Всего лишь поцелуй

— Мэделин, ты еще с нами? Мэд! — Дилан отчаянно пытался достучаться до погруженной в себя Декарт, ковырявшей вилкой бекон, от которого она впрочем не съела ни кусочка. Тут ее кто-то пихнул в бок, и она наконец очнулась от своих дум и подняла голову, поглядев на Дилана, Делайлу и Терри, составлявших ей компанию за завтраком в Большом зале. Все трое смотрели на нее слегка обеспокоенно. Взгляд Мэделин же случайно упал на слизеринский стол, прямо на Германа, беседующего с Эдрианом. С самого вторника она старательно избегала смотреть на него, как будто боялась, что если кто-то это заметит, то их тут же раскроют. Однако он то и дело попадался ей на глаза: в школьных классах, где у них были совместные уроки со слизеринцами, в коридорах, в Большом зале. И в такие моменты Мэделин испытывала смешанные чувства: с одной стороны, волнение и трепет от приближающейся встречи, а с другой, опасение, что кто-то узнает. — Ты уверена, что тебе не надо в Больничное крыло? — сидящая сбоку Делайла в заботливом жесте положила руку на плечо подруге. — Нет. В смысле, да, уверена, — Мэделин попыталась улыбнуться, хотя ее гложило ужасное чувство вины из-за того, что она фактически врала друзьям, — просто голова немного болит, вот и все. Лучше в спальне отлежусь. — Хочешь, я не пойду в Хогсмид? Останусь с тобой в замке, — предложил Дилан с явной готовностью осуществить эту задумку. Мэделин захотелось взвыть от ощущения того, какой хреновый она друг, но ей оставалось лишь максимально успокаивающим тоном ответить: — Не выдумывай, как будто я тут в лихорадке бьюсь. Иди спокойно, отдыхай. — Ну, в лихорадке, может, и не бьешься, но то, что ты всю неделю сама не своя — это факт, — внезапно подал голос Терри, дожевывающий тост. — Да потому что неделя такая выдалась, — буркнул Дилан, внезапно помрачнев. Бросив на него испуганный взгляд, Делайла опустила глаза с виноватым видом. В том, что неделя выдалась, мягко говоря, странной, действительно отчасти была ее вина. После их примирения с Мэделин Делайла как ни в чем не бывало влилась назад в их компанию, и никто не возражал против этого, даже Терри, который больше всех возмущался ее поведением. Все бы действительно могло вернуться на круги своя, если бы Делайла прислушалась к совету, который ей дала во вторник вечером Мэделин, и поговорила с Эллиотом начистоту. Но вместо этого она решила без лишних слов вернуть их отношения ровно на тот же уровень, на котором они были до той ссоры, и стала наседать на бедного парня. Эллиот, что вполне понятно, опешил от такой выходки и в свойственной ему хоть и мягкой, но прямолинейной манере объяснил Делайле, что он больше не хочет развивать их отношения в этом направлении. После этого разговора Делайла, едва сдерживая слезы, унеслась в спальню и не выходила оттуда весь оставшийся день. Эллиот, видимо, чувствуя себя виноватым, попросил Мэделин, Дилана и Терри отнестись к подруге с сочувствием и поддержать ее. Затем он сообщил, что ради блага Делайлы ему самому лучше держаться подальше от их компании, пока та не отойдет от этого весьма травмирующего опыта и не сумеет снова воспринимать Грея как друга. Все трое отнеслись к данной идее с пониманием, хоть и без должного энтузиазма. Так с того дня и повелось: Делайла снова стала полноценным членом их компании, хотя без Эллиота это уже было не то. Грей держался в стороне от них и общался теперь в основном с Полом. Мэделин же все дни со вторника до самой субботы ходила необычно молчаливой, задумчивой и вела себя тише воды, ниже травы. Внутри нее боролось множество противоречивых чувств, и она не знала, как лучше поступить. Ей никак не удавалось отделаться от мысли, что в возникшем разладе в их компании, виновата именно она и никто другой. Конечно, совесть грызла ее не только за это, но еще и за то, что она опять скрывала все от всех. В прошлый раз это плохо закончилось, и в душе Мэделин сидело отвратительное предчувствие того, что и в этот раз все будет совсем