Ты вспомнишь,
Кто раньше был с тобою рядом,
Где воздух был особо сладок,
И как ты рисковал судьбою,
Ошибался и искал свою любовь.
«Путь Домой. Эпизод 2» FIZICA
Кто бы ни спроектировал всю систему, включающую не только меч с трезубцем, но и место хранения последнего, они явно стремились похоронить к чёртовой матери всех, кто попытается уничтожить оружие будущего. Иного ответа на появление этой водной могилы, стремящейся в считанные минуты безжалостно пожрать противника, не было. Не успел Жека отойти от контузии, как водные стены, уходящие на многие метры вверх, начали угрожающе сходиться вместе, теряя целостность. С ватерлинии, теряющейся где-то на недостижимой высоте, начали падать вниз не одиночные брызги, а уже полноценные нарастающие волны. Краем глаза Воробьёв заметил бегущих к острову «расколдованных» испанцев, которые умудрились грамотно распорядиться предоставленным временем и приближались к спасительному острову. У троицы уничтожителей трезубца такого шанса уже не было. Слишком большое расстояние. Слишком долго приходили в себя после удара. Да и силы на исходе. При любом раскладе не добегут. Вода уже начала сходиться, с двух сторон затапливая Моисеев путь. Уходящая вдаль дорога по морскому дну стремительно погружалась в беспросветную синеву бушующего течения. Шустрый Фокс тем временем помогал подняться на ноги агенту Смит. Пока осознание неминуемо надвигающейся гибели на них не пало, парнишка даже пытался ухаживать за разведчицей. То руку подавал, то юбку из какой-то коряги выпутывал, смешно краснея, то предлагал на него опереться. Глядя на его робкие жесты, Евгеша со смехом поймал себя на мысли, что если второй выходец из этого времени сможет подцепить на долговременные отношения мадам из будущего, то его методы обольщения надо будет улучшать. Как вариант взять уроки у того же чёртового адмирала. «Кстати, где он?» — насторожился Воробьёв. Игорь не обещал, что «колдунство» будущего можно полностью снять с жертв меча, но ведь весь экипаж испанского судна жив-здоров, вон как быстро несутся к суше. А где же их капитан? Ответ не пришлось долго искать. В нескольких шагах от них, ровно там, где муженёк Адольфика чуть не укоротил рост Жеки примерно на голову, стояли супруги. Разведчик не мог разглядеть в намечающейся водной ловушке, что именно происходило, но едва ли что-то хорошее. Испанец напоминал жертву лоботомии, замерев, словно оловянный солдатик. Даже циничному Жеке было больно смотреть, как Ада тянет руки к окончательно потерянному мужу и безуспешно пытается его расшевелить. Из-за нарастающего грохота он, разумеется, ничего не слышал, но это и не требовалось. Разворачивающаяся трагедия не нуждалась в озвучке. — Живо. Хватайтесь за щуп. Держитесь, — прогремел голос Германа из громкоговорителя. Воробьёв обернулся и увидел Невского. Любимая подлодка, вновь под командованием агента Вурдалака, обнаружилась почти у самого дна. Их разделял жалкий метр набегающих стен воды. Три механических руки вытянулись вперёд. С учётом приказа, сомнений не оставалось, что требовалось делать. Казалось, вот спасение. Война закончена, они победили. Шустрик и агент Смит приготовились хвататься за щупы. Жека тоже прикидывал, как вцепиться, чтобы одним целым кусочком достигнуть подлодки, когда бросил взгляд на марсианку. Та не обращала внимания на бушующую стихию вокруг, не искала пути отступления, она вообще ничем не интересовалась, кроме своего опустошённого мужа, которого обнимала так, будто собиралась удержать, бросив вызов всем водоворотам. — Ада, надо уходить. Нас сейчас раздавит к чёртовой матери! — крикнул он ей, в надежде, что она придёт в себя, встряхнётся и помчится спасать свою жизнь. Увы. Она стояла на месте, не шелохнувшись. Жека жестами дал знать Фоксу, чтобы хватался за страшную железку и метнулся ласточкой к своей бывшей коллеге. Быть может не всё так страшно? Просто не услышала, не сообразила, не… что-нибудь ещё, что поддаётся здравому смыслу. Ну не решила же она умереть вместе со своим испанским супругом? Шустрик со шпионкой будущего благополучно