Темный Рай

Очевидно, даже если подвал раньше был жилым, Гейлсбургский похититель сделал всё, чтобы он превратился в бункер. Подкопать бетонный пол казалось невозможным, у самого потолка находилось узкое окошко с плотным стеклом, закрытое решеткой, но до него было не допрыгнуть, даже разбежавшись о стену. Тяжелая железная дверь не поддалась, когда Вэнс и Брюс навалились на нее вдвоем, и, по всей видимости, комнату хорошо звукоизолировали. В представлении Брюса проходящие мимо люди должны были услышать крики Вэнса, — голос у него оказался громким и буквально бурлил от ярости — но либо наверху никто не проходил даже случайно, либо Похититель жил со своими сообщниками. Ямада даже не знал, что пугает его больше — то, что их мольбы о помощи не услышит ни одна живая душа, или то, что существуют настолько жестокие люди, которые могут их проигнорировать. С наступлением сумерек в подвале стало совсем темно. Похититель не появлялся — то ли улаживал дела наверху, то ли хотел помучить детей ожиданием и голодом. Безуспешные поиски хоть чего-то полезного окончательно испортили настроение, крохотная искорка надежды потухла. Хотелось провалиться в сон, но Брюс сомневался, что сможет уснуть, чувствуя, как желудок выкручивает наизнанку и противно колет. Чтобы не тратить последние калории в организме, Брюс устало сжался на матрасе. С каждой секундой чувство голода точило больше и больше. Вэнс наверняка тоже был голоден, потому что становился всё злее и злее. Наконец, израсходовав силы, он тяжело упал рядом с Брюсом на матрас. Лежанка явно была мала для двоих, что подтверждало мысль: похититель не забирал больше одного за раз и, похоже, слабо представлял, что делать с ними обоими. Стараясь занимать как можно меньше места, Брюс свернулся калачиком — он всё ещё чувствовал жар от тела раздраженного Вэнса. Похоже, Хоппер вообще не остывал, и в целом был куда выносливее, чем он. В другой ситуации, может, Ямада бы даже позавидовал ему — на поле очень важно быть стойким и неутомимым, но теперь это значило, что мучение Вэнса Пинбольщика будет длиться дольше. – Ты живой? – мрачно осведомился Вэнс. Молчать долго он, похоже, тоже не мог. Брюс вообще впервые видел человека, который не мог сидеть на месте продолжительное время, легко впадал в ярость и всегда говорил резким, чуть взвинченным тоном. – Мне холодно, – стуча зубами, пробурчал Брюс. Вэнс цокнул языком, точно услышал что-то раздражающее, и, перевернувшись на бок, обвил Брюса руками, прижимая спиной к своей груди. Жар немедленно обдал остывшее тело, его прошибло от макушки до самых пяток, надолго задерживаясь в позвоночнике. Ямада невольно прижался к Вэнсу теснее, пытаясь урвать драгоценное тепло, и Хоппер совсем ему не препятствовал. – Ты уверен? – тем не менее, спросил Брюс. – Всё равно никто не узнает, – сказал Вэнс, залезая горячими руками под футболку Брюса. Ямада зажмурился. Он и так почти ничего не видел в сумраке, но сейчас ему было слишком приятно. Холодное тело жаждало тепла, и он жался так близко, как только мог, лишь бы урвать драгоценный, обжигающий жар. А потом Брюс ощутил что-то. Оно было сзади, твердое и такое же горячее, как всё тело Вэнса. Хоппер, похоже, прекрасно знал об этом, потому что дернулся, стоило Брюсу случайно задеть его задней частью. – Полегче, – приглушенно рыкнул Вэнс, стискивая его так, чтобы Брюс больше не мог пошевелиться. – Хотя, если подумать, когда бы я ещё мог прижаться к тебе так? Глотку неестественно защекотало. Брюс попытался поймать больше воздуха, но лишь неловко кашлянул. Он чувствовал себя странно, больше непривычно, потому что раньше к нему так не прижимались. – Заткнись, – резко произнес Вэнс. – Не хочу ничего об этом слышать. – Я ничего не говорю, – немедленно откликнулся Брюс. Он уже понял, если как-то это прокомментировать, легко можно получить по шее. Не то чтобы это было неприятно — Брюс не задумывался о подобном всерьез. Школа, домашнее задание, спортивные нагрузки, семейные обеды, доклады в библиотеке... Он забирал сестру с продленки, присматривал за ней и её подругой, проверял их домашнее задание, выезжал с друзьями на великах, а когда возвращался домой, хотелось лишь спать. У него было не так много времени, как у его одноклассников. – Да уж, конечно, – недоверчиво протянул Вэнс. – Я ничего не говорю, – повторил Брюс и всё-таки исхитрился толкнуть Вэнса головой. – Мне, наконец, стало теплее, не хочу, чтобы ты взбесился и отодвинулся. Вэнс фыркнул. Хватка его рук немного ослабла, но сейчас Брюс жалел об этом, потому что проникающий между ними сырой воздух был неприятно прохладным. Ямада позволил себе подвинуться на