бей

тёплые солнечные деньки, последние в этом году, большой город, центр с узкими улочками, кофе и круассаны по понедельникам, на которые уходит половина стипендии, зелёные сентябрьские парки, старинные здания с величественной архитектурой и затянутое тучами небо. всё это — мир, в который они обе окунулись каких-то полтора месяца назад, когда с собранными чемоданами и спокойными душами стали студентками экономического факультета. здесь не было чего-то особенного: старое общежитие, ларёк неподалеку, университет в трёх остановках автобуса, пыльный смог и злющая комендантка. всё, как и где-либо. Кристина с Лизой приехали учиться вдвоём. с полной уверенностью в том, что, взявшись за руки, получат дипломы. расселившись по комнатам, получили мнимую свободу и две недели безделья. Зефира пришлось оставить дома, как и прошлое. как и подъезд с подоконником, школу, родителей, слухи и сплетни. а так же Дениса и тьотю Иру. им двоим кажется, что впереди целых четыре года — время, в которое им уложен срок на повзрослеть и измениться. только вот у Кристины в голове полная каша. её по ночам преследуют кошмары прошлого, в которых, в самых разнообразных позах, её заставляют верить в собственную ничтожность. она о них Лизе не говорит: боится показаться слабой и никчёмной до такой степени, что той хватит пары секунд послать её к чертям. ей всё ещё кажется, что это неправильно — вот так целовать девушку. так беззаботно, будто ничего незаконного она не делает. будто не портит демографию и не сеет болезнь кругом себя. Кристине снится иногда, что её за эту тупую любовь садят в тюрьму. что там ей вправляют мозг и она становится нормальной — такой, как все. иногда она в слезах, когда становится совсем плохо, говорит об этом Лизе, на что та успокаивает, приговаривая: — В этом нет ничего неправильного, слышишь? — Есть, и ты это знаешь. — Знаю и люблю тебя, понятно? — вдруг вскипает индиго, заставляя смотреть в глаза. тогда Кристина плюёт на всё, забывая об этом до следующего сна. она себя тайно ненавидит, но продолжает делать глупости, целуя Лизу по вечерам и утрам. когда они лежат в обнимку в её комнате в общежитии, дует прохладный сквозняк с окна, гладя кожу. на целом этаже никого: заселилось несколько человек на всё общежитие. Лиза может позволить себе схватить Захарову в охапку и смотреть в глаза, как когда-то давно, тёмной январской ночью. улыбаться, уже далеко не смущённо, рассматривать редкие веснушки на чужом лице и трогать волосы. может позволить и позволяет, пока Кристина сжимает её талию цепкими руками и дышит в шею. — Чем займёмся? — Изучим город? Лиза задорно улыбается, таща за руку свою девушку по окраинам с такими же трущобами, как и в их родном городе. затаскивая в метро, опрокидывая в центральный фонтан и фотографируя на фоне памятника на память. Кристина наслаждается самыми беззаботными днями в своей жизни, отправляет маме фотографии и облюбовывает неприметную кофейню под их университетом. они даже получают учебники и знакомятся с куратором группы. а ещё ждут Вилку, которая должна приехать и заселиться в их же общежитие, но уже перед посвящением. всё идёт своим чередом. они обе теряются в уютных разговорах по вечерам и, пока есть возможность, ночуют вместе. совсем скоро начнётся учёба, в которой откроется совершенно иной, новый мир — новые люди и новая жизнь. Кристине так кажется. *** всё и правда меняется. в общежитие заселяется всё больше и больше людей, и они потихоньку знакомятся с новыми соседками — у Лизы странновая Идея, которая с порога рассказывает про умершего недавно парня, а у Кристины некая Ангелина, которая со всей своей женственностью и утончённостью напоминает самую прилежную ученицу и лучшую студентку на курсе. учеба ещё не началась, а Кристина успела облюбовать подоконник общей кухни четвертого этажа общежития номер шестнадцать. там она курит, хоть и запрещено, каждое утро и каждый