13 января, вторник
Стрелка спидометра неумолимо ползла вверх, а цифры на бортовом компьютере чёрного мотоцикла то и дело менялись, показывая всё большее значение. Хотя он старался быть осторожным, как и обещал, или, вернее, внимательным, сверкающий в свете ночных уличных фонарей тёмно-синий седан позади заставлял его дальше выкручивать гашетку и проноситься на «жёлтый», слушая недовольные вопли клаксонов со спины или сбоку, когда такие же умники, как он сам, думали проскользнуть на «красный». В этот момент Чонгук поджимал губы в виноватой улыбке, но наушник упорно молчал. Он плавно сбавлял скорость только на тех участках, где грозно блестел асфальт, на котором после дождя со снегом образовался лёд, но сразу после этого он снова набирал скорость. В отражении боковых зеркал «генезис» практически вовсе не пропадал, и когда этот момент с импровизированными гонками затянулся, Чонгук стал более внимательным и начал отмечать, насколько резко и агрессивно шёл автомобиль, подрезая другой транспорт настолько импульсивно, что оставалось только вылететь на встречную полосу, чтобы дополнить и завершить образ. Может, Чон не во всём хорошо знал своего старшего брата, но мог отличить его манеру вождения. И то, что он видел, заставляло его сомневаться, а вскоре и вовсе прийти к выводу, что на этот раз на водительском сиденье находился другой человек. И когда он при очередном манёвре снова в этом убедился, то стал постепенно и естественно сбрасывать газ. — Детка, за рулём не твой хён, а мой, — услышал он голос мужа в своём правом наушнике. — Я уже понял, — ответил Чонгук, продолжая снижать скорость, пока тёмно-синий «генезис» не обошёл его по левой от него полосе, успев прошмыгнуть на «красный» сигнал светофора, но до начала движения автомобилей с перпендикулярной улицы. Чонгук же затормозил перед перекрёстком вполне плавно и без неприятного «проскальзывания» колёс, что говорило о том, что наледь этим вечером была не везде. Чимина он в зеркалах не увидел, и в наушнике тот молчал: хотя громкость была на максимуме, Чон вообще ничего не слышал. — Детка? Ты в порядке? — Нет. — Вернёмся домой? Я же говорил, что тебе лучше остаться дома, пока тебя окончательно не развезло. Можем развернуться здесь, или мне лучше встать у обочины? — Чонгук, отвали? Я просто влюблён, мне это не поможет, — непринуждённо ответил Чимин, на что Чонгук ещё раз воспроизвёл в голове его слова и то, что было до того как он притормозил перед светофором, и усмехнулся. — Я ничего не сделал. — Если мне нехорошо, это ещё не значит, что я ослеп. Но он сейчас разорётся, если до него тоже дошло. Хён это ненавидит. — Пусть орёт, ему не угодишь: ни пасовать, ни подрезать нельзя. Пак шумно вздохнул, а потом надрывно простонал: — Я застрял за фурой и машиной с копами и вряд ли успею проскочить на следующий «зелёный». Я могу, но тебе это не понравится. Не жди меня, здесь остался квартал, я приеду прямо за тобой. Я уверен, детка, — добавил напоследок Чимин, предопределяя его следующий вопрос. — У тебя три минуты, или я еду обратно, связь нестабильная на парковке, я могу потеряться, — ответил Чонгук и вновь стал выкручивать гашетку, когда сигнал светофора переключился. — Я тебя найду. И больше он не слышал ничего, не считая тихого и спокойного «блядство», когда Пак, видимо, всё-таки встал перед ещё одним «красным». Чонгук в это время уже проезжал полупустую уличную парковку перед большим зданием. Поздним и тёмным вечером это место освещала масса фонарей: от стандартных уличных до декоративных и встроенных в асфальт лампочек. Он проехал сразу под здание на крытую, но не утеплённую парковку. Сверкающий в тусклом желтоватом свете слабых лампочек тёмно-синий с металлическим переливом седан стоял недалеко у входа в стеклянный тамбур с лестницей и лифтами. Габаритные огни автомобиля ещё горели, когда он притормозил рядом и отметил, что, видимо, они целенаправленно выбрали место подальше, но с тремя свободными парковочными местами подряд. — Это не в счёт, ты мне уступил, идиот, — эти слова Чанёль произнёс беззлобно, но с большим ворчанием, когда он выходил из «генезиса» со стороны водителя и аккуратно закрывал за собой дверь. Чонгук за это время успел снять шлем и вытащить наушник, потому что связь с Чимином окончательно прервалась. — С чего бы мне это делать? — Твой ёбаный силуэт в зеркале резко загорел красным. Ты выжал тормоз, Чонгук, когда понял, что именно я веду тачку. — Тряпкой протри своё зеркало. Ты меня сделал, так что уймись. И я понятия не имел, кто за рулём, — соврал он, но в эту минуту думал о том, что, хотя он и действительно уступил ему, тормоз всё же он выжал только перед самым светофором, а до этого же только перестал добавлять газ. Значит, в зеркало заднего вида или боковое Чанёль посмотрел только на перекрёстке. — Повторим на обратном пути, — Чанёль бросил ему ключ от машины, который Чонгук едва поймал. — Пусть будет у тебя, чтобы ты не съебался. Красный Ducati наконец медленно притормозил рядом с чёрным BMW на холодной парковке под зданием. Чимин заглушил двигатель, поставил мотоцикл на подножку и встал. Он вытащил наушник, когда избавился от шлема, встряхнул платиновые волосы рукой в толстой чёрной перчатке, пока не понял, что именно она ему мешает, и не проронил ни слова. — Где, блять, этот долбанный ключ? Малыш? Закрой тачку, она меня не признаёт, — попросил Джиху и, после того как Чонгук нажал на кнопку закрытия дверей, обогнул автомобиль. — Ну привет, полуночники. Что, тоже не спится? Когда Чанёль позвонил Чонгуку и предложил поехать с ними, на часах перевалило за десять вечера, и Чонгук хотел было отказаться и съездить или сходить одному туда, где это заняло бы меньше времени, и оставить в тепле и покое Чимина, который изо всех сил отрицал, что он начал заболевать. Но он же и уговорил Чонгука упасть им на хвост, вот только старшие здесь вообще были не при чём. Чонгук и сам прекрасно понимал, что целью Чимина было оттащить его от работы и провести с ним времени чуть больше, чем в последние пять дней. Даже если предлог был настолько банальным и представлял из себя поездку в круглосуточный