подцепились щупами и громко кричали отставшей, чтобы она поспешила за ними. К ним даже присоединился Барбаросса со своим требованием хвататься. Худшее предположение подтвердилось, когда Ада вывернулась из его рук и клещом вцепилась в своего адмирала, предельно чётко и ясно давая понять, что бороться за свою жизнь больше не намерена. Теперь если её и можно было вытащить, так исключительно схватив обоих супругов в охапку. Времени на досаду, доводы и прочие проявления эмоций не осталось. Нехотя Жека бросился к железной руке помощи, мысленно обещая позаботиться о полумарсианских детишках. Когда «пальцы» манипулятора сомкнулись на его тушке, вызвав справедливо возмущенный вопль, разведчик с тревогой перевёл последний взгляд на исчезающую в сходящихся волнах пару. Быть может, именно поэтому нельзя представителям двух времён сходиться? Потому что рано или поздно трагедии не избежать? «Как же хреново живётся игрушкам внутри автоматов с хваталками, — думал Жека, пока отмокал в камере декомпрессии. — Если их также жёстко лапают, то лучше сдохнуть, чем так жить!» Подлодка, подразумевающая экстренный вход и выход для экипажа, несомненно, должна была обладать помещением для стабилизации давления или, в противном случае, пришлось бы строить крематорий для жертв кессонной болезни. Оснащение Невского даже такими приятными мелочами не могло не радовать, но всё же утомляло необходимостью бултыхаться в железном пузыре со специальной атмосферой не меньше получаса. Да и пахло тут на тонкий вкус эстетствующего Жеки весьма неприятно. — Чтоб я ещё хоть раз погружался на дно, находясь не внутри подлодки! — фыркал он, обтираясь полотенцем поверх одежды. С волос, заплетённых в дреды в незапамятные времена ещё до встречи с Адольфиком, на пол подлодки продолжали накапывать лужи воды, сколько бы он их не сушил. Из соседней камеры выползли красный от смущения Фокс и хитро улыбающаяся агент Смит, вызывая у Воробьёва как вопросы относительно такого совпадения, что оба оказались в одном декомпрессионном аквариуме, так и поведения этой новой вневременной парочки. Не умудрился ли невинный юноша посредством общения с разведчицей стать чуть менее невинным? — Надеюсь, среди нас нет тевтонцев, иначе за имя Невского будет немного стыдно, — привлёк он к себе внимание Ромео и Джульетты вневременного розлива, не сводящих друг с друга весьма пылких взглядов с глупыми улыбками. Шустрик, не теряя хватки начинающего героя-любовника, вновь начал порхать над мадам, то подавая полотенце, то помогая растереть замёрзшие плечи, и, что характерно, дамочка из будущего ничуть не пресекала его порывы на ухаживания. Но, под строгим взглядом бати, сына ограничивался действиями на грани приличий. — Что это было за место? — наконец решил Фокс определить тему разговора, разрывая нехорошо повисшую тишину. — Тайник? Могила Посейдона? — Похоже больше на особенности самого трезубца, — пожал плечами Воробьёв, на всякий случай перехватывая сынку за плечо. Не для всяких пришлых из будущего бабёнок его роза цвела! Да и вообще пора всем идти в военную рубку и подсчитывать потери. Впрочем, счёт уже хорошенько так открыт. Пока они шли мимо жилых отсеков, на глаза попалась немаленькая такая команда испанского галеона. Настолько немаленькая, что заняли целых пять помещений, предназначенных для отдыха всех матросов подлодки. «Надо бы избавиться от этих дармоедов. Вернуть на их примитивную лодку-переросток, а то начнут пить нашу воду, как сейчас дышат нашим кислородом!» — недовольно подумал Воробьёв. — По сути это один из плодов экспериментов с воспроизведением гармонического расхождения, — машинально заговорила агент Смит, не слишком заботясь, чтобы собеседники поняли её сложные слова. — Гармоническое расхождение на суше редко встречается, в основном вблизи береговой линии со стороны большого водоёма. Помнится, с ним было немало опытов для создания подобных тайников. Весьма удобно так прятать всё ценное под воду и уничтожать всякого, кто попытается сокровища уничтожить. Концы в воду. Буквально. — Теперь мне страшно