Замороженными пальцами

-Когда же я уже сдохну то, а? - Причитала Саша, силясь разогнуть хрустящую спину. Как бы нога не болела, в институт идти все же пришлось. В аудиторию снова какая-то компания из ее одногруппников притащила колонку, на которой благополучно включила какую-то клубную музыку, громыхающую сейчас на весь этаж. Возмущаться смысла не было, поэтому всем остальным, не принимающим в этом участия, приходилось терпеть. Врачи сказали носить эластичный бандаж на голеностоп для того, чтобы нога хоть немного двигалась, но не травмировалась. И сейчас он уже в сотый по счёту раз съехал вниз вместе с носком. И вот девушка уже минут десять сидела на лавке за партой, скрючившись в три погибели, натягивая эту неустойчивую конструкцию обратно. С того дня прошла почти неделя. Календарный лист в кабинете перевернули, поместив красную подвижную ячейку на десятое число ноября. Нога по-прежнему болела, но теперь светловолосая могла хоть немного на неё наступать, так же сильно хромая. Пару дней в институте она все же пропустила, решив два дня дать ноге отдохнуть, чтобы потом не было проблем или ухудшения состояния. Пугала тогда больше всего не близость сессии, к которой она не готовилась, не больная нога, которая делала её значительно беспомощней, не сумма за квартиру и окно, из которой она собрала только одну десятую часть, а приближающаяся репетиция. Неизвестно, что будет, что скажет Алёна после того случая, не выгонят ли её вообще? Она вообще не виновата, почему она так боится того, что Алёна что-то ей скажет. И за что увольнять? Она в этой ситуации жертва, её увольнять надо в последнюю очередь. Так и не сумев объяснить себе причину этой паники, Саша только сильнее сжала лямку от чехла, нервно ежась. На порог здания, в котором находилась репетиционная точка, она восходила как на старый деревянный эшафот. Пол под ногами как будто проваливался, словно доски старого постамента, на который восходят смертники. Не хватало только шеренги из людей по краям, смотрящих на них как на живых трупов. Табличка на двери ассоциировалась с петлёй, болтающейся перед лицом: такая же пугающая, потому что становилась последним, что ты видишь перед смертью. Не хватало только палача с чёрным мешком на голове, открывающим только глаза. Саша нервно сглотнула: палач скоро появится, минут через десять, когда до репетиции останется пару минут. Как обычно глянет на своих жертв с нескрываемым превосходством и пойдёт затачивать лезвие топора. А ведь правда, Швецовой бы отлично подошла профессия палача. Рубить людям головы, не пуская на лицо абсолютно никаких эмоций, у неё бы прекрасно получалось. Да и все качества, такие как ненависть ко всему живому, безразличие, жестокость и хладнокровие, присущие маньякам и психопатом, у неё были выкручены почти на максимум. Так что будь она палачом, справлялась бы со своими обязанностями лучше всех. За дверью сидела Юля, одиноко разглядывая что-то в телефоне. Странно, обычно они с Александром приходили вместе. Рыжая силой усадила коллегу на лавочку, поклявшись настучать голубоглазой палочкой по голове, если та вдруг снова скажет, что работать надо стоя. Пока гитаристка усердно отогревала обледеневшие на морозе ладони тёплым дыханием, в помещение совершенно спокойно зашла Швец, разматывая шарф, прикрывавший почти всё лицо. Не здороваясь и не говоря ни слова, девушка прошла мимо, также безразлично глядя себе под ноги. Внутрь ввалился запыхавшийся басист, буквально через пару секунд после голубоглазой. Та, буркнув ему что-то про то, что опоздания тут возбраняются также жестоко, как и халтура, встала у стены, ожидая, когда все остальные уже наконец-то