гипермаркет. — Хён, подожди, пожалуйста, — почти скороговоркой бросил ему Чанёль. — Чимин-а, ты видел, как у Чонгука зажглись габаритные огни перед тем, как я ушёл вперёд? Чонгук с вымученным стоном слез с байка и повесил на руль шлем, который Чимин тут же стащил обратно с делано задумчивым видом. — Он не верит, что обошёл меня и думает, что я намеренно уступил, — пояснил Чонгук. — Ты решил выебать этим мозги? — спросил Джиху, потянув Чанёля за локоть, но тот только отмахнулся. — Какая, блять, разница? — Ну? — Я ехал последним, — заговорил Чимин более тихим, чем обычно, голосом, — и единственное, что я видел, — как ты лихачил, хён. Сегодня хуёвый день даже для символических гонок. Чанёль прищурился, пока Чонгук забирал у мужа свой шлем. Возможно, он понял по виду, а может, по голосу, но старший Пак шагнул к брату и приложил руку к его, как был уверен Чонгук, абсолютно холодному лбу, потому что перед самой вылазкой они измеряли ему температуру. — Отвали, хён, я не болен, — Чимин мотнул головой, чтобы скинуть его руку, — но лучше отойди подальше. — Ты хуёво выглядишь. Нахуя поехали, если тебе плохо? — Было бы плохо, не поехал бы, ясно? — Давай обратно на машине? — спросил Джиху. — Чанёль пригонит твой байк. — Я просто устал, а не при смерти, — заметил Чимин. — Отвалите от моего байка, пожалуйста. — Надо было запереть его дома и не давать ему никуда ездить, — почти шикнул Чанёль на Чонгука. — Если до выходных не поправишься, на дело не пойдёшь, Чимин-а. — Отъебись от него, Чанёль, это вовсе не стимул… — Давай-ка повежливее, Чонгук-и, — попросил Джиху. Но Чанёль сам же и оттащил старшего Чона за надплечье, направляя ко входу в тамбур с лифтами и что-то усердно «втирая» ему на ухо. Со стороны было похоже на очередную, но неизвестную им двоим лекцию от Чанёля. Выглядело весьма комично. — Я был прав, когда говорил, что не надо ехать? — вздохнув, спросил Чонгук. Он взял Чимина за руку, но Пак вопрос проигнорировал. — Спасибо за хёна, — почти шёпотом произнёс тот, когда они уже шли ко входу, — но я всё равно тебя отшлёпаю за то, что нарушил слово. Договорились же ехать осторожно из-за хуёвой дороги сегодня. — Но я был осторожен, и наледь была не везде. — Чимин-а, взять тебе чай? — обернулся Чанёль. Чимин сделал шумный и тяжёлый вдох и мотнул головой. Они зашли в стеклянный лифт, и Чонгук протянул Джиху ключ от «генезиса». — Мы не будем вас ждать. Возьмём, что нужно, и уедем, так что повторить сегодня не выйдет. Чанёль промолчал или не успел ответить, так как двери лифта открылись, и они вышли на втором основном этаже продуктового гипермаркета. — Надо придумать какой-то шифр, чтобы я понимал, когда мне надо заткнуться и съебаться с предложением, а Чимин бы не просёк, — задумался Чанёль. — У тебя ни хрена не выйдет, хён, — ответил Чимин. — И мы бы всё равно поехали, даже если бы ты не позвонил, Чонгук хотел сделать куриный бульон, а я хочу молока и токпокки. — Тебя ещё не тошнит от них? — Отвали. Чимин выпустил руку Чонгука и отошёл к новенькому стенду со сладко-ореховыми смесями, а Чанёль заставил Чонгука задержаться и пропустить Джиху вперёд вместе с пустой тележкой для продуктов. — Мне скоро понадобится переводчик, чтобы понимать вас, когда вы вместе, — признался Джиху, проходя мимо и доставая из кармана куртки вибрирующий телефон. — Вы слишком много общаетесь в последнее время. Это хорошо или плохо? — Плохо, — едва не жаловался Чонгук. — И это не я, можешь держать его на привязи? — Вообще-то, думаю, могу. — Смешно, хён, — прокомментировал Чанёль почти в тот же момент, как Джиху ответил на звонок и, подмигнув, пошёл в торговый зал. — Ну что? — чуть ли не заговорщицким тоном спросил Чанёль, и от одного его вида Чонгук чуть не издал молящий стон. — Не хочу, — чуть ли не по слогам проговорил Чонгук. — Почему надо доёбываться с этим именно до меня? Доёбывайся до хёна, мне это неинтересно. — Ему некогда, и его я видел тысячу раз. Ты всё равно продолжаешь тренироваться, а я предлагаю поставить меня на место. Или ты просто так меня ненавидел? — Почему ты спрашиваешь об этом в прошедшем времени? — спросил Чонгук и усмехнулся, когда Чанёль пихнул его в плечо. — Не хочу. Я и так в последние дни вижу Чимина раз в пятилетку, не хочу тратить время ещё и на эту хуйню. Мы с Хосоком всё ещё разбираемся с тем, что будет в воскресенье, а так как Соён втягивать нельзя, всё нужно пересматривать с камер и искать людей самим. Так что освобожусь не раньше пятницы. — Тогда в пятницу? — Ты сейчас лезешь в личную жизнь, я не хочу этим делиться или показывать кому угодно, если это не Чимин. А у тебя какое-то странное желание — помечать территорию. Кому и что ты пытаешься доказать? Когда-то ты говорил, что между мной и вами Чимин выберет вас, а сейчас то же самое хочешь продемонстрировать перед хёном? Но я и так это знаю. — Идиот, — сказал ему Чанёль и влепил символический подзатыльник. — Считай, повезло, что их обоих сейчас поблизости нет. Мне это нужно, потому что мне кажется, что в этом ты лучше меня, и я хочу на это посмотреть. Я не сдохну, если это окажется так. Один заход и никаких вопросов о методах Хёнджун-хёна, идёт? — Возможно, но обещать не буду. Эй, — окликнул его Чонгук, когда тот двинулся в сторону Джиху, — смотри, от волнения не заправь холостыми. Патроны должны быть без «розочки» на наконечнике, лучше перепроверь всё по десять раз. Напомнить, как они выглядят? Чанёль молча показал ему средний палец, а Чонгук усмехнулся и оглянулся через плечо, когда Чимин обхватил его сзади руками вокруг талии, ударив его по бедру бутылкой с молоком. — Я слышал кусочек с начала и самый конец вашего разговора, но ни хрена не понял. Напомнить, как выглядит кто? — спросил Пак.14 января, среда