не гладко. Винила она во всем этом еще и Германа, разумеется. Каким, Мерлинова борода, образом он, будучи таким говнюком, сумел влюбить ее в себя? Виновником всех проблем, которых в этом году у Мэделин, кстати, было на порядок больше по сравнению с предыдущими годами, был именно Рэймонд. И то, что она при всем этом тянется к нему, должно выглядеть просто аморально. После завтрака ребята разошлись по своим комнатам, и Мэделин, не раздеваясь, повалилась на кровать и притворилась, что спит. На самом деле она просто лежала с закрытыми глазами, но бояться того, что она вдруг случайно в самом деле уснет, не приходилось — вихрь мыслей и бешеное от волнения сердцебиение ей этого точно не позволили бы. Делайла тем временем собиралась в Хогсмид, куда они договорились пойти вместе с Диланом, Терри и Джо. Ненадолго в спальню заходили другие их сокурсницы, но они вскоре ушли. По ощущениям Мэделин прошла уже целая вечность, когда наконец до ее слуха долетел громкий шепот Делайлы: — Мэд, ты спишь? Она проигнорировала вопрос, и Делайла сочла, что подруга на самом деле спит, потому больше ничего не сказала и вышла из спальни, постаравшись как можно тише притворить за собой дверь. Мэделин выждала еще несколько минут, дабы убедиться, что Делайла точно не вернется, и вскочила с кровати. Взглянув на часы, она застонала, плюхнулась назад и уставилась в окно на сероватые облака, плывущие по небу. Оказалось, что до назначенного свидания еще чуть больше часа, и этот факт одновременно и расстроил ее, и порадовал. У нее было время на то, чтобы придумать, что надеть, и спокойно собраться — это хорошо. Но томиться тут в комнате еще целый час, пока ее пожирают собственные мысли и сомнения… Больше всего раздражало то, что эти же самые мысли и сомнения крутились у нее в голове всю неделю и уже успели порядком поднадоесть. Собственно говоря, никакие сомнения уже бы не изменили решения Мэделин: она абсолютно точно пойдет на встречу с Рэймондом, как бы настойчиво в ее голове ни возникали страхи того, что кто-то их увидит, что кто-то расскажет об этом всей школе, что ее осудят. Плевать на них всех, она будет делать то, что захочет, это ее личная жизнь, которая не должна касаться никого, кроме нее. И Рэймонда, получается. Кстати, о Рэймонде. В последние дни он вел себя как ни в чем не бывало, и, казалось, игнорировал существование Мэделин, за что она ему в принципе была благодарна. Раз все тихо, значит он серьезно учел ее пожелание держать их встречу в тайне. И вроде живи и радуйся, но нет. Мэделин напрягал тот факт, что Герман полностью игнорировал ее. Даже не смотрел на нее. За все эти дни он ни разу не ответил на взгляды, которые Мэделин нередко кидала на него, а такого не было даже в тот месяц, когда они совсем не общались. Этот факт породил в душе Мэделин еще один страх. Мерзкую боязнь того, что теперь, когда Герман добьется своего, добьется ее внимания и признания, он просто потеряет к ней интерес. Может быть, Мэделин поторопилась? Может быть, стоило еще потянуть? «А может быть, стоило еще тогда выбросить Рэймонда из головы, чтобы теперь не мучаться со всей этой ерундой?» — промелькнул у нее в голове осуждающе-скептический голос. Мэделин тряхнула головой, отгоняя этот раздражающий голос, вскочила на ноги и стала расхаживать по спальне. С какой стати она вообще вдруг поверила, что это не очередная подлая шутка Рэймонда и что у него действительно могут быть чувства к ней? Потому что ей хотелось в это верить? Нет, все же что-то в поведении Германа давало Мэделин надежду на то, что в этот раз он совершенно честен в своих намерениях. Однако развивающаяся паранойя твердила, что Мэделин стоит быть осторожнее и пока не доверять ему. В конце концов, осторожность — не порок, и она ничего не потеряет, если будет аккуратней с ним. Собственно говоря, к чему сейчас заниматься уничтожением своих нервных клеток? Мэделин уже все решила, а лишние бессмысленные переживания никогда не помогают. Постаравшись