подумать, сколько их натыкано в море-океане, — фыркнул Жека, пока Шустрик изо всех сил пытался сделать вид, что всё понял. — И какие секреты они хранят. — Вам повезло, что прототип не был доведён до ума и часть его ошибок сыграли нам на руку! — встретил их у входа в рубку Герман. Позади агента Вурдалака обнаружился Глистер, старательно обмазывающий зелёнкой свои раны. Выглядел радист, как жертва пьяной драки с использованием табуреток. Лечили Жору полумарсианские мальчишки, на которых Воробьёв старался не смотреть. Слишком уж неуютно становилось. Стыдно признаться, что из всей этой авантюры маленькие разбойники понесли наибольшие потери, хотя ни отец, ни мать не были виноваты в возникновении меча и трезубца. Просто попали в общую мясорубку, где обоих перемолотило в фарш. Вот как в этом признаться? Пусть пока поиграют в доктора. Пусть ещё немного поживут в неведении. — Э-м-м, я думаю, что пора сказать «спасибо» этому дому и пойти к другому, где «я там был, мёд-пиво пил», — неловко предложил он, особенно не порываясь к пульту управления. Больше всего хотелось устроить поминки и вспомнить всех, кто не дожил до этого момента. Даже команду Барбароссы и население его… четырёх-пяти или сколько их там было… кораблей. Желания разговаривать, переругиваться или радоваться победе не было совершенно. Только выпить. И побольше. И покрепче. И не смотреть в эти синие глаза мальчишек. Умудрились же оба унаследовать такое яркое сходство с Адольфиком! — П-ф-ф, мы, как забрали вас, водоплавающие вы рыбки, и сухой костяк испанцев, давно в пути. Местных чертей придётся доставить прямо домой. Их «расколдовавшийся» корабль почти сразу пошёл на дно. Так что, мы времени зря не теряем, — задорно отозвался Барбаросса. — В субботу новая серия моего любимого сериала «веселая нарезка турков», я должен успеть к тому времени отбуксировать Арийца обратно в море. От его приподнятого настроения Воробьёв поморщился, а с ним и Фокс с агентом Смит. Быть может, старому пердуну стоило оседлать один из щупов или даже якорь, и спуститься с высоты лично за ними, чтобы прочувствовать драматичность момента? Лично спас бы всех, за ручку оттащив в безопасность. «Ну-да, станет он заниматься подобными глупостями! — хмыкнул Воробьёв. — Сам же и навернётся на своей одной ноге. А нам горевать и вспоминать в трагическом замедлении, как он красиво летит в морскую пучину, чтобы в ней страшно, но быстро, умереть! Зато сколько бы слёз по нему пролили…» — Даже радостно, что не доживу до войны, в которую это всё начнут придумывать. И уж точно не буду жить в то время, когда какой-то ещё прототип уничтожит наш глупый хрупкий мирок, — пробормотал Жека, глазами отыскивая на ближайшей полке ром. Герман в ответ на этот порыв мрачных мыслей только расхохотался, выпил из горла трофейный алкоголь, изъятый из американской резиденции и щедро поделился с остальными. Щедро поделился! Жекиным трофеем! С остальными!!! Вот именно за подобные выкрутасы Воробьёв не уставал находить новые слова по средам, чтобы как следует отпесочить агента Вурдалака! Быстро опьяневшего Фокса требовалось отбуксировать до ближайшей горизонтальной поверхности. Добровольцем на эту щекотливую задачу вызвалась агент Смит, вызывая беспокойство Жеки относительно совращения его совсем юного и наивного сынка. Но дела насущные не позволили пресечь всяческие непристойные вещи, которые с юношей могла сделать страшная женщина из будущего. Требовалось поговорить с Германом с глазу на глаз. — Ты чего такой счастливый, будто нога начала отрастать? — не выдержал он. — О, я расскажу, — с широчайшей улыбкой заявил Герман и подтолкнул его к одному из встроенных мониторов. Удивительное дело. Они продолжали работать, хотя Жека ещё после взрыва машины времени их мысленно похоронил и ни разу не пытался в них смотреть. В лучшем случае использовал глянцевый чёрный экран в качестве зеркала. А под старческими граблями бывшего неофашиста камеры послушно переключались между рубками. Экраны в чёрно-белом спектре демонстрировали растерянно сидящих на месте испанцев, пьющих у динамомашины матросов, идущих в рубку с самыми широкими койками Фокса и агента Смит, а также знакомые железные пузыри со своей гаденькой атмосферой внутри. Камеры приблизили изображение. — Да ладно! — ахнул Жека, присмотревшись. — Ага, — злорадно подтвердил Герман, — я смеюсь потому что паршивенький ты разведчик и ещё более хреновый товарищ-коллега. А я при этом красавчик, король морей и отличный рыболов! Пока вы там барахтались, я чудеса творил вот этими руками. И, заметь, у подлодки только транспортные щупы, не приспособленные для бережного хватания людей.☠ ☠ ☠