встанут. Барабанщица бросила на неё убийственный взгляд, жестом приказывая гитаристке не вставать. Красноволосая безразлично закатила глаза, скрещивая руки на груди. Через два часа с удивленными лицами из комнаты вышли абсолютно все, кроме Швец, как обычно незаметно сбежавшей, не попрощавшись. За все время голубоглазая не проронила ни слова о том, как все плохо, только тихо бубнила свой текст, сверля пустым взглядом пол. -Эй, всё нормально? - Схватила барабанщица ее за плечо, перед тем как та успела свинтить из здания. -Отстань. - Бросила себе за спину Алёна, скидывая руку с плеча, целенаправленно шагая к выходу. -Я помочь вообще-то хочу. Можно было хотя бы сейчас не грубить. -Себе помоги. - Вздохнула красноволосая, с силой отталкивая от себя девушку, пару секунд печально поглядев на неё. Постояв пару минут в пустом, тёмном коридоре, рыжая устало вздохнула и зашла обратно. -Че это с ней? На меня за всю репу ни разу не наорали, это что такое? -Да хуй её знает. Я не хочу с ней возится, не хочет говорить - пусть катится куда подальше. Сама виновата. - Несколько злостно пробормотала Юля, кидая палочки в рюкзак. Басист с гитаристкой многозначительно переглянулись и без переговоров пришли к выводу, что тут лучше просто промолчать. Барабанщица редко кого-то так открыто посылала кого-то, тем более из своих знакомых. В таком недовольном настроении злить рыжую дальше как-то не захотелось. Сегодня снова нужно было идти на репетицию, если Швец будет такой же безразличной, день в принципе выдастся не таким уж и плохим. Сквозь шум голосов и музыки, до ушей донёсся знакомый голос и звук падения рюкзака на лавку. -Если из-за этих долбоёбок, слушающих инстасамку уже третий раз подряд, нам от какого-нибудь препода влетит, я насру им в сумки. Они и так уже докапываются до всего, чего только можно, тут ещё и эти дискотеку устроили. На место рядом упала уставшая Катя, злостно кидая на парту тетрадь, исписанную мелкими буквами. Скрутив немытые пару дней волосы в гульку, она накручивала выбивающуюся из неё прядь на палец, ругаясь на шумных одногруппников. Саша, наконец-то натянув злополучный бандаж на ногу, медленно поднялась, разгибая затёкшую спину. -Я бы наушники нацепила, только они тут бессильны. Нам точно пизда, сейчас опять придёт какая-нибудь важная женщина и снова будет орать. – Пробормотала она, кладя голову на стол. Русоволосая уставилась в телефон, пытаясь не обращать внимания на поющих, если хриплые завывания можно так назвать, одногруппников, портящих всё настроение. Саша, пристроив голову на руках, задремала, прячась в волосах, блестящей засалившейся за несколько дней шторкой опускающихся на лицо. Надо было нормально помыть голову, а мыло дома как на зло подходило к концу, так что приходилось ходить с грязной головой, постоянно собирая волосы в маленькую шишку сзади, чтобы это было не так заметно. Грохот музыки и голосов постепенно исчез, когда она окончательно провалилась в сон. Снова ничего не снилось, только привычная темнота и тишина, уже порядком наскучившая. За последние пару дней ей удалось поспать только пять часов, из-за непрекращающейся боли в ноге, кучи каких-то рефератов, которые надо было переписать ещё пару дней назад, прогона песен и совершенствование чувства ритма. До сих пор в голове остался назойливый стук метронома, под который у неё никак не получалось играть. Ещё и работать приходилось параллельно, сразу по несколько часов, не обращая внимания на крепчающий мороз и больную ногу. Путём титанических усилий она наскребла две тысячи, из нужных ей пятнадцати, на банку с которыми она всеми силами старалась не смотреть, чтобы лишний раз не соблазнять себя. Пару