зафиксировать эту мысль у себя в голове, она глубоко вдохнула и медленно выдохнула, а затем попыталась улыбнуться, дабы настроить себя на положительный лад. В мозгу вдруг всплыла мысль, что Рэймонд вовсе не благотворно влияет на ее психику, но Мэделин все равно продолжила предпринимать попытки искренне улыбнуться. Ей не следует фокусироваться только на негативных вещах, есть же в происходящем и кое-что хорошее. Она вот идет на свидание. Первое свидание в своей жизни. Ее, конечно, звали и раньше, совершенно другие парни, среди которых были и гриффиндорцы, и пуффендуйцы, и даже один когтевранец. Но Мэделин всем отказывала, так как идти на свидание с человеком, с которым она обменялась всего лишь парой фраз и то только по учебе, казалось ей дикостью. То ли дело Герман, с ним она уже даже целовалась. Мерлин, какой ужас. Почему это ей не казалось дикостью? Мэделин с улыбкой фыркнула: с Германом все выглядело безумием, в котором она обитала уже достаточное количество времени, чтобы привыкнуть и освоиться. Что ж, по крайней мере, ей удалось развеселиться. Ее проблема в том, что она принимает все слишком близко к сердцу. В конце концов, Мэделин всего лишь подросток. Подросткам простительно совершать всякие глупости. И ошибки. Но Мэделин надеялась, что ее поступок не относится ни к тому, ни к другому. Как бы то ни было, это все не критично. Придя к такому выводу, Мэделин еще раз кинула взгляд на часы и решила, что пора начинать собираться. Она подошла к шкафу, открыла его и стала задумчиво изучать содержимое. Собирая вещи в школу, Мэделин не брала в расчет то, что ей может понадобиться прикид для свидания, однако найти что-то подходящее удалось запросто: по ее собственному мнению, у нее было хорошее чувство стиля. Надев черные классические брюки, молочного цвета свитер с высоким горлом и черное пальто-пиджак поверх, она с помощью заклинания затянула шнурки на ботинках и направилась к зеркалу. Пара штрихов в виде губной помады и духов, и Мэделин, едва ли не спотыкаясь от волнения, вышла из спальни и двинулась вниз по лестнице. Веселая толпа гриффиндорцев, расположившихся в гостиной, немного привела ее в чувство после самобичеваний наедине с самой собой, и Мэделин успокоилась и воспряла духом. Она уже почти дошла до портрета, ведущего к выходу из гостиной, когда ее вдруг окликнул знакомый голос: — Хэй, Мэд, ты как? Декарт остановилась и мысленно выругалась: она очень любила Эллиота, но вот сейчас был совсем не подходящий момент для беседы с ним. Почему он не мог пойти в Хогсмид как все нормальные маги? Мэделин обернулась: на диване сидел Грей в компании Пола, и судя по всему, им было неплохо и в пределах замка. — В порядке, а что? — отозвалась Мэделин, делая шаг в сторону друга. — Дилан сказал, что ты себя плохо чувствовала, — с легким беспокойством пояснил Эллиот. — Не вздумай болеть, — шутливо погрозил пальцем Пол, — у нас завтра тренировка. — Ничего страшного, голова немного разболелась, — отмахнулась Декарт, потирая висок: кажется, из-за ощущения вины от очередного вранья друзьям у нее действительно начинала болеть голова, — вот, решила прогуляться, воздухом подышать. — Может, составить тебе компанию? — девушка так и не поняла, говорил он только про себя или про себя и Пола, но как бы то ни было, компания у нее в общем-то была, и эта компания уже наверняка подходила к тису. Кстати, и самой Мэделин стоило бы поторопиться, а для этого нужно было успокоить Грея. — Я очень ценю твою заботу, Эллиот, но все в порядке, просто хочу прогуляться в тишине. К ее счастью, парень не стал настаивать и легко улыбнулся: — Как скажешь, если что — присылай сову. Мэделин и Пол синхронно фыркнули на эту реплику, затем девушка махнула на прощание и наконец вырвалась из Общей гостиной. Друзья у нее классные, и ссориться с ними ей очень не хотелось, но она буквально собственными руками выкапывала все более глубокую пропасть между ними. Дорогу до огромных дубовых дверей, ведущих на улицу, Мэделин совсем