Voivod - "Fix My Heart" I don't want to go home I'm falling all apart I'm feeling like a ghost Could you please fix my heart? Why don't we leave this old town? Give me a reason to stay A new world waits to be seen
На тумбочке стояла плоская белая тарелка, на которой лежали использованный шприц, окровавленная ватка, осколки стеклянных ампул без опознавательных знаков и жгут. Пахло горечью лекарства и спиртом. На кровати неподвижно лежал молодой человек, длинную фигуру которого прикрывал старый клетчатый плед. Поверх пледа покоилась рука, оголённая по локоть. Абстрактный лиловый кровоподтёк расползался под тонкой, словно прозрачной кожей на сгибе - след от только что сделанного укола. Крупные чёрные кудри пышно обрамляли скуластое лицо с сероватой кожей и впавшими щеками. Это лицо, словно магнит, слишком часто привлекало внимание к своему владельцу: красивый благородный профиль с ломкими, но нежными чертами; прекрасные полные губы, густые ровные брови над слегка миндалевидным разрезом век. И если бы это лицо не было сейчас бледным и измученным, а необычный абрис не подчёркивал бы синеву губ, из-под ворота рубашки не виднелась худая длинная шея с россыпью маленьких родинок, про молодого человека можно было однозначно сказать, что он чертовски красив. Тёмные пушистые ресницы задрожали и юноша приоткрыл глаза, которые с первого раза всегда удивляли прозрачностью радужки. Такие глаза нельзя было потом просто забыть: вначале дымчато-серые, они постепенно наполнялись густым аквамариновым туманом и могли поразить любого своей холодностью и равнодушием. Они были словно Мёртвое море, в котором не может жить ничто живое, а в этих глазах, казалось, не может жить ни любовь, ни сострадание, ни страх... Молодой человек поморщился - над переносицей сразу образовалась маленькая трогательная складочка,- и несколько раз быстро моргнул от бившего в глаза нестерпимо-яркого света. Губы слегка приоткрылись, их цвет уже не был таким пугающе синим, стали потихоньку розоветь, да и кожа лица перестала отливать серым, приобретая обычную матовую бледность. - Что... - прошептал молодой человек. То ли хотел спросить, то ли не смог выразить свою мысль. Он чувствовал во всём теле слабость, но не ту слабость, что испытывают при болезни или после напряжённого физического труда. Эта слабость была вызвана разочарованием. Молодой человек облизал сухие губы, повернул голову влево, скользнул взглядом по очертаниям своего тела укрытого пледом. Сбоку раздался смешок и досадливый вздох. - Ты жив. - тихий ровный мужской голос. Интонация плохо скрываемой ярости. - Ты только посмей сейчас открыть свой рот. Ты же знаешь - не убью... Но будет намного хуже. Парень поднял свой взгляд повыше. В углу комнаты в кресле сидел мужчина. Парень улыбнулся ему так, что и не нужно ничего говорить. В этой улыбке были собраны и дерзость, и презрение, хоть далось это молодому человеку с трудом. Мужчина скрипнул зубами, легко вскочил на ноги, и быстро пересёк комнату. Оказавшись рядом с постелью парня, мужчина протянул руку к его шее, положил на неё широкую ладонь, не сдавил - лишь зафиксировал, так парень не смог бы вертеть головой. Демонстративно щелкнув ножом, мужчина медленно провёл лезвием по нежной алебастровой коже, сильно не надавливая, чтобы не разрезать, оставляя лишь тончайшую паутинку порезов. Сталь с нежностью обрисовала скулу, оцарапала висок, добралась до уголка века... - Я могу вырезать тебе веки и глаза, срезать с лица кожу. Сегодня все клиенты тащатся от твоей красоты. Завтра - толпа извращенцев захочет поиметь твоё уродство. Ты всё равно будешь приносить доход. Нож с щелчком закрылся.*************