дней без еды давали о себе знать, желудок прилип к позвоночнику, позволяя коже ещё сильнее обтянуть рёбра, делая её похожей на живой труп, а голод терзал и без того измученную девушку каждый день, почти не отпуская. В дни, которые сейчас тянулись бесконечно долго, когда более-менее светло было только два часа в день, организм особенно нуждался в витаминах, которые черпают из фруктов. У светловолосой не было денег даже на самые дешёвые яблоки с рынка, которые не выглядели как свежие или хотя-бы не сгнившие. Теперь кожа у девушки стала ещё тоньше, покрываясь синяками даже от лёгких столкновений с чем-либо. Это комбо дополняли ещё и нездорово красные синяки под глазами, вместе с которыми на девушку смотреть становилось с каждым днём всё жальче и жальче. Слишком вымотавшись за последнюю неделю, она быстро провалилась в сон, выжимая из этой пары минут всё, что только можно, чтобы хоть немного не чувствовать голод и бесконечную усталость. На восстановление сил она уже не надеялась, даже пару часов беспокойного сна никак не ощущались. Казалось, что только ложишься, проходит пару секунд, и уже надо вставать. Даже во сне не получалось отвлечься от пожирающего чувства голода, её вышвыривало в жестокую реальности почти сразу же, не давая не чувствовать ничего хотя-бы пару часов. -Эй, эй, подъём, тут препод уже пришел. – Вот опять кто-то нарушил её сон, тряся за плечо и тыкая в бок. Саша лениво разлепила глаза, поднимая голову, недовольно оглядывая потревожившую её Катю, успевшую стать её подругой. Не то, чтобы они стали особо близки, только разговаривали в институте, когда делать было нечего и вместе ходили до остановки, на которой и расходились. -Блять, ты опять весь вечер работала, а потом всю ночь не спала? – Жалостливо оглядывая девушку, пробормотала она, не обращая внимания на возгласы преподавателя, просящего замолчать и дать ему начать лекцию. Светловолосая кивнула и подпёрла голову руками, пытаясь прогнать остатки сна. -Ты не задобалась работать за копейки на морозе по пару часов в день? Может стоило хотя бы найти работу, которая оплачивается чуть лучше? -Ты думаешь, я не пыталась? – Переходя на шепот, хмыкнула светловолосая, иногда поглядывая на мужчину у доски. – Нет ничего получше. Либо место за три пизды находится, либо платят ещё меньше, либо надо уметь поднимать что-то тяжелее пяти килограмм. -Слушай, тебе, наверное, не понравится, но… Я недавно неплохую вакансию недалеко отсюда нашла. Платят хорошо, да и горбатится не приходится столько, сколько тебе. -Либо ты предлагаешь мне наркоту развозить, либо какие-нибудь тяжести таскать. -Ну… В принципе почти угадала. Тут склад продовольственный недавно открылся, туда даже несовершеннолетних берут. Можем вместе работать, там хоть немного толка будет от этого. -Ой, это сразу нет, я один раз что-то себе уже потянула, мне хватило. Я и так на одной ноге уже неделю прыгаю, если ещё с чем-то что-то случится, я даже с кровати встать не смогу. Ты меня вообще видела? – Задирая рукав и демонстрирую худую руку, похожую разве что на палку, обтянутую кожей, бормотала Саша. -А лучше ждать пока тебя из дома выселят, или просто помирать голодной смертью? -Не знаю. Но умру я в любом случае. Либо от голода, либо от того, что стану недееспособной и опять же сдохну от голода. Так что из двух зол я лучше выберу первую. -Ну, смотри. Моё дело – предложить. – Хмыкнула Катя, отворачиваясь и наблюдая за преподавателем, записывающим что-то на доске. Светловолосая снова улеглась на парту, скучающе разглядывая трещины и какие-то рисунки на ней. А правда, может лучше попробовать? В любом случае, за квартиру платить надо, а листовки много