В квартире всё ещё тянуло морозным воздухом, хотя Чонгук вышел с балкона минут двадцать назад и курил он с закрытой дверью. Чимин сидел на кровати почти что в позе лотоса и пролистывал страницы всемирной паутины. Окно не было зашторено, из-за чего через стекло можно было увидеть жёлтые огоньки окон тех, кто тоже в это время не спал, а экран планшета отсвечивал из-за падающего света большой люстры в виде плоского потолочного плафона. Удивительно, как звук выключения подачи воды может воодушевить, но Чимин даже выпрямил спину, когда понял, что в последние несколько дней это короткое мгновение становилось для него любимым, пока другие моменты, чуть длиннее и насыщеннее, приходилось ждать. Поэтому сейчас он ждал, когда откроется дверь ванной и щёлкнет выключатель, осознавая, что его голова даже болеть перестала. К тому времени Пак уже успел забыть, что в планшете он интересовался списком кинокартин на неделю вперёд и больше из любопытства и крохотной надежды, что им не придётся ждать ещё пятьдесят лет, чтобы наконец провести побольше времени вместе. Так что он с нетерпением подбирал киносеансы на… чёрт знает какой день. — Я решил, ты уже заснул, — сказал вошедший в спальню Чонгук. Среднего размера белое махровое полотенце он повязал вокруг своих бёдер, а полотенцем поменьше сушил себе мокрые после душа волосы. — Почему не спишь? Чимин от него отвернулся и снова уставился в планшет у себя в ногах только для того, чтобы выключить его. — Ждал тебя. Я соскучился, и мы давно не виделись. А если обобщить, то почти неделю. Опустив руку с полотенцем, Чонгук наклонился к нему и отвернул его лицо от экрана планшета. Он погладил пальцем по челюсти и укусил за нижнюю губу. Видимо, в отместку за преувеличение. — У тебя губы горячие. — А я? — Чонгук сделал вид, что не услышал, а Чимин протянул ему планшет, чтобы тот убрал его на тумбочку возле кровати. — Я буду спать на диване. — Тогда я тоже. Куда ты дел градусник? — Не скажу, — ответил Пак и засмеялся, когда Чонгук полез ему руками под бёдра. — Детка, ты его не найдёшь. Ты уже думал над тем, что я предлагал? Это важно, ответь на вопрос, — добавил он, когда тот нахмурился. Очевидно, он не считал, что сейчас время говорить об этом. — Самая хуёвая идея — работать вместе, Чимин. — Но ты говорил, что тебе это интересно, если до тебя никто не доёбывается. Мы бы работали в одном клубе, но в разных залах и с разными направлениями. Ты бы не лез в мою работу, а я — в твою. Разве ваши отношения с Джиху-хёном не стали лучше, когда вы работали вместе? — Это же разные ситуации, и наши отношения стали лучше из-за самого хёна, а не из-за работы. К тому же он мне брат, а не муж. Разве ты не хочешь личного пространства? — У меня сейчас до хрена этого личного пространства, — тихо и почти бубня себе под нос заметил Чимин. — Ты сам сегодня сказал, что мы видимся раз в пятилетку. Чонгук сначала смотрел мимо него, причём взгляд его, направленный в изножье кровати, был неподвижным. Его брови немного хмурились, пока он пытался вспомнить, когда именно подобное он успел сказать Чимину. И когда тот на него посмотрел, глаза у него были ясными и изучающими. Вероятно, вспомнил, что говорил он это Чанёлю и что Чимина рядом, по его мнению, не было. — Я же говорил, что слышал начало, потому что не успел далеко отойти, — пояснил Пак. — В следующий раз, перед тем как шушукаться, советую оглянуться. — Не мне тебе говорить, что я выразился образно. Я хотел, чтобы он понял мои приоритеты и отъебался от меня на ближайшие дни. — Я знаю, что это было образно и что я — приоритет. Я имел в виду, что ты тоже видишь проблему. Чонгук тяжело вздохнул и отошёл к шкафу. Он снял полотенце и надел чистые чёрные боксеры и лёгкие пижамные штаны, которые он посадил на бёдра. — Вот я и начал ебать тебе мозг, — простонал Чимин, упав спиной поперёк кровати. Он быстро сунул градусник под подушку Чонгука и зарылся пальцами в своих чистых, но, в отличие от Чона, давно сухих волосах. — Давай я изменю свой график? Я поговорю с хёнами, и мы его изменим. — Не надо. Ты не должен подстраиваться под меня. — Я не говорил, что должен. Это моё предложение и желание тоже, потому что я не хочу, чтобы видеть тебя только по ночам стало нормой. Чонгук залез на кровать, поставил колени по разные стороны от Чимина и увлёк его в глубокий, тягучий и напористый поцелуй, поймав его руку над головой и пропустив свои пальцы сквозь его. Большим пальцем Чон мягко водил ему по линии челюсти, поддерживая и увеличивая скорость движения губ, временами срываясь на паузу, когда касался его языка своим или ласкал его губы. От Чонгука по-прежнему пахло мятным гелем для душа, а вместо пряного мускуса от одеколона нос приятно ласкал свежий арктический запах лосьона после бритья. Но длился этот момент недолго, пока Чимин не опомнился от собственного тяжёлого выдоха через нос, осознав, что уже вовсю гладил его по голой груди и шее, и не пихнул Чона. Тот же, в свою очередь, оперевшись на один локоть, показал Паку градусник, который успел найти и достать из-под подушки. — Отвали, — засмеялся Чимин. — Один из нас должен выжить, так что я всё равно буду спать на диване, сколько бы он ни показал. — Но Чонгук промолчал, нажал на кнопку и засунул градусник ему под футболку. — Давай решим другую проблему? — Детка, если это длится только пять дней, это не проблема. Я закончу — и всё вернётся на свои места. — Это проблема, если мне хуёво и я боюсь. — Тебе хуёво, потому что ты болеешь, — заметил Чонгук. — Нет, я заболел, потому что мне хуёво. Раз я начал чувствовать, что что-то забирает тебя у меня, я хочу это заранее предотвратить. Что, если хёны опять тебя о чём-нибудь попросят? — Хорошо, я выразился неправильно. Тебе не надо подстраиваться под меня. Дай мне немного времени, я всё решу, а ты получишь гарантию того, что всё это не станет нашей новой ебучей нормой. — Сколько? Ты должен быть точен до минуты, детка. — Мне нужно знать, сколько сейчас на часах. Чимин попытался дотянуться ногой до прикроватной тумбочки, но Чонгук в итоге сам взял планшет и активировал экран, на котором отобразилось время в 00:47, и с изогнутой бровью пытался, видимо, прикинуть ответ. — Дай мне шестьдесят восемь часов и тринадцать минут, и всё. — Обещаешь? — Да. Возможно, получится раньше минут на десять, но я не уверен. Поэтому не надо ничего менять, просто подожди меня ещё несколько дней. — Ты назвал конец моего рабочего дня? — уточнил Чимин. — Всё-таки будешь соревноваться с Чанёль-хёном? — Нет, не буду. Не