Никто тебя любить не сможет больше меня.
Я не смогу без тебя жить ни одного дня.
Я буду за тебя бороться, нашу память храня.
Без тебя в этой жизни происходит…
«Я.Ты.Эксперимент» FIZICA
В одном старом анекдоте матёрый пират предпочитал надевать в бой алую рубаху, чтобы его люди не видели возможных ранений и не теряли присутствие духа. Кто же знал, что не только пираты могут втихую прятать кровь за дорогими красными тряпками? Ада почти не запомнила, как они покинули пещеру с телепортом. Смотреть на взрыв ей совсем не хотелось, и она поспешила увести Диего до того, как станет свидетелем полного краха возможности вернуться домой. Да, она сделала свой выбор. Она выбрала его, грозного адмирала, к которому испытывала много ранее незнакомых чувств. Пусть 18-й век это ещё то времечко, за жизнь в котором людям следует выдавать молоко, с близким человеком оно вполне удобоваримое. К непростой жизни она успела привыкнуть. При всех высоких технологиях Марс никогда не был райским местечком, где могли выжить изнеженные ленивые детишки. Нет, выживать она училась в детстве. Коварные пески, защитные купола и скафандр, которые могут засбоить, марсианские людоеды и дефицит ресурсов. Их всегда было мало. Поэтому на Марсе в коммунах и жили, как в больших дружных семьях. Либо выживете единым народом, либо умрёте поодиночке. А поставка ресурсов с Земли могла задержаться как на месяцы, так и на годы. Учебка тоже не походила на сахар. Никто не сюсюкался с будущими разведчиками. Из них делали орудие Советов, способное выжить в любых условиях и с блеском выполнить свой долг. Единственная лафа была только на космическом корабле капитана-раздолбая. В те две пятилетние миссии Ада наконец познала все блага их цивилизации. Профицит всего. Еда, вода, воздух, развлечения и многое из того, о чём она даже и подумать не могла. А затем суд и возвращение к знакомому выживанию. Помпеи, Первая мировая с передышкой перед последней задачей — её новым домом. Тогда справлялась. Теперь тоже справится. Так она думала. А следом внезапно на неё обрушилось замужество. Абсолютно логичное для этого времени. Без брака действительно не выжить. Хотя, судя по довольной улыбке Диего, он не о выживании думал, а обо всех возможных нитях, которыми мог бы её к себе привязать, чтобы не сбежала. «Если уже не сбежала, значит, привязал! — качала она головой со снисходительной улыбкой. — И покрепче, чем эти древние узы, основанные на религии, которая для меня пустой звук!» Стоя перед капелланом, Ада почти дрожала. Нервы сдавали. В этот момент железная хватка Диего, будто якорь, держала её на земле гарантом спокойствия. Несмотря на все её сомнения, у него находились ответы на всё, уверенность в будущем, в непонятных чувствах Шуриковой, во всём. Будто это он разведчик из будущего с немаленьким опытом и огромным багажом знаний. В своём предвкушении он вновь стал напоминать одержимого человека, способного уничтожить всё ради получения желаемого. От знакомого чувства пробегающих по коже мурашек Ада улыбнулась. Уже успела убедиться, что грозный адмирал скорее совершит несколько политических переворотов, чтобы добиться своего, чем смиренно отступится. Она с теплотой чуть сжала его руку, пытаясь в одном жесте и попросить прощения, и выразить все свои сложные чувства к нему, получая в ответ такое же зашифрованное сообщение. И когда в этот момент он чуть поморщился, сердце Ады пропустило удар. Она проморгала его ранение в пещере, в которой антисанитария и разбрызганные тут и там яды могли убить с одной крохотной царапинки! Мозг Шуриковой начал шустро припоминать дату изобретения прививки от столбняка, пришедший ответ о первой половине 20-го века заставил её судорожно сглотнуть. — Ерунда, всего лишь царапина! — самоуверенно улыбнулся Диего, заметив её