого роста. Маленький, да удаленький. От него излучается сила, как тепло. Его глаза — серо-каре-зеленые хамелеоны. По крайней мере, те небольшие части радужки, что находятся вокруг массивных черных дыр его зрачков. Ты подсознательно наклоняешься вперед, втягиваясь в их гравитационное поле. Он наклоняется вместе с тобой, берет твою руку и поднимает ее к своим губам, проводя тыльной стороной костяшек по нижней губе, бормоча: — Я слышал, ты наша самая большая поклонница, верно? Ты пытаешься выдержать его взгляд, заикаясь о том, как тебе понравился концерт, какие прекрасные у них тексты, крутые эффекты. Бла, бла, бла. Словами это не передать. Действия говорят гораздо громче. Если бы он сейчас положил руку между твоих бедер, то понял бы, насколько сильно тебе понравилось. Его звук признания — это рычание, глубокое и хриплое. Оно ласкает твои самые интимные места. И ты вспоминаешь, почему именно он является вокалистом, а не Лорди. — Что ж, надеюсь, сегодня я смогу убедиться, насколько ты действительно большая поклонница, — он целует твою руку, как подобает джентльмену, и даже склоняет голову в маленьком поклоне. Это на удивление очаровательно. Затем он берет тонкий пузырек с белым порошком и высыпает небольшое количество на основание твоего большого пальца — оригинальную табакерку матери-природы. Он проделывает фокус, наклоняясь ближе, быстро вдыхая — и вуаля, порошок исчез. Под тобой Лиза тоже затягивается коксом с кофейного столика. Господи, неужели все здесь сегодня под кайфом? Она откидывает голову назад с довольным вздохом, а затем машет на тебя рукой. — Тебе стоит осмотреться. Дать себе сориентироваться, — она пьяно хихикает. — Позже увидимся, ладно? Она еще не успела договорить, как Чес снова поднимает ее к себе на колени. Они продолжают сосаться. Это громко и непристойно, но ты рада, что они веселятся. И тебе бы пора. Ты осматриваешь комнату. Каждая столешница усеяна радугой напитков, а где нет напитков, там таблетки, а где нет таблеток, там презервативы. Неглубокие миски, наполненные ими, стоят рядом с тем, что ты постепенно распознаешь как ассортимент секс-игрушек — смазка для тех, кто на ходу, дилдо и вибраторы, даже пара кнутов с перьями. Целый зверинец игрушек, которыми можно пользоваться. Как по команде, атмосфера в комнате меняется. Искажается. Наступает следующая фаза шоу, ожидание которой нарастало. Ах, думаешь ты. Начинается. Это еле заметный сдвиг, не более, чем углубление черного цвета в эбеновое дерево, смена тональности. Это чувство охватывает тебя, растворяя любые остаточные воспоминания о мире за пределами этой комнаты. Здесь твое сердцебиение учащается, чтобы совпасть с сердцебиением всех остальных вокруг. В один момент ты на вечеринке. В следующий — на секс-вечеринке. Ты можешь слышать это в музыке, которая теперь меньше связана с песнями и больше с сексуальностью. Меньше мелодии и больше «можно я тебя трахну?». По комнате разносится хор стонов, баритонов, сопрано и всего, что между ними. Ты можешь видеть это в двойничках и тройничках, когда люди бросаются друг другу в объятия. Одежда теряется так же быстро, как и их комплексы. Ты можешь чувствовать это в паре рук, что скользят по твоим бокам. — Ну что, дорогая, готова присоединиться к веселью? — запел Лео прямо над твоим плечом, и его бедра трутся о твои. Это не банан в его кармане. Вы раскачиваетесь вместе. Затем он берет тебя за руку и кружит на месте, словно из колонок играет вальс, а не страстный ремикс «Патологоанатома». Прижавшись грудью к груди, твое дыхание сбивается, когда ты смотришь в его глаза, что из зеленых, как джунгли, стали черными, как полночь. — Хочешь пить? — он протягивает мартинку, в которой находится что-то розовое и фруктовое. Другой рукой он берет тебя за подбородок и осторожно открывает твой рот. — Я заказал его специально для тебя, — розово-фруктовое и крепкое нечто омывает твое горло, прежде чем он догоняет его языком. Впервые за эту ночь ты стонешь. Затем он делает еще несколько вещей своим языком, которые заставляют тебя усомниться в том, действительно ли он гей. В следующее мгновение он резко наклоняет тебя назад. У тебя кружится голова, пока ты смотришь на комнату вверх ногами. Это помогает тебе по-новому взглянуть на происходящее. Ты оглядываешь членов группы: Лорди стоит у бара, перед ним небольшая армия пустых стаканов, освобожденных от службы. Он выглядит как человек, который изо всех сил старается казаться расслабленным, но ты уже достаточно опытная, чтобы распознать в нем накипевшее беспокойство. Поклонницы гладят его по передней части брюк и покусывают за ухо, но он не обращает на них внимания. У него есть четкая миссия. Но сначала ему нужно набраться смелости и решиться сделать шаг. Он продолжает украдкой поглядывать на тебя. Или, может, на Лео. Между этими двумя определенно что-то есть. Боб все еще наслаждается своим квинтетом на диване, но девушки с головами на его коленях постоянно сдвигаются, выгибаются, словно пытаясь найти удобное положение. Как будто они… поднимаются за воздухом. Оу. Оу! То, что ты до этого момента считала сценой PG-13, прошло через R и попало прямиком в NC-17. Поклонница на коленях, наконец, отстраняется на достаточное время, чтобы дать тебе беспрепятственный вид на член Боба. Он большой. И толстый. Неудивительно, что для того, чтобы отсосать ему, нужны все трое: девушки по очереди облизывают, ублажают и