Начиная с полуночи и практически до самого утра, он жил за большим стеклянным окном подсвеченным синим неоном. Одетый в элегантный костюм "а ля Кен", не источая лишней любезности прохожим мужчинам и туристам, которые останавливались, чтобы рассмотреть его, не бросая томные взгляды, он просто сидел на своём стуле, закинув ногу на ногу, ожидая стука в окно. Он пользовался спросом. Задумчивый юноша. Грациозный. Красивый. Равнодушный. Возможно последнее и привлекало клиентов больше всего. Когда клиент стуком по стеклу подзывал его к себе, они обсуждали цену услуги и время, и при полном согласии, он пускал мужчину внутрь, закрывая за ним блестящую шторку. В ожидании клиента, он мог заниматься практически чем угодно: читать книгу или слушать музыку, чем всегда пользовался. Иногда он рисовал в этюднике, но это больше всего привлекало клиентов, чем равнодушие на красивом лице. Многим не терпелось намазать его красками, разрисовать длинное худое тело, считая это эротичным. Кто-то просил нарисовать свой портрет, пока собирался пыхтеть у него за спиной. Парень почти всегда молча подчинялся всем желаниям. Спокойно, без эмоций и вопросов.*************
Два года назад ему было 18, студент-химик из Лондонского Университета, с немного странным и нескладным, как и он сам, именем - Шерлок, приехавший в турпоездку в Амстердам. Сладкие грёзы запретных утех. Но ему было мало, всё манило, интересовало, было неизведанно, а бесстрашие сменило безрассудство. Когда после ночи в клубе, он очнулся в каком-то непонятном месте, закованный в наручники, без одежды и с гудящей головой, он ничего не помнил. Страха не было. Инстинкты на счёт опасности молчали. Просто очень хотелось холодной минералки и курить. Когда к нему пришли, заклеили скотчем рот, и молча изнасиловали несколько человек, он не сошёл с ума лишь потому, что потом ему сделали инъекцию, после которой почти не было боли, а страх бросил выгрызать себе в мозгу нору. Дней таких пронеслась вереница - кровь, боль, насилие и укол наркотика, лаской пробегавший по венам, запечатывающий раны и заставлявший стереть из памяти предыдущий кошмар... А потом ему рассказали, что его одежда, документы и несколько шприцов с остатками психотропного вещества, найдены на берегу, полиция тело не нашла и дело закрыли, посчитав пропажу приезжего студента несчастным случаем. - Тебя больше нет. - сказали ему. Его больше и не было. Шерлок сам не знал, кто он теперь. Между насилием и забытьём, у него не было времени идентифицировать свою новую сущность. Он продолжал испытывать боль, страх, угнетение, но он не понимал, что с ним происходит. Дозу снизили, когда он стал впадать в забытьё. Начались кошмары. Он кричал, рвал о сталь наручников запястья, умолял всё это прекратить. Но его ломали медленно, изощрённо и со знанием дела. "Тебя больше нет". Шерлок вышел на работу за стеклом первый раз через год. Практически сломленный, но хорошо обученный. Он встал перед огромным окном, снизу бил в лицо яркий неоновый свет. Он немного постоял, потом опустился на стул. Просидел всего несколько минут, к нему постучал первый клиент. Который не будет его насиловать, потому что Шерлок сам уже умеет развлекать мужчин. Со временем ему перестало казаться, что он выставлен на всеобщее обозрение, словно живой манекен. Он стал представлять, что стекло его клетки - это огромный экран, и он просто смотрит увлекательный фильм...*************
Шерлок взялся тонкими прохладными пальцами за край лезвия и приложил острие к перламутрово-голубым венам на запястье. Устал. Сильно, зло, отчаянно устал. "- Хочешь уйти? А куда? Тебя больше нет." Хорошо, больше нет. Лезвие завибрировало, сочный порез, быстрые тёплые ручейки закапали на пол. Сумрак перед глазами, словно туман, мешает смотреть. Шерлок перевернулся на живот, рука свесилась на пол. Закрыл глаза. Хорошо. Пусто. Свободно. Яркий свет в глаза и больше нет свободы. - Что... От такой усталости нет лекарства. Наркотики - не могут дать забвение тому, в ком сгнили и боль, и страх, и ожидание. В следующий раз всё получится. Всё будет превосходно и зло.