Кровь и вода

Их голоса все еще просачивались сквозь толстую стену за спиной, поэтому Джулиан зажал уши ладонями. Не имеет значения. Он видел подобное сотни раз: расстроенная мать ругает отца за отсутствие такта, а Ричард Башир категорически отказывается брать на себя даже малую толику гребанной ответственности. В конце концов всё зайдет в тупик — и опять станет терпимо. До тех пор, пока Джулиан снова не откроет рот. И тогда всё начнется сначала. Замкнутый круг, в котором они вращаются с тех пор, как ему исполнилось пятнадцать. Только теперь ставки намного выше. Выше, чем когда он хотел стать профессиональным спортсменом, и даже выше, чем когда он солгал, чтобы попасть в Звездный флот, — ведь тогда в случае провала ему пришлось бы отказаться только от вероятности, от возможности воплотить свою мечту. А теперь у него есть близкие, и друзья, и целая гребанная жизнь — которую он потеряет в одно мгновение, если родители сболтнут что-нибудь не то. А Джулиан знал своих родителей. И знал: отец не сможет держать свой чертов язык за зубами. Не сможет удержаться и не похвастаться своим величайшим достижением: идеальным мальчиком, которого сконструировал. — Доктор? Он вздрогнул так сильно, что чуть не ударился головой об стену. Поднял глаза и увидел Гарака. Тот стоял рядом и с любопытством наблюдал за тем, как Джулиан сидит на полу, прислонившись к стене. Сердце колотилось так сильно, что даже заглушило звук шагов. — Не сейчас, Гарак, — он угрюмо опустил голову обратно на руки. — Конечно, доктор, если вы хотите побыть один, я непременно предоставлю вас самому себе. Просто до меня дошли слухи. — «Он знает, боже мой, он знает, он взломал компьютер и следил за моими родителями, и они что-то сказали, и он услышал, и теперь он знает...» — Признаюсь, я был... заинтригован. Джулиан уставился на блестящие коричневые ботинки Гарака. — Что вы слышали? — Что на станции ваши родители. — Это правда. К сожалению. Джулиан разочарованно вздохнул, и Гарак усмехнулся. — Я так понимаю, они там? — Джулиан предположил, что Гарак просто указал на дверь позади него, и кивнул. Ноги перед ним сдвинулись, затем вообще исчезли из поля зрения. Шуршание ткани — и Джулиан уже не был один на полу. — Мы сидим под дверью и дуемся. Это что-то вроде психологической подготовки? — О нет, Гарак, мы уже заслужили полное право сидеть здесь. — Он не ожидал услышать в собственном голосе столько горечи. И на мгновение напрягся. Но ведь рядом был Гарак. А если Джулиан что-то и усвоил за последние пять лет, так это то, что Гарака не так-то просто оттолкнуть. — Что ж, теперь я уверен, что хочу с ними познакомиться. — Я бы не советовал, — усмехнулся Джулиан. — О? Но это было бы справедливо. Ведь вы знакомы с моим отцом. Полагаю, вы согласитесь: уж он-то точно не был образцом любящего родителя. — Вероятно, они бы поладили. — Кто? — Наши отцы. — Интересная гипотеза, доктор, но, боюсь, у нас не будет возможности ее проверить. Джулиан молча оторвал лицо от рук и прислонился спиной к стене. Тени в полутемном коридоре вдруг показались ему ужасно похожими на грозные силуэты джем’хадар. — Мне жаль, что я не смог спасти его. — Он не стоит ваших сожалений. — Голос Гарака был таким же ровным, как и у Джулиана. — Может и нет, но вы стоите. — Простите? — Он был важен для вас. Этого достаточно. И поэтому… мне жаль. Тишина. Даже голоса за стеной отступили. Гарак либо не находил слов, либо молчал, потому что пытался таким образом сменить тему. Они вообще не обсуждали этот вопрос: дни, проведенные в лагере военнопленных Доминиона. Конечно, это было не самое подходящее время и место, но какого черта: если его вот-вот выгонят со станции, можно и подтянуть несколько хвостов. — Знаете, жаль, что ваши родители не навестили станцию несколько недель назад. — А? Жаль, что они не столкнулись с притворяющимся мной меняющимся? — Джулиан побледнел. — Нет, даже не шутите так. — «О боже, а основатели знают? Им ведь неоткуда знать, правда?» — Я все еще чувствую себя неуютно в своей каюте. Ведь он прожил там целый месяц. Мне кажется, что мои вещи — это меняющиеся, которые нападут на меня ночью, стоит мне заснуть. — Понятно. И именно поэтому вы проводите свободное время на полу в коридоре жилого кольца. Губы Джулиана дрогнули, и он мысленно проклял сверхъестественную способность Гарака успешно подбадривать его подобными граничащими с оскорблениями подначками. — Я собирался вернуться на семейный ужин — как только... остыну, — признался он, поворачиваясь, чтобы взглянуть на дверь рядом с собой. Он почувствовал, как Гарак немного подвинулся. — Пожалуйста, доктор, не позволяйте мне вас задерживать. Джулиан рассмеялся, довольно нервно — свидетельство не до конца спавшего напряжения. — Напротив, я бы предпочел, чтобы вы задерживали меня так долго, как вам будет угодно. — Он заставил себя встать на ноги и, наконец, посмотреть Гараку в лицо. И с трудом сдержал улыбку. Гарак сидел на полу, согнув ноги и упершись локтями в колени. Почти по-детски — какая странная ассоциация! Джулиан протянул руку. — Ладно, пойдемте. Кажется, у меня пропал аппетит. — Очень жаль, доктор, — проворчал Гарак, поднимаясь. — И почему же? — Потому что я собирался пригласить вас поужинать со мной, — ответил Гарак, старательно поправляя одежду. — С вами? — Да, доктор. Уверяю вас, в моей каюте нет и следа меняющихся — ну, если не считать нечастых визитов констебля Одо, хотя вряд ли вы сочтете это поводом для беспокойства. За последние недели многие из моих обедов с вами, по сути, не являлись обедами с вами. Так что, думаю, вы мой должник. Джулиан улыбнулся, на этот раз по-настоящему, от души. — Мне нечего возразить. — Он положил руку Гараку на спину, и они пошли прочь от каюты. Джулиан испытывал мрачное удовлетворение при мысли о том, что родителям нечем заесть послевкусие ссоры, в то время как его ждет за ужином приятная компания. — Правда, боюсь, у меня есть одно условие. — О? И что бы это могло быть? — Зовите меня Джулиан.

Конец