матрасе, чтобы сократить образовавшееся расстояние. – А о чем ты думаешь, когда жамкаешь свой член? – Я его не... жамкаю, – быстро ответил Брюс, чувствуя, как у него краснеют щеки. Вообще-то он трогал себя несколько раз, но толком ни о чем не думал. Ему просто хотелось быстрее разобраться с проблемой, пока его не застукали родители, и замести следы. Самое паршивое, что случалось это утром, когда нужно было спешить в школу. – А я постоянно это делаю, – беззаботно заметил Вэнс. Теперь не думать о его члене не получалось. Потому что он был прямо там, не просто упирался чуть ниже спины — Брюс чувствовал себя практически проткнутым, настолько Вэнс был твердым. И если до этого лежать как большая и маленькая ложечка казалось удобным, то теперь Брюс испытывал настойчивое напряжение. Ему хотелось сдвинуться так, чтобы собственный член не мешал, но он лишь задел Вэнса снова. – Ты что, блядь, специально? – рявкнул Вэнс так, что эхо его голоса прокатилось по подвалу. – Да нет, мне просто... холодно там, где ты не трогаешь, – пробормотал Брюс, хотя внутри промелькнула шальная мысль вновь шевельнуться и ощутить это странное напряжение на конце позвоночника. – Можешь опустить руки на внутреннюю часть бедра? Буквально на минуту. – А ты не такой невинный, как я думал, – усмехнулся Вэнс, решительно просовывая колено между его ногами. Брюс слегка содрогнулся — это было неожиданно удобно. – Сдается мне, ты там твердый. Дашь потрогать? Во рту совсем пересохло. – Ты с ума сошел? – прочистив горло, поинтересовался Брюс. – Да какая тебе разница? – спросил Вэнс, незамысловато ведя руками по его телу. – Всё равно скоро сдохнем, и никто не узнает, что ты перед смертью в моих объятиях извивался. Да и то, что я трогал другого парня, тоже никому в голову не придет. Брюс закусил губу — напряжение странно подтачивало. Все его мысли были сосредоточены вокруг крепкого тела Вэнса, его тепла и запаха, настойчиво заглушающего сырой смрад подвала. Это было так странно. Где-то наверху находился их похититель, явно замышляющий недоброе, а Брюс никак не мог отодвинуться от Вэнса, и его член, действительно, встал от близости с этим парнем. Последний год член иногда вставал без видимой на то причины. У Брюса хватило ума понять, что это естественно, но всё равно было ужасно неловко и стыдно, да и делиться этим со взрослыми и сверстниками не хотелось. Член никогда не вставал на девчонку, но Брюс надеялся, что это изменится. Ему нужно было только чуть-чуть подрасти, чтобы это происходило осмысленно. Но, похоже, сейчас его телу было достаточно Вэнса Пинбольщика. – А ты... ты давно про себя знаешь? – пробормотал Брюс, чувствуя, как начинают гореть кончики ушей. – Знаю что? – резко спросил Вэнс. – Ты на что намекаешь? – подозрительно поинтересовался он. Брюс сжался, ожидая взбучки, и вдруг ощутил руку Вэнса на своем паху. С губ сорвался странный скулеж, кажется, полностью удовлетворивший Вэнса, потому что Хоппер напористо сжал его через ткань. – Знаешь, я типа часто не могу уснуть, и тогда я думаю о всяком, потому что голова начинает гудеть, если я просто торчу в потолок. Обычно мне нравится думать о том, как буду играть в автоматы или бить кого-нибудь, – Брюс издал звук понимания, хотя ему никогда не хотелось никого бить. – Иногда я думаю о том, как буду тачку водить, когда мне стукнет семнадцать. Может, отец отдаст свою или придется деньжат поднакопить... И вот однажды я подумал, как у меня появится машина, и я поеду на выходные куда-нибудь за пределы Денвера, подальше, где меня никто не знает. И там я сниму какого-нибудь парня автостопщика или проститута. Я тогда быстро кончил, смекаешь? – Ага, – пробормотал Брюс. – Вскоре появились и другие мыслишки, с парнями, которых я знаю, – невозмутимо заметил Вэнс, чуть грубовато поглаживая Брюса через ткань. – Ты в них тоже был. После той игры, на которой я тебя видел. Брюс закусил губу. Вэнс не делал ничего особенного, но это казалось намного приятнее, чем те несколько раз, когда он трогал себя сам, стараясь скорее кончить. Его горячее дыхание обжигало уши, напряженный голос щекотал барабанные перепонки. Брюс не мог сосредоточиться на чем-то одном, его растаскивало между бархатистым шепотом и грубым прикосновением. – И что мы делали? – Показать? – спросил Вэнс, толкая Брюса так, что он завалился на спину. В темноте Брюс видел только его очертания и сдавленно ойкнул, когда Вэнс оседлал его бедра. Он оказался тяжелее, чем Брюс мог себе представить. – Тупая затея — дразнить меня сейчас, когда терять мне всё равно нечего, и я весь на взводе, Ямада, – с неожиданной яростью произнес Вэнс. – Повторишь свой вопрос или