денег не приносят. Наверное, лучше всё-таки валяться с переломанными ногами и позвоночником дома, а не в куче грязи и снега на улице. Но если всё-таки найдётся какая-нибудь подходящая вакансия, на которой не придётся работать руками, а она не сможет банально дойти до неё. Обидно будет. Но у неё же ещё репетиции. Не хочется бросать плохо начавшуюся карьеру из-за проблем со здоровьем. Нужно искать вариант получше. Нет, а если всё же у неё не получится заплатить за это несчастное окно, не говоря уже о самой квартире, что будет с репетициями? Хранить гитару на помойке и спать рядом с ней, укрываясь куском шифера, чтобы не мёрзнуть на морозе в тридцать градусов, тоже не особо хорошая идея. Значит, оба варианта заведомо проигрышные. Тогда может лучше всё же рискнуть? Хотя бы деньги какие-то будут. Эти размышления продлились всю пару. Преподавателя слушать не хотелось, да и проблемы поважнее нашлись. Русоволосая тоже была не особо бодрой, также периодически проваливаясь в сон, роняя голову на парту. Наконец-то эти долгие два часа прошли и в коридоре послышалась трель звонка. Катя вздрогнула и распахнула глаза, непонимающе оглядываясь после сна. -Наконец-то блять, неужели мне можно домой? – Прохрипела она, скидывая тетради обратно в рюкзак. Светловолосая такому порадоваться не могла, ей сейчас ещё на репетицию как можно быстрее ковылять надо. Так что домой она вернётся в лучшем случае под вечер, если не будет пробок. -Слушай… а сколько там хотя-бы платят? – Будто между прочим спросила Саша, копаясь в сумке. -А говорила, что не хочешь. Ну… около пары тысяч за день заплатить могут. Смотря, как долго батрачить будешь. У светловолосой загорелись глаза при упоминании чисел с тремя нулями. Всё ещё думая, какие наихудшие последствия могут быть у этого решения, она отрешенно пялилась в стол, решая, что из этого будет хуже. -Ну, так что скажешь? – Уже собираясь уходить, спросила Катя. Девушка уже решила, что же лучше выбрать, но что-то по-прежнему останавливало её. Деньги были слишком нужны, без них она окажется на улице меньше, чем через месяц. Только, наверное, лучше всё-таки умирать на помойке хоть с какими-то деньгами, а не так, как сейчас. Наверное, лучше уж сорвать спину, а не окоченеть до смерти на улице без гроша в кармане. -Ладно. Всё равно у меня выбора особо нет. – Тяжело вздохнула Саша, уже предвкушая, какой кошмар ждёт её и её спину. -Отлично, хотя-бы не так скучно там будет. Я тогда спрошу там сегодня, скажу потом что получится. Русоволосая сразу же убежала, стоило только студенткам выйти на порог, оставляя девушку наедине с мыслями о предстоящей репетиции. Работу она уже потеряла из-за непосещаемости и проблем с ногой, так что после трёхчасовых мучений можно было плестись домой. Никакой радости этим словом не вызывалось, но там хотя-бы было чуть теплее, чем на улице. Сапоги снова начали разваливаться на ходу, пока до репетиционной точки оставалось пара километров. Подошва отслоилась и почти отваливалась в одном месте, невысокий каблук за всё время носки стёрся и стал на порядок ниже, чем был пару лет назад, носок протёрся, почти образовав на этом месте дыру, и голенища уже порядком поизносились. Надо будет как-нибудь новую пару каких-нибудь берц, желательно помассивнее и покрепче. Кирпичное здание как обычно выделялось на фоне стоящих сзади многоэтажек своей пестротой растяжек и объявлений, общей старостью, кое где разрушенными и забрызганными грязью стенами. Наверное, есть места и получше, только, наверное, средств не хватает, да и нужды нет, платить больше ради более просторного помещения и более навороченной аппаратуры. Похоже оно было на заброшенные гаражи, но