***
-Блять, ну за что мне всё это…? — Скулила Саша, ковыляя к знакомому кирпичному зданию, поправляя гитару на плече. Весь день прошел в невероятных муках из-за которых одна нога сейчас болела из-за нагрузки, свалившейся на неё, а другая из-за вывиха. Хотя бы песни выучены, может быть Швец сейчас не будет так недовольно фыркать. Зато уважительная причина нашлась, чтобы не идти на пару по физкультуре. Впереди наконец-то показалась нужная дверь. В помещении уже сидели знакомые люди, снова эмоционально разговаривая о чём-то. Девушка, скромно притворив дверь, сильно хромая, поплелась к лавочке. -О, наш гитарист пришел! Ты… чего? — Обрадовалась Юля, выходя к гитаристке из-за барабанной установки. -Да неважно, упала вот вчера. — Прохрипела в ответ Саша, падая на лавку. -Вот это стремление. Пришла к нашей Сергеевне практически на одной ноге. Не каждый на такое способен. — Восхищённо пробормотал Александр, даже похлопав такому усердию. — Хотя, если бы ты не пришла, она бы к тебе в квартиру через окно залезла и гитару об голову разбила. -Да ладно, вечно ты из неё изверга делаешь. — Ухмыльнулась рыжая, разминая перед репетицией руки. Вот опять она её защищает… Явно что-то знает. Надо будет подойти, спросить об этом. Вдруг благодаря этой информации получится как-то найти к красноволосой подход? Или хотя-бы оправдать её поведение. -А что, по-твоему она таковой не является? — Продолжал темноволосый. -Может и является, но ты же о ней ничего не знаешь. Мало ли что у неё в жизни происходит, ты же не знаешь. Она точно знает. Ну не могут два человека, работающие с одной и той же дамой, иметь такие разные мнения о ней? Может, грубость по разному воспринимают, но даже если так, такие расхожие взгляды формируются не просто так. -Что бы ни происходило, какого хуя она так со мной разговаривает? Я личность вообще-то! — Поднимая указательный палец вверх, деловито воскликнул парень. — Её личная жизнь никак не должна отражаться на мне. Рыжеволосая тяжело вздохнула и ушла обратно за барабаны. Саша, наблюдая за этой перепалкой, настраивала гитару, стараясь не оторвать один из колков. Листы с нотами расположились рядом, на которые она иногда поглядывала, повторяя одну особо сложную песню. Ты гитару лучше сразу подключи, а то кое-кто опять ворчать будет. — Посоветовал басист, снова колдуя что-то над микшером. Светловолосая почти со скрипом поднялась, стараясь не наступать на правую ногу. На полу лежал шнур, идущий к большому комбоусилителю у стены. Посверлив его умоляющим взглядом, она поняла, что если нагнётся за ним, обратно уже не встанет. -Подай, пожалуйста. — Жалобно пробормотала она, указывая на шнур, поджимая больную ногу. Воткнув заботливо поданный ей шнур в гнездо, поморщившись из-за неприятного звука, сопровождающего это, светловолосая поковыляла к микшеру, убавлять звук. Спустя пару минут тыканья по каким-то кнопкам и объяснений Александра как всё это работает, звук и дисторшен наконец-то были отрегулированы. Шнур оказался достаточно длинным и девушка уже обрадовалась, что сможет играть сидя. Когда до пяти часов вечера оставалось пару минут, дверь распахнулась и в комнату ввалилась запыхавшаяся Швец, запнувшись о порог, чуть не распластавшись на полу. Волосы растрепались и пришли в беспорядок, пальто было расстёгнуто почти на все пуговицы, даже матовая помада чуть смазалась. -Ебать, Алён, марафон что-ли бежала? — Несколько испуганно хмыкнула Юля. -Да там пробки везде какого-то хрена. — Прохрипела красноволосая, поправляя задравшуюся штанину. По коже побежали мурашки, когда холодные голубые глаза встретились с карими. Сразу же смутившись, Саша отвела взгляд в пол, стуча пальцами по корпусу гитары. Девушка снова