***
-Блять, ты поспи хоть немного или… я даже не знаю… Ты с каждым днём всё больше и больше походишь на труп. — Несколько испуганно бормотала Юля, разглядывая вошедшую в комнату Сашу, с явным усилием тащившую отяжелевшую гитару за спиной. -Если бы время на это ещё было. — Хмыкнула та, запинаясь о ступень платформы, на которой стояла барабанная установка. Она в последнее время даже смогла более-менее наладить режим сна: теперь спала не как раньше неопределённое количество часов в сутки, а стабильно два часа в день. Какая никакая, но это уже была победа, теперь можно было хоть немного отрегулировать график дел днём, чётко определяя, какие дела сегодня нужно будет сделать. Непонятно только, что же так удивило барабанщицу в этот раз? Она сегодня выглядела почти как всегда: привычные синяки под глазами, чуть темнее своего естественного тона из-за грязи, поблёскивающие масляными бликами под светом ламп волосы, тонкие и слабые как паутина, и обветрившиеся на холодном ноябрьском ветру губы, потрескавшиеся почти по всей своей поверхности. Ничего нового, вроде бы. Возможно, ключицы из-под худи торчать стали сильнее, возможно, скулы стали ещё выразительнее, возможно, из-за плохого питания кожа стала ещё тоньше, покрываясь синяками из-за любых столкновений с любыми предметами, может быть, она сама стала похожа на сплошную аллегорию страданий, немощности и слабости. -Сань, ну скажи хоть ты ей. — Обернулась Юля к парню, сидящему сзади, ковырявшемуся в своей гитаре. -Сори, у меня тут проблемка с крутилкой этой злоебучей. Надо сделать что-то, а то меня сейчас по стене размажет сама знаешь кто. У нас минут пять осталось до приезда первого всадника апокалипсиса. -М-да, спасибо за помощь. Саша, оставив грязные после уличной слякоти сапоги у порога, прошла к своей любимой лавке, осторожно ставя на неё гитару, стараясь удержать её трясущейся рукой. Рыжая, соболезнующе глядя на девушку, вытащила из рюкзака палочки, разминая перед игрой руки. Повисла тишина, нарушаемая только тихой бранью со стороны басиста, тыкающего в злополучную крутилку отвёрткой. Как обычно за пару минут до начала репетиции дверь распахнулась и внутрь вошла Алёна, безразлично оглядывая присутствующих. Не нарушая тишины, она прошла в гардеробную, по пути скидывая пальто и шарф, потирая красные с мороза щёки. Как обычно с её приходом помещение заполонила напряжённая атмосфера, шевелящая волосы на голове, играющая на напряжённых нервах как на гитаре. Девушке как обычно захотелось спрятаться куда-нибудь подальше, лишь бы не встречаться с мёртвыми голубыми глазами и вообще не попадать в их поле зрения. -Так, товарищи музыканты и Саша, прошу поднять свои жопы и начинать. — Обречённо вздохнула Швец, подходя к привычно завышенной микрофонной стойке. Товарищи музыканты и Саша недовольно переглянулись, всё не переставая так реагировать на оригинальные приветствия красноволосой, раз за разом намекающие гитаристке, что уровень её умений девушку, мягко говоря, не устраивает. Та только раз за разом неловко лыбилась, стараясь не показывать и так плохо относящейся к ней Швец свою копящуюся обиду и вновь наворачивающиеся на глаза слёзы. Не то, чтобы её мнение для неё значило так много, но ей почему-то каждый раз было смертельно обидно, когда голубоглазая кидала в её стороны пренебрежительные фразочки. -Товарищи нормальные люди и Алёна Сергеевна готовы работать, ура. — Грустно хмыкнула Юля, пытаясь подстебать Швец в ответ. Та сделала странное лицо, делая вид, что смешнее шутки в жизни не слышала. Саша, поняв, что следующая пара часов будет долгой, громкой и страшной, отрывисто выдохнула и поднялась с лавочки, вешая гитару за плечо. Стоя сзади красноволосой, стоящей к ней полубоком, она зачем-то безотрывно пялилась на неё исподтишка, разглядывая серебряные кольца на пальцах и потрескавшийся черный лак на ногтях. Но снова почувствовав на себе уже хорошо запомнившийся взгляд, наблюдения пришлось прекратить и сделать вид, что струны на гитаре очень интересный предмет для изучения.***
