1
Это был один из тех снов, в которых хочется остаться насовсем. Когда окутывает безграничное счастье, и ты мечтаешь раствориться в нем. После такого по возвращении в реальность всегда настигает непреодолимая тоска, нестерпимо ноет душа, и слезы наворачиваются на глаза. Доминик забыл, что ему снилось, как только бессознательная пелена начала рассеиваться, но по-прежнему ощущал необъяснимое тепло, разливающееся меж ребер. Мысль о пробуждении и неминуемой потере согревающего изнутри чувства заставила содрогнуться. Он хотел обратно, в мир грез, где не было места для печали и одиночества. Где не пахло лекарствами, голова не раскалывалась, а желудок не саднило. Где он был не в… С усилием разомкнув веки, словно налитые свинцом, Доминик прищурился и заморгал. Все вокруг расплывалось мутными пятнами. До слуха донеслись шум дождевых капель, ударяющих в оконное стекло, приглушенные звуки шагов, и неразборчивый голос, будто из динамиков на вокзале, где-то в отдалении. Когда взгляд наконец прояснился, он скользнул по белоснежному плиточному потолку, от которого отражался тусклый свет, опустился на выключенный телевизор на кронштейне, и задержался на циферблате рядом. Часовая стрелка приближалась к цифре пять. Больше глазам зацепиться было не за что, так что Ник немного опустил подбородок к груди, чтобы изменить угол обзора. Напротив стояли одинокий стул и маленький столик, украшенный прозрачной вазой с сухоцветами, но внимание привлекли не они, а трубка, тянущаяся от локтевого сгиба к емкости с неизвестной жидкостью, закрепленной на медицинском штативе справа. Значит, все-таки больница. Оставалось неясным лишь, почему Ник оказался здесь. Память, увы, подводила. Повернув голову в противоположную сторону, он обнаружил, что не один в палате. В кресле, придвинутом практически вплотную к больничной койке, в неестественной позе спал Итан. Губы невольно тронула улыбка. Он здесь, рядом, только руку протяни. Сколько прошло с того разговора в клубе? В последнее время, дни для Ника столь плавно перетекали один в другой, что он вряд ли бы мог посчитать, даже будучи в лучшей форме. Вдруг ресницы Итана дрогнули. Он зевнул и моргнул несколько раз, а затем посмотрел прямо в глаза. Тут же протерев заспанное лицо ладонями и сев ровно, Итан накрыл пальцы Ника своими и чуть сжал их: – Привет. – Привет, – ответив одними губами, Доминик прокашлялся в попытке вернуть себе голос. – Я что, умер и попал в рай? – Если твой рай – это больничная палата, то я бы туда не торопился. Невесомое, почти незаметное прикосновение к волосам, вынудило сердце забиться чаще. Итан иногда так делал, по своим собственным словам, неосознанно. Проводил по прядям, затем очерчивал дугу по овалу лица, скуле, подбородку. Вероятно, он и сейчас не отдавал отчет своим действиям, повинуясь какому-то необъяснимому порыву, но это не имело значения. Доминик потянулся к чужой ладони и, когда та легла на щеку, едва не застонал от удовольствия. Он позволил себе наслаждаться каждой секундой, втайне боясь, что Итан вот-вот опомнится. Однако тот не спешил отстраняться. – Как ты себя чувствуешь? Плечо ныло, голова взрывалась тупой болью при малейшем движении, а желудок… Сложно описать, но приятными ощущения точно было не назвать. Хотя присутствие Итана и его мягкое прикосновение помогали практически полностью забыть обо всем. – Сносно, – приукрасил Ник, желая выглядеть сильнее, чем есть на самом деле. – Что случилось? – А что последнее ты помнишь? – Помню вечеринку дома у Дамиано. Урывками, – танцы, полуобнаженная толпа, вид на ночной город, а потом… – Кажется, я упал. Мне что, стало плохо? – Вроде того, – Итан опустил взгляд и ненадолго замолчал, явно над чем-то задумавшись. – Помнишь Илая? Вспышка, и из пелены тумана вырвались четкие кадры. Горячие поцелуи, спутанное дыхание, влажные шлепки. Доминик испуганно сглотнул при мысли, что его маленькое приключение больше не секрет, и кивнул, приготовившись к худшему. Он, конечно, не думал, что Итан набросится с обвинениями, ведь они расстались, и все же