бей

— Кристин, я, — она видит, как та поднимает свой взгляд. — А? и мягко подается вперёд, прикасаясь губами к губам Кристины. у Захаровой сердце в пятки уходит; чувства разлетаются кубарем по телу, страхом разносятся. на маленькие частички рвётся сердце за пару секунд, пока индиго мягко жмётся, прикрывши глаза. она толкает руками худощавое тело, распахивая глаза так сильно, что капиляры могут спокойно лопнуть в ту же секунду. — Что ты творишь? — это больше похоже на рык. и глаза загораются неприятным огнем — злость и непонимание. — Я просто подумала, что ты хоть сейчас не будешь отрицать, — индиго смотрит загнанно, отлетев на пару шагов. взгляд старается не поднимать, только челка на лицо спадает. — Что, блять? — Кристина стоит, как истукан — пошевелиться не может, — Что ты там подумала? — и даже не злится. скорее поучительно что-ли, будто Лиза и вовсе маленький ребенок, — Индиго, это, — её перебивают, остро впивая свой взгляд прямо на покрасневшее лицо. — Болезнь, я помню. — Да! Так зачем ты, блять, портишь всё? — старается ответить даже быстрее, чем индиго закончит. её голос низкий и так звонко отдаёт в уши, что можно упасть на месте. она видит как та раздражается: насмешливо прикрывает глаза, ведя головой, и улыбается. — Какая же ты, — смотрит пару секунд, хватаясь за подъездную ручку на двери. — Какая? — зло. так, что Лиза бы набросилась, будь у неё больше сил. — Дурная. — выплевывает, заходя в теплый подъезд, запах которого отдаёт сыростью. и тихо плачет, прикрывая рот рукой. Лиза старается подняться как можно быстрее. чувство обиды накрывает с головой — она всю ночь сидит, тихо плача на кровати. и себя винит, по большей мере. она не так всё поняла. да она даже не думала, будь тогда мозг на месте – ни за что бы этого не сделала. но, видимо, за это минутное помутнение придётся заплатить. а Кристина так и стоит в красной шапке, роняя слезы куда-то на куртку. страшно. от себя, по большей мере. потому что индиго снова перевернула всё вверх дном. её последние капли самообладания исчезают — медленно, будто сейчас она не выдержит и побежит в соседскую квартиру. но Кристина сжимает кулаки до боли и притаптывает снег ботинками. а возвращаясь домой, заплаканная и дрожащая от холода, видит маму — побитую. там синяков больше, чем у футбольной команды вместе взятой. и Кристина усаживается рядом, тихо плача той в плечо. *** школьные дни проходят один за другим, в разочарованных взглядах индиго и злостных Кристины. потому что между ними снова пропасть. встречаясь каждый день на лестничной клетке, они одаривают друг друга надменными взглядами, но Кристина старается усерднее. потому что ей обидно — можно за личное оскорбление принять, раз о ней такого мнения индиго. и пусть она права, но знает об этом только Кристина. Лизе не обидно, что та оттолкнула — она просто ненавидит ложь. а Захарова в лжи самой себе, похоже, чемпион. и она больше не берёт её в команду на физкультуре. Вилка только зыркает, пытается даже с Кристиной заговорить, но та упорно молчит, выдыхая клубы дыма в школьном туалете. и поджимает губы. а Лиза — это Лиза. даже Захарову проще разговорить, если сильно захотеть. — Ты мне хоть раз скажешь, почему вы с Кристиной ругаетесь? — а индиго лишь улыбается и говорит «не скажу». и топая домой одной и той же дорогой, они даже не пересекаются взглядами. всё это кажется таким запутанным комком из чувств, бурлящих внутри, что Кристина только громче плачет, запираясь в ванной. признать, что ей индиго нравится — легко. а вот сказать себе, что она девушка, не получается. будто, если бы были возможности закрыть на это глаза, Кристина бы пожелала стать слепой. она напивается впервые за долгое время. мама только головой качает, затаскивая её на кровать поздним вечером. — Кристина, ну разве так можно? — почти плачет, гладит по волосам и смотрит на безжизненное лицо дочери, которая грустно усмехается. переходит на шёпот, теряя последние нервные клетки, — Хочешь