-Ничего нового… — Устало пробормотала барабанщица, потирая перебинтованные ладони, глядя на очередную стычку вокалистки и двух гитаристов. Саша также пристыженно, но уже не так испуганно глядела себе под ноги, стоя рядом с таким же Александром. Тот с абсолютно каменным лицом смотрел красноволосой куда-то за спину, вроде желая смотреть в глаза, чтобы не ставить себя в ещё более жалкую позицию, а вроде придерживаясь своих же слов о том, что лучше девушке в глаза не смотреть — кошмары замучают. Швец же, снова придираясь ко всему подряд, отчитывала коллег, расхаживая перед ними взад-вперёд, эксцентрично размахивая руками. И репетиция уже подошла к концу по прошествии долгих четырёх часов, а они всё стояли и стояли, ожидая, когда же девушка уже успокоится и отпустит их по домам. -Слушайте, вы же вроде оба гитаристы, что за проблемы? Одна в долю попасть не может, другой играет себе на уме, все в одну сторону, он в другую. Я так понимаю, нормально сыграть у нас никогда нормально не получится? Время идёт, а у нас все те же проблемы и те же проёбы. Один сплошной регресс, сплошная деградация. Мы в другую сторону хоть когда-нибудь повернём? Возможно, никто и не косячил, проблем ни у кого не было, и почти все это понимали. Все, кроме одной. Саша более-менее в долю начала попадать, почти не сбиваясь и не нарушая ритма, другой Саша басист, до него докопаться никто не мог, предпочитая говорить, что у него все нормально. Так что если раньше крики Швец можно было хоть как-то оправдать, доказывая самой себе, что она придирается не просто так, а за дело, то сейчас даже эта причина стала какой-то недостоверной. -Вот серьёзно, мы уже месяц целый тут с тобой и твоей гитарой ебёмся и что? Ничего! Я понять не могу, тебе настолько лень сделать хоть что-то, чтобы мы тут все тебя не ждали и не стояли на месте? У нас тут не кружок по интересам, где каждый что-то не умеет и только учится, мы тут за деньги вроде как работаем. Или мне за твои великие заслуги платить в два раза меньше, чем остальным? Или может вообще не платить? Светловолосая снова молча слушала, не смея возразить. Даже если она что-то скажет в ответ на это, голубоглазая только больше разойдётся, ещё и завозмущается из-за того, что ей смеют перечить и утверждать, что это она всё неправильно понимает, а её коллеги играют нормально. Поэтому оставалось только выслушивать сыпящиеся словно град на железную крышу оскорбления и высказывания о её безнадёжности. Парень к этому уже привык и вполне спокойно покачивался из стороны в сторону, сонливо моргая и постукивая пальцами по корпусу гитары. -Ты дома хоть немного играешь? Гитару в руки хотя-бы берёшь? А то мне что-то кажется, что нет. -Играю. Но у меня не так много времени на это. — Всё-таки тихо пробормотала она, всё не поднимая взгляда на голубоглазую. -Да что ты? Если мы такие занятые, чего это мы тогда тут работаем? Если времени нет, чего тогда вообще возишься с этим? Я как-то не хочу тормозить всю остальную группу из-за того, что у кого-то, видите ли, времени не хватает. Я в школе параллельно учусь, как-то успеваю и дома всё, что надо отработать и тут на лишний час задержаться из-за вас, не умеющих нормально распоряжаться временем и не справляющихся со своим же инструментом. — Как и думалось, Алёна