Все круги Ада

Надеясь на лучшее, но готовясь к худшему, Ада старалась привести все свои начинания к заключительному этапу. Успеть со школой, успеть с отменой рабства, успеть прищучить всех нечистых на руку дворян. Успеть устроить дальнейшую жизнь Вильяма и Кристины. В родах умирают, надо быть готовой и всё успеть. В дальнейшем испытаниям подверглись все ближайшие повитухи, которых едва не под конвоем собрала в губернаторском доме беременная донья и принялась в ускоренном режиме обучать всему необходимому. Не в пример учёным мужам «дикие женщины» схватывали науку быстро. Стерилизация инструментов, чистота и обеззараживание щёлкались как орешки. Наложение швов освоилось мастерски. Чем круглее становилась Ада, тем спокойнее отзывалась о своём будущем. — Глядишь, даже родами не помру! — как-то заявила она во время ужина с добродушной улыбкой, заставив супруга подавиться. Полностью погрузившись в дела колонии, Диего отправил Вильяма служить под началом адмирала де Сандоваля. Вечером перед отбытием первенца на неопределённый срок Ада устроила ритуальную лепку пельменей. Почти все дети успели разлететься кто куда, но Крис и Вилл откликнулись на приглашение. Зорро в отставке даже принесла с собой мясорубку. Адмирала как члена семьи тоже пригласили. Весь вечер он с круглыми от удивления глазами наблюдал за действиями своей жёнушки и её «детишек», ставших ей ровесниками. Но ритуал есть ритуал, даже кавалер ордена испанской короны не отвертелся от непростого обряда инициации в виде лепки своего первого кривенького пельмешка. Единственным исключением стал Кроко, радостно присутствующий при лепке, а после получивший несколько пельмешек от каждого из участников. В губернаторском доме вновь наступил мир и покой. Матушка и батюшка так радовались пополнению, словно на подходе был их всамделишный внук. Габриела похвалила «дочку» за мудрый выбор местной повивальницы. А ночами Диего не словом, а делом демонстрировал, что даже округлившаяся жена вызывает в нём сильное желание близости. Гром грянул, когда начались роды. Разведчица готовилась к пыткам и немыслимой боли, отправляясь в тёмный век прошлого, но что бывает такая боль, даже не подозревала. Хранить шпионское молчание и с честью терпеть все муки она не смогла. Русские маты мешались с бессмысленными криками. Обученные повитухи не слушали её проклятия и пожелания всем на свете поскорее сгореть во взрыве сверхновой. Накануне Ада приказала им выполнять необходимые действия, чтобы выжили все участники, чего бы в процессе она ни сказала и ни сделала. Какое-то идиотское правило требовало, чтобы второй виновник беременности стоял за закрытыми дверями и ждал. — Донья Аделаида, — слышала она будто со всех сторон, — дышите… держитесь… ещё немного. Легче не становилось. Сознание уплывало куда-то в отрешённость. На мгновение Ада почти вспомнила что-то тревожное, но почти сразу забыла. По словам повитух, роды шли легко. Спрашивать о тяжёлых она не рискнула даже мысленно. С громовым рыком, посылающим всех ко всем чертям, в подготовленной и стерильной спальне появился благоверный. Шаманка не обратила на него никакого внимания, помогающие ей повивальщицы что-то попытались сказать, но измученная родами Ада протянула ему руку, и её голос стал решающим. Супруг шептал ей что-то утешающее и позволил до хруста сжимать его ладони в самые худшие моменты. Боль никуда не делась, но в присутствии Диего стало чуть легче. — Я видеть головка, — голос шаманки расходился в сознании волнами, — осталось немного, донья Аделаида, собери все свои силы. Всё вот-вот закончится! «Пытки для разведчика — одно из самых суровых проверок на прочность. Не так страшна боль, как раскрытые тайны Родины и Отечества. В случае, когда боль долгое время превышает порог и шпион никак не может её уменьшить, спасением станет выпадание в условный летаргический сон…» — наконец вспомнила она одну из первых лекций на Марсе. «О, нет!» — осознала она, что скоро последует. Подбадривающие крики становились всё больше невнятными. Свет в глазах начал смыкаться темнотой, забирая сознание туда, где боль не позволит ей раскрыть военные тайны. Сопротивляться внедрённому механизму защиты не оставалось никаких сил. Последний рывок. Последнее усилие… Все звуки слились в один и нагнали её уже во мраке: — Донья, поздравляю, вы справились… — Дон Диего, у вас родился сын… — Ада, у нас ро… Ада? Что с ней?! — Дон, позвольте… — Офицер Шурикова, вас просят на командный мостик! — пищал противный механический голос бортового компьютера. — Отвали! — проворчала она, заворачиваясь в одеяло поглубже. Почему в космосе вечно такой холод, именно когда она спит?! — Красная Королева предупреждает: отказ следовать приказам может привести к обидам капитана! Его нытьё вредит моим микросхемам! — продолжил искусственный интеллект. — Ладно! — нехотя она свалилась на пол своей каюты, бросила взгляд на цветущий под ультрафиолетовым колпаком гиацинт. Очередной день начался, как всегда, с желания капитана найти самую тёмную и глубокую задницу, загнать туда корабль со всей командой и изо всех сил стараться встретить там самую страшную смерть. Типичный четверг. Сколько их было? Кража реликвии у диких гуманоидов некоей юной планеты. Попытка разозлить воинственную расу и устроить с ними драку раз на раз, позабыв, что оружия на корабле нет. Переговоры, закончившиеся войной. Военный переворот и покушение на галактического президента. Геноцид почти вымершей расы космических ревнителей веры, стремящихся убить всё живое… Впрочем, это можно с натяжкой назвать почти подвигом. Грабёж, мародёрство, провоз нелегальных мигрантов, использование генератора ядра корабля для варки высокооктановой дури, хранение запрещённого оружия массового поражения с последующей перепродажей… и ведь поперёк капитана уже ничего не сказать. «Первый раз не сдала его, значит, стала соучастницей. Дальше по наклонной. Теперь уже поздно идти в морализаторство. Главное, чтобы не поймали!» Родной холодный корабль вызвал ласковую улыбку. Рассадник всего самого худшего, но… что поделать, если эти сучата ей всё равно по душе? Не в пример учебке, на корабле дышалось свободно! Летучка, ворчание их узкоспециального медика и единственного адекватного человека в одном лице, выбор очередной планеты, где всё полетит котам под хвост и отправка к челноку. Пора высаживаться туда, куда не ступала нога ни одного здравомыслящего человека. Очередной виток миссии…

