1
Тик-так, тик-так, тик-так… Секундная стрелка на настенных часах начала очередной мучительно неспешный круг по циферблату, и Ник нервно поерзал на стуле. В который раз он проверил телефон на наличие новых сообщений в надежде получить хоть пару слов. Ничего. Хотя сеть, судя по индикатору на экране, ловила исправно. Тем временем, Итан опаздывал уже больше чем на полчаса. Мысленно Доминик повторял себе, что тот не пишет и не звонит просто потому, что уже на подходе к дому, что в любой миг послышится щелчок в замочной скважине. Но эта тактика работала лишь минут десять, после чего он все же нетерпеливо вскочил с места, схватил мобильник и начал дозвон. Гудок, затем следующий, потом еще и еще. Нет ответа. Только проклятые бесконечные гудки, упорно действовавшие на нервы. Когда время ожидания подошло к концу, звонок автоматически оборвался. Доминик злобно прорычал, но не сдался, а повторил попытку, с силой нажимая на сенсорный экран и непроизвольно наворачивая круги по кухне. Если бы речь шла о ком-нибудь другом, Ник бы предположил пробки, аварию, поломку машины или иное вероятное объяснение. Однако касательно Итана сомнений не было. Доминик точно знал где, а точнее с кем, тот задерживается. Сердце ускорило свой темп, по телу прокатилась мелкая нервная дрожь. Он буквально физически ощущал, как чаша терпения наполняется до краев, потому что подобное, черт возьми, происходило далеко не в первый раз. – Алло, – наконец послышалось на той стороне линии. – Итан, ты где? – Ник старался не выдать голосом ускользающее самообладание и едва ли не молился, чтобы сейчас ему действительно сообщили о дорожном происшествии. – Ник, извини. Я буквально только что сел в машину, – словно в подтверждение этих слов в динамике раздался характерный рев мотора. – Мы провели в мебельном больше времени, чем я рассчитывал. Да еще и дороги сегодня, как назло, сильно загружены. – А трубку чего не брал? – опасения подтвердились, и в голове завопила тревожная сирена. – Да забыл телефон в машине. Торопился скорее перетаскать коробки в квартиру и к тебе. – Понятно. – Я посмотрел по навигатору. Пишет, что через полчаса буду дома. – Хорошо, буду ждать, – безрадостно вздохнул Ник, готовясь повесить трубку. – Ник? – Что? – Прости меня. Мне правда жаль, что снова не сдержал слово, – голос Итана казался по-настоящему грустным и виноватым, но едва ли этого было достаточно, чтобы унять боль в груди. – Да, знаю, – ответил Ник и нажал «отбой». – Мне тоже, – добавил он шепотом в оглушающую пустоту. Доминик бросил взгляд на накрытый для романтического ужина стол, над которым хлопотал у плиты не один час, и задул горящие до сих пор свечи. Ему хотелось бы сохранить позитивный настрой, но накатившая обида не оставила на это ни единого шанса. Желание было только одно – уснуть и проснуться в другой реальности, где он не будет чувствовать себя брошенным и одиноким. И пусть этому не суждено сбыться, Ник направился в спальню, лег на холодную постель и закрыл глаза. – Ник? Громкий голос со стороны прихожей вынудил проснуться. Разомкнув веки, Доминик взглянул на электронные часы с неоновой подсветкой. Вместо обещанных тридцати минут Итан добирался сорок пять. И плевать бы на эту несчастную четверть часа, если бы суммарная задержка в результате не составила почти полтора. – Ник? – послышалось теперь уже прямо за спиной. Щелкнул переключатель, и тьма рассеялась. Ник обернулся, щурясь, пока глаза привыкали к яркому свету, но все равно обратил внимание на виноватое выражение лица Итана. Тот неловко переминался с ноги на ногу в дверном проеме, будто не знал, имеет ли право подойти ближе. Это зрелище, признаться, заставило Ника испытывать моральное удовлетворение. – Привет, – сухо поздоровался он и демонстративно отвернулся, опустив голову обратно на подушку. – Ник, пожалуйста, прости, – Итан, судя по прогнувшемуся матрасу, сел на ближайшую к двери половину кровати. – Мне так стыдно, что я не успел вовремя. Правда. – Как Дора? – все тем же равнодушным тоном поинтересовался Ник, не оборачиваясь. Нет, на самом деле ему было совершенно не интересно, как дела у бывшей Итана, которая по воле случая еще и беременна от него. Но задал он свой вопрос не просто так. И Итан, очевидно, мгновенно уловил подтекст. Еще бы, они ведь ходили по одному и тому же кругу из раза в раз. – Ник, давай не будем снова возвращаться к этой теме, – взмолился Итан и, наклонившись к Доминику, ласково провел пальцами по его затылку и шее. – Лучше просто пойдем и поужинаем, как и хотели. Я купил тирамису в том ресторанчике за углом, помнишь? Тебе очень понравился в прошлый раз. – Аппетит пропал, – буркнул Доминик, продолжая смотреть в панорамное окно и никак не реагируя на проявленную нежность. Итан протяжно вздохнул, после чего на несколько минут в комнате воцарилась тишина. Тем не менее, Ник не терял время зря. Он беспрестанно прокручивал в голове все те обвинения, что