по стопам папы пойти? — Мам, я так устала, — она хнычет, целуя её её руку и прикрывая глаза в диком изнеможении, — Я не выдерживаю. — Всё ты выдержишь, — улыбается, морщась от перегара, — я не переживу, если ты будешь, как они, — и тычет рукой в соседнюю комнату, в которой храпит отец. и Кристина хочет завыть. *** индиго плетётся по снегу среди могил — она едва переставляет ноги. вечер ранний на самом деле, но успело потемнеть. и пробираясь к самой дальней могиле, она только кидает охапку конфет, смотря на обшарпанный памятник, припорошеный снегом. у неё его глаза. и впервые за много лет Лиза рассматривает фотографию отца. там он счастливый — улыбается, а прикус, который, к слову, и Лизе достался от него, выгибается в ровной улыбке. больше не катятся слёзы. теперь только легкая улыбка с нотами сожаления. — С Днём Рождения, пап, — она отряхивает памятник от снега, проводя по утонченным чертам лица, — Прости, что не приходила. Лиза сидит на могиле, желая замерзнуть насмерть. на той же лавке, что и Кристина пару месяцев назад. и почему-то в голове только это. слёзы сами просятся наружу — в них Лиза себе не отказывает, обрамляя красивое лицо. и жизнь кажется сложнее с каждым днём. а возвращаясь домой, видит заплаканную Кристину на подоконнике. их разделяет лишь пролёт лестницы, но индиго чувствует её убитый взгляд в пол. — Братик вернулся? — произносит грустно. но Захаровой хватает пары секунд, чтобы вскипеть. — Ты, блять, можешь хоть иногда держать язык за зубами? — её еле слышно. но до Лизы доходят слова вперемешку с раздражением, эхом разносящиеся по подъезду, — И брата моего сюда не приплетай. — она смотрит; а в голубых глазах печаль — они красные, налитые кровью и мечутся по Лизиному лицу. — Я же больная, чего ты от меня хотела? — и это больше не злость. это снова надменность — будто единственное, чем индиго защищается от окружающего мира. и Кристина усмехается. смотрит своими глазищами в полумраке, взгляд туманный, а единственная эмоция — сожаление. — Ты меня ещё и упрекаешь в чём-то? — стряхивает пепел на бетонный пол, но индиго цепляется за красную шапку на голове. — Только в том, что ты боишься себя. — Не понимаю, о чем ты. — Лиза в глаза смотрит долго. злится, одними губами произнося «пошла нахуй». и это первый раз, когда Кристина видит её настолько разбитой. — Было бы лучше, если бы ты и правда не понимала, — цепляется за перила, впиваясь ногтями в окрашенное дерево, выдыхает, опуская голову, — То, что было, это же не моя фантазия? так тяжело произносить слова Лизе ещё не приходилось. её это душит — фантомной рукой ближе к артерии. Кристина тушуется — ответить нечего. загнанный взгляд, страхом окутанный, отводит куда-то в сторону, лишь бы на индиго не смотреть. — Я не знаю, что ты там придумала, — пытается не выдать подрагивающий голос, — я не такая. — Какая? — усмехается, а боль по всему телу расходится — и это хуже физической, — Скажи это. — Я нормальная, — почти кричит, срываясь. а смотрит все также — с сожалением, — Ясно? Лиза, будто, не чувстует ничего. усмехается в который раз, обводит взглядом подоконник и поднимается по лестнице — посмотреть в глаза. они не говорят об этом прямо и конкретных слов не произносят — это тяжело. — А я, значит, ненормальная? — начинает тихо, подходя вплотную: Кристина уже стала напротив, пялясь и расправляя плечи. а потом индиго выходит из себя, — Ты меня уже заебала! Каждый раз ты напоминаешь мне, что я какая-то не такая, а сама, блять, не лучше. и переходит на слёзы — скатывается всего пару по красным от гнева щекам. — Хватит! Какого хуя ты меня вечно монстром выставляешь? Я тебе ничё плохого не сделала! — и ноги вот-вот не выдержат напряжения. Кристина начинает задыхаться, в голове только строка бежит о том, как ей страшно, — Я всеми силами в себе эту хуйню подавляла, а ты меня доконать решила? — Да потому что ты даже себе не можешь признаться! — и хватает её за грудки, смотря в глаза, — Ты видишь мир не