скрылась в маленькой комнате, оставляя музыкантов готовиться к очередному потоку бранных слов и недовольных криков. Интересно, неужели из-за пробки она бежала сюда, чтобы не опоздать на пару минут? Ну подумаешь, задержалась, все бы поняли. Но по ней же видно, что она бежала. Много кто боится опоздать, но ведь пяти часов ещё даже нет. Это тоже наверняка с чем-то связано. Надо не забыть и все-таки подойти к Юле, она должна знать, как такое объяснить. -Готовься, тебе жопа. — Ободрительно пробормотал парень, опираясь о стену. -Ну, всё готово? — Откашлялась голубоглазая, более-менее приведя себя в порядок и скинув верхнюю одежду. -Да, сер, можем начинать! — Отчеканила рыжая, подкидывая палочки вверх. -Надеюсь, материал готов? — Словно и не надеясь на положительный ответ, спросила Швец, окидывая гитаристку скептическим взглядом. -Готов. — Судорожно выдохнула Саша, снова поднимая правую ногу, на которую по неосторожности сейчас навалилась. -Делать поблажки и тратить время зря не собираюсь, так что играем сразу все вместе. Жалкий остаток уверенности сразу испарился. Других партитур у неё на руках не было, когда и где вступать она не знала. Думать и спрашивать было некогда, поэтому было принято решение вступать сразу после счёта. Красноволосая еще раз откашлялась и кивнула барабанщице, призывая перестать играться с палочками и начинать. Светловолосая вконец растерялась и сжала гитарный гриф, оборачиваясь то на басиста, то на вокалистку. Стоять становилось больно, хотелось сесть обратно, только сначала надо было хотя бы разобраться с тем, когда начинать играть. Все остальные внимали стуку палочек, кивая им в такт. Только услышав четвертый удар, Саша трясущимися руками зажала первый аккорд и слабо ударила по странам, стараясь не упасть из-за дрожащих колен. -Стоять! — Вскрикнула Алёна, резко взмахивая руками. Юля вздрогнула и уронила палочки, чуть не упав со стульчика назад. -Что ты делаешь? — Обернувшись на побелевшую гитаристку, раздраженно спросила красноволосая, стараясь не переходить на крик. -И-играю… — Промямлила Саша, вжимая голову в плечи и неловко глядя то на испуганных коллег, то на свирепо сощурившуюся Швец. -Куда играешь? Мы даже начать не успели. Ты с пятого такта вступаешь! -У меня… в партитуре не было этого, я не знала, когда начинать. -Заново. И соизволь играть так как надо. Рыжая нервно поёжилась и снова застучала палочками друг о друга. Не поняв, каким способом нужно отсчитывать такты, девушка заволновалась еще больше, умоляюще глядя на барабанщицу, прося подать какой-нибудь знак. Девушка увидела эти безмолвные просьбы о помощи и, отстучав пару тактов, сделала очень страшное лицо и взмахнула одной рукой. Перепугавшись и забыв, что нужно играть, светловолосая криво высекла первую пару нот, снова случайно наступая на больную ногу. Голубоглазая вроде не дёргалась, и девушка заиграла чуть уверенней. Встав на одну ногу, чуть потрясывая другой в воздухе, она облегченно выдохнула, чуть менее боязливо бегая глазами по комнате. -Блять… Стойте. — Чуть спокойнее, но все также недовольно крикнула Швец, нарочно медленно оборачиваясь на гитаристку. — В каком размере песня играется? -Эм… В… нормальном… ? — Тихо-тихо проскулила та, не понимая, что от нее хотят. -В нормальном играют все остальные, а ты где-то не здесь находишься. В каком размере песня играется? — Словно надеясь, что девушка достанет эти знания из головы, продолжала солистка. Что такое размер и где его найти, светловолосая даже не представляла. В нотах нигде написано про какой-то загадочный размер не было. Красноволосая тяжело вздохнула и подошла к столу, выискивая что-то в своей папке. -Какой размер? — Ткнув листком с нотами девушке