В темноте было куда приятнее и спокойнее. Все чувства наконец отключились и дали измученному сознанию желанный покой. Намного проще и легче, чем засыпать. Просто тьма, невесомость и никаких забот. Никакой боли. Увы, счастье длилось очень недолго. Сначала измученное тело лишилось приятной невесомости, потом стало неприятно мокро и холодно, а вишенкой на торте выступила невыносимая вонь, от которой нос будто ножами резало. Воспалённые глаза на такое насилие отозвались болью. — Что это?! — прохрипела она, безуспешно пыталась отбиться от раздражителя, но кто-то упорно тащил к носу режущую гадость. — Старый-добрый нашатырь, — ударил по ушам довольный голос Воробьёва. — Ты не хотела самостоятельно приходить в себя. Пришлось оказать посильную помощь. Горло начал разрывать кашель, вынуждая подняться с холодного пола подлодки в сидячее положение. Глаза худо-бедно видели, но свет заставлял жмуриться. Всё тело ломило, запястье рабочей руки горело болью, намекая на серьёзное повреждение. Растяжение или вывих, а то и трещина. С фехтованием придется на некоторое время завязать. — Дал бы понюхать свои недельные носки. Эффект был бы куда ярче! — машинально отозвалась она, всё ещё пытаясь вытравить из носа это режущее ощущение. — Может и так, Адольфик, но я не хочу потерять часть зубов! От звука своего имени, даже искажённого коллегой, Ада встряхнулась. Память о недавних событиях наконец прорвалась и вернула её в привычное измученное состояние. Нет. Даже хуже. До самого конца она лелеяла в себе надежду на счастливый исход. Не на чудо, на погрешность, на просчёт в прототипе оружия, на любую неисследованную лазейку. Но последнее, что она видела перед темнотой были пустые глаза мужа. А финальным решением она выбрала остаться с ним. Так почему… — Ты меня вытащил?! — хотела она прошипеть, но голос дрогнул, возмущение вышло совсем жалким. — Я бы не успел. Благодари агента Вурдалака. Было бы за что благодарить. Она бросила затравленный взгляд на стены ранее незнакомого отсека. Никак не получалось вспомнить, была ли она здесь раньше. Приглушенный свет, повсюду странные круглые чаны, напоминающие что-то среднее между аквариумом и батискафом. Что это за место? Тут всегда так гнетуще? На подлодке всегда так гадко? Или гадко не на подлодке, а внутри конкретной разведчицы? Впервые захотелось послать всё по известному адресу и по-детски спросить «за что вы со мной так?», в этот раз подразумевая коллег, вынудивших её продолжать существование. Сил держаться не осталось. Воли продолжать жить – тоже. — Где Диего? — спросила она, уже не стесняясь сбегающих по щекам слёз. Плевать. Если Воробьёву будет нужно, он сделает вид, что это вода. Жека, вместо прямого и страшного ответа, кивнул на куда-то позади Ады, побуждая повернуться и посмотреть в направлении его взгляда. Стараясь не опираться на больную руку, марсианка обернулась. От увиденного она шумно выдохнула. Желание разреветься выросло многократно. Только теперь ко всему пережитому присоединилось болезненно сумасшедшее счастье. Ведь счастье — это когда разрываешься на части от безумной лавины самых противоречивых желаний? Дышать не получалось вовсе, только замереть на месте и ждать, когда видение воспалённого разума исчезнет само. Ведь поверить в истинность происходящего значит вновь позволить последней неизраненной части себя надеяться. Сколько прошло времени? Мгновение? Горстка секунд? Минуты или часы? Она боялась пошевелиться. Позади стоял Диего. Живой и