состояние. — Не повод прерывать церемонию! — Как закончим, дашь тебя осмотреть! — прошептала она, а в ответ получила ещё более широкую улыбку: — Станешь моей женой, можешь осматривать меня сколько душе угодно! Днём и ночью! — улыбка стала почти похабной, но успокоить марсианку будущего не смогла. Страх возможных последствий ранения для адмирала перевесил все тревоги и сомнения относительно замужества. В конце концов, какое ей дело до клятв несуществующему мифическому созданию? А если так, то плевать, женаты они или нет. Захочет сбежать — ни одна клятва её не удержит, захочет остаться и останется, пока смерть их не разлучит. Падре будто издевался в своём неспешном чтении, которое хотелось прервать коротким согласием и покончить уже со всем. — Да-да, я согласна! — нетерпеливо ответила она, едва дождавшись своей очереди, вызвав смешок у адмирала, будто не подозревающего, сколько опасностей скрывается в небольшом, но глубоком уколе. — Тогда перед лицом Господа объявляю вас мужем и женой, — с радостной улыбкой произнёс капеллан, отступая от них чуть назад, чтобы дать больше пространства. — Можете поцеловать друг друга! Сердце билось перепуганной канарейкой, когда она, опережая своего новоявленного супруга, притянула его для поцелуя. Впрочем, Диего не остался в долгу и сквозь боль прижал её к себе, сделав почти невинный жест завершения церемонии бракосочетания частично порочным. На мгновение в голове разлилось приятное спокойствие, перекрывшее тревоги за раненого адмирала. Несмотря на поспешность создания новой ячейки общества, Ада была рада стать его женой. Просто своеобразной, постепенной радостью. — Капитан! К нам приближаются два… судна! — раздались крики, привлекая всеобщее внимание. К ним стремительно приближались линкор и подлодка. Орудия кораблей будущего были готовы к бою, но Жека с Германом медлили с атакой, вместо этого продолжая сближение. Соображалка быстро напомнила о зеленом фальшфейере. — Без паники! — крикнула она. — Я знаю, что делать! Это всего лишь боевая проверка! Бег до каюты, нахождение двух сигнальных шашек и быстрое их зажигание не заняло много времени. Один из самых шустрых матросов принял из рук Ады сигнальный факел и забрался на мачту. Лодка Воробьёва быстро погрузилась под воду. Линкор Барбароссы просто развернулся и полным ходом ушёл далеко вперёд, пока не исчез с горизонта. С бывшими коллегами она смогла распрощаться относительно мирно, мысленно пожелав обоим удачи. Довольный, как сытый кот, адмирал всё же ворчал, что пылкий порыв обретённой жены сорвать с него одежду направлен совсем не в то русло, в какое хотелось. Непреклонная Ада бросала на него обеспокоенные взгляды, пока осматривала внешне совсем небольшую рану. Тщательный обыск каюты Игоря и её собственной явили скудный запас капель универсального антибиотика будущего. Маловато даже для одного, на взгляд Ады. Видимо, Игорь потратил часть запасов, когда они лечили матросов после преодоления препятствий в виде русалок. Это им с Игорем можно не бояться местных болезней, большинства ядов и того, что вылечить способен только сопутствующий курс антибиотиков. Но не Диего. — Каковы прогнозы, док? — игриво подмигнул ей супруг, не теряя приподнятого настроения. — Я умру? — Все умрут. Рано или поздно, — машинально ответила она и подняла на него строгий взгляд, — Но ты не смей уходить из жизни раньше меня, понял, Диего де Очоа? Рана вроде даже перестала кровить. В надежде, что пронесёт и её действий будет достаточно, Ада обработала рану имеющимся антисептиком, убрала боль иглами, нанесла несколько стежков их особыми нитями и наложила сверху водоросли. Прогноз на будущее оставался туманным. — Чёрта с два ты умрёшь раньше меня! — с долей весёлой злости в голосе отозвался он. — Но я согласен обсудить условия