порывало бросить Итану в лицо, и размышлял, стоит ли оно того. Сегодняшний вечер должен был стать особенным, но совсем не благодаря очередному скандалу. И от этой мысли злость сдавила грудную клетку с новой силой. – Не понимаю, почему нельзя было просто сказать ей, что у тебя планы на вечер, и уйти вовремя, – не выдержав, пробубнил Ник себе под нос. – Я же сказал, что мы задержались в мебельном, – в спальне было достаточно тихо, чтобы Итан расслышал каждое слово. – Ты ведь понимаешь, что я не мог бросить ее одну с тяжелыми коробками, мол, сама разбирайся? Спокойный, дипломатичный тон, как если бы никакой проблемы не существовало, взбесил Доминика пуще прежнего. – А заказать доставку – не судьба? – Ник, у Доры гормоны шалят. Ей страшно, роды скоро. Ей очень нужны внимание и поддержка. – Ага, пусть встает в очередь, – огрызнулся Ник, нахмурив брови, и подтянул колени к груди, ощущая бесконечное одиночество. – Ты ведь знаешь, что я люблю тебя. Тебя, а не ее. Они оба прекрасно понимали, что проблема вовсе не в опоздании. Доминик говорил тысячу раз, что ужасно ревнует к Доре, неоднократно просил свести ее присутствие в их жизни к минимуму, но Итан словно игнорировал все это. Будто одних слов «я тебя люблю» достаточно, чтобы, как по волшебству, забыть тревоги и начать чувствовать себя счастливым. Доминик резко сел, развернулся и принялся испепелять Итана пронзительным гневным взглядом. Глубоко, прерывисто и шумно дышал, от чего ноздри раздувались, как у разъяренного быка, перед которым взмахнули красной тряпкой. – Ты, черт возьми, сейчас серьезно?! – рявкнул Ник, и немедленно продолжил, не давая вставить ни слова. – Мы планировали этот дурацкий ужин заранее. Я полдня простоял у плиты в свой первый и единственный выходной за несколько недель. Ты обещал, что мы проведем вечер вместе. А потом на горизонте нарисовалась Дора, и ты тут же сорвался к ней! И после этого ты еще утверждаешь, что любишь меня? Ага, оно и видно! Выпалив все буквально на одном дыхании, Доминик сидел с раскрасневшимся от напряжения лицом, а его пальцы сжимались в кулаки, комкая ткань ни в чем не повинного постельного белья. Он по-прежнему неотрывно глядел на Итана, ожидая объяснений, извинений, да хоть какой-то уместной реакции. – Поговорим завтра. Не хочу продолжать в таком тоне, – тот отвернулся и поднялся с постели. – Ну конечно, как всегда, – злобно фыркнул Ник и закатил глаза, возмущенный подобной капитуляцией. – Слушай, что ты от меня хочешь, а? – Итан чуть повысил голос и развел в стороны руки, вопросительно изогнув брови. – Я здесь. Я приехал. И мы все еще можем провести время вместе. – Ты реально думаешь, что мы можем просто пойти, сесть за стол и сделать вид, будто ничего не произошло? – Ник встал и скрестил руки на груди. – Да, Ник! – вспыхнул Итан. – Я хочу поужинать с тобой, поговорить на отвлеченные темы. Обнять, поцеловать. Потрахаться, в конце концов! По-человечески, а не спринтом на пять минут перед работой, – он запустил пятерню себе в волосы. – Хочу всего этого, а не принимать участие в очередной сцене ревности, которые за последние месяцы составляют девяносто процентов нашего общения. И то только потому, что оставшиеся десять уходят на работу! – Так значит, это я виноват? – горько усмехнулся Доминик, а затем прошипел. – Я?! От обиды на несправедливые обвинения к горлу подкатил тугой ком, на глаза навернулись слезы. Доминику стало наплевать, насколько он неправ, жалок или жесток. Единственное, что имело значение, – непреодолимое желание почувствовать себя лучше. – Я этого не го… – Назови мне хоть одну вескую причину, почему ты не мог отказать ей сегодня? – произнес Доминик на удивление тихо. Глядя под ноги, он медленно обошел кровать – единственное физическое препятствие между ним и Итаном – и остановился на расстоянии не более полуметра, по-прежнему избегая зрительного контакта. На несколько секунд тягучая тишина вернулась. Ник не понимал, зачем задал вопрос, на который и так прекрасно знал ответ. Тот буквально звенел в голове. Потому что она беременна ЕГО ребенком. Наверное, казалось, что хоть на этот раз получится осознать и принять правду. А, быть может, он просто мазохист. В конце концов прозвучал обреченный вздох: – Ты знаешь, почему. Голос Итана был едва слышен. Словно он боялся, что звуковая волна способна сбить Доминика с ног. И практически не ошибся. Ник почувствовал, как щеку обожгла горячая слеза. В глубине души он знал: нечестно обвинять Итана в том, что тот старается поступать правильно, несправедливо испытывать ненависть к Доре, которой тоже приходится нелегко. Но в данную секунду он всем сердцем ненавидел и их обоих, и их совместное прошлое, и тот факт, что теперь они навсегда связаны. А Доминик, как бы сильно ни мечтал это изменить, абсолютно беспомощен. Итан осторожно положил ладонь на сотрясаемое дрожью плечо, но Ник вздрогнул и отшатнулся. Он не хотел видеть Итана, не говоря уже о том, чтобы ощущать тепло его кожи. Сейчас одна лишь мысль об этом вызывала физическую неприязнь. Не раздумывая, Доминик сорвался с места и чуть ли не бегом двинулся в ванную – туда, где уже неоднократно прятался, чтобы пережить всплеск накативших эмоций. Оказавшись внутри, запер замок и дернул несколько раз ручку двери, чтобы убедиться, что Итан не сможет войти. Если тот вообще пошел за ним. А после обессиленно сполз на пол, плотно закрыл рот руками и закричал, что есть сил, в слепой надежде, что с криком боль уйдет, а он снова почувствует себя живым.2