вечер, смотря в окно. Лиза одним вечером подкрадывается совершенно незаметно и, понимая, что никого, кроме них, нет, обнимает со спины, шепча слишком влажно и еле разборчиво: — Ты любишь подоконники, я посмотрю. — Люблю, — Кристина еле заметно прикрывает глаза, когда та выдыхает в шею, сжимает чужую руку и слишком уж громко сглатывает. — Здесь свет выключается? — Лиза хриплым до невозможности голосом выдыхает ещё напряжённее, оглядываясь. на улице не так уж и темно, а потому, нажав на переключатель, они оказываются в сумерках, наполненных заливом практически красного солнца. Лиза разворачивает Захарова к себе, слегка хватая девушку за подбородок и заставляя посмотреть в глаза. — Убери сигарету. её беспрекословно слушаются. снова сглатывая и кидая окурок куда-то в пепельницу, сооружённую предыдущими жильцами из консервной банки. Лиза аккуратно и еле-еле касается чужой щеки, целуя до жути медленно. зарывается в волосы, которые по-прежнему собраны в хвост. от скулы к шее, снова по подбородку, оставляя мокрые следы и обдавая кожу горячим дыханием. прикрывает глаза и наслаждается, пока Кристина приоткрывает рот, забываясь и сжимая её плечи до неприличия сильно. Лиза тает, потому что только ей одной доступна к просмотру картина, где Захарова краснеет и тяжко дышит. только ей и никому больше позволено касаться волос, брать за руку и целовать. она стягивает с Кристины огромную футболку с Человеком-пауком, тут же наваливаясь с поцелуем и хватая её лицо обеими руками. Кристина начинает дрожать. кто бы мог подумать, глянув на них двоих, что до жути смущается и робеет именно Кристина. никто понятия не имеет, как она порой в мольбах выстанывает чужое имя, пытаясь себя сдерживать. Лиза слегка прикусывает её губы, наваливаясь и заставляя спину опереться на холодное стекло, снова смотрит в глаза, руками проходится по ляжкам и пробирается под шорты, пока Кристина глотает воздух и обнимает руками шею. — Посмотришь в глаза? — с придыханием шепчет Лиза, когда та опускает голову, жмурясь. и Кристине ничего не остаётся, кроме как поднять взгляд, полный благодарности, тепла и смущения. — Самая красивая, — слетает с кривоватой улыбкой на лице, пока Захарова сама тянется вперёд поцеловать. в её хрупком фарфором мире на пьедестале фигура Лизы в лучшем обличии. она её ценит, как никого другого. у Лизы касания нежные, шёпот сладкий, а руки чистые. она Кристину не грязнит похотливым миром из боли и ненависти, она её оберегает и, кажется, любит. по-настоящему, наверное. хрупкий мир пошатывается, когда та стягивает с неё и шорты, и бельё, пальцами обводя внутреннюю сторону бедра и, как и всегда, наблюдая за реакцией. Кристина тихо, едва заметно всхлипывает, накалённая чужим вниманием до предела. выгибается, цепляется за шею ещё сильнее, ёрзает и всхлипывает. — Да, — едва слышно, на ухо, когда Лиза пальцами подбирается ближе, — да. и Кристина Захарова всеми силами откидывает подальше дурные мысли, пытаясь выровнять дыхание, но не успевает: рассыпается и растворяется, начиная стонать уже более отчётливо и громко. Лиза из неё выбивает слабые выдохи и заставляет насупить брови, наслаждаясь. в моменте кажется, будто всё, что существует — это Лиза и её руки. блядски длинные пальцы. на подоконнике общей кухни четвертого этажа шестнадцатого общежития до одури жарко, когда Лиза валит Кристину на бетон, выцеловывая грудь. уже лёжа в своей кровати, Захарова гладит свою девушку по голове, переговариваясь об обыденных вещах. они обе поменялись — Кристина с самого переезда тихая и спокойная, Лиза же наоборот — будто набралась смелости и характера. рассвет встретит их соседкой Гелей, которая вернулась с ночной гулянки и громко снимает обувь в коридоре блока. тогда Кристина подорвётся, чтобы сделать вид, будто с Лизой они ранним утром просто общаются на её кровати, а никак не спят. у Захаровой отработанная привычка прятаться и бояться, у