сосут, как почитатели у тотема. Они двигаются в хореографической последовательности: вверх-вниз, поверх и понизу, волосы вскидываются, губы расходятся, языки вертятся. Боб смотрит прямо на тебя. Он облизывает губы в молчаливом приглашении присоединиться к пиру. Чес и Лиза все еще заняты своим делом: она сидит у него на коленях, он поднимает ее платье, она выгибается, чтобы отсосать ему, а он занят тем, что глазеет на что-то — кого-то — на другом конце комнаты. Но кто бы это ни был, ты не можешь разглядеть. Три четверти группы учтены. Но что насчет... Гитариста. Ты наконец-то замечаешь его между извивающихся тел. Как ты могла упустить его раньше? Его массивный ореол волос — настоящее заявление моды, его голубые глаза такие яркие, что практически светятся в темноте. Он напряженно сидит на краю своего сиденья, его руки аккуратно сложены на коленях, спина прямая, ноги упираются в пол. Даже без ботинок на платформе видно, что он выше Лео, а возможно и выше Лорди. На его лице застыла маниакальная улыбка, которая противоречит звукам эйфорических стонов и ликований на фоне. Но не это привлекает к нему внимание. А тот факт, что он совершенно один. Остальные участники вечеринки даже не обращают на него внимания, проходят мимо, как будто стул пустой. Одна смелая, длинноногая модель приближается к нему, язык ее тела — открытая книга. Она хочет его. Он останавливает ее, подняв руку перед ее лицом, и она обиженно уходит. Его улыбка не сходит с лица, пока он смотрит пустыми глазами куда-то вдаль. Погодите, нет... Ты прищуриваешься. Он не смотрит пустыми глазами. Его взгляд незаметно бросается в сторону, а затем возвращается обратно каждые несколько мгновений. Что-то — кто-то — на другом конце комнаты привлекает его внимание, но он не позволяет себе долго смотреть. Ты уже собираешься повернуть голову, чтобы узнать, кто это, но тут горизонт снова резко склоняется, ибо Лео вытягивает тебя обратно из наклона. Какое-то время все вокруг начинает кружиться, продолжает кружиться, и все эти маленькие огоньки мелькают в твоем поле зрения, как метеоритный дождь. Ах, и это начинается. Мир движется вполоборота, становясь мягче по краям. Ты мечтательно моргаешь, глядя на Лео. У него на лице все та же прекрасная улыбка. Какой же он все-таки замечательный, что устроил эту вечеринку. Такая классная вечеринка. Самая лучшая... Ты прижимаешься головой к его груди и чувствуешь мощный пульс его сердца. — Не волнуйся о нем, любовь моя, — он позволяет тебе медленно потанцевать с ним несколько тактов, а затем отступает назад и поднимает пальцем твой подбородок. — Скоро он найдет свой темп, — его рука лежит на твоей пояснице, и он медленно разворачивает тебя и жестом указывает вперед. — Сегодня ты звезда, — шепчет он тебе на ухо, и дрожь пробегает от твоей киски прямиком к твоему центру и в мозг. И шипит. — Сцена ждет. В центре комнаты находится низкая, широкая, круглая платформа. До этого люди использовали ее как сидение, но теперь она занята парой целующихся поклонниц. Пледы и подушки устилают их гнездо, где они извиваются, устраивая шоу для всех присутствующих. Почувствовав твой взгляд, девушки отстраняются и подают тебе сигнал «иди к нам» глазами и жестами. Ты скользишь по полу и забираешься на платформу, даже не снимая каблуков, и они приветствуют тебя щедрыми руками и еще более щедрыми ртами. Они такие красивые. Иногда при взгляде на красивых женщин у другой женщины может появиться чувство стеснения по поводу своей внешности. Но ты чувствуешь обратное. Ты проникаешься острым осознанием того, какие черты своего тела считаешь красивыми. Твои глаза, твои волосы, твоя улыбка. Девушки тоже улыбаются, и внезапно ты вспоминаешь еще больше вещей, которые любишь в себе. Они встретили тебя впервые, но оказалось, что они любят эти вещи не меньше. Тебя тянут вниз в объятия, ласкают, целуют, переворачивают на спину, ощупывают под платьем. Где-то в процессе ты теряешь свои трусики. Девушка справа слизывает вишневый блеск прямо с твоих губ, пока сама не становится такой же на вкус. Девушка слева обсасывает твои пальцы, прежде чем провести ими между твоих ног. Зачем нужна смазка, когда ты и так уже вся мокрая? Твой клитор раздулся в два раза, гладкий, как шелк, когда ты трешь его. Слиииишком чувствительный. Ты чередуешь поглаживание складочек своих половых губ и проникновение внутрь, где льется нескончаемый поток соков. Вытянув руку над головой, ты бесцельно ласкаешь ртом внутреннюю часть руки, желая почувствовать что-то между губами. Нуждаясь в этом. У тебя всегда была оральная фиксация. Ты скорее слышишь, чем видишь толпу зрителей вокруг себя, наслаждающихся выставкой. Восхищенные вздохи и поощрительные свистки сливаются с грохочущей музыкой. Над головой, в потолочном зеркале, отражается космическая сцена. Звезды рассыпаются по твоему полуобнаженному телу, пока ты ублажаешь себя, являясь частью и центром этого вращающегося космоса. И в этот момент начинают по полной поступать предложения. Мужчины и женщины подползают вплотную, проводят руками по твоим лодыжкам, чтобы заявить о своем присутствии. Они прижимаются к твоей груди, сосут везде, куда могут дотянуться, шепчут, что хотят с тобой сделать. Обещают довезти до самого Юпитера и обратно. Если ты раздвигаешь колени, это значит, что они приглашены поиграть. Держишь их сомкнутыми — значит, им стоит отстраниться. Каждому из них вежливо, но твердо