– Как все прошло? – поинтересовался Итан, как только Доминик и Мартин уселись на заднее сиденье новенькой «БМВ» и скрылись от внешнего мира за тонированными стеклами. – Глория вроде довольна, – Мартин активно поправлял растрепанные ветром волосы. – Но она сделала Нику замечание. – Какое? – Итан, несмотря на случившуюся недавно ссору, проявлял заботу и внимание. – Мало улыбался, – Доминик равнодушно пожал плечами и откинулся на спинку. – Хотя вообще-то я всегда такой. – Ну, она же продюсер. Не давать вам расслабляться – ее работа, – Итан с легкой ухмылкой пытался поднять Нику явно безрадостное настроение. – В любом случае она просто лапочка, по сравнению с Нейтаном, – Мартин прокашлялся, поздно осознав, что упоминание этого имени было лишним. – Короче, списала все на стресс, – тут же продолжил он. – Знала бы она, что интервью – это просто цветочки по сравнению с тем, что ждет нас впереди. Мартин притих, как и остальные. Итан знал, что все в эту минуту думают об одном и том же: сегодняшний вечер будет самым настоящим испытанием. – Ладно, пристегивайтесь, – наконец скомандовал он и нажал на кнопку запуска двигателя. – Действуем по плану. У нас не так много времени. По всей видимости решив, что неловкий момент миновал, Мартин, не успели они и пару метров проехать, начал болтать без умолку. Рассказывал брату обо всем, что тот пропустил, пока ждал их возвращения: что за вопросы задавали на интервью, какое впечатление произвела ведущая, как искрометно он шутил, уклоняясь от каверзных тем. Доминик же, в отличие от своего лучшего друга, был, как всегда, крайне немногословен, отвечал исключительно односложно, и то скорее для того, чтобы Мартин перестал его донимать. Итан старался поддерживать разговор, но то и дело отвлекался на равнодушно уткнувшегося в окно Ника, за которым наблюдал через зеркало заднего вида. Впрочем, казалось, Мартин совсем не обращал на это внимания и все так же взахлеб делился впечатлениями. Когда они добрались до первой остановки, и в машине остались двое, наступила оглушающая тишина. Теперь так происходило часто. Итан не спешил трогаться и неотрывно гипнотизировал отражение Доминика. Будто это могло помочь догадаться, о чем тот думал. Если бы все было так просто. – Со мной все в порядке. Поехали, – буркнул Ник, явно почувствовав пристальный взгляд, но так и не посмотрел на Итана. Автомобиль остановился в подземном паркинге рядом с небольшим темно-синим «Ситроеном», оформленным на имя Итана. К счастью, при переезде Глория посоветовала арендовать сразу два парковочных места. Так было гораздо проще сменить рабочее авто на личное, оставаясь незамеченными папарацци или фанатами. – Ладно, до скорого, – Ник принялся вылезать из салона. – Подожди, – остановил его Итан, открывая водительскую дверь. – Я с тобой пойду. – Зачем? – Забыл ключи от «Ситроена» в квартире, – на ходу сочинил тот и клацнул по кнопке на ключах, поставив машину на сигнализацию. Держась друг от друга на небольшой дистанции, они зашли в лифт и поднялись на нужный этаж. Согласно политике Глории, личная жизнь членов группы должна была храниться в секрете от широкой общественности. По ее заверениям, это благотворно сказывалось на популярности ребят, а значит и на рейтингах, что было важно для всех вовлеченных. В общем и целом, Итана это более чем устраивало. Он не рвался и с близкими делиться подробностями своих отношений, что уж говорить о посторонних. И уж тем более не желал, чтобы его фотография с каким-нибудь кричащим заголовком попала на первую полосу. Однако сейчас, когда они находились в зоне видимости охранных камер, каждая минута без возможности хотя бы взять Ника за руку становилась настоящей пыткой. Как только дверь квартиры оказалась закрыта, оставляя весь мир позади, Итан подошел к Доминику со спины, ласково обнял за талию и уткнулся носом в шею. Глубокий вдох, и легкие наполнились ароматом свежего ветра, прохладного соленого моря и нагретого солнцем песка. Этот парфюм – подарок Итана на Рождество. – Что ты делаешь? – удивился Ник, на мгновение замерев, но все же положил ладони поверх обвивающих его рук. – Я соскучился, – шепнул Итан на ухо, обжигая нежную кожу горячим дыханием. – Ты же знаешь, что на это нет времени. Вместо ответа Итан обхватил пальцами подбородок Ника и немного наклонил его голову, открывая себе