в лицо, твердила Алёна. Саша только растерянно разглядывала ноты, думая, что сказать, чтобы не раздражать девушку еще больше. -Что за цифры? — Ткнув указательным пальцем в две цифры, расположенные около скрипичного ключа голубоглазая, понимая, что такими темпами ничего не добьется. -Четыре… четыре…? — Неуверенно протянула гитаристка, тупо глядя на две четверки, расположенные друг над другом. -Сука… Четыре четверти! — Обречённо прошептала Швец первое слово, после снова срываясь на крик. Девушка нервно закивала, кусая губы, чуть отходя от вышедшей из себя вокалистки подальше. -А ты где играешь? Разве это четыре четверти? Ты играешь что-то непонятное, тут даже не две четверти, а хер пойми что! -А… в чем разница? — Понимая, что сейчас сама себя закапывает, проскулила Саша. Алёна злобно всплеснула руками и развернулась, раздражённо топая ножкой по полу. Александр обречённо прикрыл рукой лицо, намекая своей скривившейся физиономией, что девушке сейчас будет не сладко. -Кто меня заставлял таких… в группу брать? — Прошипела голубоглазая, опираясь лбом о мягкую стену, иногда ударяясь об неё. — И зачем такие ко мне прутся всегда…? Светловолосая стыдливо опустила голову. Из-за теории, которую изучают в музыкальных школах, вся зубрёжка песен пошла по одному месту. Ну конечно, кто же виноват в том, что из-за любимого отца страдает сейчас она. -Господи, да объясни ты ей про это, и поехали уже дальше. — Проворчала Юля, уставшая слушать эти недовольные крики. -Может мне ещё объяснять, как гитару правильно держать? Такие вещи знать надо, тем более если ты приходишь к профессионалам! -Да хватит уже со своими профессионалами! Из всех присутствующих в музыкалку ходила только ты. Чего ты говоришь про профессионалов, если по твоей логике профессионал тут только ты? -Тут знания на уровне любителя и то очень плохого. Мне ещё и учить её чему-то надо! У нас тут вроде как не кружок по интересам, где никто ничего не знает. Я вам деньги за работу плачу вообще-то! -Блин, ну, может, не знает чего-то из музыкалки, чего так наезжать то? Нормально же начала. — Встрял в разговор не менее раздражённый басист. -А вам всем тут нормально как я погляжу. Позориться за такое плохое звучание всё равно придётся мне! — Почти не скрывая своих эмоций, размахивала руками красноволосая. — Так, с самого начала. И соизволь уже наконец-то разобраться с нотами. Или хотя-бы ритм поймать, если даже на это ты не способна. — Кинула она угрожающий взгляд на гитаристку. Снова четыре удара, снова пять тактов, которые барабанщица услужливо отсчитывала и подавала девушке сигналы. По прошествии первых пару секунд не было ни одного крика или тяжелого вздоха, которые постоянно сопровождали их на протяжении всей репетиции. Саша даже удивилась: Швец не кричит, не кидает на неё фирменные озлобленные взгляды. Видимо начало получаться. Песне даже дали закончиться, не прерывая её на обсуждения её многочисленных ошибок и оплошностей. Голубоглазая многозначительно вздохнула и потёрла двумя пальцами глаза. Саша, даже не успев обрадоваться, снова обречённо опустила руки, отпуская болтающуюся у бёдер гитару. -Ладно… если разбирать все ваши проёбы, мы тут будем торчать весь вечер. Погнали дальше. — Проворчала Алёна, всем своим видом показывая, как ей не нравится работа её коллег. -Эм… Прости, я… ногу подвернула вчера, можно я сяду? — Раздался тихий молящий голос из-за её спины. -А на концертах тоже сидеть будешь? Такими темпами, тебя туда не возьмут, конечно, но всё же. Все всегда стояли, ничего страшного, не умрёшь. Это музыка, терпеть надо. Слабым тут не место. — Отрезала она, даже не оборачиваясь в сторону пошатывающейся гитаристки. Саша с трудом сглотнула, снова переминаясь на левую ногу. Правую стопу снова пронзила острая боль, заставляя её подогнуть больную конечность, чтоб хоть как-то облегчить свою участь. Но делать было нечего, только стоять, терпеть и с силой стискивать зубы, не давая свободы стонам боли, так и норовящих вырваться изо рта. Юля жалобно глянула на неё, ободряюще потрясывая кулаком у головы. Красноволосая холодно зыркнула на неё, приказывая продолжать.***