закричала только громче, уже начиная хрипнуть из-за напряжения голосовых связок. -Я тренировалась, сейчас руки просто трясутся… -Руки трясутся — таблетки какие-нибудь от нервов или чего-нибудь такого надо пить. Или приходить пораньше, разминаться и разыгрываться нормально, тогда, представь себе, всё нормально будет. -Руки трясутся — потому что тебя тут все боятся. И вообще, мы тут уже четвёртый час торчим, тут уже не только руки затрясутся. — Решила вступиться за коллег барабанщица. -А ты думаешь, я не устала? Мне тоже уже охота домой поехать и отдохнуть после этой ёбаной недели, а вот эти вот словно специально активно препятствуют этому. А ты чего замолчала то? О тебе говорим вообще-то. Кто у нас тут всю группу тормозит? Из-за кого мы каждый раз на одном месте топчемся? — Обернулась Швец к Саше, подходя вплотную, снизу-вверх заглядывая в глаза. -Мне вообще кажется, что сейчас всё было нормально. — Та наконец-то решила возразить, доказать, что всё она делает вполне хорошо, а вот эти придирки совершенно необоснованы. -Да? То есть это я глухая и ничего не понимаю? Конечно, вы тут все прирождённые Бонэмы и Хендриксы, а я дурочка с переулочка, говорю, что вы всего лишь нормальное звукоизвлечение осилить не можете. Так? -Нет, просто говорю, что сейчас всё вроде бы было нормально. — Бубнила гитаристка ей в ответ. -Опустим тот факт, что твоё звучание по своей ужасности несравнимо ни с чем, и что ритм всё ещё хромает на обе ноги, но даже если сейчас всё было так хорошо, то что сказать о других песнях? Там тоже всё так прекрасно, что даже докопаться не до чего? Или это я опять такая плохая, доебалась с нихуя? Или я должна терпеть вашу корявую технику только потому, что у меня выбора другого нет? При чём у вас только одна задача: нормально играть только на одном инструменте, так вы и там обсираться умудряетесь! Я как-то и играть и петь могу, а вы у нас такие нежные, что что-то одно потянуть не можете. -Да блин, я пытаюсь как-то выровняться, ты меня перебиваешь и всё останавливаешь постоянно. Может быть, всё было бы не так плохо, если бы ты не мешала своими постоянными криками и давала бы нам доводить песню до конца. — Начиная выходить из себя, произнесла Саша, наконец-то осмелившись поднять глаза. -Ах, это ещё и я во всём виновата! Ну да, ну да, я такой монстр, который постоянно вас, гениев, перебивает и не даёт вам продемонстрировать все свои способности. А ты не думаешь, что, если бы вы справлялись со своими партиями, я бы вас не прерывала? Или я просто такая ужасная, что ору на вас, останавливая песню на середине, потому что мне хочется? Да я петь нормально уже не могу, потому что вы гении видимо и мыслите, и играете в разные стороны. -Мы тут может и не все профессионалы, но можно хоть немного держать себя в руках и не орать на нас из-за каждой мелочи. Может тогда мы тебя бы мразью не считали и играли бы нормально. А то на всяких крикливых сук работать не хочет никто. Светловолосая окончательно вышла из себя и тоже практически закричала, уже не стесняясь смотреть на стоящую в паре сантиметрах от неё девушку. Которая после последних трёх предложений вздрогнула и оскалила пару передних зубов, слегка приоткрыв от смешавшегося воедино гнева и удивления рот. Басист и барабанщица заметно напряглись, особенно услышав, как гитаристка назвала девушку. Рыжая замахала руками, пытаясь что-то ей сообщить, но та будто её не замечала, озлобленно глядя в глаза напротив. -Это я ещё и сука?! — Наконец-то опомнилась красноволосая. -Да, представь себе! -А чего ж ты тогда на меня работаешь?! Мазохистские наклонности заставляют?! -А чего ты тогда с тремя бездарностями