дают сигнал отстраниться. Что они и делают, со слегка задетым, но все еще целым эго — ты не настолько безжалостна. Просто они не те, ради кого ты себя бережешь. Ты положила глаз на определенный ансамбль уродов. Кто-то затмевает солнце, и ты приоткрываешь один глаз. Твои губы расплываются в улыбке. Смотрите, кто явился. Лорди наконец-то нашел в себе смелость, в которой так нуждался. Теперь он знатно пьян, его прежние сомнения вытеснены решимостью, которую может дать только спиртное. В его пальцах болтается бутылка. Он смотрит на тебя пристально — или настолько пристально, насколько это возможно после нескольких стаканов крепкого алкоголя. Вы держите друг на друге взгляд, обмениваясь рутинными сигналами согласия: «Не откажитесь потанцевать? С удовольствием» — и все это без единого слова. Ведь на самом деле слова не нужны. Свесив ноги с края платформы, ты раздвигаешь колени. Он встает между ними и раскачивается на месте, не зная, с чего начать. Бутылка в его руке болтается на одном лишь горлышке, выскальзывает из его рук, но ее ловит кто-то, стоящий прямо за ним. — Я же говорил, что тебе будет веселее, если ты расслаааабишься, — Лео подносит бутылку к своим губам и делает глоток, прежде чем сплавить ее какому-то прохожему. Его руки скользят к передней части брюк Лорди. — Оооо, милый, ты так напряжен, — ловкие пальцы расстегивают верхнюю пуговицу, затем опускают его молнию. — Почему бы тебе не позволить нам позаботиться о тебе? Член Лорди вырывается из своего заточения. Он такой же тонкий и длинный, как и сам Лорди, с нисходящим изгибом на конце, который почти ударяет тебя по носу, когда ты садишься. Лео обхватывает пальцами основание, проводит ими вверх-вниз, а затем направляет его на тебя, слегка кивая из-за плеча Лорди. — Ты первая, любовь моя. Первый лизок всегда самый волнующий. Это пресловутое рукопожатие любого минета — совместимость, измеряемая твердостью, влажностью и вкусом. Тебе никогда не надоест наблюдать за реакцией парней на первые, долгие, медленные ласки твоего языка по нижней стороне ствола, за их предвкушающим шипением, когда ты открываешь рот. И Лорди, должно быть, уже давно предвкушает это. Он задыхается, и его ноги подгибаются, когда ты смыкаешь губы вокруг него целиком. Он бы рухнул прямо на месте, если бы Лео не держал его. Ты кладешь руку на бедро Лорди в знак поддержки. Другая твоя рука занята игрой с твоей киской. Что можно сказать? Это горячо. То, чего Лорди не хватает в объеме, он компенсирует длиной, и не требуется много времени, прежде чем он упирается тебе в заднюю стенку горла. На вкус он похож на парня, который только что закончил отжигать на концертной сцене — мускус, сладости и прочие радости. Для глубокого проникновения не подходит угол, поэтому вместо этого ты осыпаешь его головку вниманием. Язык проводит под ней и вокруг нее, изгибается, чтобы потрепать выступ, мажет взад-вперед по щели. Ты смотришь на него щенячьими глазками, которые так нравятся парням. Это заставляет их думать, что они доминируют, хотя на самом деле контролируешь все ты. Даже сидя, ты руководишь процессом. Ты задаешь темп, решаешь, когда остановиться на медленном, томительном отсосе или погрузиться, быстро и беспорядочно. Оба метода заставляют мужчин разваливаться у твоих ног, так же, как сейчас разваливается Лорди. Стеклянные глаза, рот кривится в форме буквы «о», его красивое лицо выглядит удрученным, застрявшим где-то между восхищением и ошеломлением. — Ты невероятное создание, — в голосе Лео звучит гордость, пока он наблюдает за тобой. Он трется бедрами о Лорди в такт музыке. Это тот же танец, который он исполнял с тобой ранее, только в этот раз каждый толчок проталкивает член глубже тебе в рот. Когда Лорди опускает голову назад на плечо Лео, тот чмокает его за ухом, шепча длинный и грязный ряд поощрений. Ты улавливаешь только половину из них, но даже от этого по тебе прокатывается волна жара. А ты думала, это у тебя грязное воображение. Этого достаточно, чтобы ты застонала, низко, горласто и желанно, вокруг члена Лорди. Это сводит его с ума, и мышцы его бедер подпрыгивают под твоей рукой. Его живот содрогается при каждом вздохе, и татуировка змеи, обвивающая его пупок, извивается, словно оживая. Лео приподнимает его напряженные яйца. По нему видно, что он вот-вот взорвется. Ты двигаешь головой быстрее, торопя его к финалу. Как только ты начинаешь чувствовать, как его член набухает во рту, Лорди вдруг с рычанием вырывается. Он разворачивается и набрасывается на Лео. Они пятятся назад, хватают друг друга руками, отчаянно пытаясь вцепиться, отчаянно пытаясь снять одежду как можно быстрее. Лео тут же нагибают над платформой рядом с тобой, и он выглядит более чем довольным. Он подмигивает тебе. Но он не сдается без боя, и между ними образуется путаница из конечностей, ругательств и обещаний, что он может трахнуть его не хуже любой телки — Ты думаешь? Я знаю. Тогда докажи это. С удовоооольствием. Опираясь на руку, ты делаешь паузу, чтобы перевести дух. Зрители свистят из-за теней, делаются ставки, и деньги переходят из рук в руки. Ты поправляешь волосы, осматривая обстановку. В комнате царит разврат. Любовники трахаются на каждой поверхности во всех возможных комбинациях — о некоторых из них ты лишь читала, а некоторые не прочь попробовать сама. Ты чувствуешь теплое покалывание в глубине души от осознания того, что все хорошо проводят