пространство для маневра. Сначала несколько раз мягко поцеловал шею, затем проложил языком влажную дорожку к мочке уха, которую тут же обхватил губами и несильно, но ощутимо прикусил. Ник шумно втянул воздух через приоткрытый рот – маленькая победа, которой Итан радовался, пока не последовала очередная попытка протеста: – Мне еще в душ надо. Мы опоздаем. Они толком даже не разговаривали с последней ссоры, не говоря уже о чем-то большем. А прошла неделя. Потребность Итана почувствовать эмоциональную и физическую близость Доминика была сравнима с жаждой путника, брошенного посреди знойной пустыни. Разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы прекратить начатое из-за какого-то там опоздания. – Ты… Итан повернул голову Ника и своевольно захватил в плен его губы прежде, чем тот успел продолжить мысль. Поначалу легкий и почти невинный поцелуй скоро потерял целомудренность. Итан настойчиво раздвинул чужие губы и по-хозяйски проник в рот, не сдержав стон блаженного удовольствия. Их языки сплелись, от чего сердце принялось ускоренно биться о ребра, упорно желая вырваться наружу. Мало. Этого было мучительно мало. Хотелось его всего, целиком, прямо сейчас. Свободной рукой Итан сжал футболку на груди Доминика и тяжело задышал. Чувства, больше похожие не на страсть, а на слепую одержимость, с трудом поддавались контролю, но он ежесекундно делал над собой усилие, чтобы не превратиться в животное и действовать постепенно. Наконец, он не спеша разжал пальцы и опустил ладонь ниже, обхватив плоть под джинсовой тканью. Ник мигом отозвался, негромко простонал и подался тазом вперед, вызывая быструю ответную реакцию. Итан мечтал продлить момент, заставить молить о большем, но на это не хватило бы выдержки. Поэтому он дразнил не больше минуты, после чего ловко расправился с ремнем на джинсах Ника, затем с ширинкой и, когда препятствий не осталось, оттянул мешающую ткань вниз, чтобы ощутить под пальцами окрепший член. Несколько раз он неторопливо провел рукой по всей длине, все еще боясь отказа, однако его не последовало. Наоборот, Доминик запрокинул голову на плечо, а затем положил ладонь на затылок Итана и направил того обратно к своей шее. Послушно последовав молчаливым указаниям, покрывая обнаженную кожу поцелуями и аккуратными укусами, Итан сильнее сжимал пальцы и увеличивал темп. Свободная рука хаотично гуляла по стройной фигуре, пока не легла на бедро, плотнее прижимая тела друг к другу. В собственных брюках становилось нестерпимо тесно. Мысль о том, чтобы поскорее оказаться внутри Ника, приносила едва ли не физическую боль. Сохранять остатки рассудка и противостоять звериному желанию было невыносимо, но Итан продолжал напоминать себе, что однажды в прошлом уже слетел с тормозов, и это чуть не стоило ему всего. По участившимся стонам, активному встречному движению бедер и пульсации члена в руке Итан понял, что дело идет к своему логическому завершению, а потому переместил ладонь. Через несколько мгновений в нее ударила теплая, вязкая жидкость. Пока Ника била остаточная дрожь, Итан целовал его в висок, осторожно прижимал, стремясь подарить столь необходимые ощущения безопасности и спокойствия, и терпеливо ждал, когда можно будет продолжить. – Теперь мне точно нужно в душ, – сбивчиво дыша и облизывая губы, Ник как ни в чем не бывало выскользнул из объятий. Застигнутый врасплох Итан потерял дар речи и замер с открытым ртом, наблюдая, как Доминик двинулся в сторону ванной комнаты. Он не мог поверить своим глазам и ушам. – Что? – наконец с трудом выдавил он, удивившись, насколько отчаянным звучал собственный голос. – Ты серьезно? – Прости, но мы ведь не хотим опоздать, да? – с этими словами Доминик скрылся за дверью, оставив Итана наедине с неудовлетворенным желанием и спутанными мыслями. – Блядь! Громко выругаться – пожалуй, последнее, что оставалось. Скрипя зубами, Итан пошел к раковине на кухне и ополоснул руки. По-прежнему хотелось верить, что все это просто жестокий и крайне неудачный розыгрыш, что вот-вот Ник вернется с озорной улыбкой на губах. Вместо этого из ванной послышался шум воды. – Блядь! Итан яростно ударил кулаком по столешнице. Он не сомневался, что таким образом его в очередной раз наказали за какую-то из множества провинностей в составленном Домиником списке. И хотя от обиды и острого чувства несправедливости сводило желудок, заводить разговор на данную тему или что-либо требовать сейчас было бессмысленно. Ник, бесспорно, действовал намеренно, но ни за что не признался бы в этом. Зато шанс обвинить не упустил бы. Вести односторонние дипломатические переговоры Итан был просто не в состоянии, а обострять и без того напряженные взаимоотношения хотел в последнюю очередь. Так что видел лишь один вариант – помочь себе самостоятельно. Впрочем, не впервой. – Прекрасно, блядь! Просто прекрасно!***