чувствовал себя изменщиком. – Он нашел тебя на террасе без сознания. Ты не приходил в себя, и он вызвал скорую, – на лице Итана отразилась гримаса боли. – Зачем ты это сделал? Непонимание и горечь, пропитавшие последние слова, казались столь ярким подтверждениям опасений, успевших мигом завладеть сознанием Доминика, что ему даже в голову не пришло, что речь о чем-то другом. Все свелось к единственному утверждению – Итан знает об Илае. И, судя по тому, как резко отодвинулся, скрестив руки на груди, это ранило его сильнее, чем могло показаться на первый взгляд. – Я… я… – ни одно достойное оправдание не приходило на ум. – Мне было грустно. И одиноко. И больно. Я думал… – Но это же не повод. – Я думал, что это поможет, что это хорошее решение. Я… – несмотря на стыд, от которого щеки запылали, Доминик сказал правду. – Я хотел этого. – Хорошее решение? Хотел этого? – интонации говорили скорее о страдании, чем о злости. – Черт, Ник. Ты до смерти всех напугал. Когда Мартин сказал, что ты пытался покончить с собой, я просто… – Подожди, – Ник тряхнул головой. – Что сказал Мартин? Дверь в палату открылась, и внутрь вошла невысокая женщина средних лет в белом халате. На ее лице появилась улыбка, как только их с Домиником взгляды встретились. – Мистер Крейн, здравствуйте, – подойдя ближе к койке, она разблокировала электронный планшет, который держала в руках. – Рада видеть, что Вы пришли в себя. Меня зовут доктор Элизабет Грейсон. Как себя чувствуете? – Здравствуйте. Я… – Ник, все еще недоумевающий после слов Итана, соображал с трудом. – Эм-м-м… нормально. – Головная боль? Тошнота? Спутанность сознания? – достав из кармана небольшой диагностический фонарик, доктор Грейсон направила луч в глаза Доминика. – Следите за светом, пожалуйста. – Голова и желудок болят. И еще правое плечо, – он послушно перевел взгляд влево, потом вправо. – И я не помню, что случилось. – Не волнуйтесь. Сейчас мы вместе во всем разберемся, – после того, как на пару мгновений отвлеклась на работу с планшетом, доктор взглянула на Итана. – Мистер Фостер, не оставите нас наедине? По коже побежали мурашки. Вероятно, обсуждать детали состояния пациента с ним тет-а-тет – это обычная практика, но Ник все равно занервничал. А вдруг все настолько плохо, что Итану следует оставаться в неведении? – Но я же в курсе, что произошло. Именно с Мартином и Итаном, согласно официальным документам, должны были связываться медицинские учреждения в чрезвычайных ситуациях. Разумеется, до их сведения довели как минимум жизненно важную часть информации. – Могут возникнуть вопросы, которые будет некомфортно затрагивать в чьем-то присутствии, – доктор Грейсон смотрела на Ника, давая понять, кому именно адресует пояснение. Очевидно, окончательное решение, так или иначе, оставалось за ним. Бесспорно, Доминик боялся выставлять Итана за дверь. Существовал миллион причин, почему тот мог уйти и больше не появиться. И все же, если уж сгорать от стыда под пристальным взглядом серых глаз, то стоило выделить себе время на моральную подготовку. – Ты не против подождать снаружи? – Ладно, – недовольство ясно читалась в лице, но Итан без возражений направился в сторону выхода. – Итан, – тот схватился за дверную ручку и обернулся. – Ты ведь вернешься, правда? – Вернусь, – уголки губ изогнулись в слабой улыбке, взгляд задержался на Доминике еще лишь на несколько секунд, а затем дверь закрылась с той стороны. – Ладно, док. Выкладывайте. Оказалось, врачи диагностировали наркотическое отравление, повлекшее за собой наркотическую кому, из которой он не выходил два дня. Для очищения организма была проведена детоксикационная терапия, а также несколько дополнительных процедур, названия которых Ник не запомнил и точно не смог бы повторить. Боль в голове и плече объяснялась ушибом при падении после потери сознания. Также Доминик заработал небольшое сотрясение. Более серьезных проблем, к счастью, на КТ не выявили. Далее доктор Грейсон сообщила, что в медицинской карте нет данных о выписанных лекарствах, которые могли