хочу, чтобы между им и мной была ещё какая-то соревновательная нотка. — Это не всегда плохо. Юнги-хён по-прежнему лучше меня, а у него это был Хёнджун-хён. Может, он до сих пор в его представлении где-то над ним, но разве это не должно мотивировать? — Не хочу ни выигрывать, ни проигрывать ему, меня ничего из этого не мотивирует. — А если ты не будешь выигрывать и проигрывать тоже, это будет мотивировать? Ну как сегодня. Тебе это понравилось, потому что ты сделал так, как хотел. — Может быть. — Чон достал градусник, когда тот звонко пискнул, и облегчённо выдохнул. — Я налью тебе чего-нибудь и вернусь. Хочешь что-то ещё? — Ты потом уйдёшь работать? — Нет. Захвачу ноутбук и буду здесь, если ты останешься в кровати и не съебёшься. Идёт? — О-о… А я говорил, что мне надо быть при смерти, чтобы ты обратил на меня внимание, — напомнил Чимин и почти вскрикнул, когда Чонгук больно ущипнул его за талию. — Я тебе говорил давным-давно, что, будь я хоть полудохлым, запомни: котёнку с тигром не тягаться. — Но котёнок — это ты. Чимин обхватил мужа ногами чуть ниже грудной клетки и хотел было уложить на кровать, но всё же разомкнул ноги и сказал: — Целуй, раз будешь спать со мной. Чонгук усмехнулся и коснулся пальцами его челюсти. — Сначала скажи мне кое-что, — попросил Чон. — Если ты ещё не понял, что выиграл. — У тебя всё равно не получится меня выбесить, — признался Пак. Чонгук в ответ только зарылся лицом в складках его белой футболки в районе ключиц и тяжело выдохнул горячим воздухом через нос. — Ты меня любишь, детка, — Чимин ласково поглаживал его свободной от его пальцев рукой по мокрым волосам, — а ещё ты устал и соскучился. И хочешь только лежать тут со мной. Ну, или трахаться со мной. Чонгук потёрся лицом об него и отстранился. — Ты всё это знаешь, потому что любишь меня. — Нет, я это знаю, потому что ты меня любишь, моя любовь бы здесь не помогла. Будто я снова на складе, когда тебя подолгу не было, но похожи только ощущения ебучего ожидания, а ещё этого мерзкого чувства, что ты вот-вот съебёшься. Как сейчас было, только съебаться ты хотел в другую комнату. А ещё… ты мне этого не говорил, но я почти уверен, что дело и во мне тоже, поэтому ты согласился и сказал хёнам, что всё сделаешь в кратчайшие сроки. Ты не хотел, чтобы я волновался о Юнги-хёне и чтобы воскресенье не слетело? — Я взялся за это, чтобы он не стал вникать во всё сам, не изменил планы и не ушёл на дело один. И чтобы ты не волновался, а я не волновался из-за того, что волнуешься ты. — Теперь понятно, что ты выиграл? — Нет, — шепнул ему Чонгук около губ и отстранился, но Чимин притянул его обратно за предплечье. — Ещё две минуты. Чонгук промолчал и практически невесомым движением погладил его под челюстью, когда отпустил его руку и упёрся локтем в постель. Маленькой струйкой воздуха он подул на чиминовы губы, вновь под челюсть и на ключицы, заставляя кожу приобрести вид гусиной. Рукой Чон проник под его футболку. Тёплая и почти бархатная наощупь ладонь неторопливо поглаживала его талию, грудь и живот, нарочно проскальзывая кончиками пальцев под резинку домашних шорт. Чон наконец медленно смял чиминовы губы своими, немного придавливая и так растягивая движения собственного рта, словно пробовал на вкус что-то новое, а вовсе не то, что знал уже наизусть. Непохоже, что он хотел подразнить Чимина, потому что от этого Паку аккуратно, с лёгким ветерком сносило крышу. Скорее, Чонгук сам забывался и поэтому намеренно удлинял момент. Его спина была гладкой и едва ощутимо напряжённой. Наверное, это мог определить только Чимин, который прекрасно знал, какой та бывала, когда Чонгук всецело наслаждался их ласками. Это значило только то, что сейчас ему что-то мешало, дыша ему в затылок. Чимин водил по чонгуковой спине своими руками, а после этого подбирался одной ладонью к чужой челюсти, вновь чувствуя каждое её движение при томном, глубоком и немного пытливом поцелуе. Он заставлял дышать тяжелее и чаще, иногда постанывать от того, как Чонгук ласкал его рот своим языком или вновь медленно и мучительно сминал его губы. Но когда Чонгук снова двинулся рукой к поясу его шорт и резко остановился, Чимин отстранился. — Не сегодня? — спросил Пак, открыв глаза и пытаясь остановить движение карусели в голове. Чонгук мотнул головой, а Чимин сделал глубокий и наполовину рваный вдох и под конец недовольно простонал. — Иди, но быстро обратно, — на этих словах Чонгук снова его поцеловал, ухватив на мгновение его верхнюю губу, и отстранился, слезая с постели. — Когда тебе станет легче, а я освобожусь, мы снова отсюда не вылезем. — До самого вечера воскресенья, — мечтательно произнёс Чимин и стал ложиться под одеяло, когда Чонгук вышел из спальни. В комнате горела люстра и настенный светильник, шторы были плотно задёрнуты, но воздух до сих пор оставался свежим от недавно закрытого балкона. Чонгук вернулся с кружкой, которую он поставил на тумбочку со стороны Чимина. От горячей жидкости поднималась струйка пара, и пахло сладким лимоном от растворённого в кипятке порошка при головных болях и температуре. — Спасибо. Чон ласково погладил его по голове, словно ребёнка, и выключил люстру. Под его рукой был ноутбук, с которым он ушёл к другой стороне кровати и с ним же разместился поверх одеяла. И в спальне наступила привычная тишина. Правда, последние несколько дней Чимин был один, когда оказывался в постели. Но от того, что Чонгук сегодня работал не в гостиной, а в спальне, мало что изменилось. За какие-то несколько минут после включения ноутбука, он успел наоткрывать массу окон с программами и уже вовсю игнорировал Чимина, который некоторое время наблюдал за ним. Хотя, вероятнее всего, игнорировал намеренно, тем более что Пак пару раз демонстративно вздохнул. — Обними меня, — попросил он, поворачиваясь под одеялом на бок и спиной к Чонгуку, который всего лишь положил поверх одеяла правую руку и теперь поглаживал Чимина по плечу. — Я попросил обнять, а не гладить. — Я на это не куплюсь. — Я ничего и не делаю. Просто хочу, чтобы ты обнял меня всего на пару минут, пока я не усну. Это недолго. — Детка, я слишком хорошо тебя