– Привет, – Дора подошла к машине, широко улыбаясь, и чмокнула Итана в щеку. – Привет, – дружелюбно поприветствовал он. – Как себя чувствуешь? – Хорошо. Рада выбраться из дома, а то голова уже пухнет от книжек про роды и воспитание, – она опустила глаза и смущенно убрала за ухо выпавшую прядь волос. – Знаю, ты говорил не читать так много, если не хочу. Но стоит перестать, и тут же в голову лезут тревожные мысли. – Главное, чтобы тебе было комфортно, – переживания Итана относительно отцовства едва ли были сравнимы с тем, что испытывала будущая мать, так что он не собирался поучать. – Кстати, о комфорте. Уверена, что не хочешь отказаться? На первый взгляд Дора выглядела спокойной и жизнерадостной, но за более чем три года отношений Итан успел достаточно хорошо ее узнать. А потому обращал внимание на мелочи, которые выдавали волнение. Например, на то, как она старательно пыталась не кусать губы, или как непроизвольно оттягивала рукава пальто. – Думаешь, все будет так плохо? – Дора издала нервный смешок. – Не знаю… Но я бы слинял, будь возможность. – Мы справимся. На плечо легла хрупкая ладонь. Сложно сказать, кого Дора стремилась подбодрить больше, но ее нехитрый знак поддержки вызвал искреннюю благодарность. К сожалению, Итан уже начал забывать, каково это, когда тебя принимают, а не обвиняют. – Ладно, – кивнул он. – Сядешь назад или тебе на переднем будет удобнее? – Даже не знаю, – помешкала Дора, бросив взгляд на салон автомобиля. – В последнее время меня укачивает сзади, но я знаю, что Ник обычно ездит впереди. Думаешь, он не будет против? – Он переживет, – без раздумий Итан открыл пассажирскую дверь и немного отодвинул сиденье назад, чтобы было свободнее. Пока они ехали, Дора вкратце рассказала о том, чем занималась в последние дни, сообщила о предстоящей встрече с врачом, на которой Итан пожелал присутствовать, а затем вдруг резко сменила тему разговора: – У тебя все в порядке? Без сомнений, у него все было не в порядке. Однако настолько ли, чтобы втягивать других? Нет, совершенно точно нет. Для него это означало бы признать свое бессилие, а Итан сдаваться не собирался. Он отчаянно верил и продолжал убеждать себя, что вот-вот выберется из засасывающей его трясины. – Ты какой-то замученный, уставший. И улыбаешься будто через силу. – Тебе кажется. Все в норме, – а затем озвучил полуправдивое объяснение. – Просто спал мало на этой неделе. – Раньше ты врал гораздо убедительней, – беззлобно, с неподдельным сочувствием, от которого странно защемило сердце, отозвалась Дора. – У тебя нет причин для беспокойства. – Но я беспокоюсь, Итан. Ты же не чужой мне. И я вижу, что у тебя что-то происходит. – Дора, я… – Да-да, я знаю. Ты не любишь делиться своими переживаниями и говорить о чувствах. Да и я не та, с кем… – Временные трудности, ничего серьезного, – Итан изо всех сил изображал невозмутимость, при этом повторяя про себя сказанные слова, словно мантру. – Не волнуйся. Тебе и без того забот хватает. Может Дора не поверила, но она больше не задавала вопросов, и оставшуюся часть пути они провели под болтовню радиоведущего. Итан заранее знал, что даже видимости теплого приветствия не случится. Собственно, так и вышло. Когда автомобиль остановился у обочины, Доминик несколько секунд молчаливо сверлил взглядом Дору, а после принялся прожигать дыру в Итане. Можно было только предполагать, какие мысли приходили ему на ум, какие негласные оскорбления сыпались, какая концентрированная смесь ненависти и обиды разгоралась внутри. В одном не оставалось сомнений – цель заключалась в вызове глубокого чувства вины. Прежде срабатывало не раз, и, скорее всего, у Ника получилось бы снова. Если бы час назад он равнодушно не захлопнул дверь ванной перед носом Итана, который теперь был слишком раздражен и уязвлен, чтобы вестись на провокации. После непродолжительной игры в гляделки Ник подошел к задней двери и распахнул ее. – Привет, Ник, – улыбчивая, как всегда, Дора, очевидно, не заметила повисшего в воздухе напряжения, которое можно было ножом резать. – Привет, – сухо ответил Доминик, демонстративно громко хлопнув дверью. Итан воздержался от комментариев и лишь обреченно вздохнул, морально готовясь к грядущим часам ада, в течение которых ему придется контролировать каждый жест и каждое слово, дабы предотвратить апокалипсис.***