-Блять, да ты меня вообще слушаешь?! Как ты свипы делаешь? У тебя пальцы совсем не сгибаются? Здесь они должны быть плавными и чёткими, а ты их будто топором рубишь. Тут надо аккуратно, а ты как… я уже не знаю! Их на двенадцатый лад надо делать, а ты улетаешь куда-то к семнадцатому. Останавливаться надо уметь. Швец уже минут десять наворачивала круги перед измученной гитаристкой, на повышенных тонах зачитывая лекцию о том, что всё очень плохо. Пролетела уже пара часов, за которые они, на удивление, успели прогнать почти всё, что надо было. Ноющая боль только усиливалась, пронзая ногу в районе щиколотки как будто насквозь. Левая нога слишком устала справляться в одиночку, постоянно подгибаясь. -Ау, меня слышно? — Щёлкнула пальцами у лица Александры голубоглазая. — Сыграй свип один. Нормально, а не так как ты делаешь. Светловолосая собрала всю оставшуюся волю в кулак, ставя измученный указательный палец, на котором уже осталась выемка из-за струны. Слабо ударив медиатором по второй струне, которая по ощущениям стала такой же острой как лезвие, она быстро провела пальцем левой руки по ладам вправо, чуть промахиваясь мимо двенадцатого. -Ну! Ну вот опять! Ты его резко делаешь, ещё и не в ту ноту. Надо аккуратно, плавно, песня же нежная должна быть. Подожди, как ты вообще пальцы ставишь? Голубоглазая подошла к девушке вплотную, обхватывая тёплыми пальчиками трясущуюся ладонь. Тепла Саша даже не почувствовала, разве что снова покрылась мурашками, ощущая прикосновения мягких подушечек пальцев правой руки, гуляющих по напряжённым пальцам. Пальцы сразу же потеряли свою нежность и с силой обхватили первую фалангу, сдвигая её, пытаясь придать правильную позицию. Светловолосая болезненно поморщилась, чувствуя как давно не сгибавшиеся пальцы выгибаются в сторону. -Вот… Так должно нормально получаться. Девушка, не смея убрать палец с места, покорно прижимала струну к грифу. Красноволосая снова что-то затараторила, рассказывая, что с её постановкой рук далеко они не уедут. По подушечке пальца растеклось какое-то тепло. Уже не в силах повернуть голову, она опустила глаза, глядя на медленно набухающую каплю крови, образовавшуюся между струной и почти до мяса раздробленной подушечкой пальца. Капля, разросшаяся до достаточных размеров, медленно поползла вниз, оставляя мокрую розовую дорожку на пластыре. -Ну-ка ещё раз. — Скомандовала Алёна. Стараясь не думать о том, что сейчас творится с её пальцами, светловолосая снова провела одним из них вдоль по струне, с силой зажмуриваясь и прикусывая язык. -Блять, ты стоишь как бревно какое-то. Разве гитаристы так стоят? Тебя как будто на убой привели. Расслабься, плечи расправь, может и руки заработают. Девушка не стала говорить о том, что так напряжена и зажата она потому что если сейчас возьмёт и расслабится, то сразу же свалится на пол. Колени дрожали всё больше, постоянно подгибаясь, теряя опору, упуская все последние силы. Швец же, в подтверждение своим словам снова подошла к гитаристке, кладя руки ей на плечи, слегка потрясывая её за них. Всё ещё что-то бубнила о том, что стоять надо спокойнее и раскрепощённее, а то выглядит она как типичная выпускница музыкалки, которому место только на сцене какой-нибудь филармонии. -Алён, ну отстань ты от неё уже! Пусть