бы привести к отравлению. Поэтому ее интересовало, что, когда, как часто и в каких количествах принимал Ник. Он благодарил Вселенную за то, что не приходилось отвечать в присутствии Итана, потому что, черт возьми, сквозь землю провалился бы. Даже обсуждение с врачом заставляло краснеть и тушеваться от стыда. – Я не наркоман, – заверил Доминик, хотя предположил, что именно это первым делом заявляет большинство наркоманов. – Я здесь не для того, чтобы развешивать ярлыки, мистер Крейн. Я лишь хочу помочь, – в голосе доктора Грейсон не слышалось осуждения. – Сейчас показатели в норме, но мы возьмем еще несколько анализов и понаблюдаем за Вами в течение следующей пары дней. Кроме того, с Вами проведет беседу один из штатных психологов. – Это еще зачем? – Заключение о состоянии психического здоровья обязательно для выписки после попытки суицида. – Бред какой-то, – Доминик нахмурился. – Не было никакой попытки суицида. – Нет? – Нет! – В таком случае, беседа займет мало времени. Сделав очередные пометки в планшете, доктор Грейсон предупредила, что кто-нибудь зайдет чуть позже, чтобы сделать забор крови и убрать капельницу, а после покинула палату. Ник выжидающе смотрел на закрытую дверь, пытаясь привести голову в порядок. Воспоминания прояснились, поэтому пазл сложился в цельную картину. А вот у Итана точно остались вопросы, на которые придется отвечать, когда он вернется. Точнее, если вернется. Не хотелось сомневаться, но бороться с непрошеными мыслями становилось все сложнее с каждой новой минутой, проведенной в гнетущем одиночестве. Доминик даже начал убеждать себя, что все к лучшему, что хотя бы не надо каяться в своих грехах. А затем дверь скрипнула, и сердце радостно забилось, заглушая тревоги. – Вы закончили? – Итан заглянул в палату и, убедившись, что Ник один, уверенно шагнул внутрь. Когда он опустился в кресло, в нос ударил насыщенный аромат кофе. Тогда Доминик и обратил внимание на бумажный стакан в чужих руках. Вот почему он вернулся не сразу. Еще бы, скрючившись в больничном кресле, едва ли возможно хорошо выспаться. Тем более, неизвестно, сколько времени Итан вообще в нем провел. Наверное, даже странно, что объем напитка такой маленький. – Ты давно тут? – В больнице? – Ник кивнул. – Приехал, как узнал. Когда тебя перевели из реанимации, ни я, ни Мартин не хотели уходить. Но вчера вечером я уговорил его поехать домой и отдохнуть. Он бы сменил меня через пару часов. Представив себя на их месте, Доминик почувствовал, как внутренности болезненно сжались. Ужасно, что из-за него близкие вынуждены были пройти через подобное. Однако хоть стыдно признавать, было приятно узнать, насколько сильно Мартин и Итан беспокоились. Ник ничего не мог с этим поделать. Каждый раз, когда он ощущал свою важность и нужность, на душе становилось невероятно тепло. – Ты ему сказал? – Позвонил, пока вы с врачом разговаривали. Он уже едет сюда. – Хорошо. Как раз объяснит, зачем записал меня в суицидники. Доминик был совершенно уверен, что не собирался наложить на себя руки. Потрахаться и закинуться допингом – окей, виновен. Но не это. – Ты отказался работать, заперся дома, ничего не ел. Потом начал принимать наркотики, – Итан скривился. Кажется, для него это была самая неприятная часть. – И в итоге тебя нашли с передозировкой. Что еще нам думать? Со стороны все и правда выглядело скверно. Может, именно Доминик заблуждался? Может он не осознавал, к какой черте подводил себя неделями? – Я переборщил с таблетками. Зря превысил дозировку, – все же согласился он. – Но убивать себя не планировал. Не намеренно уж точно. Выражение лица Итана заметно изменилось. Кажется, он испытал облегчение. – Так что никакой мозгоправ мне не нужен. – В смысле? – Доктор сказала, что я должен пообщаться с психологом, чтобы меня выписали. Видимо, хочет убедиться, что я не брошусь под автобус, как только выйду отсюда. – Это может быть не такая плохая идея, – осторожно заметил Итан чуть погодя, за что заслужил неодобрительный взгляд. – Тебе же хреново, Ник. Вдруг он