не заметила: ее голова была на удивление пуста все это время. Выйдя из школы, она пошла в сторону озера, держась как можно ближе к стене замка, как будто это делало ее менее заметной. Остановившись перед углом, завернув за который уже можно было увидеть тот самый тис, Мэделин вдруг остановилась и глубоко вздохнула. А вдруг Германа там нет? А вдруг он там? Мэделин зло сжала кулаки: да что же с ней такое? Почему она так глупо себя ведет с этим дурацким Рэймондом? В конце концов, она ведь глава Дуэльного клуба. Совершенно не представляя, как ей может помочь этот факт, Мэделин продолжила свой путь к месту встречи. Германа она увидела сразу же. До него оставалось не такое большое расстояние, так что у Мэделин была возможность рассмотреть его прежде, чем он заметит ее. На слизеринце было серое пальто, одетое поверх черной толстовки с капюшоном. Прислонившись к стволу тиса, он пальцами играл со своей волшебной палочкой, из которой от этой забавы иногда вылетали зеленоватые искорки. Продолжая быстро шагать к Рэймонду, Мэделин засунула руки в карманы и машинально нащупала собственную волшебную палочку. Она вдруг ухмыльнулась каким-то своим мыслям, и Герман, который уже заметил ее приближение и повернулся к ней, вопросительно приподнял брови: — Ты решила с ходу сразить меня своей очаровательной ухмылкой? Мэделин, засмущавшись на долю секунды, негромко рассмеялась: — Нет, просто вспомнила времена, когда моей первой мыслью при виде тебя всегда было одно и то же: выхватить волшебную палочку. — Надеюсь, сейчас ситуация изменилась? Или ты не просто так держишь руки в карманах? — Руки в карманах я держу потому что деть их некуда, — честно ответила Мэделин, глядя в лукавые глаза слизеринца. Это прозвучало до жути неоднозначно, но забрать слова назад она уже не могла. Однако Герман ни на секунду не растерялся и тут же подставил ей левый локоть: — Тогда позвольте мне сопроводить вас на прогулку. Теперь уже Мэделин удивленно приподняла брови: таким она Германа не видела никогда, и тому, чтобы радоваться его поведению, ей мешало лишь изумление. С секундным промедлением Декарт аккуратно обхватила его локоть правой рукой: — Ты продолжаешь меня поражать. Никогда бы не подумала, что ты можешь быть таким галантным. — Родители старались над моим воспитанием. Мэделин впервые слышала, как он говорит о своих родителях. Собственно, она раньше с ним и не общалась вовсе, не то что беседовать на личные темы. Все, что Мэделин знала о его семье это то, что они очень состоятельные, а Герман, как и она сама, единственный ребенок. — Мне не выдалось возможности по достоинству оценить их старания, ибо со мной ты себя постоянно вел как погребин, — несколько осуждающе напомнила гриффиндорка, по-прежнему глядя собеседнику в глаза. — Не скажу, что ты была образцом вежливости и сдержанности, — Герман усмехнулся, и, заметив, что брови Мэделин возмущенно поползли вверх, добавил, — но я всегда понимал, что это все лишь из-за ненависти ко мне. Пойдем? — он кивком головы пригласил ее прогуляться вперед, вдоль кромки озера. — Ты сам вынуждал меня на грубость, — спокойно отпарировала девушка, принимая его приглашение и делая шаг вперед. — Не всегда, — пожал плечами тот, — тебе напомнить, как на 4 курсе ты и Лэнгфорт заперли Эдриана в туалете в Хогвартс-экспрессе? Она, разумеется, помнила эту историю. Конечно же, эта идея была не ее, а Дилана, но Мэделин с большим энтузиазмом поддержала задумку. Веллингтон тогда 3 часа просидел в запертом сортире, пока не спало заглушающее заклинание, наложенное непосредственно самой Декарт, и его наконец услышали. По-видимому, Эдриан счел это настолько большим позором, что доносить декану не стал, и Мэделин с Диланом избежали наказания. Однако от мести слизеринцев, которую осуществил Рэймонд, им уйти не удалось. Но это уже другая история. Мэделин сама не поняла как, но их с Германом разговор все не прекращался и не прекращался, одна тема цеплялась за другую, и они рассказывали и