время. Точнее, все, кроме гитариста. Поскольку вечеринка теперь в самом разгаре, даже ему не удается избежать внимания наиболее дерзких поклонниц. Они пробираются к нему по полу, лижут его ботинки и пытаются просунуть руки ему в штаны. Несмотря на все это, он очень, очень старается вести нормальную беседу с похотливой брюнеткой о шрифте Helvetica. Helvetica, блин! Почему бы ему просто не уйти? Ему здесь явно не весело. Хотя это немного грустно, ведь ты помнишь, как его пальцы порхали по гитаре на сцене, и ты надеялась увидеть, на что еще они способны. Может быть, он думает, что сейчас было бы невежливо уходить. Может быть, он ждет подходящего момента. Или, может… может он ждет кого-то. У тебя нет возможности долго размышлять, потому что внезапно рядом с тобой появляется пищащая и бьющаяся девушка. Она выглядит знакомой, несмотря на то, что ее лицо перекошено в чистом экстазе. Это одна из девушек с дивана. Над ней находится Боб. В какой-то момент между диваном и этим местом он лишился одежды. Говорят, уверенность сексуальна, и, видя Боба голым, не считая очков, ты в это веришь. В том, как он стоит, вытянув волосатые руки и ноги вперед, позволяя всему болтаться, пока он трахает поклонницу, есть что-то первобытное. Неандертальский шик. Держа обе лодыжки в одной мощной лапе, он долбит ее, как таран, выбивая из нее вой за воем, и ты чувствуешь это. Ты чувствуешь это в своей душе, в своей дырочке. Ты хочешь того же, что и у нее. Ты издаешь сочувственный стон, сжимая ее руку в своей, и она цепляется за нее с побелевшими костяшками пальцев. — О да, тебе нравится? — его вопрос мог быть адресован любой из вас, потому что вы обе серьезно киваете. — Скажи мне, как сильно ты этого хочешь. Покажи, что ты этого хочешь. Твои бедра двигаются по собственной воле, вздымаясь к Бобу в безмолвном призыве, умоляя его потрогать тебя. Его достаточно, чтобы удовлетворить вас обоих, ты уверена в этом. И ты просто хочешь быть наполненной чем-то, чем угодно. Не теряя ни секунды, он протягивает руку и находит твою возбужденную киску. Твои веки трепещут и закрываются, когда его пальцы быстро осматривают внешнюю сторону, исследуя твои половые губы, прежде чем наметить вход. Из тебя вырывается воздух, когда он просовывает внутрь толстый палец. А другой, более толстый палец, кладет на твой клитор. Отличное начало. Он вводит и выводит его в том же темпе, в котором вставляет фанатке, и вы обе выгибаетесь под ним в унисон. Как и следовало ожидать от хорошего барабанщика, он знает, как держать ритм, пока отбивает брутальный грув. Он долбит фанатку также сильно, как бас-барабан, а большим пальцем стучит по твоему клитору, как по тарелкам, со всевозрастающей скоростью. — Да, нравится? Нравится? — пыхтит он, его секс-высказывания так же ритмичны и постоянны, как и его секс-секс. — Скажи, что тебе нравится. Скажи, что любишь мой член. Поклонница с радостью подчиняется, и это как раз то поощрение, которое нужно Бобу. Он начинает свой бласт-бит, его бедра мелькают, пока он трахает ее как животное, и так же грубо долбит твою киску. Ты чувствуешь, как начинает разворачиваться первый завиток оргазма. Он прочесывает местность в поисках плодородной почвы для роста. Твои бедра дергаются то в одну, то в другую сторону, пытаясь направить пальцы Боба именно туда, куда тебе нужно. Близко. Но недостаточно близко. Ты скользишь рукой вниз с намерением закончить работу, но вдруг пальцы Боба исчезают — и вместо них появляется сальная копна волос. — Дальше я сам, — хрип заползает между твоих бедер. Ты приподнимаешься на локтях и смотришь вниз. Чес! Он выглядит еще более диким, чем раньше: дерганый, изможденный, зрачки расширены до размеров обеденных тарелок. Он обдолбан в хлам. Облизываясь, он устраивается между твоих бедер, и Боб и его девушка отодвигаются, чтобы дать ему место. Лизы нигде не видно. Но, судя по ее ритмичному «ах-ах-ах» где-то в другой части комнаты, она тоже в хороших руках. — Черт, детка, ты выглядишь так аппетитно, так бы и съел тебя, — горячее дыхание Чеса обдувает твои набухшие губки, шевелит волосы на лобке. Его руки постоянно поглаживают внутреннюю сторону твоих бедер, а ноздри раздуваются, когда он глубоко вдыхает, опьяненный твоим запахом. И, очевидно, опьяненный чем-то еще. Он посыпает еще порошка в естественную бороздку вдоль твоей интимной зоны — оригинальную табакерку Афродиты — и ты извиваешься. Твоя киска пульсирует, требуя еще, еще, еще, черт возьми! — Ну ка, не двигайся, — бормочет он про себя, прежде чем наклониться вперед и нюхнуть полоску прямо с твоего бедра. Она заканчивается у твоей киски, на которой он оставляет большой, небрежный поцелуй. Ты прикусываешь нижнюю губу и сдавленно хнычешь, когда он снова приподнимается, откидывая голову назад с долгим, сладострастным вздохом. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста... Он достает откуда-то бутылку шампанского — дорогую на вид, судя по этикетке с золотыми листами — и делает большой глоток. — Вот. Оставил немного и для тебя, — затем он переворачивает бутылку и льет струю бледно-янтарной жидкости тебе на пах. Она холодит и покалывает, омывая твой кустик, осыпая поцелуями твою вульву. Через секунду он уже на тебе, и ты вскрикиваешь — высокий, головокружительный, восхищенный звук — и хватаешься за его голову. Зарывшись пальцами в его волосы и закрыв глаза, ты крепко держишься за него. Он жадно вылизывает и высасывает этот коктейль из шампанского и киски, маневрируя языком так, как ты и не мечтала. В одну секунду он словно широкой кистью проводит по нежным складочкам твоих губок. В следующую — он извивающийся конец, проникающий в твой вход, непрерывно тыкаясь носом в пульсирующий клитор. Каждая техника заставляет твои ноги дергаться, а бедра подрагивать. Его руки крепко разминают твои ляшки, чтобы удержать тебя на месте, и это приятно, словно глубокий массаж. Ты вытягиваешь руки над головой, раскрывая рот и теряясь в наслаждении. Проведя плоским языком по твоей дырочке, он задерживается на клиторе и зажимает его между языком и деснами, выравнивая со своей щелью между зубами. В тебе вибрирует низкий мелодичный гул, когда он проводит языком по клитору снова и снова, и о, о, о, это и вправду начинается. Пара пальцев обводит твой вход, затем проникает внутрь. Как в игре «Тетрис», фигуры начинают падать на свои места. Чес выкручивает пальцы внутрь и наружу. Падает еще одна фигура, уровень пройден. Он загибает их. Еще один уровень. Опираясь каблуками на его плечи, ты дергаешься вверх, крутишься то в одну, то в другую сторону, управляя им, как своим личным джойстиком. Ты громко и бесстыдно стонешь, но это лишь еще одно дополнение в сегодняшнем плотском оркестре. Ты жмуришь глаза, забывая об окружающем и сосредотачиваясь только на его языке и пальцах, которые играют с тобой, как с игрушкой, как с инструментом, как с... да блядь, ты не в силах сравнивать, ведь это ни с чем не сравнимо, ведь это сенсация. Это великолепие. Это начало чего-то прекрасного. Возбуждение сначала витает на периферии твоего зрения, а затем исчезает из виду, как только ты замечаешь его. Вновь появляется и исчезает. Но с каждым разом ты подбираешься все ближе, улавливая его все чаще. И если ты просто. Сосредоточишься. На нем. Достаточно долго. Тогда ты. Сможешь. Поймать его. Ах. И внезапно тебе не нужно гнаться за ним, потому что теперь он мчится к тебе с распростертыми объятиями и задорным смехом. Оргазм обрушивается на тебя, как старый друг, как волна, поднимая тебя все выше и выше. Ты выгибаешься с платформы, твои бедра дрожат, пока ты пытаешься удержать себя на месте, ты кричишь сквозь сжатое горло. Оргазм кружится в тебе, поднимается по спирали к самому пику, где задерживается. Блядь… Затем с той же силой он швыряет тебя обратно на землю, и ты обмякаешь и глупеешь. Твои руки странным образом раскинуты по телу и голове, а пальцы онемели. Ты бы улыбнулась, если бы у тебя оставалось хоть немного энергии. Чес все еще медленно лижет, смакуя каждую твою каплю. Он откидывается назад на корточки, даже не потрудившись вытереть подбородок. Он блестит от твоих соков, как у волка после свежей добычи. Его пальцы все еще внутри тебя, и твои внутренние мышцы судорожно сжимаются вокруг них, пока он продолжает вводить и выводить их в расслабленном темпе. Ты обнимаешь себя и прижимаешься щекой к своему плечу, сонно кивая в ответ на то, о чем спросил тебя Чес. Что бы он ни сказал, ты не против. Совсеееем не против. Через некоторое мгновение его пальцы начинают двигаться с новой силой. Снова разжигая огонь. Ты не уверена, что в тебе достаточно сил, но он слишком хороший музыкант, чтобы не увлечься его серенадой, и не успеваешь ты и глазом моргнуть, как он вытягивает из тебя еще одну песню. Она не такая долгая, но такая же сладкая. А за ней еще одна. И еще одна. И еще. К тому времени, как он отыграл весь свой сетлист, ты уже без костей. Ноги как резина, все разобрано на части. Ты с трудом выдавливаешь из себя крик, когда он, наконец, вытаскивает свои пальцы и вылизывает их начисто. Твое горло полностью пересохло. Тебе нужна вода. Тебе нужен перерыв. Но Чес уже поднимает тебя на ноги. С его поддерживающей рукой вокруг твоей талии, тебе каким-то образом удается пройти обратно к его креслу и упасть прямо ему на колени. Ты готова свернуться калачиком и заснуть прямо там. Но он этого не позволяет. Пока что. Вместо этого он покусывает твои губы, умоляя впустить его внутрь с мольбой и мурлыканьем. Внутри он лениво борется с твоим языком, не требуя ничего взамен, а его руки прокладывают путь вверх и вниз по твоему телу, пока ты сидишь на его бедрах. Бретельки твоего платья упали, и подол теперь задрался на талии. Но ты и не пытаешься его поправить. Все, что находится ниже пупка, все еще перевозбуждено и сверхчувствительно, и пульсирует, как открытая рана. А прохладный воздух приятен. Да и вообще, тебя не волнует, что все видят капельки слюны и слизи, сверкающие на твоих лобковых волосах. Чес — внимательный любовник, и его теплые руки обхватывают и ласкают тебя. Он разминает по очереди груди, накрывает ртом сосок, перекатывая его языком, как конфетку. Он сосет мягко, а затем грубо, и ты хватаешь его за волосы, шипя от удовольствия. Для обдолбанной рок-звезды Чес на удивление учтив. Он скользит пальцами по твоей киске, но старается не торопить события, когда ты качаешь головой нет, боже, пожалуйста, это слишком. Вместо этого он просто глубоко целует тебя и играет с твоими нижними губами, пока его пальцы не покрываются твоими соками. Затем он перемещает их назад и начинает играть с твоей попкой. Ты, может, и не в лучшей форме, но пока еще в строю, и от стимуляции твоя попа стала такой же чувствительной, как и киска. Твои бедра вращаются маленькими кругами, прижимаясь назад к его пальцам, которые создают