настоящий, не раб меча, не опасный болванчик и не пустая оболочка! Тот самый мужчина, за которого она вышла замуж дважды. Тот, с кем она связала жизнь. Тот, с кем она без единого колебания хотела завести общих детей. Ничуть не изменился. Разве что в свете тусклых ламп его лицо казалось чудовищно уставшим, прямо как у неё. А рядом, кто бы сомневался, стояли мальчишки, вцепившись с двух сторон в отца, чтобы точно никуда не делся. Ада всхлипнула и поспешила встать на ноги. Конечности в ответ едва не подкосились от такого кощунственного отношения. К пошатнувшейся разведчице рванулись одновременно все, но она подняла руку, отказываясь от любой помощи. Не отрывая взгляда от грозного адмирала, она сделала к нему шаг. Всё вокруг потеряло свои очертания. Молчание наполнялось тяжёлыми откровениями, которым только предстояло прозвучать. Возможно, не на подлодке, возможно, не скоро, а то и никогда. Но сейчас, в этот момент, любые слова были вульгарно лишними. Им двоим было достаточно тишины для очень многих признаний. Дети переводили удивительно взрослые взгляды с отца на мать, отступая в сторону. Марсианка осторожно протянула руку к супругу, не до конца доверяя действительности. Слишком всё было похоже на милосердный предсмертный сон, дарующий угасающему сознанию исполнение самого заветного желания. Пальцы рук переплелись, сцепляя их в идеальный замок. Будто созданные друг для друга детальки единого механизма. На контрасте с её холодными пальцами он казался непривычно горячим и слишком осязаемым, чтобы оставаться видением. Ада тяжело выдохнула, чувствуя, как вся тяжесть прожитых дней с момента исчезновения Диего уходит. Сил не осталось ни на радость, ни на слёзы, ни на гнев. Она уткнулась лбом в плечо грозного адмирала, обнимая его свободной левой рукой. По бокам незаметно, но крепко, прижались Тоша с Гришей, смиренно дождавшиеся воссоединения родителей. Диего рассеянно касался то старшего сына, то младшего, не выпуская из крепкой хватки супругу, которую едва не потерял. Воробьёв старался не привлекать внимание к своей персоне и стоял беззвучно, как истинный шпион. Впрочем, Ада не желала обращать внимания на что-либо. Есть она, её адмирал, их мальчишки, а остальное может подождать. Трудно сказать, сколько они так стояли, пока Воробьёв не заскучал, но вместо того, что бы просто уйти, он вмешался в дела семейные: — Детишки, а давайте оставим маму с папой наедине! — шепнул Евгеша и увёл Гришу с Тошей. Мальчики почти не сопротивлялись, понимая, сколько всего должны обсудить эти взрослые. Дети успели дорасти до того возраста, когда на все романтические чувства между родителями они демонстративно отворачиваются и хихикают, но втайне радуются, а где-то на подкорке впитывают эту пресловутую любовь, о которой столько шума. Оставшись наедине с мужем, Ада не спешила что-то говорить Диего, всё ещё не до конца веря, что всё закончилось. Оставалось немало вопросов. Предположений. Обвинений. Даже обид. Вот вернутся домой и… А пока время для тихого недоверчивого счастья. — Знаешь, я ожидал… чего-то страшнее, громче и куда яростнее, чем когда я пытался настаивать на осмотре тебя доктором Старого света, — едва слышно произнес он, скрывая под этой неловкой бравадой свои чувства. Неужели боялся? — Я теряла тебя снова и снова. Без права оплакать свою потерю, — надломленно ответила она, совсем не контролируя голос. — Боялась, но всё равно надеялась, а потом платила болью за каждый миг разочарования. Ада не видела, но чувствовала, что от этих простых слов он поморщился, как от удара. Как же безумно хотелось разозлиться. Действительно высказать всё, что накопилось. Может, даже стукнуть этого упрямого испанца и посильнее, но это означало бы отпустить его и дать ему возможность исчезнуть. Снова. — Злишься! — уверенно заметил он, отчего-то радуясь этому открытию. — Нет, я соскучилась. Не могу… не хочу тебя отпускать даже на секунду. Злиться тоже не могу. Сил больше нет. — Но будешь. — Буду. — Долго? — Всю твою оставшуюся жизнь, — пообещала она, даже найдя крупицу сил, чтобы улыбнуться