открывались друг другу все больше и больше. Слизеринец оказался исключительно интересным собеседником и, что даже несколько пугало Мэделин, очень хорошо понимал ее. За 5 с лишним лет жизни в Хогвартсе Декарт привыкла к своему кругу общения: Дилан, Эллиот, Делайла, Терри, гриффиндорская сборная. Ей этого хватало, поэтому новых знакомств она не искала, да ее никто и не заинтересовывал. Но Герман стал для нее неожиданно приятным открытием. Герман, с которым она под руку прямо сейчас прогуливалась по территории школы, такой спокойный и веселый, никак не вязался с образом того противного заносчивого Рэймонда, каким Мэделин его видела последние годы. В целом он был все такой же: до жути харизматичный, уверенный и слегка нагловатый. Та же привычка поправлять волосы пятерней, тот же приятный низкий голос, и те же зеленовато-карие глаза, лукаво смотрящие на Мэделин… Взгляд. Он изменился. Если раньше взгляд Германа, который замечала на себе Мэделин, был насмешливым, холодным, то сейчас ничего из этого в его глазах не было. Теперь он смотрел на нее как-то… по-другому. Мэделин не решилась бы подобрать описание для того, что именно выражали его глаза, но она была готова не отрывать от них взгляд. Она даже не думала, что ей может быть настолько комфортно рядом с Германом, насколько ей было комфортно к концу третьего часа их прогулки. Однако как бы Мэделин ни хотелось, чтобы их свидание не заканчивалось, стоило ей взглянуть на часы, как волшебная атмосфера разрушилась. Уже настало время обеда, Дилан и Делайла наверняка вернулись из Хогсмида и сейчас задавались вопросом, куда запропастилась их подруга. Герман в очередной раз за их прогулку удивительно чутко уловил перемену в настрое Мэделин, хотя она даже слова не успела сказать, и с пониманием проговорил: — Тебе пора идти, верно? Мэделин наконец отцепилась от его локтя, подняла взгляд на парня и покивала. Слизеринец чуть улыбнулся: — Я бы предложил проводить тебя до школы, но уверен, ты будешь против. — Ты же понимаешь, я пока не готова объяснять Дилану и остальным, почему мы с тобой… общаемся, — с небольшой заминкой ответила девушка, смутившись. — «Пока»? — уточнил Герман, растягивая губы в ухмылке. — Если ты меня просто обнадеживаешь, а на самом деле вообще не планируешь им ничего рассказывать, то лучше не стоит. — Не волнуйся, — фыркнула Мэделин, — я не смогу да и не хочу врать им все время, мне и так уже тошно. Но все же пока еще рано, — она замолкла, погружаясь в свои размышления. — Тогда мне остается лишь предоставить тебе возможность первой пойти в замок, пока я буду отсиживаться здесь и дожидаться своей очереди. — Спасибо, — искренне поблагодарила гриффиндорка, улыбнувшись, и тут неожиданно смело даже для самой себя осведомилась, — когда мы снова увидимся? Герман, даже если и был поражен ее словами, виду не подал и без злобы сказал: — Когда прикажешь ты, потому что с моей стороны нет опасений по поводу того, что кто-то нас увидит. Возможно, однажды и ты созреешь для подобного спокойствия. — Будь у меня сейчас побольше времени, я бы обязательно начала спорить с тобой, но увы, — она постучала указательным пальцем по наручным часам и уже начала поворачиваться в сторону замка, как вдруг снова обернулась к парню и хитро произнесла, — кстати, раз уж у тебя полно свободного времени, можешь подумать над тем, что бы такого оригинального мне загадать на желание, которое ты мне должен. Она хихикнула и, послав воздушный поцелуй впавшему в замешательство Герману, побежала в школу. На самом деле, у Мэделин была 1000 и 1 идея, как потратить желание, задолженное Рэймондом, но половина из них отметалась, потому что после их осуществления у них бы испортились хрупко налаженные отношения, а другая половина отметалась просто потому… потому, что Декарт по натуре была довольно скромна и на подобное не решилась бы. В Большой зал она заходила с мечтательной улыбкой, однако во избежание лишних расспросов ей пришлось состроить выражение лица попроще к