стоит как стоит. Ногу она вчера подвернула, не помнишь что-ли? Ты мало того, что стоять её уже второй час заставляешь, так ещё и расшевелить как-то пытаешься. — Подала голос барабанщица, наблюдая за мучениями коллеги уже минут двадцать. Швец внимания на неё не обратила, только переместила руку на правое плечо, снова сжимая и потрясывая. -Цыц! Я пытаюсь из вот этого вот нормального музыканта сделать. Блин, ты ещё и стоишь в позе неудобной. У тебя стопы между собой склеились? Опоры же совсем никакой нет! Надо как-то пошире их расставлять. Голубоглазая пристроила стопу у трясущихся ног девушки, надавливая, чуть разводя их в стороны. Правая нога снова напомнила о себе, посылая болезненный импульс куда-то в колено. Только она хотела отойти в сторону и попросить больше не трогать её, снизу послышался уже знакомый хруст. Слишком хорошо почувствовав, как кость снова вышла из колеи и нарушила расположение нескольких сухожилий рядом с собой, девушка хрипло вскрикнула и с грохотом упала на подкосившиеся колени. Гитара, висящая на плече, с характерным звуком ударилась корпусом об пол. -Блять! — Юля сорвалась с места и подскочила к болезненно стонущей гитаристке, опускаясь рядом с ней на колени, оглядывая ногу, которую та сжимала двумя руками, явно делая себе ещё больнее. Александр скинул с плеча бас гитару и, оттолкнув с прохода растерявшуюся Швец, присел рядом, думая, чем тут можно помочь. В голубых глазах на пару секунд промелькнула искра тревоги и раскаяния, вот только этого уже никто не видел. -Блять, может скорую? Стой, стой, носок сними, может не всё так плохо? — Перепуганно мямлила барабанщица, стараясь разжать ладони и высвободить повреждённую ногу. -Там… если вывих я могу помо- -Не надо, достаточно уже сделала. Уходи. — Грубо фыркнула рыжеволосая, перебивая слабую попытку Алёны что-то сказать, наконец-то высвобождая конечность из железной хватки. -Но… -Уходи, тебе сказали. Репетиция окончена. Уже помогла, смотри, что из этого получилось. Вечно холодный и безэмоциональный голос впервые обрёл какие-то нотки, становясь более живым. Видимо, действительно стыдно стало, её ведь предупреждали. Впервые за всё время её голос звучал неуверенно. Стал похож на голос испуганного семнадцатилетнего ребёнка, а не той железной леди, которая ведёт себя скорее как идеально запрограммированная бесчувственная машина, а не живой человек. Вот только это снова никто не услышал. Красноволосая виновато поджала губы, чуть отходя назад, глядя как по бледной щеке скривившийся гитаристки побежала слеза. Стоит пару секунд на месте, с видом провинившегося ребёнка, который разбил драгоценную вазу, осколки которой сейчас убирали с пола, выгоняя её из комнаты, чтобы о осколок не порезалась. Словив на себе ещё один озлобленный взгляд, девушка развернулась и быстро ушла в маленькую комнату, забирать верхнюю одежду. Кое как натянув сапоги и накинув на плечи пальто, Швец поплелась к двери, кидая последний взгляд на эту спасательную операцию. Выйдя за дверь, тихонько притворив её, она быстро пошла прочь, стараясь выровнять дыхание. Неожиданно голубые глаза заволокла пелена слёз. Губы задрожали, предвещая надвигающуюся истерику. На секунду даже захотелось вернуться обратно и чем-нибудь помочь. Но её же прогнали, сами справятся. Всё равно они её не любят, на кой им нужна она и её помощь? Глубокий вдох и все мысли уходят на задний план. Нельзя им поддаваться, они только этого и хотят. Вытерев глаза рукавом пальто, чуть размазав тушь, она ускорилась и вышла на улицу. На лицо вернулось привычное безразличие, наигранная и хорошо отрепетированная надменность плотной маской скрыла всё, что нельзя было показывать. Нельзя плакать. Нельзя.