своими глазами, ты сама говорила, что они тебя к этому приучили, — и рукой тычет в сторону квартир, — и после того, что он с тобой делал, ты всё равно в это, блять, веришь. — Это не нормально, как ты не понимаешь? — Кристина кричит прямо ей в лицо; перехватывает чужие руки, и видя, как индиго плачет, хочет заплакать вместе с ней, — Мне мерзко от себя, я не могу. Лиза вырывается из чужой хватки, и увесистая ладонь обдает жаром щеку. она запинается в слезах, желая что-то сказать, но получается лишь смотреть, как Захарова в удивлении смотрит на неё — не ожидала. — Ты достала меня. Можешь продолжать вести себя, как последняя дура, ненавидеть себя и потакать брату, с меня хватит. — выплевывает, уходя. а Кристина провожает взглядом, начиная плакать. и уже в своей квартире Лиза с остервенением разбрасывается вещами в истерике. и на следующий день в школу не приходит. *** Кристина шатается по школе, в надежде побродить в одиночестве. на неё за день даже паника пару раз накатывала — за индиго переживает. и раз та вчера её посмела ударить — значит дела совсем плохи. она идет, ежась от холода, в свой любимый туалет на третьем этаже — там уже поджидает Вилка, ненавязчиво предлагая место рядом. — Ты чего такая молчаливая? Это первый вопрос, — осматривает: вполне себе целая и невредимая, — И как это связано с отсутствием Лизы? Это второй. — Никак не связано, ты чё, — Кристина закуривает, прикрывая глаза — воспоминания снова наваливаются, — и я не знаю, что с индиго. — Ну-ну, — улыбается, скорее по-злому, но не говорит ничего, — можешь не говорить. Я всё равно потом узнаю, — она хлопает себя по коленям, стряхивая пепел в окно, — Мне помощь твоя нужна. Кристина хмурит брови в непонимании и переводит взгляд на Вилку. — Меня Андрей позвал на День Рождения завтра, я сказала, что буду с тобой. — Зачем? — она выпадает — Андрею она не так давно нанесла как моральную, так и физическую травму, — Он же меня боится. — Брось, все уже забыли. Я просто попросила его не пиздеть ничего, — улыбается, — и сказала, что без тебя не пойду. — Так зачем я там? — А кто меня доведёт до дома? — и, выбрасывая окурок в окно, поправляет шапку. — Почему индиго не взять? — Кристина всё ещё не понимает, но заметно расслабляется. — Я ей предлагала, она написала, что не пойдёт. — Значит, я запасной вариант? — и обе смеются. *** Кристина косится на чужую дверь, заходя к себе. и становится тошно — от себя, в первую очередь. ей жаль, что снова оттолкнула. но она не может себе позволить другого исхода событий. не может. и собираясь на чёртов День Рождения, что больше походит на очередную вписку, она даже в порядок себя не приводит — так и остаётся с растрёпанным хвостом. Виолетта её хмурое настроение не разделяет, она залетает в квартиру, первым делом выпивая гремучую смесь из непонятно чего. и мечтает забыться — Кристине она не может рассказать, что Рони отнекивается от встречи, хоть и приехала пару дней назад. выводит Кристину танцевать вместе с остальными и забавно танцует, поднимая той настроение. Захарова даже позволяет себе немного выпить — буквально два стакана, которые не берут, но немного расслабляют. Андрей только подальше держаться старается и, отводя глаза в сторону, перекидывается с Колей стандартными фразами. Днём Рождения это и правда не назовешь: все пьяные, бегают по квартире, круша все на своём пути, кто-то даже прыгнул в сугроб со второго этажа. но, по крайней мере, всем весело. Вилка напилась изрядно — она шатается и улыбается не своей улыбкой, устало ложась на диван возле Оли. а Кристина выходит покурить, не желая Виолетту поднимать — ей нужно немного отдохнуть. и права ведь была — тащить её и правда придётся. Захарова вглядывается в окно в чужом подъезде, сидя на ступеньках и подложив под себя куртку. она слышит слабые шаги — к ней подходит Андрей с Ваней, задорно улыбаясь. достают свои сигареты, переглядываются, пока она изучает их лица. — Захарова, ты еще даже никого не