– Боже, какой восхитительный букет! – воскликнула миссис Фостер, принимая цветы из рук младшего сына и целуя его в обе щеки. – И мои любимые орхидеи! У Мартина и Хлои было ответственное задание – купить тот самый букет, что с такой любовью прижимала к груди виновница торжества, поэтому за ними Итан заехал в последнюю очередь. К счастью, непринужденная болтовня этих двоих несколько разрядила обстановку в салоне, так что удалось перевести дух перед следующим раундом. Который, кстати, начинался прямо сейчас. – С днем рождения, мам, – Мартин крепко прижал именинницу к себе. – Ты прекрасно выглядишь! – Спасибо, родной, – ласково проворковала она, а после перевела взгляд на второго сына. – Здравствуй, Итан. – С днем рождения, – надеясь, что голос звучит достаточно радостно, Итан неловко обнял мать, спеша выскользнуть из цепких рук. У него всегда были достаточно отстраненные отношения с родителями. Будто существовала негласная договоренность не мешать друг другу жить, которой каждый исправно придерживался. А потом Итан расстался с беременной Дорой, и его личная жизнь внезапно стала самой популярной темой для разговоров в кругу семьи. Ни одна встреча с матерью больше не обходились без лекции о свадьбе и совместном будущем. Это и была одна из главных причин, почему семейные ужины стали для Итана таким же привлекательным занятием, как хождение по битому стеклу. После поздравлять хозяйку дома принялись Хлоя и Дора, так что Итан воспользовался всеобщей занятостью и сделал шаг в сторону Ника: – Ты как? – Нормально, – Доминик безразлично пожал плечами, а затем выступил вперед и присоединился к остальным, ясно дав понять, что разговор окончен. – Дора, ты такая красивая! Правда, Итан? Приторно сладкий лепет матери вырвал из раздумий о возможных планах побега и вернул к суровой реальности. На Итана внимательно смотрели три пары пытливых глаз, и он почувствовал себя зверем, загнанным в хитроумную ловушку, из которой нет выхода: что бы ни сказал, что бы ни сделал, будет плохо. – Настоящая красавица этого вечера – ты, – вдруг подал голос Мартин, целуя мать в щеку и вовлекая всех присутствующих в новый разговор. Еще никогда в жизни Итан не испытывал такого бесконечного чувства благодарности по отношению к младшему брату. Постепенно все перешли из прихожей на кухню, где за праздничным столом уже сидел хозяин дома, и начали рассаживаться. Итан занял место рядом с Домиником. Во-первых, несмотря на выходку последнего несколько часов назад, он хотел быть ближе, насколько это возможно в текущих обстоятельствах. А во-вторых, знал, что не поступи так, его в лучшем случае месяц к себе не подпустят. Стул по другую руку оставался свободным недолго: миссис Фостер быстро подсуетилась и посадила туда Дору. Таким образом, Итану пришлось вновь оказаться меж двух огней. Ну чем не вечер мечты? – Как у тебя на личном фронте, дорогой? – прозвучало прямо посреди ни к чему не обязывающего разговора о пользе клетчатки и брокколи, и Итан поперхнулся салатом, который только что тщательно пережевывал. – У меня все отлично, мама, – постарался ответить он максимально дружелюбно, надеясь, что в интонации не читается мысленно произнесенное «отвали». – То есть ты с кем-то встречаешься? – Мам, – Итан прокашлялся. – Давай не будем портить друг другу настроение и начинать разговор, который не кончится ничем хорошим. – Не драматизируй, – отмахнулась миссис Фостер и продолжила, увлеченно разрезая куриное филе у себя на тарелке. – Ну, так как? – А это так важно? – вымученный вздох сдержать не удалось. – Разумеется. – И почему это так важно? – Потому что, если ты ни с кем не встречаешься, я не вижу объективных причин вам с Дорой не сойтись снова. Она говорила таким тоном, словно речь шла об элементарных, очевидных вещах, которые даже обсуждать бессмысленно. Между тем, у Итана мгновенно пропал аппетит. Он отложил столовые приборы и был готов поставить точку в данном разговоре на сегодня, но встретился взглядом с братом и осекся. Мартин оставался единственным из присутствующих, кто знал о секрете Итана и Доминика. Кроме того, он и сам неоднократно выслушивал лекции матери о необходимости жениться. А потому как никто другой понимал отсутствие энтузиазма у Итана, когда прошлым вечером они обсуждали предстоящий ужин. Тем не менее, Мартин очень просил проявить терпение хотя бы в день рождения. И сейчас, едва братья переглянулись, отрицательно закачал головой, напоминая Итану о своей просьбе. – Ладно. Раз для тебя это – единственная объективная причина, тогда да. Я кое с кем встречаюсь. Миссис Фостер в тот же миг оживилась, подняла голову и принялась внимательно изучать сына, будто пытаясь понять, врет он или нет: – Правда? И кто же она? На этот раз пришла очередь Мартина поперхнуться содержимым своей тарелки. Хлоя заботливо похлопала его по спине и что-то зашептала, но Итан не разобрал слов. – Мам, какая тебе разница? Ты даже в школе так не интересовалась моей личной жизнью. – Ты познакомишь нас? – Будь уверена, в этом нет необходимости. Из горла вырвался смешок из-за двусмысленности, которую он допустил нарочно. А вот Доминику явно было не до смеха. Боковым зрением Итан заметил, что тот, понурив голову, лениво возил вилкой по почти нетронутой тарелке. – А она знает о том, что скоро у тебя родится ребенок? – судя по всему, миссис Фостер не распознала иронии в ответе сына. – А мы можем уже закончить этот допрос? – запас терпения подходил к концу, и в голосе зазвенело нескрываемое раздражение. – Мам, серьезно, давай поговорим о чем-то еще, – в очередной раз за вечер