ему в плечо. — И припоминать буду в любой удобный момент. — Тогда лучше начать прямо сейчас, — свободной рукой адмирал провёл по её волосам. Знал, чертяка, что ей так очень нравится. Она по-кошачьи зажмурилась от этой беглой ласки. — Не хочу, — покачала она головой. — Устала бегать от тебя и за тобой. Устала балансировать вместе с детьми над пропастью. Я просто хочу тебя обнимать. И домой. Диего сгрёб её в объятия почти на грани боли. Через силу она обняла его правой рукой, чуть скребнув непослушными пальцами по спине. Запястье нуждалось в тугой повязке. Но какое это имело значение, если самый любимый человек был рядом?! Даже сквозь усталость разведчица чувствовала, что мёртвый и расколотый мир, её мир, начал собираться воедино. Все те оборванные нити, что соединяли её с Диего вновь ощущались так же остро, как и в первый раз. Будто ничего этого не было и она только-только позволила себе признаться в своих непростых чувствах. Таких странных, необъяснимых, даже чуточку печалящих, но стоящих и прожитой во имя них жизни, и всех последующих жертв. Не важно, что было раньше. Грозный адмирал вернулся к ней. — Ада, прости меня… я всё видел. И слышал. Но не мог. Не мог себя контролировать. Пытался. До самого конца пытался. Я… никогда не хотел вас бросать. Никогда, — она ещё чуть улыбнулась, настолько непривычно было слышать, как страшный грозный для всех адмирал так неуверенно шепчет ей рваные слова о прощении. — Меч обещал, что открывшаяся власть позволит защитить тебя и детей от любой угрозы, а я… я поверил. «И стал самой страшной угрозой для меня и детей!» — мысленно закончила она, но не стала произносить едкие слова. — Ты меня простишь? За то что предал твоё доверие? За всё… — Простила уже, — прервала она поток речи. Не то время и не то место, чтобы обижаться и затаить злость. Для этого нужно иметь хоть какие-то силы. — Слишком долго боялась, что ты не вернёшься. — А я уж думал… — с облегчением выдохнул он, утаивая все казни египетские, которые она могла ему устроить. Впрочем, рано расслабился. — Правильно думал, дай мне набраться сил, я тебя ещё и бить начну за такие выкрутасы. Радуйся, что я слишком измотана!☠ ☠ ☠
«Любовь — это когда он готов свернуть ради неё горы, а она ему шею!» — хмыкнул про себя Воробьёв, когда уводил мальчишек ещё немного побеситься на Невском. Первой остановкой был запланирован порт Санто-Доминго. Сгрузить всех испанцев, одну марсианку и двух полуразведчиков. Устраивая с ними догонялки по всей подводной лодке, гордому оружию будущего, Жека поймал себя на мысли, что очень даже весело иметь под боком детишек, с которыми можно беззаботно проводить время. С другой стороны, жизнь ему предоставила юношу Фокса, с которым хоть что-то, но можно было наверстать. А с годами, кто знает, лодку нельзя просто утопить на дне и забыть. Нечестно это. Невского следует кому-то передать, так почему бы в очередь наследования не поставить сынку? — Задолбали уже своими родительскими темами! — недовольно поморщился агент Вурдалак, когда маленькие пираты промчались с весёлым смехом мимо него. — Что, мне теперь тоже кого-нибудь пригреть в качестве названного сына-дочери? Евгеша аж чуть отстал от мальчишек из-за такого странного вывода. Сомнений в верности мыслей о потомке-преемнике у Воробьёва не было, но чтобы этот дважды бывший неофашист начал думать теми же категориями? Мир сошёл с ума? Или ему в кои-то веки мозги вправили? — Все мы становимся дедами, Герман-Валерий, пора думать о смене, или после смерти потребуешь похоронить себя на дне вместе с линкором? — бойко отозвался он и побежал догонять детей на третий круг. — Кто бы говорил, «отец Лизоньконого сына»! — уколол его на четвёртом заходе Герман, не отходя от пульта управления. — Завидуй, — не остался в долгу Жека, с трудом, но проговаривая слова прямо на бегу, — это мог быть ты, если бы вовремя подсуетился! — Да фигня-вопрос, найду другого малолетнего шпеньдика! — крикнул ему в спину Барбаросса. — Ну так ищи! — не оборачиваясь парировал Воробьёв. — Ну так найду… но сначала отбуксируешь моего