идеальное сочетание скольжения и трения, заставляя твои нервы пылать. Ты стонешь ему в рот, а он продолжает ласкать твою грудь и попу. Ты едва успеваешь понять, как Чес разворачивает тебя. Впечатляющий подвиг, учитывая, что ты едва можешь удержаться на ногах. В одну секунду ты лицом к нему, а в следующую — прогибаешься назад на его коленях, обхватив его бедра своими. Твои соки обмакивают переднюю часть его брюк. Ты чувствуешь себя скользкой, чувствуешь себя сексуальной. Чувствуешь, что не прочь все повторить. Чес будто читает твои мысли, потому что он просовывает палец тебе в задницу. Пока только один. Он легко проскальзывает внутрь, ведь ты так расслаблена. Второй так же легко, ощущаясь как не более чем комфортное растяжение. Зуд, который тебе так хотелось почесать глубоко внутри. Несколько ловких движений его пальцев, и ты удивляешься, почему не занималась анальным сексом чаще. Авантюрный бывший парень по его настоянию несколько раз пробовал это с тобой, но это никогда не было чем-то особенным. Иногда даже было некомфортно. Однако это совсем другое дело. Потому что ты имеешь дело с человеком, который знает, что делать, чтобы ты чувствовала только... вау, ты никогда не думала, что анальный секс может быть таким приятным. И когда он заменяет пальцы головкой своего члена, ты начинаешь тереться об него, чтобы получить больше. Он подстраивается, приподнимает тебя и погружается. Медленно, нежно, с любовью... Ты с содроганием выдыхаешь, когда он полностью оказывается внутри. Сначала он не двигается, просто позволяет тебе расслабиться вокруг него. Привыкнуть к его размерам. Твои руки поднимаются, чтобы обвить его шею. Сначала лишь потому, что это заставляет тебя чувствовать себя богиней. Но потом это происходит из-за того, что он начинает ритмично сжимать свои бедра, и тебе действительно нужно за что-то держаться, когда он начинает трахать тебя. У тебя там словно всегда была вторая киска, и этот закулисный бис заставляет твои глаза закатиться назад, а рот раскрыться. Полная блаженства и отрешенности, ты даже не замечаешь, как он подошел, пока не слышишь слова Чеса: — А, — его голос гремит в тебе. — Наконец-то решился, Глэм? Ты поднимаешь взгляд. Прямо перед тобой стоит гитарист. Он выглядит до странности неуместно. В этом мире дикого и безудержного блуда он абсолютно неподвижен. Величественно неподвижен. Не тронутый всей этой порочностью. Как-то неправильно вот так наслаждаться, пока Глэм просто стоит там. В его выражении лица есть что-то такое, что заставляет тебя вдруг почувствовать себя неловко из-за того, что твои ноги раздвинуты, выставляя киску напоказ. У Глэма непонятное выражение лица: немного разочарованное, немного обиженное, немного жалостливое, и он смотрит вниз на тебя со всем состраданием ангела. Нет, не на тебя. На того, кто находится прямо за твоим плечом. Теперь все стало ясно. При мысли, что ты отнимаешь у него что-то, в твоем животе сворачивается чувство вины. Но все попытки спрятаться тщетны, так как Чес берет контроль в свои руки, как и положено кукловоду. И вот еще один фокус: когда он раздвигает свои бедра шире, ты раздвигаешь и свои. Ты вздыхаешь и извиваешься, хотя деваться уже некуда. Чес еще несколько раз подбрасывает тебя на коленях, лишая всякого желания сопротивляться. Ты не можешь остановить это, даже если бы хотела. Ты только что оказалась в самом центре чего-то, чего уже давно следовало ожидать и что вот-вот придет к развязке. Глэм продолжает смотреть. — Ну же, Глэм. Я знаю, ты хочешь этого, — Чес обхватывает твою попу и приподнимает тебя, преподнося, как Святые Дары. Глэм делает шаг вперед, готовый к причастию. В челюсти Глэма подпрыгивает мышца, когда его глаза опускаются к тебе, затем снова поднимаются к Чесу. Его рот сжат в прямую линию. Серьезный. Сухожилия скачут по его сжатым костяшкам пальцев, как гитарные струны. Можно было бы подумать, что он сердится, если бы не румянец, вспыхнувший на его щеках, и неглубокий трепет его груди. И очень заметная выпуклость на его джинсах. В воздухе парит напряжение. И оно не только сексуальное. Чес раздвигает твою киску пальцами с вопиющим искушением. — Чего же ты ждешь? Глэм делает еще один шаг ближе. Комок эмоций переполняет твое горло. Не совсем страх и не совсем предвкушение. Это... сдача. Это напоминает тебе одно воспоминание. Однажды, когда ты была еще маленькой, ты играла на улице, и вдруг поняла, что за милю отсюда идет дождь. Ты чувствовала его запах, землистый аромат дождя на грязи. В воздухе витало электричество. А потом ты увидела ее — мутно-серую пелену воды где-то вдалеке. Она была тяжелой и темной, и ты знала, что если останешься на улице, то промокнешь. Но вместо того, чтобы искать укрытие, ты просто стояла и смотрела, как она приближается. Ты закрыла глаза и позволила буре омыть тебя. Теперь эта буря — Глэм. Какая-то часть тебя знает, что ты должна быть напугана. Но другая часть чувствует лишь глубокое облегчение, когда он нависает над тобой, опираясь одной рукой на спинку кресла, так близко, что даже его тонкая фигура загораживает свет. Окунувшись в тень, кажется, что в этом тайном пространстве, которое вы делите втроем, возможно все. С такого близкого расстояния ты чувствуешь запах одеколона Глэма. Он сладкий и цветочный. Как свежевыстиранное белье. Остальная часть комнаты меркнет. Важно лишь то, что происходит здесь. Похоже, ты все-таки узнаешь, на что