пришел на выручку Мартин, за что тут же поплатился. – Хочешь обсудить, почему ты все еще не женился на Хлое? – недовольная тем, что ее пытаются увести с намеченного курса, накинулась мать семейства и нахмурила брови. – Берешь пример со старшего брата и ждешь, пока еще один наш внук родится вне брака? Несмотря на очевидное стремление помочь, Мартин затих, совсем не желая слушать нравоучения в свой адрес. – Родной, очень сложно строить отношения с мужчиной, у которого есть ребенок от другой. А он ведь еще даже не родился. Итан стиснул зубы, но промолчал. Он не рвался грубить или вовлекать в происходящее Доминика и Дору. Но вера в то, что все-таки удастся сохранить самообладание, таяла на глазах. Тем более что его мать обостряла обстановку сильнее с каждой минутой. – Что она за человек, что готова разрушить семью? – с пренебрежением бросила миссис Фостер. – Ты, наверное, забыла, мама, но мы с Дорой разошлись, – заметил Итан, скрестив руки на груди. – И мы не женаты. – Так это же легко исправить! – Видимо, гораздо легче, чем закончить этот абсурдный диалог. Итан закипал не на шутку. У него и так выдался сложный день, а точнее пара-тройка месяцев, так еще и мать со своей перманентной маниакальной тягой женить его на пусть и хорошей, но нелюбимой девушке. Само собой, она не понимала, но все эти разговоры мысленно возвращали в крайне безрадостный период: когда Итан был с Дорой, хотя в сердце жил Доминик. И снова он на это не подпишется ни под каким предлогом. Спасибо, но хватило на всю оставшуюся жизнь. – Перестань паясничать! – миссис Фостер повысила тон. – Я тебя не таким воспитывала! – Да ты меня вообще особо не воспитывала. У тебя были дела поважнее, – парировал Итан, переходя из защиты в нападение. – Итан! – воскликнул Мартин, как и все, понимающий, что ситуация выходит из-под контроля. – Но это правда. Ей дела до меня не было. А сейчас вдруг, на тебе, в ней проснулась заботливая мать. – Сынок, тебе бы не помешало проявить уважение, что бы ты там ни думал про свою маму, – спокойной голос мистера Фостера прозвучал впервые с начала разговора. – Поверь, если бы я не проявлял уважение, то говорил бы совсем по-другому. – Не понимаю, как ты так можешь, Итан, – вновь вступила в бой миссис Фостер. – У тебя ребенок вот-вот появится, а ты там с кем-то развлекаешься вместо того, чтобы взять на себя ответственность и позаботиться о несчастной девочке и своей дочери. – Я не отказываюсь брать ответственность, мама. Я буду помогать всем, чем могу. И Дора, в отличие от тебя, это прекрасно знает. – Но это же не одно и то же. Вам нужно пожениться, стать полноценной семьей… Вы будете так счастливы вместе. В ее глазах застыли слезы. То ли она действительно сильно переживала, то ли в ней умерла гениальная актриса. Итан не знал, что думать и как реагировать. Хотелось смеяться и кричать во все горло одновременно. – Мама, очнись! Ты вообще меня слышишь? – теряя терпение, он тоже повысил тон и произнес по слогам, будто для маленького ребенка. – Мы с Дорой ра-зо-шлись! Знаешь значение этого слова? – Так брось свою разлучницу, и сойдитесь снова! – вилка и нож с шумом опустились на стол. Это было не предложение, а требование. – Это же так просто, да? – ядовито усмехнулся Итан. – А если что, всегда можно гулять на стороне. Прямо как ты. Миссис Фостер округлила глаза, открыла рот, но ответила не сразу. – Я, может, и не была образцовой женой и матерью, – гораздо более тихо и спокойно начала она. – Но сохранила семью и счастлива с вашим отцом. – То есть ты считаешь, что будет нормально, если я женюсь на Доре ради ребенка, но буду изменять ей? – Конечно нет! – Тогда какого черта ты от меня хочешь?! – Чтобы ты подумал головой, а не тем местом, что обычно! – Пожалуйста, хватит… Вслед за жалобным голосом справа от Итана послышался тихий всхлип. Он повернулся и увидел, что голова Доры опущена, плечи дрожат, а на сложенные на животе пальцы капают слезы. – Боже, Дора, милая, прости. Я совсем не хотела тебя расстраивать. Может налить тебе воды? – защебетала миссис Фостер, за секунду превратившись из деспота в ангела божьего. – Сиди, ты уже достаточно сделала, – рыкнул Итан, а затем аккуратно приобнял Дору. – Давай ненадолго выйдем и подышим воздухом, хорошо? Она кивнула и еще раз всхлипнула. Итан, удовлетворенный тем, что с ним не только не спорят, но еще и помогают сбежать из этого дурдома, тут же поднялся. Он не стал смотреть ни на мать, чтобы не завестись по новой, ни на Ника, чтобы не почувствовать себя Иудой. Лишь молча помог Доре встать и повел в прихожую под звуки напряженной тишины. Хотелось уйти и больше не возвращаться в этот чертов дом. Было ужасно, до боли стыдно. Он мысленно ругал себя, что пошел на поводу у матери и впутался в бессмысленный скандал. Хотя с самого начала понимал, что хорошим не кончится. – Иди сюда. Как только они оказались на улице, Итан притянул Дору и бережно обнял. Она