знаю, — напомнил Чонгук. — Я тебя обниму, а ты начнёшь меня лапать. Или лапать себя моими руками, иначе бы ты повернулся ко мне лицом. Так что закончится всё тем, что мне сорвёт крышу, а я сорву с тебя трусы, заставлю тебя стонать и уже не остановлюсь. После этих слов спальня погрузилась почти в звенящую тишину, а Чонгук перестал его гладить. Чимин молчал оттого, что даже простой озвученный образ ударил ему в голову заново, потому как сам он себе именно это и представлял. И он подтянул бы к себе колени, чтобы окончательно не возбудиться, потому что завестись он уже успел, но даже сглотнуть не мог. А когда Чон убрал свою руку с его плеча, Чимин оглянулся и встретился с ним взглядом. Парадокс, но дальше всё происходило быстро и медленно одновременно. Медленно, потому что, казалось, прошла вечность, как Чонгук отложил ноутбук на край кровати в раскрытом виде и прижался со спины. Быстро, потому что его губы в один момент подмяли чиминовы губы под себя, а его рука уже скинула одеяло и стащила шорты с боксерами. — Детка, давай тогда по-быстрому: между ног? — предложил Чимин, чтобы не терять время, но в конце вопроса сорвался на короткий полувдох. Его член приятно ласкали и подводили состояние боевой готовности к законченному виду. Чонгук прижал его голову к подушке, когда он вновь хотел оглянуться на него. И в любой другой раз он бы реагировал на это иначе, без оглядки на время. Но даже сейчас, в момент, когда, казалось бы, должно быть на всё наплевать, он больше думал о том, как им управиться побыстрее. Потому что чем больше времени это отнимет, тем больше вероятности, что его муж вообще не будет спать уже… вторую ночь? Чимин стащил с него бельё и штаны молча и наощупь, поглаживая тёплую головку пальцем и размазывая капли выступившего предэякулята. Его губы будто пересохли от собственного дыхания, возбуждения и подавляемых желаний. Он направил его член к своим бёдрам и перехватил его с другой стороны, чуть не путаясь под рукой Чонгука. — Предупреждаю, детка, я могу кончить через пару минут, воздержание хуёво на меня действует. — Заткнись и сожми ноги, — сказал Чонгук и простонал, когда Чимин, хмыкнув, спустил левую ногу чуть ниже правого бедра, чтобы затруднить проход. Хотя воздержания как такого не было, но даже пятнадцать минут интимных ласк с Чонгуком Чимин за секс не принимал и вряд ли бы нашёл подходящий эпитет этому процессу, а потому осмеливался говорить, что секса последние дни у них не было вообще. И сегодня тоже. Его оргазм был коротким и быстрым, потому что тело изголодалось по прикосновениям, и сейчас ему хватало даже толики того, что было раньше. Кажется, их секс по телефону раньше доставлял больше удовольствия, чем этот пятиминутный марафон. И по этой причине тоже Пак хотел поспособствовать тому, чтобы этот холодный и раздражающий короткий период подошёл к концу. Чонгук завладел его ртом, отпустив его член и юркнув рукой под футболку, лаская живот, грудь и соски. Его толчки и трение между бёдер были спешными и нетерпеливыми, а Чимин сдавливал головку его члена пальцами, создавая кольцо и ещё одно препятствие, которое подгоняло бы его. Пересохшие на мгновение губы вновь были влажными и залюбленными мужниным ртом и вскоре протяжным стоном, при котором Чимин сжал бёдра сильнее. Пак укусил его за нижнюю губу, когда почувствовал пульсацию между своих ног, и его рука стала влажной и вязкой от спермы. Чонгук укусил его за мочку уха и тяжело выдохнул, потому что, как и Чимин, не был полностью удовлетворён. Это был не тот оргазм, от которого подгибаются колени и дрожат бёдра и после которого можно хотя бы насладиться истомой. Это был раздражающий мелкий оргазм, которого дай бог хватает на пять минут, чтобы больше не думать о желании. — Блядство, — протянул Чимин, под конец издав жалобный стон, похожий на скулёж. — Легче не стало. — Он достал из ящика прикроватной тумбочки упаковку салфеток, принимаясь вытирать сначала Чонгука, который пытался притянуть его к своему лицу. — Детка, не трогай, или я тебя не отпущу… — Чимин еле заставил себя заткнуться и не говорить того, что именно он бы хотел с ним сейчас сделать. — Вот оно твоё „я ничего не делаю“, — повторил его слова Чонгук, но передразнивать даже не пытался. — Я хотел, но даже не успел. Ты сам завёлся, когда начал говорить, как снимаешь с меня трусы, и меня завёл. — Я не говорил как, просто представил, что делаю это. — Спрячь его, пока я себя контролирую. — Чимин помог ему натянуть боксеры и пижамные штаны обратно и засмеялся. — Почему я чувствую себя школьником в последние дни, когда занимаюсь сексом с мужем? Детка… — он почти со стоном пихнул Чонгука, когда тот стал целовать ему бёдра. Чимин вытер оставшиеся следы спермы салфеткой и надел шорты обратно. Так, будто несколькими минутами ранее совершенно ничего не происходило. Тот день-исключение, во время которого они находились друг с другом без одежды максимально короткое время. — Потому что это происходит либо очень быстро, либо вообще случайно, — ответил Чонгук. — Если бы это касалось кого-то другого, я бы уже давно всё на хрен послал, но я должен закончить. — Он встретился взглядом с Чимином и вздохнул. — Ты опять будешь торговаться? — Только две минуты? Приставать не буду. И ты тоже меня не трогай, не хочу потом дрочить один. Возможно, он не хотел терять время или напрягался из-за того, что Чимин мог ляпнуть лишнего, но возражать Чонгук не стал. Он сам прижал его за плечо к кровати, разместил его ногу на своём бедре и спустился ладонью к ягодицам. Чимин только сдержал стон и прислонился губами к его волосам. Он молчал и легонько перебирал ему короткие волоски под затылком. Хотя он всё прекрасно понимал, всё же хотел устроить ему пусть и небольшую передышку. И так поначалу тяжёлое и неровное дыхание Чонгука в районе чиминовой шеи вскоре стало затихать и замедляться. — Детка, ты засыпаешь, — намеренно тихо произнёс Чимин, чтобы не сбить с него это состояние. — Нет. Ещё минута, и я вернусь к этому ебучему делу. Чимин помедлил, но всё же отпихнул его от своей шеи, в которую тот уткнулся лицом, и спустил ногу с его бедра. Он перетянулся