поможет. Доминик недовольно фыркнул. Да, в этом был смысл. Более того, Ник лично знал людей, на которых терапия сработала. Просто себя в роли пациента никогда не рассматривал. – Наверное, нам давно стоило обратиться к специалисту, – продолжил Итан после затянувшейся паузы. – Может, тогда наши отношения сложились бы иначе. Итан, откинувшись в кресле, устремил взгляд куда-то в потолок. Похоже, он смаковал эту мысль, представляя, как бы изменилась жизнь, пойди они по другому пути. Доминик пустился в те же размышления. Прежде он не задумывался о помощи такого рода. Казалось, любви должно быть достаточно, чтобы преодолеть преграды и построить крепкие взаимоотношения, даже семью. Однако, как показала практика, все устроено гораздо сложнее, чем в юношеских мечтах. Вопросы роились в голове, множились с каждой секундой и вызвали новую вспышку головной боли. А еще зажгли огонек надежды. – Давай сделаем это, – подал голос Доминик. – Ты о чем? – Итан озадаченно сощурился. Похоже, погрузившись в себя, он потерял нить разговора. – Обратимся к специалисту. – Ник… Не нужно было слов, чтобы догадаться, что дальше последует сопротивление. Едва ли стоило рассчитывать на иную реакцию. Теперь, когда Доминик осознал, как много усилий на самом деле прилагал Итан для сохранения их отношений, сколько несправедливых обвинений и оскорблений стерпел, он понимал его нежелание и страх возвращаться к прошлому. И все же рискнул. – Ты любишь меня? – Не надо, – Итан закачал головой, в его тоне послышались стальные нотки. – Мы уже это проходили. – Любишь? – настаивал Ник, хотя в груди все начало сжиматься от неуверенности, а инстинкты подсказывали ослабить давление. Итан удерживал напряженный зрительный контакт, однако в итоге вздохнул и обессиленно закатил глаза. Безусловно, он уже успел пожалеть, что ненароком ступил на эту скользкую дорожку. И Ник его понимал. Понимал, почему пробуждается злость. Самому не нравилось чувствовать себя уязвимым. – Ты знаешь ответ, – в конце концов буркнул Итан и так резко поднялся из кресла, что то с неприятным скрипом сдвинулось на несколько сантиметров. – И я люблю тебя, – вновь произносить эти слова было чертовски приятно. – Так почему бы не дать нам еще один шанс? Ты ведь только что сам сказал, что это могло бы сработать. – Могло сработать тогда, – нехотя признал Итан, увеличивая разделяющую их с Ником дистанцию. – Не знаю, сработает ли теперь, – и добавил гораздо тише. – Не знаю, хочу ли, чтобы сработало. Итан, не шевелясь, смотрел на что-то за окном. Или как минимум делал вид. А Доминик прожигал взглядом его спину. Он не был готов услышать отказ. Такая перспектива ужасом пробирала до костей, заставляла неметь конечности и будто идти ко дну в ледяной воде. Сработал защитный механизм, и на ум автоматически пришло множество обидных слов, которые Ник благоразумно оставил при себе. Несправедливо винить Итана после всего, через что тот прошел, в том числе из-за самого Доминика. – Но мы ничего не потеряем, если нет, правда? На этот раз понадобилось время для ответа: – Наверное… Ник хотел подняться, пересечь комнату и вновь оказаться рядом. Однако стоило ему дернуться, и тело запротестовало, а руку защипало в том месте, где в вену поставили капельницу. – Я не хочу давить на жалость, – в отчаянной попытке разрядить обстановку пошутил он. – Но неужели ты откажешь человеку на больничной койке? Итан не посмеялся. Даже не обернулся. Он вообще никак не отреагировал. Просто продолжил безмолвно стоять в повисшей тишине. Настаивать и дальше Доминик не решился, так что смиренно ждал вердикта. – Ты должен понимать, что гарантий нет, – интонация Итана смягчилась. – Я знаю. – И ты пойдешь на индивидуальную терапию. – Хорошо. – И останешься в ней до тех пор, пока будет необходимость. Вне зависимости от того, что будет между нами. – Хорошо. – Я серьезно, Ник, – Итан наконец повернулся и встретился с Домиником взглядом. – Еще один такой звонок Мартина я переживать не хочу. – Обещаю. Время тянулось, как жвачка, и каждая следующая минута казалась дольше предыдущей. Ожидание постепенно сводило с ума, и Ник начал непроизвольно кусать губы в тщетной попытке унять клокочущее в панике сердце. И все же он дал Итану возможность взвесить все «за» и «против», чтобы принять решение. – Ладно. Давай попробуем.2