☠ ☠ ☠

«Я превращу твою жизнь в ад!» — пообещала она когда-то. Тогда он не воспринял всерьёз её обещание. Не настолько тяжёлый у неё характер, чтобы сравнить дальнейшую жизнь с преисподней! Характер, впрочем, всё же оказался непростым. Своевольная бывшая разведчица абсолютно искренне не считала своим долгом поступать так, как следует послушной жене. К этому он быстро привык. Прежде чем сорваться в ярость, напоминал себе, какую именно женщину пожелал видеть своей спутницей жизни. Да и нужна ему послушная? Разве станет послушная скрещивать с ним клинки, чтобы разрешить спор? Станет ли послушная спорить, с интересом спрашивать о его службе, с огоньком в глазах рассказывать о своей и просто говорить без стеснения? Разделит ли тяготы правления колонией, срываясь в неизвестность, чтобы решить проблему средств для строительства школ? Будет ли каждую секунду испытывать его на прочность, не позволяя забывать, кем он на самом деле является? Нет, послушная скорее станет красивым трофеем, вышивающим платки где-то в тёмном углу. Послушную он никогда не будет любить с такой осатанелой одержимостью. «Дай нитки с иголками Аде, и она использует платок, как кляп, иглой лишит возможности двигаться, а как применит нитки — страшно подумать…» Ад всё же наступил, когда она сделала его самым счастливым человеком на свете, подарив сына, а после закрыла глаза и обмякла. Он лишь беспомощно смотрел. Хлопочущие вокруг неё повитухи говорили, что донья спит, но в такую очевидную ложь едва ли даже их сын поверил. Так люди не спят. Почти не дышит, сердце едва бьётся и на ощупь словно холодный морской жемчуг. Она казалась без пяти минут мёртвой, словно заколдованная. «Если проснётся, лучше ей такого не говорить. Будет смеяться. Нет никакой магии… если проснётся…» — даже мысли его предавали. Надежда не теплилась в душе. Три дня он вслушивался в едва заметное дыхание, держа свой пост у её постели. Три дня держал за руку и не сводил глаз с её лица. Три дня не спал и не ел. Кормилицы отчитывались перед ним о здоровье сына, как солдаты, но он едва их слышал. Паники в словах не было, значит, можно не переживать. Шаманка, так и не назвавшая своё имя, ничуть не опасалась его гнева и осматривала неподвижную донью прямо перед ним. Она что-то говорила о быстром восстановлении. Возможно, обманывала. Или ему казалось, что с ним говорят. На третий день без сна он начал грезить наяву. — Всё-таки я ошиблась, что не умру родами! — слышал он её голос и почти верил. Понимая, что вот-вот начнёт сходить с ума, губернатор дождался утра и посетил тайное место, которое начал готовить для супруги, чтобы к рождению их сына порадовать её сюрпризом. Персиковый сад. Живой, цветущий и благоухающий. Ей бы понравилось. «Надо было показать его заранее. Успеть всё сделать…» Топот копыт заставил его на время забыть о тягучих гнетущих мыслях. Кто-то приближался, не щадя скакуна. По своему опыту Диего знал, что так загонять коня будут или с очень хорошей новостью, или с очень плохой. Примчавшимся всадником оказался слуга губернаторского дома. Как же его имя… неважно. Скакун хрипел, бока его едва не дымились, когда наездник спешился. За хорошую новость дон Диего мысленно пообещал подарить слуге лучшего из своих жеребцов. — Дон Диего, скорее, ваша супруга… — слова звучали приговором.