тому моменту, когда она заняла место за гриффиндорским столом напротив Эллиота. — Где Делайла? — с ходу поинтересовалась Мэделин у Дилана, сидевшего сбоку. — Заявила, что объелась в Хогсмиде и до ужина будет разгружаться, — хмыкнул тот в ответ и задал встречный вопрос, — а ты где пропадала? — Гуляла, — невозмутимо проговорила Декарт, накладывая себе в тарелку еду. — Эллиот сказал, ты ушла часа 3 назад, — Дилан говорил скорее удивленно, ни капли подозрительности в его голосе не было. — Сама в шоке, — вполне искренне ответила Мэделин, она ведь на самом деле не ожидала, что сможет столько времени проболтать с Германом, — потеряла счет времени. Там так красиво, не могла налюбоваться. Чуть не фыркнув из-за того, что и это тоже было правдой, поскольку на прогулке она все время засматривалась на Рэймонда, Мэделин собралась приняться за свой обед, как вдруг почувствовала чей-то взгляд. Обернувшись, она увидела как раз заходившего в Большой зал Германа. Поймав ее взгляд, он растянул губы в ухмылке и подмигнул гриффиндорке. Повернув голову назад к столу, Мэделин, едва сдерживая довольную улыбку, наконец приступила к трапезе и даже не заметила замешательства сидевшего напротив Эллиота, который смотрел на нее с недоумением. *** В первой половине следующей недели Мэделин не удалось пообщаться с Германом: она была занята учебой, а если и появлялось свободное время, проводила его с друзьями. К тому же, они с Диланом пытались придумать, как снова объединить их компанию, ибо Эллиот по-прежнему считал, что ему лучше пока держаться подальше от Делайлы. А всем, в особенности Дилану и Мэделин, это уже порядком поднадоело. Но переубедить Эллиота не представлялось возможным: стоило начать с ним обсуждение, как он спокойно, но твердо приводил настолько веские аргументы, что никто не мог оспорить его логику. И наверное, на этом моменте надо было бы успокоиться и подождать, пока все наладится, но бездействовать Лэнгфорт просто не мог. Поэтому он, приобщив к своей затее Мэделин, изо всех сил старался придумать решение этой проблемы. Терри, если заставал их за этим делом, пессимистично заявлял, что они занимаются полной ерундой. — Вы правда думаете, что сможете повлиять на них? — осведомился как-то Терри у Дилана, который в очередной раз предложил Джонсу помочь им с Мэделин сообразить, как наладить дружеский контакт между Эллиотом и Делайлой. — Почему вы вообще занимаетесь чужими проблемами, у вас своих дел мало? Разумеется, дел у них обоих было полно, но ситуация касалась не только Эллиота и Делайлы. — Потому что они наши друзья, — коротко, но весомо ответил Лэнгфорт. — А ты не задумывался о том, что им обоим будет очень неловко общаться друг с другом? — Как будто сейчас все очень ловко и здо́рово, — огрызнулась Мэделин. Сегодня на травологии ее, Эллиота и Делайлу поставили втроем работать с цапенем. И поскольку справиться с бешеным огурцом было крайне непросто, слаженность и взаимовыручка в команде были необходимыми условиями для успешной работы. Нетрудно догадаться, что урок у всех троих закончился посещением Больничного крыла, ведь бешеный цапень успел задеть каждого, и единственное, что радовало — мадам Помфри подлатала их за считанные минуты. Некоторое удовлетворение Мэделин приносил еще тот факт, что она успела прочесть гневную тираду, адресованную и Эллиоту, и Делайле, до того, как эти двое с наступлением перемены разбежались в разные концы замка. На самом деле, если бы кто-то подлил Мэделин сыворотку правды, а затем поинтересовался у нее, верит ли она в то, что им удастся своими силами наладить общение между Эллиотом и Делайлой, то ответ был бы отрицательным. И дело даже не в том, что это невозможно, а в том, что план по примирению, даже если бы его придумал сам Мерлин, с этими двоими наверняка бы не сработал, тут могла помочь только счастливая случайность. Тем не менее, сидеть сложа руки и наблюдать за этим детским садом Мэделин не хотелось, потому они с Диланом не сдавались. — Вы на