смерти в один день. Здоровой рукой он без стеснения притягивал к её себе с весьма прозрачными намерениями. После свадьбы следует брачная ночь. Пусть они уже вступили на путь так называемого греха, опередив события, теперь можно было не стесняясь делить постель снова и снова. И ни один матрос даже мимолётным взглядом не сможет их осудить, разве что завидовать чёрной завистью. — Сидите смирно, пациент, не вынуждайте назначать постельный режим! — притворно сурово попыталась она пресечь полушутливые приставания мужа, но тот, почувствовав течь в её уверенности, лишь усилил напор. — С такой женой постельный режим не наказание! Иди ко мне, — его голос сорвался на мягкий бархатный шепот, а свободная от внимания рука притянула Аду с её поста злого доктора ему на колени. Они ещё не покинули её бывшей каюты. Уютной, но маленькой и тесной. С тонкой дверью и койкой, способной уместить только одного. Неподходящее место для первой близости молодожёнов, но грозного адмирала это мало волновало. Ада в любой момент могла передумать и в терапевтических целях отказать ему в первой брачной ночи, пока он не поправится. А значит, в атаку следует бросаться сразу, как возлюбленная противница чуть замешкается. Разведчица честно пыталась настоять на своём, но всё же сдалась, обвивая шею мужа руками. Пальцы с удовольствием перебирали пряди его волос, пока её губы капитулировали под его натиском. Тем более, захватить власть над раненым Диего куда проще, что будоражило возможным продолжением предыдущей ночи с воском и лежащим под ней мужчиной. Даже на этой узкой койке можно было придумать много чего занятного. «Он бывалый моряк. Не раз был ранен раньше и выжил. Всё будет хорошо!» — успокаивала она себя, пока одежда слетала на пол каюты. Ночью у Диего началась лихорадка. Последующие дни Ады превратились в один сплошной ужас. Адмирал слёг, не приходил в сознание, и с каждым днём его состояние делалось всё хуже. Стало понятно, что колотая рана, наиболее подверженная инфекционным осложнениям по сравнению с теми же царапками от русалок, нанесла ответный удар. Сначала разведчица отбила у корабельного коновала своё право лично врачевать мужа. Заручившись поддержкой Хуана, она с переменным успехом сбивала симптомы, надеясь, что крепкий организм с помощью оставшихся запасов антибиотиков сможет победить заразу. Адмирала, сражающегося в неравном бою с лихорадкой, с горем пополам удавалось поить. Увы, заваривать ивовую кору или подавать питьё с мёдом для снижения температуры Диего Ада не могла по причине отсутствия оных. На корабле с хорошими лекарствами было крайне туго. Особенно на корабле 18-го века. Запасы доктора вызывали истерический смех. Такими лекарствами только на смерть отправлять. Понятливый Хуан выполнял поручения, не задавая лишних вопросов. Нужно принести плесень? Один момент, принесёт. Искать по запаху уксус? Тонкое обоняние к вашим услугам, донья. Ведро холодной морской воды? Уже бежит за водой. Держать доктора на расстоянии клинка сабли? Уточните, есть ли предпочтения в саблях, ваша милость? С таким помощником можно было отправиться даже в разведку. Не смотри, что метросексуальный, да и его верность к Диего вызывала определённые подозрения, этому испанцу можно доверять. Хуан, быстро убедившись, что Ада желает достопочтенному дону только лучшее, проникся к ней определёнными симпатиями. Дабы на корабле не началось невесть что, на подмогу пришёл Хорхе де Сандоваль, временно взяв на себя командование Калипсо. Вот только делу это помогало слабо. Зажимая в кулаке ужас, Ада снимала жар единственным неограниченно доступным средством — холодной морской водой. К ране, за неимением иных альтернатив, прикладывала плесень. Все остатки синтетического антибиотика она прокапала адмиралу в соответствии с инструкцией, но