возишься, а?! С таким мерзким характером как у тебя больше никто работать не хочет?! -Я-то в отличии от тебя, хоть что-то нормально делать умею! А не прикрываю свою тупость и жалкость словами о том, что у меня нет времени и тем, что из-за моей же никчёмности всё на меня орут! Иди тогда куда-нибудь на улицу или сразу на помойку, где ты отлично впишешься во всех смыслах этих слов! -А чего ты на личности переходишь?! Аргументы закончились?! Я в отличии от некоторых сама зарабатываю и на квартиру, и на еду, и на всё остальное. А не сижу у богатенького отца на шее, плюясь сверху на бездарных плебеев, которыми ты нас считаешь! -Зато у меня уровень интеллектуального развития позволяет мне строить выводы на основе уже полученных знаний, а не ограничивается построением догадок о человеке, о котором не знает ровным счетом нихуя! И я с таким «отвратительнейшим» характером не ною о том, что у меня ничего не получается, и не мешаю другим работать из-за своих убеждений о том, что мне все за каким-то хером должны! -Да?! И что же ты мне должна интересно?! -Как минимум терпеть такую бесталанную шваль как ты, потому что нормальных и более-менее дееспособных гитаристов, что к тебе естественно не относится, сейчас хер найдёшь! Потому что кое кому ещё тут лучше играется с хуёвой гитарой, а не без неё! -Да у тебя, как я погляжу, все вокруг бесталанные твари, одна ты у нас такая прекрасная и шикарная! Только вот о своём завышенном самомнении, позволяющим тебе вести себя как последняя мразь и оскорблять всех, кого только можно, ты постоянно забываешь. Интересно, почему же это? -Я хотя бы стою того, чтобы считать некоторых безмозглыми особями, потому что так блять и есть! -Девчонки вы это… Спокойно, давайте как-то успоко- -Заткнись! — Одновременно крикнули девушки, на секунду оборачиваясь на перепуганную барабанщицу, слабо пытающуюся успокоить остервенело кричащих друг на друга коллег. Та отскочила в сторону, отходя к не менее удивлённому парню. -Вот так ты ко всем и относишься, вот почему тебя все ненавидят! -А у самой как будто так много друзей, что от них устаёшь и поэтому всегда одна! -Зато я хотя-бы не веду себя с ними по-скотски как некоторые! -Зато я хоть к чему-то стремлюсь и чего-то добиваюсь, а не ною постоянно о том, что у меня нет времени, руки трясутся и вообще, как же всё плохо, это вы во всём виноваты! Что ты вообще делаешь, чтобы чего-то добиться?! Ходишь, сопли на кулак наматываешь, жалуешься всем подряд и нихуя после этого не делаешь?! Позиция бесхребетной падали, которая в жизни ничего не добьётся! -А кое кто ахуеть как много обо мне знает и поэтому говорит о том, что я нихуя не делаю. -Я как минимум тебя терплю, была бы моя воля, я бы давно тебя струной гитарной задушила! -Так чего ждёшь?! На зоне тебе будет явно комфортнее, чем здесь, сможешь в полной мере свой потенциал реализовать, когда здоровые волосатые мужики в жопу ебать начнут! -Да пошла ты! Это насколько гадиной надо быть, чтобы желать кому-то изнасилования? Самой от себя не противно? -Сказал человек, пару секунд назад говоривший о том, что хочет меня струной задушить! -А тебе такого никогда не говорили? Странно, таких высокомерных, мерзких и в целом отвратительных людей всегда ненавидели, я, конечно, не знаю, но что-то, мне кажется, кое кого скоро тоже в жопу ебать будут, только не волосатые мужики, а школьные хулиганы где-нибудь в зассанном толчке! И знаешь, тебе самая древняя профессия тоже пойдёт! -Сама начала мне смерти желать! Я в твою сторону вообще никаких выпадов не делала! Сама раз за разом подтверждаешь, что ни на что больше не способна кроме как ныть и смерти желать! Знаешь, я не