ужин собираетесь вообще? — вдруг поинтересовался Терри. Мэделин и Дилан синхронно обратили взгляд на часы: ужин начался сорок минут назад, и им следовало поторопиться, чтобы успеть спокойно поесть. Попросив Терри приглядеть за их вещами и получив в ответ что-то вроде «никому не нужна ваша весьма посредственно написанная половина эссе», они бодрым шагом покинули гостиную. В Большом зале было наполовину пусто: большинство студентов уже поужинали и разошлись. Дилан и Мэделин приземлились за гриффиндорский стол рядом с Бекки, которая с неимоверной скоростью уплетала мясную запеканку. — Смотри, не подавись, ты мне нужна живой на следующей игре, — Лэнгфорт удивленно приподнял брови, наблюдая за ловцом. — Спокойно, даже если прямо сейчас меня сожрет мантикора, я все равно восстану из мертвых, потому что умереть, не опробовав новую метлу, это просто… — тут Бекки все-таки подавилась и, отвернувшись от стола, принялась вовсю откашливаться. — Новая метла? — глаза Дилана загорелись, и он совсем бездумно стал постукивать Бекки по спине. — Шутишь? Тебе купили Нимбус-1001? Я родителей с лета уламываю мне купить его! Через несколько секунд гриффиндорка уже могла свободно дышать, поэтому перехватила руку капитана, который из-за изумления даже не заметил, что Бекки больше не нужна его помощь, и продолжал лупить ее по спине, а затем самодовольно ответила: — Родители бы мне и не купили. Зато мой самый добрый, самый щедрый и вообще самый лучший братик купил, как только услышал мой рассказ о последнем матче. Так что прямо сейчас я отправляюсь на поле. — Ты просто обязана подождать 5 минут, пока твой капитан поужинает и присоединится к тебе, — выпалил Дилан и, не теряя ни секунды, стал уплетать содержимое своей тарелки. — Эй, капитан, сам не подавись, без тебя мы точно никуда, — Бекки удивленно округлила глаза, глядя, как быстро еда исчезает из тарелки парня. Однако Дилан избежал этой участи, потому что ел молча в отличии от Райли, и уже через пару минут он известил о том, что готов идти. Мэделин, едва успевшая прожевать третий кусок, растерянно проводила взглядом наскоро попрощавшихся с ней друзей. Конечно, все в их команде любили и сам квиддич, и полеты, и метлы, но именно сходили с ума по этому всему только Дилан и Бекки, потому Мэделин совсем не удивилась такой бурной реакции на новый Нимбус. Впервые за день Декарт осталась наедине с собой, и ее мысли невольно обратились к Герману. С их прогулки они не обмолвились и словом, хотя каждый день пересекались то тут, то там, и Мэделин это совсем немного беспокоило. Она кинула взгляд на слизеринский стол и сразу же заприметила Рэймонда. Мэделин почувствовала раздражение, смешанное со злостью и легким уколом обиды, когда увидела, что парень ужинал не один, а в компании Пенелопы Бэйкер. Ничего из ряда вон выходящего в том, что Герман общался со своей однокурсницей, не было, но все прекрасно видели, что Бэйкер вешалась на него последние 2 года, и даже сейчас она наверняка вовсю флиртовала с Рэймондом, судя по взмахам ресниц, игривому смеху и нарочито частым касаниям. Мэделин позволила себе на секунду состроить гримасу отвращения от этого зрелища, а после с совершенно спокойным видом поднялась из-за стола и направилась к выходу из Большого зала, отвернувшись от слизеринского стола ровно в тот момент, когда Герман взглянул на нее. В гостиную Мэделин шла полностью погрузившись в свои мысли, а потому она испугалась в сотни раз сильнее положенного, когда сбоку от нее внезапно вынырнул Рэймонд: — Привет, красотка. — Мерлинова борода! — воскликнула гриффиндорка, рефлекторно выхватывая палочку. — Воу, полегче, — Герман поднял руки в успокаивающем жесте, — я думал, ты избавилась от этой привычки, знаешь же, мои намерения теперь гораздо более мирные. Или у тебя уже профессиональная деформация? Та в ответ усмехнулась, пряча волшебную палочку: — Это я от неожиданности, задумалась просто. Мэделин быстро огляделась по сторонам, опасаясь как бы поблизости не