через Чонгука, чмокнув его в кончик носа, и забрал ноутбук с его края кровати. После принял позу полусидя, запихнул за спину подушку и разместил ноутбук у себя на бёдрах. Всё это было сделано и слишком быстро, и слишком неожиданно, и слишком уверенно. — Моя очередь. Отвали, детка, — прервал его Чимин, когда Чон только открыл рот, — разве мы не занимались такой хернёй раньше вместе? Я досмотрю записи всех нападений и сделаю заметки по рожам, машинам и оружию. Может, и по номерам. Короче, то, что увижу. Это всё, или нужно ещё что-то? — Отправить это Хосоку до утра, пока его смена не кончилась. Детка… — Чонгук, я сказал: отвали. Я не откинусь, если посижу одну ночь вместо тебя. Заткнись и спи, со мной всё нормально, мне уже лучше. Я хочу, чтобы ты хотя бы сегодня отдохнул. Мир не разорвёт на части, если ты поспишь. Чонгук обнял его в районе таза, положив руку на низ живота, задрал носом футболку и поцеловал голую чиминову кожу поверх резинки домашних шорт. Он тяжело выдохнул, со всех плеч, потому что тоже уступил. — Разбуди меня, когда заебёшься. Мне хватит полутора часов. Слышишь? — Слышу, — уклончиво ответил Пак, потому что будить его не собирался. Он обнял его левой рукой и ласковым, почти убаюкивающим движением стал поглаживать его под челюстью рядом с мочкой уха. — Чимин? — Что? — По-моему, мы женаты. Он опустил глаза, заметив, как его любимый муж уже погружался в сон. Пак вздохнул, аккуратно накрыл его одеялом и выключил свет настенного светильника, погрузив комнату в темноту, не считая светящего экрана ноутбука. — Ты уже бредишь, детка, — шепнул он над его головой, продолжая поглаживать его где-то под ухом и сверкая серебряным кольцом под собственным взглядом. — Отдыхай, любовь моя, я всё сделаю. Чимин высвободился из-под его руки, стараясь бесшумно покинуть кровать и коснуться чужой челюсти почти что с воздушным поцелуем. И, захватив ноутбук, Пак тихо вышел из спальни.16 января, пятница
Чимин вышел из душевой спортивного клуба в 20:40, потому что освободился сегодня практически на полчаса раньше обычного. Стоит признать, что во многом обновление этого места пошло на пользу, и теперь по окончании рабочего дня он не чувствовал себя мокрой и грязной мышью и возвращался домой не со слипшимися от пота волосами и не с таким же соответствующим запахом, а человеком. Пак вышел в чёрных джинсах и бордовом лонгсливе из тонкой вискозной ткани. Достал сумку из шкафчика в раздевалке, которая находилась между основным холлом и тамбуром со входной дверью, и обернулся на её шум: кто-то входил внутрь. И следом высокий мужчина с пшеничного цвета волосами, беспорядочно выбившимися из андерката, постучал костяшками пальцев по дверному косяку. А когда дверь распахнулась сильнее, Пак увидел ещё двух мужчин, один из них в молочного цвета коротком пуховике, а другой — в бейсболке поверх рыжих волос. — Здесь больше никого? — поинтересовался Джиху. — Я, — поднял руку Чимин, но тут же опустился на корточки, когда бело-серый хаски подбежал к нему и со счастливо бьющимся хвостом стал его обнюхивать. — Привет, крошка… Но если вы решили меня ограбить, то у меня ничего нет. — А кольцо? — улыбнулся Тэхён. — За кольцо могу и въебать, Тэ-я. — Чимин-а, следи за речью, — попросил Юнги. Чимин промолчал, поставил бутылку с водой в шкафчик, а из внутреннего кармана сумки достал серебряное кольцо, которое в целях безопасности ему приходилось снимать перед тренировками, как и серьги. — Сочувствую, Чимин-а. Хуёво быть взрослым, независимым и женатым мужиком, которому старший брат всё ещё не разрешает ругаться. — Джиху тихо засмеялся и похлопал Юнги по плечу, когда старший Пак пальцами стал потирать переносицу, потому что осознал, что забылся. Чон кивнул в сторону основного холла: — Мы не будем мешать и побудем в ти́ре. Тэхён-а, идёшь? — Да. Удачи, Чимин-хён. Пошли, Дизель, — позвал он хаски, и они втроём пошли дальше. — Что это значит? — спросил Чимин, цепляя на правое ухо серьгу с короткой свисающей цепочкой. — Ты хочешь бой со мной? Тэ говорил, что тебе пока не стоит полноценно тренироваться. Юнги усмехнулся и прошёл дальше, после чего сел на скамью, на которую Чимин ранее поставил чёрную спортивную сумку. — С тобой мы потренируемся через пару недель, а пока я хотел предложить тебе встретить Чонгука. — Он сейчас приедет. — Я знаю, — ответил Юнги, снял с себя бейсболку и быстрым движением посадил её поверх чиминовых платиновых волос. — Тебе лучше поторопиться и выключить свет в тамбуре. Можешь это сделать? — Я не совсем понимаю, чего ты хочешь. Если я в курсе, а Чонгук — нет, то этот трюк для него? — Нет. Думаю, он устал и ты тоже, это не полноценный бой. Я захотел напомнить, насколько преимущество может быть обманчивым. Это займёт несколько минут. — Почему именно сегодня? — Я уже сказал: думаю, он устал и ты тоже, а значит думать и действовать будете иначе. — Как раз потому, что я устал и соскучился, хён, не уверен, что я не запрыгну на Чонгука и не отстану вместо того, чтобы нападать на него, — откровенно признался младший Пак, закрыв шкафчик. Чимин посадил бейсболку глубже и спрятал под неё выбивающиеся волосы. И, подумав, достал винного оттенка кожаную куртку, чтобы исключить цепкость в предполагаемых захватах. Он надеялся, что они с Чонгуком не испортят красивую вещь, потому что приобретение это было совсем недавним. — Чанёль зайдёт первым, пропусти его, — попросил Юнги. — Я подумаю. Он вышел из раздевалки, оставив Юнги одного с приоткрытой дверью. Когда младший Пак погрузил тамбур в кромешную темноту, так как в нём совсем не было окон, пробивающийся сквозь дверь лучик света в первую очередь приковывал к себе внимание. Чимин стоял в левом углу от входной двери, потому что та открывалась именно на улицу, а не вовнутрь, и именно с левой стороны, если опять же смотреть с улицы или стоять к ней спиной в тамбуре. Поэтому угол обзора при входе в помещение падал как раз на правый, противоположный Чимину, угол. Чанёль вошёл первым, довольно быстро он сразу прошёл в раздевалку, увеличив попадающий в тамбур поток света. Чимин толком не успел разглядеть, показалось ему или нет, что