драгоценного лекарства будущего не хватило даже на половину стандартного курса. Пока на дне рундука находилось хоть что-то, Ада мысленно повторяла мантру, что и не такие болезни лечили. Диего справится. Со дня на день откроет глаза, и все ужасы останутся позади. Но чудо медицины будущего закончилось, а адмиралу лучше не стало. Разведчица не смыкала глаз, коршуном кружа над супругом. Сбивала температуру снова и снова, снимала воспаление раны всеми доступными способами. В ход шло всё. Даже найденное в трюме вино, успевшее стать уксусом из-за недосмотра. Уксус охлаждал тело лучше воды. Его эффект длился дольше. Рана и воспалённая область вокруг вроде начали постепенно бледнеть. Или это лишь игры разума? Ада не знала. Она почти не спала, а пила и ела, только когда ей об этом напоминал Хуан. Постепенно ужас всё же вырос настолько, что зажимать его в кулаке не получалось. Диего не приходил в себя больше недели. Позитивных мыслей не осталось. Краем сознания Ада прикидывала, что на подлодке или линкоре могло бы найтись больше медикаментов. Но Барбаросса с Воробьёвым так далеко, что только генетически выведенные голуби их найдут. Ближайшая голубятня располагалась в Санто-Доминго. Пока доберутся, Диего можно будет уже хоронить… Беспомощность душила не меньше замкнутых стен каюты. Раньше большая и уютная, она превратилась в тесную камеру пыток. Стены давили, смыкаясь стенками гроба вокруг пока ещё живого адмирала. Когда солнце опускалось к горизонту, в сумерках мрачной каюты Аде казалось, что её уже похоронили в одном гробу с мужем. Смотреть на него без слёз стало совсем трудно. Он просто исчезал на глазах, а она могла лишь повторять одни и те же действия снова и снова, не видя от них никакой пользы. Тяжёлое осознание безысходности подавляло её, словно огромная гранитная плита. Чем ближе подбиралось понимание, что она вот-вот потеряет его навсегда, тем больнее становилось. Все те нити, что соединили их чем-то крепким и незримым, рвали что-то изнутри, вызывая нестерпимое желание забыть обо всём и реветь потерянным ребёнком. От безнадёги. От беспомощности. От осознания, что она способна только смотреть, как самый дорогой человек умирает. На двенадцатый день Диего начал бредить. Измученная Ада поначалу даже не поняла, что голос раздаётся не в её голове, а на самом деле. Пришедший сменить её на часок Хуан тоже услышал слабый голос адмирала. Радоваться было рано. Он не говорил ничего связного. И всё же Ада мысленно назвала это хорошей новостью и, проигнорировав слова помощника о её собственном отдыхе, отправилась искать уксус. Спать не получалось, еда и вода пропихивались в горло через сопротивление. Жизнь остановилась, когда адмирал заболел, дальше началось существование. Мучительно долгое и болезненное. Ада предпочитала бодрствовать, чтобы иметь хотя бы призрачную уверенность, что она на что-то влияет. Несколько раз она видела и слышала, как Хорхе и Хуан молились. Она старалась не мешать им. Если горстка слов на латыни и сложенные вместе ладони помогают им держаться и выполнять свои обязанности не срываясь, то религия, пожалуй, полезная вещь. Разведчица им даже завидовала. Недостаток знаний, слепая вера в сверхъестественное давали им надежду, которой у неё не было. Слишком много сведений, чем заканчиваются такие ранения, о болезнях, которые уносили больше людей, чем любая война, и о бесполезности подобных ритуалов. Она слишком много знала и расплатой за это знание стало отчаяние. Утром он перестал дышать. Сердце остановилось. Тело начало остывать. Ада не могла пошевелиться. Ей вдруг показалось, что она умерла вместе с ним и видение каюты это лишь последние вспышки угасающего сознания. Боль стала окончательно невыносимой. Она разрывала изнутри, заставляла делать совсем безумные