оказался кто-нибудь из знакомых, но в коридоре было пусто. Это не ушло от внимания парня, и он закатил глаза: — Успокойся, нам теперь и поговорить нельзя? Осознав, что со стороны это, должно быть, напоминает паранойю, гриффиндорка мотнула головой и вздохнула: — Конечно, можно. — Хочешь сказать, правда не боишься, что кто-то увидит и будет задавать ненужные вопросы? — пораженно выгнул бровь Герман. — Надоело переживать насчет этого. Эти слова были чистейшей правдой. После их прогулки в субботу Мэделин постоянно думала о том, почему она так волнуется из-за того, что кто-то может узнать о ее отношениях с Германом, если это можно было так назвать. То есть, конечно, новость об их поцелуе повлекла за собой неприятные последствия, но в конце концов, все кое-как разрешилось. Однако дружественная обстановка в их компании после этого ощутимо порушилась, в чем Декарт частично винила себя. И страх того, что она снова рискует потерять друзей и их расположение к себе, порождал мысли о том, что, возможно, ей стоило оттолкнуть Германа. Но Мэделин подобные мысли старалась отторгать хотя бы потому, что не желала прогибаться под собственные страхи. Да и по правде, ей думалось, что если ее чувства к Рэймонду заставят Дилана, Делайлу или Эллиота (Терри уже ясно выразил свою точку зрения о том, что его мнение о Декарт не изменится из-за таких вещей) отвернуться от нее, то не такие уж они хорошие друзья. Сломав себе голову этими размышлениями, Мэделин для себя решила, что больше не будет заложницей своих же страхов. Однако претворение этого убеждения в жизнь обещало занять какое-то время. — Так я могу позвать тебя на свидание в открытую? — поинтересовался Герман, хитро прищурившись и подступая к гриффиндорке вплотную. На слове «свидание» сердце девушки дрогнуло: несмотря на то, что субботняя прогулка тоже считалась свиданием, Мэделин еще до конца не осознавала это. Помедлив всего секунду, она фыркнула: — На такое я пока не готова. Рэймонд не был бы Рэймондом, если бы не подколол ее хотя бы раз за разговор: — Да ладно тебе, где же хваленая гриффиндорская храбрость? — Моя хваленая гриффиндорская храбрость понадобится мне разве что для того, чтобы снова размазать тебя по стенке, — беззлобно отпарировала та. — Снова лезешь драться? — Снова провоцируешь меня? Они замолкли, глядя друг другу в глаза. Воцарившееся молчание затянулось, но, как ни странно, не было неловким. И ровно в тот момент, когда Мэделин вновь стала ощущать желание наплевать на все и поцеловать Рэймонда, вдалеке послышались чьи-то шаги: компания школьников возвращалась с ужина. Герман быстро обернулся в сторону шума, затем схватил Мэделин за талию и перетащил ее за ближайший поворот. Облокотившись ладонью о стену рядом с головой гриффиндорки, он откровенно заигрывающим тоном произнес: — Значит так, Декарт, либо ты решаешь проблемы со своими друзьями, либо я беру дело в свои руки. Скользнув напоследок рукой по ее талии, Герман развернулся и быстро удалился. Пару секунд Мэделин простояла в ступоре, задаваясь вопросом, что это вообще было. И чего он хотел? Что означало это «беру дело в свои руки»? Такая формулировка несколько пугала ее, и уже по пути в гостиную воображение услужливо подсовывало ей картину того, как завтра утром она заходит в Большой зал, а там снова все шепчутся, только теперь на повестке дня будет не просто поцелуй, а целый роман Декарт и Рэймонда. «Глупости, он бы так не поступил», — мотнув головой, подумала Мэделин. Остановившись посреди коридора, она вдруг осознала, что совсем забыла, с кем имеет дело. Предыдущие 5 лет Рэймонд был тем еще мерзавцем, так с чего она вдруг решила, что он изменился? Мэделин вспомнила, как сильно злилась, когда поняла, что именно Рэймонд распустил слухи об их поцелуе, и насколько он был в тот момент самодовольным гадом. Но все же… Все же в последнее время он вел себя иначе. — Нет, он не сотворит какую-нибудь хрень, — прошептала она себе под нос и, тяжело вздохнув, добавила, — снова.