Лизы — подражать Кристине. от того, что мир уж больно жесток к ним обеим, а дурная слава и побои никому не нужны. *** — Алло, ну, я буду завтра ровно к посвящению! — сообщает Вилка по телефону, пакуя чемодан, — Нет, я успею, Кристина! Потому что я сказала, что я успею! Мы ещё набухаемся, вот посмотришь. Вилка по обыкновению спокойна и на веселе. у неё тоже начинается лучшее время в жизни — беззаботное студенчество и работа по приглашению в тату-студию. у Вилки жизнь налаживается, хоть и приходится оставить Рони в родном городе в хореографическом колледже. и собираясь к своим лучшим подругам, она долго прощается с Аляской и быстро с мамой. а потом, даже не присев на дорожку, выбегает к чёртовой матери, чувствуя глупое облегчение. и радость. университет встречает её затхлой комнатой с пустой второй кроватью и шумом с улицы, потому что тусовка первокурсников собралась прямо под окнами. Виолетта долго сомневается в выборе наряда, натягивает шапку в сентябре и с высоко поднятой головой спускается вниз искать двух потеряшек, которые рассматривают шоу от магистров. весь поток экономического факультета веселится, и Лиза уходит вперёд рассмотреть, как парень без футболки выливает на себя пиво. Кристина видит Виолетту и приветливо машет, подзывая и, наконец, обнимая подругу. весь мир останавливается, потому что: — Как доехала, блин? — кричит сквозь музыку Захарова, обнимая подругу крепко-крепко. Вилка смеётся и орёт в ответ: — Мужик в поезде дрочил на меня, прикинь! — так задорно и забавно, будто происходит с Вилкой подобное каждый день. — Пиздец, Вилка, блять! Я ж учила тебя драться! — Зачем драться, если можно сфоткать его ебало? — посмеивается та, заговорщески маша телефоном перед Кристининым лицом, — Пусть ищет себя в прошмандовках! и Крис подводит Вилку к Лизе, что стоит спиной к ним. та запрыгивает ей на спину, пугая и крича в ухо: — Привет! — Андрющенко чуть не получает инфаркт. но видеть подругу рада, а потому тоже обнимает её, расспрашивая и получая в ответ такую же историю. — Мы пойдём к фонтану с пивом, — ставя руки по бокам, сообщает Малышенко. — У меня в рюкзаке водка, — добавляет Кристина, улыбаясь. Лиза только цокает и лыбится, не предвещая беды. вообще-то, с Кристиной у них уговор о том, что Захарова пить не будет. но сегодня праздник, а значит — можно. значит он позволит Кристине расслабиться и окунуться в атмосферу студенчества на пару с Виолеттой. когда они распивают первые стаканчики, Лиза с Вилкой говорят о Рони и тяжёлой разлуке. Кристина внимательно слушает и кивает на каждое слово, будто всё понимает, хоть никогда разлуку и не чувстовала. — Будем созваниваться, будет приезжать. Но, всё равно, конечно, не то, — вздыхает Вилка печально, отпивая из стаканчика ещё и ещё. — Если переживете этот период, считай, настоящая любовь. Виолетта на это усмехается, пока никто не видит. отчасти потому, что только она одна знает, что любви там нет. привязанность, хорошее отношение, тепло, доброта. не любовь. бабочек в животе, тяги или желания нет. но Вилка плюёт на это, потому что сейчас желает быть хоть кому-то верной собакой. верной и нужной. Кристина с Лизой её не поймут. не поймут, как сильно хочется что-то почувстовать. *** спустя два часа Кристина уже пьяная до жути, весёлая и счастливая. Лиза наблюдает за ней исподтишка, прощая глуповатое поведение. та танцует с новыми знакомыми-друзьями, знакомится с соседями получше, фотографируется на память и на спор выпивает бутылку пива залпом. проживает жизнь на все сто. Лиза дрожит от сентябрьской вечерней прохлады и чувствует себя по обыкновению лишней. всё, как и когда-то. история повторяется. уходя от толпы подальше, она не видит, как к Кристине подсаживается их новый одногруппник. не видит, как Идея, соседка Лизы, целуется с какой-то девчонкой на глазах у всех. тогда Захарова внимательно наблюдает и рассматривает эту картину пьяными