вещи. Ада почему-то пыталась мешать матросам позаботиться о теле. Хорхе держал её, понимая состояние, которому она сама никак не могла дать описание. В горле саднил горький ком, а слезы никак не могли перестать застилать глаза. Так больно не было, даже когда родители погибли. Даже когда пришло осознание, что все дорогие люди из коммуны мертвы. Тогда она сумела найти в себе силы просто зажать где-то внутри ту боль и идти дальше. Прятать её так глубоко, чтобы истёрлась, сточилась и утратила острые края. Но эту невозможно было спрятать. Она выжигала из Ады всё, что в ней было, оставляя сосущую пустоту. Отчаянно хотелось только одного — поменяться с ним местами. Пусть он живёт, а для неё всё прекратится. Без него слишком мучительно. Незримые нити между ними натянулись, с болью и кровью они вырвали из марсианки всё, что могло хотеть жить. Лучше всё закончить. Как можно скорее. Она слишком сильно бушевала, не помня себя. Капитан де Сандоваль запер её в той маленькой каюте, в которой Ада обитала до нового статуса замужней доньи. Она его не винила, да и он выглядел сочувствующим её утрате. Провалы в памяти не позволили понять, как так она упустила момент… как она могла подвести Диего и позволить ему умереть. Так беспощадно обыденно. Так безжалостно скучно. От последствий крохотной раны… Не проще ли им обоим было бы умереть в пещере с телепортом?! Быстро и почти без мучений… Когда крик, рвущийся из её горла поутих, а бесплодные попытки выбить дверь каюты окончательно истощили последние резервы сил, Ада устало опустилась на узкую кровать. Она подвела Диего, и теперь его нет. Вот так просто. Всё, что было им, исчезло. Навсегда. И это её одной вина. Она сделала недостаточно. И теперь она снова осталась одна. Разведчица уткнулась лбом в колени и беззвучно заплакала. Отчаянно и безутешно. Она пропитывала слезами грубую ткань кюлот. Солнце ушло за горизонт, маленькая каюта погрузилась в полумрак. Слёзы закончились. Их тоже поглотила сосущая пустота, и тогда стало понятно, что от них было небольшое облегчение. И с высохшими слезами осталась только боль. Слишком много боли. Ада не знала, сколько так просидела без движения на одном месте. Тем более понятия не имела, что там творилось на палубе. Как моряки хоронят своих? Тащат до берега и передают родственникам или отправляют на дно? Они ведь договорились, что он не умрёт раньше неё! — Нельзя нарушать обещания, — пробормотала она, вытаскивая хитро спрятанный под кроватью пистоль. Руки в отрыве от сознания проверяли, всё ли с оружием хорошо, правильно ли заряжен и готов ли к выстрелу. Достаточно одного. Главное, чтобы без осечки. «И умерли в один день!» — позволила себе грустную улыбку Ада, приставила дуло к подбородку и закрыла глаза. Щелчок заставил её открыть глаза и подскочить на месте. Из окон бил яркий свет, заставляя жмуриться. Солнце ещё высоко. День и не думал заканчиваться. Она заснула на кресле у постели адмирала и провалилась в очередной кошмар. Они почти не менялись. В каждом Диего умирал, а следом и она. Боясь рехнуться, Ада старалась спать поменьше, но усталость брала своё и задавленные сознанием страхи отыгрывались на её снах. В этот раз, однако, вышло очень уж болезненно. Сон ушёл, а воющая боль осталась. Да и действительность не радовала. Худшая часть кошмаров заключалась в том, что однажды они могли стать единственной возможной реальностью. Ада коснулась плеча Диего, пытаясь отвлечься от тяжёлых мыслей. Температура тела упала до нормальной. Хорошая новость… хотя это могла быть и работа Хуана, подменившего её, пока она спала. Горький ком в горле стал совсем невыносимым и вырвался наружу бессильными слезами. С усилием зажав рот рукой Ада беззвучно плакала. Не хватало только, чтобы её увидели в таком беспомощном и разбитом состоянии. Только