ударила, — Ваня затягивается — он говорит это по-доброму, — Похвально. — Когда меня не трогают, я никого и не пизжу, — она задумывается: ложь. но себе не признается никогда. — Да, Андрюх? Андрей смотрит на неё, улыбаясь, как чеширский кот. — Ну, я тогда спизданул, не подумав, — выставляет руки, — я ж не знал, что ты так взбесишься. Больше не буду. — Вот и славно, — и поднимается, кидая бычок куда-то в сторону, — С Днём Рождения. она бредёт обратно, и заходя в тёплое помещение, первым делом хочет найти Вилку, но той нигде нет. она обходит комнату, как дура поднимая подушки, непонятно зачем. ищет в ванной, кухне и даже на балконе в гостинной, не понимая, куда та запропастилась. Захарова даже выходит в коридор, чтобы посмотреть, не ушла ли, но все вещи на месте. и, переступая через все нормы морали, она подходит к родительской спальне — по негласным правилам туда никто никогда не заходит. музыка бьёт по ушам, и прислушаться не получается, а остальные задорно танцуют в гостинной. Кристина, всё же, приоткрывает дверь, и выпадает от шока. она слышит только сдавленное мычание Вилки и видит Колю, который практически лежит на ней, коленом придавливая живот и закрыв рукой рот. и воспоминания накатывают — всё тот же Новый Год, все те же четырнадцать лет. а ненависть к мужскому полу растёт в геометрической прогрессии. Виолета пытается кричать и вырываться, но он сильнее в два раза и крупнее раз в пять. она только мычит, пока он пытается расстегнуть джинсы. Кристина за пару секунд подбегает к кровати, за шкирку оттаскивая его и бьёт в районе челюсти со всей дури. у Коли в глазах ярость, он пьян неописуемо, но не шатается — всё ушло в гнев. пока Кристина его держит, он пытается вырваться из цепких рук обратно, а Вилка старается отдышаться, скатываясь с кровати и забиваясь в угол рядом. — Да ты заебала меня, мразь! — он орёт, пока Кристина оттаскивает его ближе к двери, чтобы Виолетта могла хотя бы встать, — Какого хуя ты ломаешься? Чё тебе не так? — Съебись отсюда! — Захарова только сильнее хватает его руки, больно заводя за спину и он морщится, но слов будто не слышит. он успокаивается, уже спокойно стоит, скалясь. Захарова всё ещё его держит, но уже не так сильно. а вот разорвать ему глотку вполне хочется. он только разводит руками, глядя пьяными глазами на Вилку, которая заходится слезами, сидя на полу. — Да не нравишься ты мне, придурок, — она заикается, обнимает колени руками и боится, что он снова подойдёт. — Почему, блять? — кричит с новой силой — это точно пьяная истерика. и Вилка не выдерживает, она вся содрогоется, вскрикивая, когда он снова пытается вырваться к ней. — Да потому что я лесбиянка! — и захлебывается слезами, заглядывая ему в глаза. Коля выпадает, Кристина и вовсе его отпускает, произнося тихое «что?». а парень только за голову берётся, проводя по волосам обеими руками, и выходит из комнаты, говоря «Блять.» Кристина так и остается стоять на месте, изучая Малышенко взглядом. та грустно усмехается, кое-как встает, открывая двери на балкон, что сразу возле кровати, и вынимает пачку сигарет из заднего кармана. Кристина долго ещё стоит в ступоре. она медленно заходит к Вилке, видя, как та сидит на полу, поставив рядом пепельницу. присаживается рядом и не решается ничего сказать — в её голове стены рушатся. — Что, отпиздишь меня? — Вилка усмехается, пьяно зыркая. — Да нет, — Кристина подкуривает, оставляя раздражение на заднем плане — теперь играет интерес. — Не ожидала, да? — Не ожидала. — кивается, оглядывая ту: волосы в разные стороны, а сама всё ещё плачет, — Это же, — не договаривает, потому что её перебивают. — Не по понятиям. — снова усмехается, — Не переживай, я своё уже отхватила. Меня в старой школе и ногами пиздили, и головой в унитаз окунали, от меня даже мать почти отказалась, — шмыгает носом, но говорит спокойно. и Кристина морщится. — Отказалась? — Она со мной не говорит с тех пор, как узнала, — Вилка затягивается вновь, смотря на Кристину, и