Арийца в море! В общем и целом дела вполне налаживались. Адольфик со своим адмиралом не показывались остальным, предпочитая уединённые места вроде закутков, где когда-то хранился запас боеголовок или тесной рубки радиста. Похабно подглядывающий за ними через мониторы Евгеша, к своему разочарованию, не увидел ничего провокационного. Женатики предпочитали телячьи нежности с разговорами и объятиями. Скука, одним словом. То ли дело агент Смит и Шустрик. Эти двое время зря не теряли, но подглядывать даже за названым сынкой Воробьёв не мог. Он едва сдерживался, чтобы не начать по-стариковски кричать «срамота!», отвлекая молодёжь от самого интересного. Как бы не привык командовать подлодкой, с него станется! Испанцы со временем всё же «разморозились» и, к большому сожалению Жеки, согласились поднять кружечку-другую рома за жизнь и любовь, разом хорошенько сократив запасы священного алкоголя. Трудно сказать, что на них повлияло больше — время, осознание произошедшего и своего счастья быть живыми или появление их адмирала живым и невредимым. Потяжелевший Невский на полной мощности нёсся к их берегам. Пираты, ради собственной безопасности, прониклись невероятной любовью к отсеку с динамомашиной и не торопились выходить из неё или кого-то, кроме детей, пускать внутрь. Воробьёв их не винил. Это сегодня они вместе с этими морскими законниками на одной стороне, но завтра все ужасы забудутся и приговор для любого пойманного пирата ничуть не смягчится, проходили они вместе через историю со страшным мечом или нет. Ночью перед прибытием в Санто-Доминго Невский стал подозрительно тихим. Жора с Косом предпочитали отсиживаться среди родного экипажа. Герман погрузился в свои собственные думы и держал нескончаемое дежурство у пульта управления, подрёмывая рядом с ним в кресле. Испанцы старались притворяться мебелью, чувствуя себя не в своей тарелке. Времени провести им экскурсию и объяснить особенности шайтан-машины у Воробьёва не оставалось, да и желания не было. Будь его воля, он бы их запер на семь замков, чтобы даже дышали строго по разрешённому расписанию. Только адмирал удостоился чести познакомиться с величием подводной лодки будущего от мальчишек. Пока Ада приводила себя в живой облик, Гриша и Тоша схватили отца каждый за руку и повели показывать Невского, наперебой рассказывая о волшебной лодке истории, перемешивая правду с выдумкой. Под бдительным взором Воробьёва марсианка принимала душ, в то же время адмирал оценивал матросские кубрики. Позже под присмотром Жеки и вездесущих камер разведчица переодевалась из драной формы в целую и сухую одежду, а испанцу детишки показывали ракетные шахты. Когда Адольфик перешла ко врачеванию больной руки, мальчишки, подбодрив весь «расколдованный» экипаж вместе с отцом, хвастались игрушками, которые им сделала мама. В конце концов, даже их семейка скрылась ото всех камер, как только объявили отбой. Прохаживаясь с видом хозяина волшебной крепости, Жека старательно обходил те места, где агент Смит уединилась с Фоксом. Неуставные отношения дело не такое плохое, но ведь испортит юношу! Другое дело, неожиданно пропавшая семейка Адольфика. Не то что бы Воробьёв ожидал от бывшей коллеги что-то нехорошее, но очень не любил игры в прятки, если его не приглашали принимать в них участие. Все четверо обнаружились в одном из дальних матросских кубриков. Поперек небольшого помещения был протянут большой гамак, явно работы инженерной мысли марсианки, на котором устроилось всё семейство. Измотанные мрачными приключениями родители располагались по краям, держась за руки и соприкасаясь лбами. Между ними крепко спали дети, держащиеся друг за друга и за родителей. Несмотря на целиком и полностью пристойную картину, в которой все участники были одеты, Жека почувствовал себя неловко. Ему в этой семейной идиллии места не было. Казалось, что он какой-то извращенец, подглядывающий за чем-то очень личным. «Телячьи нежности!» — произнёс он одними губами и направился в военную рубку. Раз уж старый пердун её оккупировал, пусть становится собутыльником!