пока она остаётся злобной мегерой, корабельный коновал не приближается к Диего, но стоит дать слабину, и он своей практической медициной добьёт его за считанные минуты. Легче от слёз не стало, лишь притупились реакции, внимание затуманилось. Не выдержав, она переползла на кровать и уткнулась лицом в плечо спящего мужа, сотрясаясь в рыданиях. Тишину каюты разрывали лишь её судорожные всхлипы. Невыносимо тяжело быть так рядом и так далеко одновременно. Стена из грёбаной лихорадки не позволяла подступиться к супругу. «Вернись ко мне! Открой глаза, скажи хоть слово! Что мне сделать, чтобы ты проснулся?» — то ли думала, то ли бормотала она, прижимаясь теснее к нему. — Скажи «пожалуйста», — услышала она сухой колючий шепот у самого уха. Ада подскочила. Очередная игра воспалённого разума? Выдумка её фантазии? От резкого движения голова закружилась. Пожалуй, давненько она не ела. Впрочем, к слабости и головной боли она уже привыкла. Покрасневшие от слёз глаза недоверчиво смотрели на адмирала. Бледный, побитый болезнью до состояния, когда в гроб кладут с закрытой крышкой, но… внимательно смотрящий на неё. У него глаза всегда были такими пронзительно льдистыми? Словно слиток серебра, вмёрзший в прозрачный голубой арктический лёд. Она смотрела на него, он смотрел на неё. Слёзы продолжали катиться из глаз, но Ада не могла поверить, что ей не кажется. Разведчица растерянно молчала, Диего тоже не торопился начать говорить. Ждал, что она произнесёт требуемое слово? Она не могла заставить себя пошевелиться. Да, это очевидно очередной бред, галлюцинация или грёзы наяву, но пусть они продлятся чуть дольше! Немножко дольше… Диего казался непривычно живым. Пусть все движения притворно очнувшегося мужа были чуть замедленными, каким же настоящим он казался. Красивая ложь, но лучше так. Кошмаров она успела хлебнуть. Здоровой рукой он коснулся её щеки, смахивая слёзы. С судорожным выдохом Ада осторожно позволила себе поверить безумной надежде. Это по-настоящему. Видения не умеют прикасаться! — Ты… ты… — едва он смахнул слёзы с другой щеки, они покатились с новой силой. — Не надо, Ада, не из-за меня! — напомнил он с тревогой вглядываясь в её лицо. Медленно она коснулась его руки. Провела подушечками пальцев по смуглой коже, чуть обветренной и шероховатой. Пальцы переплелись, окончательно доказывая, что ужасы остались за горизонтом. Всё закончилось. Он очнулся и теперь уж точно Ада не позволит ему умереть. Никогда и ни за что! Сама прибьёт, если попытается помереть раньше неё! Хотелось вновь разреветься. Теперь уже во весь голос. Кричать. Драться. Даже наподдать Диего за то, что чуть не умер, бросив её одну. Обрушившееся на неё облегчение грозило разорвать измождённую марсианку на части. Слишком много всего. Слишком сложно. Вместо всех действий она крепко обняла мужа, положив голову ему на грудь, чтобы слышать, как его сердце и не думает останавливаться. — Я боялась, что ты не… — Это заметно, душа моя. Нельзя так убиваться! — строго произнёс он, прижимая её к себе теснее. — Ты ужасно выглядишь. — На себя посмотри! — обиженно буркнула она. — В гроб краше укладывают! — Тогда хорошо, что я в гроб не собираюсь. Даже в его тихом шепоте слышались нотки бравады и самодовольства, вызывающие ещё больше непонятных чувств, но сейчас всё пересиливала нежность. К такому невыносимому упрямцу, ничуть не изменившемуся даже после посещения порога смерти. Нити, связывающие их незримыми силами, стали толще канатов, почти спаивая Аду с грозным адмиралом. Сейчас, в его объятиях, это ощущалось как никогда остро. Казалось, их можно осязать. — Никогда так больше не делай! — прошептала она, замалчивая, что бы сделала в сценарии с его смертью. Теперь это казалось таким неважным. В его руках по телу разливалось совсем