начинает плакать с новой силой, — а я ничего с собой поделать не могу. Не нравятся мне парни, понимаешь? Я пыталась, — скорее пищит, нежели говорит и запинается через слово, — не помогло. и Кристина подвигается ближе, обнимая ту и притягивая к себе. она плачет ей в плечо, пока Захарова гладит её по волосам. Вилка успокаивается спустя пару минут. закуривает снова и её в этом Кристина поддерживает. — Как ты поняла? — вырывается неожиданно, будто и не хотелось произносить. — Она мне просто нравилась и всё. Ничего необычного — хочешь поцеловать, так целуй. Я, правда, сначала боялась очень. А потом как-то похуй стало. Я уже всё, что могла проебать, проебала. — Это, наверное, сложно. — Не тебе ли знать? — Вилка снова смотрит на неё. изучает реакцию — смятение. — Ты о чём? — Кристина чувствует себя так, будто из неё остатки души сейчас вывернут. и сердце начинает колотиться с бешенной скоростью. — Блять, Крис, пожалуйста, не притворяйся дурой, — Вилка злится. — Я вижу, как ты на неё смотришь. — Блять, — только лицо в руки прячет, — Да сложно это всё. — Что сложного? — непонимающе поднимает брови, возмущаясь. — Она меня поцеловала, — и Вилка выпадает в шок, — А до этого я её, — Захарова, наконец, поворачивает голову, смотря в глаза — там удивление, шок и сожаление. — А я… — Ударила? — Нет, — вертит головой, желая заплакать, — просто сделала вид, что ничего не было. — Значит, ещё не всё потеряно, — хлопает по плечу, а та смотрит в окно, думая о чём-то, и подрывается с места, — Дойдёшь сама. Вилка только улыбается. выбегая из комнаты, Кристина берёт чужой стакан, залпом выпивая намешанную водку с соком, и подлетает к Андрею. — Коля где? — Ушёл, — тот непонимающе смотрит, как она наспех одевается и натягивает ботинки. и старается идти так быстро, что даже подскользнуться не страшно. Кристина добегает до двери, пару минут мнётся, хочет заплакать — ей всё ещё сложно. но она остервенело бьёт костяшками по косяку, алкоголь накатывает только сейчас и то не сильно, это прибавляет смелости, что-ли. Лиза подскакивает от стука — она знает, кто это. но открывать не хочется. за эти два дня она обдумала многое — и ей больно так, что лучше бы отключить способность мыслить. не хотелось даже вставать, Кристина, которая стала самым близким человеком всего за пару месяцев, попросту считает её больной. и ещё страшнее то, что она врёт им обеим. — Индиго! — та уже крупно плачет, третью минуту безостановочно колотя чертов косяк, — Я же знаю, что ты там. Открывай, блять. — Проваливай, — доносится усталым сиплым голосом, — Хватит меня мучить! — Лиза тоже кричит, а слыша слабые всхлипы Захаровой становится ещё больнее. — Открой, пожалуйста, — но та молчит. Кристина устало стучит снова, опуская голову и заходится по-новой. а потом переступает через себя — в который раз за последний месяц, и сейчас это кажется самым правильным из всего, что она когда-либо делала, — Лиза! и Лиза замирает в проходе. просто стоит, боясь пошевелится, с открытым ртом. — Открой, прошу, — тянет устало, приваливаясь на дверь всем телом. слышит щелчок. проходит через порог незамедлительно, слёзы катятся по щекам, она смотрит Лизе в глаза — наполненные болью, загнанно метающиеся по Кристининому лицу. Кристина поспешно захлопывает дверь, и Лиза оказывается к ней. — Прости меня, — хнычет, беря её лицо в свои руки, — я такая дура. Пожалуйста, — гладит большим пальцем по щеке, дышит часто, пытается привести в норму дыхание. и Лиза начинает плакать вместе с ней, гладит чужие руки, всё ещё не выпускающие её лицо, — Прости. Кристина наклоняется вперед, целует ту — прикасается губами, захватывая чужие губы, но движения такие быстрые, что раз за разом ноги Лизы то и дело подкашиваются. они обе дрожат. Захарова обнимает, крепче сжимая, а та гладит её по голове, всхлипывая. — Ты доведешь меня до белого коления, — говорит куда-то в ухо. — Я знаю, знаю, — слёзы стекают по щекам, — Прости меня. Мне сложно, очень. — Я знаю.