хотя-бы бомжей и маргиналов рядом не водилось так много, спасибо и на том. Пару секунд постояв у двери, собравшись с силами, девушка тихо оттолкнула её от себя, просовывая голову внутрь. Наручные часы показывали 16:47, до начала было ещё минут тринадцать. Алёна обычно приходит за пять минут до начала, сейчас внутри должны быть только басист с барабанщицей. Однако там никого не было, хоть дверь и была открыта. Светловолосая, осмелев, шагнула внутрь, также прихрамывая, направляясь к лавке. Не успела она выйти и на середину комнаты, из-за угла резко вышла задумчивая Швец, поправляя воротник красной клетчатой рубашки, почти доходящей до колена. Видимо не ожидав увидеть перед собой кого-то, красноволосая испуганно вскрикнула, отшатываясь назад. Саша, решив покричать за компанию, отшатнулась назад, почти падая. Оглянувшись по сторонам, опять не обнаружив рядом никого кроме внезапно появившейся девушки, светловолосая неловко отвела взгляд сначала на стену, потом на лавочку, потом на пол, потом снова на стену, стараясь не пересекаться с голубыми глазами, уставившимися на неё. Долго так делать не получилось и она всё-таки столкнулась с ними, напряжённо вжимая голову в плечи. -П-привет. – Спустя пару минут таких гляделок, тихо промямлила она. -Здравствуй. – Обыденно холодно и твёрдо бросила себе за спину голубоглазая, и, тряхнув головой, отошла к микшеру. Шумно сглотнув и порадовавшись тому, что она не промолчала, Саша поплелась туда, куда изначально и собиралась, волоча за собой правую ногу. Интересно, чего это её коллеги не торопятся сегодня, обычно сидят тут двадцать минут до начала, приходя первее всех. Наедине со Швец находиться было необычайно неловко и страшно. по спине каждый раз пробегал неприятный холодок каждый раз, когда та бросала на неё случайные взгляды. Пускай, она этого и не видела, этот взгляд словно и не пытался оставаться незамеченным, каждый раз отзываясь новой порцией страха где-то в глубине. -Кхм, ты это… прости за тот случай с ногой. – Чуть посомневавшись, пробормотала красноволосая, тыкая какие-то кнопки, не отрывая от них взгляда. Саша, откровенно выпав с этих слов, глупо уставилась на неё, не веря своим ушам. Девушка, по-прежнему не глядя на гитаристку, отошла к микрофону, пытаясь опустить её пониже, крутя тугой фиксатор. Он поддаваться не хотел, крутилка крутиться не хотела, заставляя девушку усердно пыхтеть и тянуть её вниз с новой силой. Посмотрев пару минут на эти мучения, забыв про свои руки-макароны, светловолосая пробормотала: -Может помочь? Та ничего не ответила, только повернулась к ней боком, придерживая треногу ногой. Хотя, если бы Саша и присоединилась бы, толку было бы мало: мышцы из-за скудного питания давно иссохлись и исчезли, результат был бы такой же. Пришлось бы потом вдвоём сидеть около неё и ждать прихода барабанщицы, которая в силу своей должности в группе обладала достаточно подкачанными руками и точно справилась бы с этим. Пару минут попрыгав у стойки, Алёна всё-таки сумела сдвинуть эту несчастную крутилку и опустить стойку на свой уровень. Настроив всё, что было можно и нужно, она ещё раз глянула на часы и встала посередине комнаты, нетерпеливо стуча по полу ногой, ожидая опаздывающих коллег. Саша наконец-то настроила гитару и неловко поджала губы, исподлобья поглядывая на девушку. Звеняща тишина, казалось, стала ещё тяжелее, давя на уши, повышая градус неловкости всё больше. -Ой, сорри, немного опоздали. – Наконец-то дверь отворилась, и из коридора внутрь ввалились запыхавшиеся Саша с Юлей. Швец бросила на них свой фирменный убийственный взгляд, недовольно скрещивая руки на груди. Кинув верхнюю одежду прямо в угол на пол, чтобы не тратить время на вешалки и всё такое, рыжая, выхватив из рюкзака палочки, упала на стульчик, ровняя малый барабан, стоящий слишком низко. Басист, боязливо протиснувшись между Алёной и стеной, пристроился на своём месте, закидывая гитару на плечо. -Ну, поехали? – Толком не размявшись и не разыгравшись, пробормотала Юля, всё ещё переводя дыхание.