сдашь назад, пока есть возможность? В груди странно сдавило. Чуть хриплый, яростный рык пробрал до мурашек. Брюс и сам не понимал, зачем всё это делает, чего конкретно он хочет. Они были в плену у одного из самых страшных людей если не в стране, то хотя бы в Денвере. Стоило ему об этом подумать, как возвращалась ноющая боль в желудке, и если бы он съел хоть что-то, его бы уже вывернуло. – Мне холодно, – сказал Брюс. – И блядски страшно. Я скучаю по родителям и сестре. И хочу есть. У меня голова кругом идет от всего происходящего, – добавил он, шмыгнув носом. Голос сам стал влажным, но на этот раз в глазах было сухо. – Знаешь, что про тебя говорят? Что ты чертов псих, и теперь я сам в этом убедился. Потому что нас похитили, неизвестно что этот мужик с нами сделает, а ты хочешь заняться со мной сексом или что-то такое... – Я даже не целовался ни разу, – заметил Вэнс, кажется, пытаясь устроиться удобнее на ногах Брюса. – Я умру блядским девственником, если не брать в расчет то, что сделает с нами этот ублюдок. – Ты не целовался? – ошеломленно спросил Брюс. – Но я думал... Стоило ожидать, что молчание взбесит Вэнса моментально, но Брюс не мог так быстро сформулировать мысль. Не то чтобы он часто думал о Вэнсе Пинбольщике, но где-то задней частью мозга Брюс предполагал, что у такого парня, как он, точно нет проблем с девчонками. – Что ты думал? – Не знаю, – Брюс неуверенно замер, чувствуя, что ноги начинают неметь от тяжести тела Вэнса. – Что любая девчонка захочет поцеловаться с тобой. Девчонки типа любят плохих парней, даже таких... как ты, у которых совсем тормозов нет. – Мне не всрались эти девчонки, я же сказал, – раздраженно произнес Вэнс. – Если ты кому-то скажешь... – Кому? – спросил Брюс, нервно усмехнувшись. – Похитителю? Сообщу первым делом, когда он спустится. Вэнс неуверенно фыркнул, выдавая беспокойство. Впрочем, здесь Брюс его прекрасно понимал. У него были хорошие взаимоотношения с командой, и им моментально пришел бы конец, допусти кто-нибудь хотя бы мысль о том, что у Брюса что-то не то с ориентацией. Можно быть очень хорошим игроком, но какой в этом смысл, если в раздевалку будет не попасть? – Я тоже ни разу не целовался, – сказал Брюс, отгоняя мысли о том, что он, может, никогда и не увидит больше своих сокомандников. – А ты почему? – спросил Вэнс. – Я видел толпу этих девиц на стадионе. Они махали тебе руками с трибун. – Мне не хотелось, – пробормотал Брюс и зачем-то отвел глаза. Пусть он постепенно привык к темноте, всё равно не мог рассмотреть выражение лица Вэнса. – Теперь я знаю, по какой причине. У него не получилось произнести это слишком громко, хотя в подвале больше никого не было, и шанс выбраться из него стремился к нулю. Вэнс настойчиво шевельнулся на нем, проезжая своим массивным телом по заметной выпуклости на штанах Брюса. Пришлось закусить губу, чтобы в воздухе не раздалось сдавленное мычание. – Да, тут всё понятно и без слов, Ямада, – ехидно заметил Вэнс и деловито провел рукой по его ногам. – Ну, так что? – Что? – Выбор у нас невелик, – заключил Вэнс. – Либо мы умрем нецелованными, что выводит меня из себя, либо это сделает этот хрен, что меня тоже бесит. От его сальных глаз просто воротит. Либо... – Давай, – быстро сказал Брюс. – Поцелуй меня. О похитителе думать даже не хотелось, но он был сильнее их обоих, в этом Брюс и Вэнс уже убедились. И хотя похититель не успел ничего им сделать, можно было не сомневаться — им не понравится то, что грядет в ближайшее время. Всё было понятно по тому, как он смотрел на них, каким образом хватал, когда заталкивал в фургон. Всё было понятно по этому месту и старому грязному матрасу. Вэнс заметно напрягся, это было заметно даже в сгущающейся темноте, но уже через секунду навалился на Брюса с такой силой, что Ямада даже опешил. Похоже, Хоппер, действительно, хотел его поцеловать, но — что Брюс осознал совершенно внезапно — он тоже хотел, чтобы Вэнс его поцеловал. Он урчал, как заведенный мотор, вжимал в свой рот, стискивая пальцами косматую макушку, а Брюс зеркально повторял его движения, охваченный искусительным волнением. – Потише, ты мне губы отгрызешь, – пробормотал Брюс, чувствуя, что его рот начинает припухать. – Заткнись, у меня это в первый раз, – проворчал Вэнс, но всё равно сбавил обороты настолько, насколько сумел. Будь это в другой ситуации, где-нибудь в кинотеатре или у кого-нибудь из них в комнате, чтобы страх не заставлял сердце Брюса скакать, как чокнутый заяц, Ямада даже мог бы сказать, что ему нравится то, что происходит, но... От Вэнса веяло буйной уверенностью, чтобы хоть на миг забыть, где они находятся и что их ждет.