способны пальцы этого гитариста. Касаясь твоего лобка, он исследует твою киску. Любопытный. Осторожный. Изучает территорию. Очевидно, для него это все в новинку. У него скромный взгляд девственника, его неопытность делает его одновременно робким и стремящимся доставить удовольствие. Но он ведет себя нежно, так нежно, что даже твои перевозбужденные нервы принимают его, как нового партнера в этом танце. Твое сердце сжимается от умиления. Твои внутренние стенки тоже сжимаются, когда Глэм вводит два длинных пальца, и вы оба вздыхаете. Ты — от удовольствия, он — от удивления. Чес скрывает усмешку в твоих волосах. Он толкает бедрами таким образом, что заставляет тебя жалобно взвыть. Все твое тело подается вперед, и ты трахаешь себя о пальцы Глэма. Блядь, блядь... Ты никогда не делала этого раньше, не имела двух любовников одновременно, но ты находишь, что это еще одна вещь, которую жалеешь, что не пробовала раньше. Это открывает совершенно новое измерение в сексе, двойное удовольствие, увеличенное до тройного. Ты никогда не была сильна в математике, но в данном случае уравнение работает идеально. Это искусство в природе. Ты озадаченно смотришь на Глэма, удивляясь этому странному мужчине, стоящему перед тобой. Странному, но величественному. В нем есть определенная элегантность, которая говорит о воспитании в окружении самых изысканных вещей. Детство в доме, где были комнаты с названиями «фойе» и «зал». Он держит себя с таким самообладанием, какое можно ожидать на классическом концерте, а не на оргии, и это придает изысканности акту, пока он трахает тебя пальцами. Глэм, кажется, так же заворожен членом Чеса, как и твоей киской. Он все ласкает тонкую полоску плоти большим пальцем, разделяющую твою сочащуюся вульву и сочащийся анус, удивляясь ее упругости и податливости, и обильно размазывая твои соки по стволу Чеса, пока тот входит и выходит из тебя. В ответ он получает стон от тебя и шипящий хрип от Чеса, после чего его лицо меняется со скромного на смелое. Его пальцы отстраняются с вязким хлюпаньем, и твой плач — отчасти наслаждение, отчасти сожаление. Уже скучаешь по нему. Он некоторое время рассматривает, как твои соки тянутся и липнут между его влажными пальцами, словно сахарные нити. После чего он начинает возиться с передней частью своих брюк. Стоп. Ты быстро моргаешь, мгновенно возвращаясь в реальность. Стоп, стоп, стоп! — Вот так, — одобрительно напевает Чес. Как будто он ожидал этого. Но как же он мог этого ожидать, ведь ты думала, что Глэм просто собирается… не может же он всерьез думать, что… Глэм ведь не станет этого делать, верно? Как он вообще вместится? Слова продолжают бурлить внутри тебя и лопаться, не успевая вырваться наружу. Все, что тебе удается делать — это растерянно хныкать, отказываясь верить, потому что член Глэма внезапно оказывается снаружи: гладкий ствол, блестящая головка и все такое. У тебя мелькает дурацкая мысль, что этот член красив, один из самых красивых, которые ты когда-либо видела. Он соответствует своему владельцу во всех отношениях. Затем он сжимает его в руке, выравнивая с твоим входом, и... Нет, нет, нет, ты не сможешь вместить их обоих! Так ведь? Ты начинаешь трясти головой, но Чес уже рядом и успокаивает тебя. Он ласково утихает тебя, целуя в висок и шепча, что все будет хорошо, ты справишься, он знает, что ты справишься. Ты так хорошо справлялась до этого момента. Еще немного. Пожалуйста? Для меня? Для нас? И ты хочешь этого, правда хочешь. Твое тело уже говорит тебе, что готово, все пульсирует пламенным ожиданием. Слизь стекает по твоим губкам, сердце колотится в твоей киске. Твоя дырочка покрывает головку члена Глэма жадными поцелуями, когда он прижимается к тебе. Но оооох, это будет туго. Раньше ты только фантазировала о таком, никогда не мечтала, не представляла, что это произойдет на самом деле. И все же вот ты и здесь. Между Чесом и Глэмом. Двумя рок-звездами. Двумя мужчинами. Двумя членами. Один заполняет тебя сзади, другой толкается, соскальзывает с курса, снова толкается, подстраивается. Прорывается. Ты не можешь дышать. Это слишком! Скользит. Внутрь. И внутрь, и внутрь. И внутрь. Спустя, казалось бы, вечность, Глэм, наконец-то достигает своей цели, погружаясь до упора. У тебя перехватывает дыхание, перехватывает разум. Ты не можешь воспринимать ничего, кроме сильного, всепоглощающего восторга от того, что ты полна. Полна так, будто никогда не была не полна. Полна так, будто можешь не есть больше ни дня в своей жизни и все равно будешь чувствовать себя так: растянутой до предела и ошеломленной стимуляцией. Каждый нерв взбудоражен, киска спазмирует вокруг члена Глэма, попка сжимается вокруг члена Чеса. Отдаленно ты чувствуешь, как они оба убирают волосы с твоего лица, гладят тебя по щекам и говорят, что ты молодец, такая молодец. Такая хорошая девочка. Ты не осознаешь, что затаила дыхание, пока они не начинают двигаться, каждый медленный толчок внутрь подчеркивается стоном. Каждый медленный толчок наружу отмечается вздохом. Это выбивает тебя из ступора, и ты наконец-то делаешь большой глоток воздуха, как будто тебя только что ударили в живот, а не трахают двое мужчин одновременно. Как только ты начинаешь, ты не можешь остановиться, ты пыхтишь, стонешь и плачешь, голос искажен и неровен, как и все остальное. Ты способна лишь откинуться на своем троне наслаждения и принимать это. Ты с легкостью это