послушно уткнулась в плечо, пару раз тихонько шмыгнула носом, а затем горько зарыдала. Итана с небывалой силой хлестало адское чувство вины, оставляя на душе глубокие, кровоточащие раны. Он причинял боль Доре, Нику, матери и, наверное, уже даже не родившейся дочери. Почему борьба за свое счастье приводила к страданиям других людей? Справедливая ли это цена? Или, быть может, и правда стоило пожертвовать собой, чтобы осчастливить других? Тогда бы, вероятно, он стал героем, а не злодеем этой истории. – Прости меня, пожалуйста, Дора, – зашептал Итан. Он не знал, что может сделать для нее, а потому просто стоял и обнимал, стыдясь, что по собственной глупости заставил плакать. Еще пару часов назад казалось, что вскоре удастся наладить жизнь, что проблемы не серьезные, что это даже не проблемы, а временные неприятности. Теперь же Итан чувствовал себя таким ничтожным и слабым, что самого воротило. Больше не было сил отрицать – он в полной заднице. И понятия не имеет, как из нее выбраться. – Ты не виноват, – Дора задыхалась от рыданий и продолжала дрожать. – Это все гормоны. – Раньше ты врала гораздо убедительней, – дословно повторил он ее недавнее высказывание, грустно улыбнувшись. Сквозь всхлипы послышался смех. Нервный, но Итану было достаточно и этого. Дора осталась добра и не обвинила его даже сейчас. Несмотря на внешнюю хрупкость, она не в первый раз демонстрировала невероятную внутреннюю силу, что не могло не восхищать. Они стояли так еще какое-то время, пока Дора не начала понемногу успокаиваться и не нашла в себе силы отпустить Итана. – Спасибо, что вышел со мной. Мне совсем не хотелось расстраивать твою маму в ее день рождения, – неловко забормотала она, переминаясь с ноги на ногу и вытирая следы потекшей туши. – Ее расстроил я. Этот результат ты бы не смогла переплюнуть, – вновь попытался пошутить Итан. На этот раз Дора даже не улыбнулась: – Вы поссорились из-за меня… – Нет. Мы поссорились, потому что она сует свой нос в то, что ее совсем не касается. – Ты правда с кем-то встречаешься? – вдруг спросила Дора, но тут же осеклась и потупила взгляд. – Я догадывалась, но ты никогда не говорил об этом прямо. Он о столь многом врал ей, но этой крупицей информации мог поделиться. Как минимум, в качестве благодарности за проявленную доброту. Итан вздохнул: – Да, правда. Итан не готов был рассказать больше, по крайней мере, до рождения ребенка. Все было запутанно, к тому же наверняка стало бы потрясением для Доры. А до родов оставалось не так много времени, ей нужно было как можно меньше нервничать. Что казалось невозможным после новости о том, что вообще-то Итан встречается не просто с какой-то там девушкой, а с Домиником. – И она знает? – Дора опасливо заглянула Итану в глаза. – Ну, о ребенке? – Да. – У вас поэтому «временные трудности»? Бесспорно, по его лицу все было понятно без слов. – Мне очень жаль. Я совсем не хочу мешать тебе строить жизнь. – Дора, пожалуйста, перестань, – Итан потер пальцами переносицу. – Ты не мешаешь мне. И тут нет твоей вины. Все, что происходит в моей жизни, – моя ответственность, не твоя. – Я знаю, что твоя мама говорит все это, потому что хочет, как лучше, – продолжила Дора после минутной паузы. – Но она неправа. С этим сложно было не согласиться. – Я бы не хотела, чтобы ты был со мной только из-за ребенка, – пояснила она свою точку зрения, положив руки на круглый живот. – Все мы трое были бы несчастны. Я же хочу обратного. Безусловно, Дора обладала мудростью, которой так не хватало матери Итана. Которой, наверное, не хватало и ему самому. – Спасибо, Дора. Я рад, что ты это понимаешь. Итану постоянно казалось, что он тонет. Барахтается изо всех сил, а его из раза в раз тянут на дно, вместо того чтобы помочь выбраться на поверхность. Но сейчас… Сейчас он будто наконец-то увидел долгожданную протянутую руку. И понял, каким одиноким чувствовал себя практически каждый день. К горлу подступил ком. – Я знаю, что тебе тоже страшно. Но мы справимся, Итан. Дора улыбнулась. Так искренне и так ласково, что должно было потеплеть на душе. Однако внутри словно что-то надорвалось. Как если бы пружина, которую постоянно растягивали, в конце концов не выдержала и лопнула. Он не успел ничего ответить, а Дора почему-то крепко обхватила за плечи. И задрожала, как несколько минут назад. Совершенно сбитый с толку, Итан замешкался. Но осознание не заставило себя долго ждать. Когда щеку защекотало что-то влажное, он понял, что дрожала вовсе не Дора. На несколько бесценных мгновений Итан вновь обрел способность дышать. От него ничего не ждали, не требовали и позволили быть не всесильным, а обычным человеком. И он дал себе такую возможность. Ощущая ту самую жизненно важную эмоциональную близость, без которой чах день ото дня, Итан осторожно обвил руками талию Доры и спрятал лицо в ее волосах. Если бы он только знал, что со стороны за ними все это время неотрывно наблюдали.