***

-Да что за хуйня то опять?! – Уже срывая голос, кричала красноволосая, взмахивая руками. Изведённая и измотанная Саша в сотый раз закусила губу, опуская голову. Опять какие-то ошибки в ритме. В такт она не попадает, ритм держать не умеет, снова бежит вперёд паровоза, сбивая всех остальных. Саша, устало облокотившийся на стену, разглядывал стену напротив, выжидая, когда же они уже перестанут издеваться над одной песней и перейдут к следующей. Шёл уже четвёртый час. -Тут пунктирный, блять, ритм! Хотя, тебе не то, что пунктирный, тебе слово ритм не знакомо, чего я доказываю? Ты мне всю группу сбиваешь! Песня уже раз десятый обрывалась в одном и том же месте, самом сложном. Юля уже десятый раз играла одну и ту же перебивку, выжидая, когда же гитаристка перестанет сбиваться и косячить в этом месте. Но та всё время ускорялась, сбиваясь в шестнадцатых нотах, переставая верить чувству ритма. Что для гитары, что для барабанов место было одинаково сложным, поэтому рыжая тоже сидела ни жива ни мертва, устало поднимая взгляд на Швец, когда та говорила ей снова повторять. -Юль, ещё раз для особо одарённых сыграй. – Раздражённо буркнула голубоглазая, потирая переносицу. Насквозь промокшая и уже полумёртвая барабанщица еле-еле подняла обвисшие руки, пытаясь успокоить их, чтоб не тряслись. Поудобнее обхватив палочки, она выдохнула и уронила одну вперёд, слабо ударяя по тарелке, уже не смахивая с лица, падающие на него дреды. Ноги тоже уже не работали, из-за чего она плохо выделила сильную долю. -Блять, и ты туда же? Ритм держать кто будет? Ты барабанщица, на тебя тут все ровняются! Где доля сильная? Это что за одинаковые тычки, по которым хер поймёшь, где мы вообще? -Да потому что я уже заебалась! – Вытирая с лица холодный пот, вскрикнула рыжеволосая. – Я уже все руки стёрла! Для подтверждения та подняла дрожащие руки, разжимая кулаки, демонстрируя две огромные мозоли на ладонях. Раньше на этом месте была только грубая кожа, привыкшая к трению и деревянной поверхности. Сейчас же там появились настоящие нарывы, покрытые тонкой плёнкой, напоминающей огромные волдыри, появляющиеся после ожогов. Но из-за трения та долго не продержалась и вскоре порвалась, позволяя палочкам тереться о чувствительную, незащищённую кожу. Девушка всё старалась терпеть и только сдавленно шипела, стараясь ухватиться как-то менее безболезненно. Однако ничего не помогало, и палочки вжимались всё сильнее, вонзаясь в мягкие ткани. Вскоре по внутренней стороне руки потекла первая струйка крови, останавливаясь у локтя. Размазавшись по всей площади ладони, она всё не думала останавливаться, окрашивая и дерево. Терпеть стало совсем невыносимо, когда ещё один слой кожи стёрся, и дерево стало царапать плоть совсем рядом с нервными окончаниями, задев которые, руки бы свело судорогами, пальцы сжались сами собой, а по рукам потекла уже тёмная, венозная кровь. -Ты меня переигрывать уже сотый раз заставляешь! Я тут до дыр себе скоро всё протру, мы и так тут четыре часа уже сидим! -А ты терпи! Не знала, что тебя ждёт, когда садилась за инструмент? Это издержки профессии, такие у всех есть. – Снова переходя на злобный крик, ответила голубоглазая. -Я уже час терплю! На тебя бы посмотрела, если бы тебе руки наживую проткнули бы. У меня уже и синяки