удивлюсь, если тебя родители в детстве пиздили или просто не любили, если такое ничтожество смогло вырасти! До конца не осознав, как, словно отключившись на какое-то время, светловолосая окончательно потеряла самообладание, уже переставая контролировать собственные эмоции и действия. Единственное, что она понимала — такой злой она не была никогда. Словно в тумане она занесла отяжелевшую руку над головой и также не видя ничего перед собой, со всей силы ударила девушку по лицу, даже не ожидая от себя такой силы. Швец отшатнулась в сторону, ещё даже не понимая, что произошло. По инерции попятившись назад, она наступила на натянутый над полом провод, в следующую секунду путаясь в нём. Побоявшись его порвать, голубоглазая подняла одну ногу, стараясь как-то его перешагнуть, хоть и пятилась спиной вперёд. Но довольно сильная пощёчина слишком вывела её из колеи, из-за чего она только потеряла одну точку опоры и в следующую секунду полетела на пол. Очень неудачно сзади оказалась платформа, об которую она с неприятным звуком ударилась, носом прикладываясь к металлическому уголку. Со страшным то ли хрустом, то ли просто глухим ударом в комнате повисла мёртвая тишина, нарушаемая только сдавленным шипением свернувшейся в клубок Алёны. Саша, смертельно перепугавшись, прикрыла рот ладонями, ошарашенно глядя на корчащуюся от боли девочку. Слева и справа на неё смотрели две пары таких же ошарашенных глаз, мечущихся с одной девушки на другую. Юля трясущимися руками положила палочки на малый барабан, выглядывая из-за стойки. Вся агрессия и желание убить красноволосую сразу же испарились, заменяясь только дичайшим, пожирающим изнутри страхом. Непонятно даже за кого: за себя или за Швец. Более-менее придя в себя, Саша судорожно выдохнула, наконец-то обретя способность дышать. Девочка не двигалась, только прикрывала лицо ладонью, будто стараясь уменьшить боль, и сжималась всё больше. Светловолосая трясущимися руками сняла с плеча гитару, кладя её на пол, медленно подходя к ней. Чувства смешались в некий симбиоз страха, тревоги и стыда. -Эй… Я… я не хотела… — Еле-еле ворочая языком, промямлила Саша, опускаясь рядом с дрожащим телом на колени. Швец вздрогнула и еле слышно всхлипнула, когда к руке невесомо прикоснулась пара ледяных пальцев. Светловолосая, растерянно глянув на перепуганных коллег, слегка потормошила её за плечо. Рыжая вылезла из-за барабанов, присаживаясь рядом, вертя руками в воздухе, не зная, что делать. Алёна часто задышала, пытаясь спрятаться от двух изучающих её пар глаз. -Блять… надо осмотреть как-то… — Пробормотала барабанщица, убирая с лица девушки упавшие на него волосы. Саша, более-менее придя в себя, уложила голубоглазую на спину, схватив за подрагивающие плечи. Но та упорно закрывала лицо ладонями, отбиваясь от рук, старавшихся их убрать. Это удалось сделать только на пару секунд, прежде чем та болезненно сморщилась и снова закрылась. Металлический уголок рассёк правое крыло носа и поранил лоб, оставив на нём неглубокую кровоточащую ссадину. Из разбитого и разодранного носа вниз тек буквально ручей алой крови, просачиваясь сквозь губы, окрашивая в такой же цвет и белые зубы, делая девушку похожей на только что поужинавшего каннибала. И дополнял этот образ болезненный розовый след от пощечины на правой щеке. -Бля, п-прости я… я не хотела… — Снова выдавила из себя гитаристка, почти плача при виде этой картины. Когда она снова попыталась убрать с лица маленькие ладошки, чтобы зачем-то ещё раз ужаснуться надрыву на крыле носа, из которого засочился новый поток красной жидкости, одна из них вдруг резко сжалась в кулак и прилетела аккурат в левый