забытое спокойствие. Будущее перестало казаться отложенным кошмаром. Даже солнце будто стало светить иначе. Тучи над головой разошлись, допустив мысли о хорошем. — Я тебя никогда не оставлю одну, — сухие губы коснулись её лба, погружая в забытое умиротворение. — Больше не буду умалчивать о ранах. Я не хочу больше видеть тебя такой… неживой. — Ты не лучше! — фыркнула она больше по привычке. — Зато ты меня любишь, — промурлыкал он довольным котом. — Да, наверное… Я точно не знаю. — Я знаю, — он мягко приподнял её лицо, чтобы их взгляды встретились и без единой смешинки серьёзно повторил: — Вне всяких сомнений знаю. Иначе ты бы так не страдала. — Да ну тебя! Нашёлся тут великий учёный-практик со своими доказательствами! Хуан радостно визжал, Хорхе позволил себе весьма эмоциональные объятия обоих новобрачных, а команда без стеснения и страха перед командиром подняла сразу несколько кружек рома за здоровье капитана.☠ ☠ ☠
Рука продолжала болеть. Уроки фехтования Диего с недовольством отложил до лучших времён, ограничиваясь контролем за положением рук и ног Ады во время тренировки без противника. Впрочем, за пару дней до прибытия в Санто-Доминго он всё же взял в здоровую руку саблю и преподал своей жене несколько практических уроков. На его счастье именно рабочая рука и была той самой не пострадавшей. Не считая плохо слушающейся второй руки и слабости от лихорадки, продлившейся две недели, Диего быстро восстановился и на землю Эспаньолы ступил уверенным чеканным шагом. Прежней рука так и не стала. Она слушалась после заживления, как прежде, но заметно утратила в силе. Впоследствии приходящая боль в плече предсказывала непогоду с удивительной точностью. Стоило появиться знакомой тупой боли, становилось ясно, что грядёт шторм через несколько часов. В море «точность» опережала бурю почти на день, предоставляя достаточно времени для манёвра. Весьма полезная способность, вполне стоящая, чтобы получить ранение. Но этим открытиям ещё только предстояло свершиться. А пока перед Диего маячило немало неотложных дел по прибытию в Эспаньолу. Переговоры с будущими родителями супруги, официальная торжественная свадьба и непростое возвращение к посту губернатора. Отсутствовал он достаточно долго, чтобы бюрократия угрожала его похоронить под горами прошений и донесений. Но помимо мирской суеты оставалась Ада и все те счастливые дни и ещё более счастливые ночи, которые он собирался с ней провести. Времени тратить совсем не хотелось, столько наверстать ещё надо. — Какие всё же чувства после завершения нашего долгого противостояния? — с лукавой улыбкой поинтересовалась Ада, нежась в его объятиях в ночь перед официальной помолвкой. — Немного разочарован… — решил он её поддеть, не вдаваясь в подробности чем именно. Эффект превзошёл все ожидания. — Я скормлю тебя Барышне! — прошипела возмущённая марсианка, гневно сверкая самыми синими в мире глазами. — Отправлю ей голубя, что ты планируешь на ней жениться, а своей холодностью просто набиваешь цену!.. Она хотела сказать что-то ещё. Много чего ещё, но Диего заставил её замолчать самым простым, пошлым, но действенным методом. Настойчивый поцелуй заставил её забыть обо всех невысказанных угрозах. — Страшная женщина! — усмехнулся он. — Сам виноват, разочаровался он! В полумраке каюты её глаза завораживали. Только их он помнил, пока пытался вырваться из горячечного сна. К ним стремился. Теперь, когда они вывернулись изо всех передряг и задержались в этой гавани спокойствия, он пообещал себе никогда больше не повторять эпизода с её слезами. Он Диего де Очоа, адмирал вест-индийской флотилии и кавалер ордена Испанской короны. Уж ему-то под силу сделать так, чтобы его женщина всегда была счастлива. Такая миссия как раз займёт всю оставшуюся жизнь до самой смерти.