глазами, сидя на траве. а одногруппник вдруг резко заявляет: — Нормально, как считаешь? Кристина сглатывает, ничего не отвечая и только чуть-чуть поворачивая голову. пялится голубыми омутами, не зная, что сказать. — Хоть бы, сука, в кусты отошли, блять, ёбанные пидораски, — цедит парень сквозь зубы. Кристина кивает, затягиваясь сигаретой. думает о чём-то своём, хмурит брови и вглядывается в картину, что происходит под главным корпусом. у неё рушится хрупкий мир. у неё на осколки разбивается нутро, потому что он добавляет: — А знаешь, почему они такие? Всем пиздят, типо, это выбор, а на самом деле просто мужики в детстве обидели, понимаешь? — Наверное, — всё, что она может выдавить хриплым голосом. — Не наверное, а точно, блять! Из-за детских травм портить общество, уродки. у Кристины в горле застряет ком и подступают слёзы. ей вспоминаются сны, в которых её унижают в различных позах. ей вдруг вспоминается, что у неё детская травма. что Кристина правильная — просто травмированная. она вдруг в тот вечер многое осознаёт. вдруг в тот вечер она не берёт Лизу за руку, как всегда. вдруг в тот вечер Кристина не целует её на прощание перед своей комнатой, отнекиваясь простым: — Я пила, не хочу, чтобы ты этим дышала. и еле живой походкой направляется к кровати, падая, и ревя в подушку. терзая себя всю ночь. и никто в таких душевных перепитиях не замечает, что Виолетта пропала из поля зрения. что Виолетта снюхала первую в жизни дорожку и её уволокли под руку два крепких парня в те самые кусты. *** а потом Кристина не позволяет себя коснуться. несколько дней просто курит на подоконнике, глядя в окно, и не разрешает себе даже прогуляться с Вилкой. ничего не разрешает. она впервые нарушает обещание. напивается в одиночестве, когда Геля приносит из очередного клуба половину бутылки виски. а потом корит себя одной-единственной мыслью: "кому из вас двоих ты врёшь?" Кристина Захарова боится вступать в новый социум с отношениями, которые ставят на ней клеймо. Кристина Захарова боится осуждения и косых взглядов. Кристина Захарова не хочет, чтобы её били так же, как когда-то она била индиго. она трусиха, наверное. трусиха, которая мечтает умереть вместо того, чтобы сделать выбор. когда тот самый одногруппник проходит мимо, она шарахается, пытаясь притвориться невидимой. он ей улыбается и подмигивает, проходя в одну из комнат к своим подругам. Кристина Захарова пьёт дорогой алкоголь, не заедая. пьёт, плачет и просматривает в телефоне фотографию, где она в трамвае номер двенадцать год назад сидит с Лизой. а потом бредёт в чужую комнату, пока индиго с жутко плохим настроением и непонимаем сидит на кровати, пялясь в стену. — Кристина! — умоляюще тянет та, смотря на пьяные глаза. — Лиз, — с сожалением. со слезами на глазах и жуткой истерикой. — Что? Что такое? — у Лизы дрожит голос. она боится к ней подойти. боится напугать. — Нам надо, — Кристина силится сказать, выдавливая из себя по слову, захлёбываясь в слезах. не смотрит в глаза. они никогда не смотрит, когда ей стыдно. — Расстаться. у Лизы все чувства покатом падают вниз и подгибаются колени. хоть она и сидит. — Что? — шёпотом. пока грудину разрывает от непонимания и боли. — Я с тобой, потому что это моя травма, — она поднимает глаза, видя, как индиго рассыпается на части. видя, как у той рушится мир и подрагивает губа. — О чём ты, блять? Какая травма? — Детские травмы. Понимаешь? — так и стоя в проходе и ревя, будто её нарочно разрывают на части, таща по рукам и ногам. — Взрослые, блять, травмы! О чём ты вообще? Что с тобой? Ты пьяная, — неверяще, будто в бреду, повторяет та, щурясь и разводя руками. — Да, я пьяная! — кричит та, слегка пугая. зыркает, вхлипывает, — Я с тобой, потому что меня трахал брат! Понятно? Потому что я думаю, что девушки меня не обидят! Кристина плюёт на всё, что она строила эти месяцы, когда уходит, оставляя Лизу в истерике валяться на полу.