под курткой брата было что-то объёмное, или тот просто так держал руку, что тень исказила восприятие. Младший Пак перешёл ближе к двери, которая открылась только спустя восемь секунд. За этот, казалось бы, короткий промежуток времени он успел подумать, что врасплох Чонгук застанет его, а не наоборот. Но когда он символически ударил Чона в грудь, чтобы дезориентировать, и захватил его руку, тот на долю секунды удивился. Высвободился Чонгук быстро, и вместо того чтобы продолжить, Чимин позволил завернуть себе руку за спину, а вторую неосмотрительно для Чона прижать к стене у головы, потому что одно движение локтя — и Пак свободен. Но Чимин остался на месте, почувствовав, как тот прижал его ноги одним коленом. Пак молчал, потому что любое произнесённое им слово сбило бы его самого с настроя. — Вот так ты по мне скучаешь? — шепнул Чонгук, освободив руку за его спиной и ласковым движением пальца отстегнув за его ухом замочек серьги со свисающей короткой цепочкой. Чон быстро сунул её в карман куртки и успел улыбнуться, пока Чимин, еле-еле сдержав глубокий стон и желание поцеловать его, не поменял их местами. Стоило признать, что относительно тренировок Юнги со временем становился всё более изобретательным и неожиданным, как безумный гений. И хотя Чимин знал его с рождения и, по идее, должен был с полуслова понимать, что творилось в его голове, ему это не удавалось. Однако даже в такие дни и моменты, когда старший брат коротко говорил Чимину о том, чего он от него ждал, младший Пак прекрасно знал об одном: ему, Чимину, это точно не навредит, тем более напротив него сейчас находился Чонгук. Так что он был не готов и одновременно готов ко всему, что могло произойти. Поэтому когда Чон в очередной раз завернул ему руку за спину и щёлкнул чем-то железным на его запястье, Чимин усмехнулся. — Высвобождайся, — послышался голос Юнги со стороны дверного проёма, и свет из раздевалки стал не просачиваться, а буквально врываться в тёмный тамбур, потому что старший Пак распахнул дверь настежь. Но они оба его не слушали и действовали в собственном расслабленном темпе. Как бы они ни пытались воспринимать эту постановку всерьёз, чувственность и проницательность здесь зашкаливали, и, вероятно, Юнги вряд ли будет этим доволен. Но чего он ожидал?.. Чимину пришлось покрутиться дважды, чтобы всё-таки поднять и перекинуть руку для удушающего приёма, потому как первую попытку Чону удалось пресечь. И пока он оттягивал чиминову руку и поднимал корпус, Пак нырнул другой рукой в карман чонгуковой куртки за ключом. Закономерный щелчок прозвучал следом. Чонгук перекинул его через себя, Чимин приземлился лицом к нему, а тяжёлые наручники щёлкнули уже дважды — сразу на руках Чонгука и Чимина, потому что думали они одинаково. Младший Пак засмеялся. — Достаточно, спасибо, — короткой фразой остановил их Юнги. — У вас обоих хорошая скорость реакции и принятия решений, но… — он умолк, видимо, пытаясь подобрать более точные, а возможно, более тактичные слова. — Друг для друга вы слишком очевидные, — произнёс он тоже очевидную вещь. — Новый вид пропуска на вход, Юнги-хён? — спросил Чонгук. Но старший только улыбнулся. — Привет, детка, — Чимин с чувством поцеловал Чонгука прямо в центр его улыбки, неохотно отстраняясь от любимых губ, снова расстегнул наручники и вернул их в карман куртки своего мужа. — На, — Чанёль вышел в тамбур и протянул Чону его мотоциклетный шлем. Вот что торчало под его курткой. — Всегда пожалуйста. А теперь марш в тир. Младший Пак снял бейсболку, встряхнув пальцами платиновые волосы, и вернул её Юнги, прежде чем тот ушёл за Чанёлем. — Идём, это ненадолго, я соскучился, — заверил Чонгук, когда взял Чимина за левую руку, а потом поднёс её ближе к лицу, намереваясь поцеловать, пока они не вышли на свет в холл. — Ты не снял кольцо? — Ты тоже. — Меня никто не предупреждал. Если честно, я подумал, что меня сейчас возьмут на прицел. Они прошли через массивную железную дверь в полностью шумоизолированное помещение с неярким освещением в зоне стрелковых кабинок, но очень яркими лампами над мишенями в дальнем конце вытянутой вперёд на десятки метров комнаты. — Привет, — Чонгук успел потрепать Дизеля по холке, зажав шлем под рукой, и приобнять Джиху, который возился с наушниками. — Закончили? — спросил старший Чон. — Ты ещё стоишь на ногах, Чонгук-и? — Юнги-хён? — позвал Чимин, дожидаясь, пока тот подойдёт ближе от дальней кабинки. — Да? — Можно вопрос? Ты сказал «высвобождайся», но откуда ты знал, будет ли ключ? А если бы я не нашёл ни его, ни хоть что-то острое и продолговатое? Ты бы ждал, что я выверну себе палец и сниму наручник? — Смотри, хён, он сейчас обидится, — Чанёль обернулся и пихнул Юнги под локоть, причём говорил он без иронии. — Ты что, всё-таки въебал ему, пока меня не было? У него же совсем чердак слетел. — Отвали, хён, — попросил его Чимин, — я хочу услышать ответ. — Я бы этого не говорил, если бы не знал, что ключ ты найдёшь, — спокойным и ровным тоном ответил Юнги. — Это была моя идея — использовать против тебя наручники. И именно я попросил Чанёля дать их Чонгуку. — А вот это уже интересно, — признал Джиху, повернув голову к Чанёлю. — С каких пор ты носишь с собой наручники? Но Чанёль молча отвернул его голову обратно, надавив подушечкой пальца ему под уголок губ. Джиху схватил его за руку и задрал ему манжету рукава чёрной рубашки, с многозначительным видом обхватив пальцами его обычное бледное запястье, пока Пак не усмехнулся и не вырвал свою руку. — Даже когда я учил тебя тому, как избавиться от наручников без ключа, я не просил тебя продемонстрировать это, — напомнил Юнги. — Прости, — ответил Чимин, — я хотел убедиться. Мы давно не поднимали тему наручников. Наверное, с тех пор, как я последний раз попался. — Недавно я где-то слышал, что лучше использовать кабельную стяжку вместо наручников, — вдруг вспомнил Джиху. — Она легко лопается, — ответил Чимин. — Так что если у тебя ничего нет под рукой, тяжелее выбраться из наручников. Тебе, хён, пришлось бы выдирать саму заклёпку у браслета. Это можно сделать, если соорудить рычаг из цепи между