глаз. Светловолосая, сидевшая на коленях, пошатнулась и упала на спину, чуть не повалив за собой Юлю. Швец же, всё также морщась и прикрывая месиво на лице, кое как поднялась, пытаясь устоять на одном месте. Рыжеволосая вскочила следом, пытаясь усадить пострадавшую обратно, чтобы не упала повторно, но та лишь отмахнулась, целенаправленно шагая в сторону стола. Саша, потирая ушибленное место, села обратно, потерянно глядя на девушку, выискивающую что-то в рюкзаке. -Алён, у тебя там нос немного… тебе в больницу надо. Да стой же ты! Но та, снова никого не слушая, вытащила из сумки лист А4 и с силой впечатала его в стол. На белоснежную поверхность упала капля крови, капающая вниз с подбородка. Девушка наконец-то убрала руки и, вернув себе озлобленный вид, повернулась к испуганным коллегам, переводя в взгляд с одной на другую. Рана на лбу чуть опухла, от её самого глубокого места текла тонкая струйка крови, подбираясь к глазу. Почти всё, что располагалось ниже линии глаз было вымазано красной жидкостью, смешавшейся с парой маленьких слёз. -Вон отсюда! — Со всей силы ударив кулаком по столу, гаркнула голубоглазая. Раны всё-также беспрерывно кровоточили, из-за чего девушка, говоря что-то, буквально плевалась кровью, затёкшею в рот. — И больше чтоб здесь не появлялась! Бархатистый голос сорвался и отозвался в горле хриплым, надрывным кашлем. Пользуясь всеобщим замешательством, красноволосая схватила со стула сумку и убежала в маленькую комнату, всё ещё пошатываясь и норовя упасть почти на каждом шагу. Стащив с вешалки пальто, она вылетела в коридор, громко хлопнув дверью, прежде чем её успели поймать. На столе лежал листок, носящий в этих кругах неофициальное название «увольнительная». Саша только тупо пялилась на него, боясь даже прикасаться. Неужели конец? Глупо так всё получилось ещё. Мало того, что почти убила бедную девочку, ещё и мечту свою подорвала. Вроде обе были виноваты, но почему-то тяжёлый груз вины лёг именно на её костлявые плечи. Она что-то невнятно пробормотала, силясь не разрыдаться прямо здесь. -О, кому-то первую увольнительную дали. — Потерянно промолвил басист, сдвинувшийся со своего места, к которому во время этого конфликта будто прирос. Саша только тихо всхлипнула, медленно протягивая руку к ручке, лежащей поодаль. -Ты… действительно хочешь уйти? — Опустилась на плечо грубоватая рука барабанщицы. -Нет. — Проскулила гитаристка. -Слава пиву, я уже думала, тебе стыдно стало, и ты сама захотела уйти. — Облегчённо выдохнула рыжая. -Я. я не хотела… -Да это уже понятно. Давайте так: виноваты тут обе. Не ссы, нормально всё будет, вина тут не только твоя. Надеюсь, в больницу додумается зайти. -Нормально… а с этим что делать? — Кивая на листок, всхлипнула девушка. -А тут всё просто. — Хмыкнул парень, подбирая бумажку со стола. В следующую секунду та разорвалась на две части, потом на четыре, потом и на шесть, а после опустилась в стоящее рядом мусорное ведро. — Нам она совала такие уже раз пять. Это увольнительная по собственному, а если собственного нет, подписывать тебя никто не заставляет. Так что приходи спокойно в следующий раз, она ничего не скажет. Разве что то, что произошло сейчас… вот тут не знаю. -Зная её, она либо сделает вид, что ничего не было, либо начнёт орать в два раза громче и больше. Тут как повезёт. -Повезёт, если что заставим. -Эй, ты чего такая? Ну да, плохо получилось, но всё нормально будет. Она тебе ногу чуть не сломала однажды, так что теперь вы квиты. Светловолосая натянула на лицо кривую улыбку, нервно потирая руки. Если бы они знали, что «расстроенная» она не из-за увольнения и не из-за этой лужицы крови на полу.