уже на пол ляжки, из-за локтей. -А вот это уже не моя проблема. Надо было вовремя приходить, успела бы нормально барабаны отрегулировать и ничего бы не было. Саша лишь безмолвно наблюдала за этой перепалкой, жалостливо глядя на почти плачущую барабанщицу. По сути, из-за неё и её ошибок сейчас кричат на девушку, которая мало того, что смертельно устала играть, тем более одно и то же, так ещё и почти до дыр стёрла кожу на ладонях. Не хотелось, чтобы из-за неё она страдала, но, как бы она ни старалась, сыграть правильно никак не получалось. Было дико стыдно, хотелось уже всё это прекратить, лишь бы не заставлять её страдать, несмотря на то, что у самой на пальцах рвалась уже третья мозоль, снова окрашивая в красный совсем новые пластыри. -А может не надо мучать нас из-за одного места и продолжить весь этот пиздец на следующей репетиции? Я не хочу лишиться рук из-за того, что тебе опять всё не нравится. -Заткнись! Пока всё не будет ровно, никто отсюда не выйдет! – Вскрикнула Швец, заставляя всех присутствующих вздрогнуть. – Я сказала. Ещё раз. Юля тяжело вздохнула и, ненавистно глянув на голубоглазую, надавила на педаль, стараясь нормально выделить сильную долю. Светловолосая, собирая все оставшиеся силы, высекла первую ноту, из всех сил стараясь не сбиваться. Но треклятый ритм никак не хотел нормально восприниматься, и она, уже проклиная себя, снова сбилась, до конца борясь и пытаясь выровняться. -До тебя вообще не доходит или как? Мы тут все из-за тебя битый час торчим, тебе вообще не стыдно? Заново! Всю песню заново! Может тогда до нашего воплощения бездарности, не обладающего ни слухом, ни чувством ритма дойдёт. Стиснув зубы, стараясь не принимать близко к сердцу обидные слова, светловолосая вернула истерзанные пальцы на первый лад. Стараясь не думать о том, как струны режут мягкую ткань, она осторожно вступила, из всех сил стараясь держать более-менее ровный ритм. Удерживая его и дальше, она уже облегчённо выдохнула, радуясь, что хотя бы сейчас всё идёт хорошо. Но злосчастная сбивка снова всё испортила и всё снова съехало. -Блять, ты издеваешься?! Стоять всем! – Снова закричала голубоглазая, взмахивая руками. -Всё, с меня хватит! – Вдруг послышалось сзади. Рыжеволосая резко встала со стула, разгибая затёкшую спину. Все ладони стали полностью красными, у больших пальцев были два особо тёмных места, где скапливалась почти чёрная кровь, и свисали ошметки оборванной кожи. Кровь уже капала на малый барабан, собираясь там в небольшую лужу, брызгая на тарелки и бочку, когда о неё снова ударялись палочки. -Я уже заебалась в сотый раз переигрывать из-за того, что тебе снова ничего не нравится. Знаешь что? Пошла бы ты нахуй со своим ритмом, со своим профессионализмом и прочей хуйнёй! Я уже устала всё это терпеть. – Злобно бормотала Юля, надвигаясь на такую же разъярённую Алёну. -А я виновата в том, что меня окружают одни бездарности?! Мы тут не из-за меня мучаемся по четыре часа в день! -Ах, это ещё и мы во всем как обычно виноваты? Да тут ни у кого уже ни сил, ни терпения не хватает, чтобы хоть что-то нормально сыграть! -Вот поэтому мы тут и торчим! Лажаю вообще-то не я! Идите в бары бомжацкие тогда играть, если не хватает навыков вот на это, бездарности блять! -Да иди ты нахуй! Я тебя ненавижу, мразь ты ебаная! Рыжеволосая окончательно вышла из себя и надрывно захрипела, безумно глядя на не менее злющую красноволосую. В следующий миг на её щёку хлёстко легла болезненная пощёчина, оставляя на нежной коже кровавый отпечаток ладони. Швец отшатнулась назад, хватаясь за ушибленное место. Рыжая с силой швырнула окровавленные палочки в стену, быстрым шагом выходя в