принимаешь, как настоящий герой. Твоя мама не растила слабачку. В отпускании есть определенная свобода. Теперь ты это понимаешь. Находясь полностью и всецело в руках Чеса и Глэма, ты позволяешь себе просто чувствовать. Поэтому что-то внутри твоего мозга отключается, в то время как все остальное включается. Cнова, и снова, и снова. Ты просто один гигантский комок чувств в контейнере в форме себя. Удовольствие нарастает и нарастает, перекрывая все возможности мыслить, более сильное, чем все, что ты когда-либо испытывала. Это сводит с ума, одновременно слишком много и слишком мало. В это трудно поверить, но ты хочешь еще большего. Ты меняешь свою хватку на шее Чеса на жилет Глэма, зарываясь лицом в его грудь и постанывая, пока он трахает тебя. Он почти такой же плаксивый и шумный, как и ты. Сплошные напряженные хныканья и куча извинений. В некотором роде это мило, и ты бы сказала ему об этом, если бы могла произнести конкретные слова. Закидывая твои ноги себе на плечи, он каким-то образом проникает еще глубже, достигая той части тебя, которая уже занята кем-то другим. Член Чеса толкается сзади, а член Глэма — спереди. Они встречаются где-то посередине, и ты можешь поклясться, что чувствуешь, как их члены трутся друг о друга. Внутри тебя. Только подумай об этом. Блядь, блядь, блядь! Если ты чувствуешь это, значит, и они это чувствуют. Их стоны отдаются вокруг тебя, звуки и ощущения усиливаются в этой скрытой пещере, где ты зажата между ними. Все, что ты можешь делать, это удерживать взгляд на Глэме, пока он пыхтит и потеет над тобой. Он смотрит на тебя, сквозь тебя, рот раскрывается вокруг твоего имени. И оно звучит как... — Чес. Чес. Чес. Твое сердце почти останавливается. Потому что ничто — ничто — в этом мире не сможет описать, как это звучит из его уст. Глэм и Чес двигаются совершенно синхронно, это выступление — продолжение того, какими они были на сцене. И ты чувствуешь себя настолько привилегированной, будучи гармонией для их дуэта. Ключевое звено — связующая нить, мотив, мост — что соединяет их. Где-то позади Глэма слышно, как вечеринка приближается к критической точке. Тела выгибаются, головы откидываются назад, крики достигают неистового накала. Лорди нагибает Лео на диване. Боб развлекается с группой поклонниц. Чес и Глэм обмениваются нежным поцелуем у тебя над головой. И в этот момент ты почти уверена, что немного влюблена во всех четверых. Концерт переходит в крещендо, полифонию эротики. Ты держишься за Глэма изо всех сил, пока они с Чесом без устали долбят тебя, трахают тебя — трахают друг друга в этой рок-балладе о любви и похоти. Твои ноги болтаются на плечах Глэма, и туфля наконец-то срывается с ноги и падает на пол. Пресс Глэма шлепается о твой клитор, и он начинает входить в тебя все быстрее, хватаясь руками за подлокотники кресла для опоры. Каркас скрипит, грозясь вот-вот прогнуться под нагрузкой. Чес рычит, и ты чувствуешь, как его член становится невероятно толстым внутри тебя. Глэм не отстает, и они впервые сбиваются с ритма, теряясь в муках нарастающего оргазма. Ты бессильна в вихре их желаний, подхваченная ураганом их страсти. И дело не в том, попадают ли они в нужную точку, потому что они попадают в каждую точку, как три души в одном теле. Поэтому когда один из вас кончает, кончают и все остальные. Один фитиль, запускающий сразу три фейерверка. Предстоящий всплеск всеохватывающий, все взрывается в порыве рапсодии и радости. Чес и Глэм сталкиваются друг с другом, сжимая тебя в своих объятиях, пока все заполняют и заполняют тебя. Заполняют тебя до краев. До отказа. И ты кончаешь и кончаешь. Кончаешь, пока не сходишь с ума. Кончаешь, пока не кричишь. Вместе вы образуете нежный триоль, и голоса Чеса и Глэма возвышаются, гармонируя с твоей средней нотой. Она пробивается сквозь шум, истинно и ясно. От чего твои уши звенят. Ты приходишь в себя спустя несколько минут. Несколько часов. Свернувшись калачиком на краю модульного дивана с накинутым на плечи пыльником Чеса. Ты медленно разгибаешься и садишься, твои мышцы напряжены и затекли от неудобного положения для сна. Ты осторожно поднимаешься, и тебе приходится подавить вопль. Все болит. И это не только от того, как ты спала. Ты измотана и очень чувствительна. Остальная часть комнаты все еще в отключке, десятки тел разбросаны по полу, дивану, платформе. Пара любовников в разгаре совокупления у бара, занимаясь медленным, тихим утренним сексом. Боб храпит, под каждой рукой по блондинке. Одна из них — Лиза. Другой — Лорди. Лео куда-то исчез. Ты делаешь мысленную пометку поблагодарить его позже. И попросить пригласить тебя в следующий раз, когда он будет устраивать очередную вечеринку. Сначала ты идешь искать свой пропавший туфель. В какой-то момент этой ночью его пнули под диван. Трусики ты искать уже бросила. Глэм и Чес дремлют в объятиях друг друга, уютно устроившись в одноместном кресле. Невероятный подвиг, учитывая, что длинные конечности Глэма свисают во все стороны. Чес уютно свернулся у него на груди. Но им все равно это удается, руки и ноги расположены как кусочки пазла, которые идеально подходят друг другу. Ты целуешь их в щеки, сначала в одну, потом в другую, и шепчешь, что отлично провела время. Чес пытается что-то пробормотать в ответ, но слова теряются в сонных губах. Ты улыбаешься. Затем ты надеваешь туфли, поправляешь платье и лишь раз покачиваясь выходишь из комнаты.