– Собственно, поэтому мы и здесь, – подытожил Итан, когда они с Домиником закончили обстоятельный рассказ о причинах своего прихода. Темноволосый мужчина в брюках и темно-синем пуловере, сидящий в кожаном кресле напротив, поправил съехавшие на нос очки в прямоугольной оправе и понимающе кивнул. На протяжении почти двух часов он внимательно слушал импровизированную исповедь в ответ на вопрос «что привело вас», делал записи и подавал голос только для того, чтобы уточнить детали. Маркус Линдберг, доктор психологических наук и практикующий семейный психолог, по словам Глории, помог нескольким ее знакомым: кому-то – прийти к взаимопониманию, кому-то – разойтись и обрести счастье с другими людьми. Пока Итан не спешил давать ему конкретную оценку, но, стоило признать, мужчина производил хорошее первое впечатление. Опрятен, вежлив, сосредоточен. Впрочем, даже несмотря на заинтересованность психолога, делиться наболевшим было некомфортно. Так что Итан обрадовался, едва пересказ их истории подошел к концу. – Спасибо, что поделились со мной. И были столь откровенны. Знаю, это непросто, – словно прочитав мысли Итана, отозвался доктор Линдберг, а затем взглянул на настенные часы. – У нас есть еще немного времени, поэтому я бы хотел узнать. Сейчас, когда услышали, как каждый воспринимал и переживал одни и те же события, какие чувства появились? Итан опустил глаза в пол и задумался. Хотя они с Домиником заранее договорились быть честными и говорить без прикрас, он все равно тщательно подбирал слова, описывая эпизоды из прошлого и свое отношение к ним. Как и Ник. Это нельзя было не заметить. И все же некоторые фразы, увы, задевали за живое. – Мне стыдно, – первым поделиться решил Доминик, сидящий с другой стороны дивана. Итан тут же перевел взгляд на него. – В смысле, мне давно уже стыдно за свое поведение. Но сейчас, когда послушал Итана… – он посмотрел прямо в глаза. – Прости, я и не думал, насколько тяжело тебе было все это время. – Итан? – доктор Линдберг вмешался, когда пауза слишком затянулась. – Вам есть что сказать? – Я чувствую себя… услышанным, – сформулировал Итан. – И мне обидно. Я так долго бился впустую, пытаясь достучаться до Ника. А теперь, когда все кончено… Он заметил, как Доминик виновато понурил голову. Возможно, было жестоко говорить такое сразу после искренних извинений, однако Итан верил, что так лучше. Подавление и сокрытие своих чувств и привело их к тому, что есть. – Что ж, очень хорошо. Думаю, мы все теперь чуть лучше понимаем друг друга. Это отличный результат для первой сессии. Вы молодцы, – психолог отложил свои заметки. – В следующий раз мы обязательно обсудим Ваши чувства более подробно. – У меня есть вопрос. – Слушаю, Доминик. – Мы сейчас не вместе, – нервно ерзая, Ник настойчиво избегал заинтересованного взгляда Итана. – Значит ли это, что нужно возобновить отношения, чтобы терапия сработала? Или, может, нам наоборот нельзя делать этого до ее окончания? Само собой, это его волновало. Итан знал: пусть Доминик и заверил, что не питает ложных надежд и осознает непредсказуемость исхода событий, он хотел еще один шанс. Хотел быть вместе. Касательно своих желаний Итан не определился. – Терапия – постепенный, небыстрый процесс. Сложно сказать, сколько она продлится, – доктор Линдберг все время оставался терпеливым и дружелюбным. Создавалось впечатление, что ему действительно нравится слушать и общаться с клиентами. – Я не намерен ограничивать Вас в решениях. К тому же, я бы хотел, чтобы наша цель не сводилась к расставанию или воссоединению. – Конечно. Я не это имел в виду. Доминик смутился и бросил на Итана испуганный взгляд. Словно ожидал, что тот теперь встанет и уйдет. В таком случае его ждал сюрприз: Итан придвинулся ближе, чтобы взять Ника за руку. – Наша цель