коридор. Александр изумлённо вытаращил глаза на согнувшуюся Алёну. Наверное, с силой переборщила, синяк скорее всего останется. Переглянувшись с такой же ошарашенной гитаристкой, он быстро скинул с плеча гитару и выбежал вслед за подругой. Красноволосая разогнулась, по-прежнему держась за щёку, потерянно глядя в дверной проём. Саша решала, что делать дальше, идти за коллегами или снова оставаться наедине со Швец, неизвестно чего ожидая от неё. Решив, что, если всё-таки она виновата в этом, то нужно хотя бы извиниться, она медленно поднялась, хватаясь за стол, сначала по неосторожности наступая на больную ногу. Стараясь не вздрагивать из-за пристального взгляда, который чувствовался на спине, она проковыляла до двери, торопливо выходя за дверь, оставляя дрожащую девушку в одиночестве. В длинном коридоре было слишком много дверей, куда идти было не понятно. Дверь в химчистку, потом в какое-то служебное помещение, в прачечную, ещё куда-то. Внимание привлекли разговоры откуда-то из-за угла. Одна из дверей оказалась настежь открытой. Внутри горел слабый свет, из-за которого в темный коридор падали две тени. -Блять, стой, не суй ты их под воду, сдохнешь от боли же. – Послышался оттуда испуганный голос Александра. Помещение оказалось небольшим туалетом, с грязноватым старым унитазом, заляпанными чем-то стенами и таким же грязным зеркалом, забрызганным и заляпанным чем-то. У раковины стояла почти плачущая Юля, держа над ней дрожащие руки, смотря, как кровь медленно стекает в слив. Светловолосая медленно подошла ближе, думая, что они сейчас тоже начнут кричать, говорить, что всё из-за неё. -Это чем-то обработать надо. Наверное… - Пробормотал парень, аккуратно капая водой на пораненные места. -Если перекисью, то я точно сдохну. – Крупно трясясь, бормотала рыжая ему в ответ. -Блин, прости, если бы не я, этого бы сейчас не было. – Виновато промолвила светловолосая, подходя ближе. -Всё нормально, это не из-за тебя. Мы все уже слишком заебались работать с ней, все лажают. Не надо брать на себя её вину. Басист убежал обратно за бинтами, оставляя дам разбираться с этим одних. Юля, пользуясь случаем, включила воду и мужественно сунула под неё руки. Саша поёжилась и виновато закусила губу, глядя на шипящую коллегу, которая болезненно выгнулась и затряслась ещё больше. Бардовая жидкость смешивалась с прозрачной и вместе с ней утекала в канализацию. -Женщина, ты боли вообще не чувствуешь? – Парень наконец-то вернулся, испуганно подскакивая к болезненно стонущей подруге. Кое как придав рукам менее страшный вид, и избавив их хозяйку от бесплатного костюма маньяка, убившего несколько людей, темноволосый аккуратно положил на раны сразу два слоя бинтов. Они почти сразу стали красными в одном месте, где ранения были слишком глубокими. -Ну, Сергеевну муки совести как обычно не трогают? – Пытаясь как-то разрядить обстановку, хмыкнула Юля. -Она съебалась по-английски как обычно. Или ты думала, что она извиняться будет? – Стараясь закрепить один конец бинта у запястья, пробормотал парень. -Ну и пускай катится. Видеть её блять больше не хочу. -Зато мы благодаря тебе можем наконец-то уйти домой. -М-да, тебе легко говорить. Мне ещё барабаны от крови оттирать, а то владельцы точки по шапке настучат. Сергеевне настучат, но всё равно как-то некрасиво. -Давай я вытру. – Желая хоть как-то загладить вину, подала голос светловолосая. – Из-за меня весь этот пиздец произошел. -Может мы уже объясним ей, что виноват тут только один человек, и что это не она? – Полушепотом спросила рыжая, глядя вслед уходящей девушке. -Сергеевна слишком хорошо умеет внушать чувство вины. Так что не думаю, что у нас получится.