в том, чтобы разобраться в своих проблемах и заново выстроить общение, – он почувствовал, как Доминик сильнее сжал его пальцы в знак благодарности. – Тогда Вы в правильном месте, – довольно улыбнувшись, доктор Линдберг повернулся к Нику. – Отвечая на Ваш вопрос… Поскольку мы будем работать не над статусом отношений, эффективность терапии от него не зависит. Доминик кивнул. – Что ж, я бы тоже хотел уточнить кое-что. Посещаете ли Вы терапию в индивидуальном порядке? – Да, – Ник сдержал слово, как и обещал. Иначе они не были бы здесь. – Правда, я был пока только на двух сессиях. – Вы начали, а это уже большой шаг вперед. А Вы, Итан? – Нет. – Подумайте об этом. Велика вероятность, что над некоторыми запросами будет удобнее работать приватно. Я дам контакты своих коллег, если решитесь. – Хорошо, спасибо. – Прекрасно. Тогда на сегодня мы закончили, – мужчина поднялся со своего места, открыл дверь и обратился к секретарю, которая сидела за столом в приемной. – Мадлен, будь добра, запиши молодых людей на следующую неделю, – затем он обернулся и улыбнулся на прощание. – До скорой встречи.***
– Ты уверен? – Доминик зашел в лифт вслед за Итаном и нажал на кнопку нужного этажа. – Да. Мы с психологом возвращаемся к этой теме уже несколько недель. И я правда хочу это сделать. Откровенно говоря, у Итана сердце ушло в пятки, когда многоэтажка оказалась в зоне видимости. Несмотря на долгие обсуждения на личных сеансах и в процессе совместной терапии, он все еще не мог избавиться от острой тревоги, которая годами управляла его решениями. Даже странно, что он еще не развернулся на сто восемьдесят градусов и не убрался отсюда подальше, обратно в свой безопасный кокон. Долгое время Итан верил, что страх пройдет сам. Что однажды он просто проснется свободным, готовым предстать перед миром таким, какой есть. И ждал, прячась за тысячами убедительных оправданий. Однако тот так никуда и не делся. Напротив, пускал корни глубже и глубже, неминуемо отдаляя от реальности, в которой на самом деле хотелось оказаться. Теперь Итан был готов действовать, несмотря на предостерегающий голос в голове и липкий ужас, сжимающий горло. Он жаждал освобождения как никогда раньше. Не ради кого-то другого, а ради самого себя. – Все будет хорошо, – Ник ласково улыбнулся и обнял, уткнувшись носом в шею. – Спасибо, что пошел со мной. Чужое тепло приятно согревало и успокаивало натянутые нервы, так что благодарность Итана исходила от чистого сердца. Определенно, в одиночку совершать прыжок в неизвестность было бы гораздо страшнее. – Я бы ни за что такое не пропустил, – прерывистое дыхание, вызванное беззвучным смехом, защекотало кожу. Итан не смог не улыбнуться в ответ, прекрасно понимая, что Доминик имел в виду. Они долго шли к этому. Так долго, что нужно было увидеть собственными глазами, чтобы поверить. Итан сам еле сдерживался, чтобы не попросить ущипнуть себя в подтверждение, что все это не сон. Когда лифт открылся, и они вышли на этаж, Ник сразу направился к одной из дверей. Однако Итан спешно перехватил его за предплечье, вынудив остановиться: – Подожди. Прежде чем последовали вопросы или подбадривающие речи, он нежно притянул Доминика ближе и накрыл его мягкие губы своими. Сладкий, медленный, глубокий поцелуй. Итан не пытался тянуть время, хотя какая-то его часть умоляла об отсрочке, но хотел лишний раз напомнить себе, почему сейчас был здесь. – Я люблю тебя, – прошептал он, не открывая глаза и отстранившись от чужих губ лишь на несколько сантиметров. – Я люблю тебя, – последовало в ответ. – И буду любить, даже если мы развернемся и уйдем. – Нет, – Итан нашел ладонь Доминика и переплел их пальцы, после чего поднес их к губам и коснулся тонких костяшек. – Я готов им рассказать. Пойдем. Не позволяя уверенности, пробужденной моментом нежности и любви, вновь уступить место панике, он позвонил в дверной звонок и стал ждать, чуть сильнее сжав ладонь Ника. С той стороны послышались шаги, и уже через мгновение дверь открылась. – Итан? – удивилась женщина. – Привет, мам.КОНЕЦ