наручниками. Но мне с моими руками, наверное, проще сместить палец, потому что плотно мне никогда не застёгивали. Было бы проще, — добавил Чимин, — я уже давно не попадал в лапы копов. — Сколько я отдыхал? Полтора года? — спросил Чанёль и кивнул на Чонгука. — Если тебя в этот раз повяжут, поедет он, а не я. Господи, блять, какое счастье. Похоже, что Чонгук промыл ему мозги? — Что? — недоумённым и возмущённым тоном спросил Чонгук. — Помолчите, — попросил Джиху. — Это я знаю, было у меня два ебанутых друга, которые с какой хуйнёй только не экспериментировали. — Я всё ещё здесь, — заметил Юнги. — Но я почти уверен, что слышал это от того, кто в этом разбирался. — Говорил же, что у тебя проблемы с памятью, хён, — сказал Чанёль, а Джиху обхватил сзади его шею и сдавил пальцами. Но быстро отпустил, потому что прошёл в одну из кабинок, положил наушники на стол и обернулся. — Если руки находятся спереди, можно резко ударить стяжкой в том месте, которое не касается запястий, по животу или по колену, и она лопнет, — ответил Юнги, показав это на себе. — Если сзади, то можно использовать таз или стопу. Но она не может быть надёжнее наручников. Кто вообще из знающих мог сказать, что пластиковая стяжка лучше? — Не помню, я же сказал. — Может, речь шла про то, если ударить не обо что и ты прикован к чему-то? — спросил Чимин. — Ладно, оставим это. Вставай, Чонгук-и, я занял тебе место получше, — сказал Джиху, освобождая стрелковую кабинку, которую разделяла от соседней и всех последующих остальных защитная стенка с пуленепробиваемым прозрачным стеклом. — Какая разница? — спросил Чанёль. — Здесь везде одинаково. — Эту занял я. Удачи, малыш. Чимин забрал у Чонгука шлем и куртку, а тот напоследок прошёлся пальцем по его нижней губе. И наконец они с Чанёлем зашли в кабинки, а потом вместе со всеми надели полноразмерные шумоподавляющие наушники. Чонгук достал пистолет из-за пояса джинсов, снял предохранитель и передёрнул затвор, дослав патрон в патронник. — Всем меня слышно? — спросил Джиху, когда привалился к стене возле двери, которую только что проверил на плотность закрытия. — Три выстрела от каждого, начинать стрельбу по моей команде. Доложите о готовности. — Извини, Джиху-хён, подожди минуту, я уберу отсюда Дизеля, чтобы он не испугался и не оглох раньше времени, — сказал Тэхён, выпуская хаски в холл и закрывая дверь. — Он нам ещё нужен. Да, хён? Юнги улыбнулся, но промолчал. Возможно, не хотел засорять эфир, но взял Тэхёна за руку, а Джиху снова проверил дверь, довольно поджав губы. — Я готов, — сообщил Чонгук. Чимин положил свободную руку на плечо Тэхёна, разместив там почти что локоть, потому что нервничал. Он не был уверен в том, к чему всё-таки пришёл Чонгук, так как не видел его до этого момента с самого утра. А за это время Чон двести раз мог передумать, тем более что полдня он болтался вместе с Чанёлем, проводя подобие сбора с бывшими помпейцами. — Готов, — сказал Чанёль. — Огонь, — тихим, будто нарочно, голосом произнёс Джиху. Стреляли они глухими из-за наушников выстрелами не торопясь и последовательно, чтобы мишень не мешала колебанием. Их стойки были практически идентичными, но Чонгук со спины казался более расслабленным и непринуждённым. Закончив, Чанёль поставил пистолет на предохранитель и нажал на кнопку под столом, чтобы запустить механизм с двигающимся тросом и приблизить мишень к кабинке. А Чонгук тем временем полностью разряжал оружие вплоть до вытряхивания оставшихся патронов из ствола и магазина. Потому что те ему уже были, очевидно, не нужны. И тогда-то Чимин понял, что стрелял он холостыми. Он снял наушники вместе со всеми, первым повесил их на место и еле заставил себя остаться в стороне. — Что будем считать? — спросил Джиху, нажимая на кнопку под столом Чонгука. — Очки или общее… — он умолк, когда мишень приехала целой. И с тихим смехом отошёл: — Я тут вообще нахуй нужен. — Какая же ты сволочь, Чонгук, — сказал Чанёль, с нервной усмешкой потирая лицо ладонями. — Надо было проверить твой ёбаный магазин. Ты опять издеваешься надо мной? — Разве? Ты же хотел посоревноваться, я это сделал. Поздравляю, ты победил. Не предлагай мне это больше. Если хочешь что-то увидеть, можешь прийти сюда на следующей неделе, но никаких соревнований. — На следующей неделе? — Я позже всем объясню, — пообещал Юнги. Чонгук засунул пистолет за пояс джинсов, а холостые патроны — в передний карман, и, повернувшись, встретился глазами с Чимином. Он приблизился и смял его губы в коротком поцелуе, а потом надел свою куртку, которую забрал из его рук, при этом шлем пока оставил у него. — Можешь встать со мной, Чанёль-хён? — спросил Тэхён, не двигаясь с места. — Хочу проверить, на что я ещё способен. Тот ему только молча кивнул, пока Тэхён перекидывался последними взглядами с Юнги и отпускал его руку. — Любовь моя, ты ещё помнишь, что нас ждёт? — шепнул Чимин своему мужу на ухо, потёршись кончиком носа о его гладкую щёку под скулой, когда он отвлёкся. — Хочу снять с тебя всё и оседлать. Чонгук сам коснулся его губ с очередным коротким и почти целомудренным поцелуем, из-за чего Чимин расплылся в улыбке. Словно шифр, который мог разгадать только он. Ведь чем невиннее они друг друга целовали, тем сильнее и безумнее друг друга желали. Парадокс. А потом Чон взял его за руку, а другую ладонь сунул в карман. — Мы домой, всем пока! — Чимин притормозил возле двери и Юнги, который с насмешливо-умилённым выражением лица успел погладить его по щеке, пока Чонгук ненароком не дёрнул мужа за руку, когда решил обернуться к кабинкам. — Эй, Чанёль-хён, кажется, это твоё, — Чонгук бросил ему наручники, которые вытащил из кармана куртки и которые Чанёль благополучно… не поймал. Так что они врезались ему в грудь и со звоном приземлились на пол, потому что Чанёль не среагировал, но при этом не сводил глаз с Чонгука. Возможно, пытался разобрать, послышалось ему или нет. — Ты знаешь, что у тебя реакция хромает? Джиху тяжело вздохнул, поднял их и хлопнул Чанёля по спине, чтобы привести в чувства. — Твою мать, Чонгук-и, предупреждать надо. Только не ёбнись здесь в обморок, малыш, договорились? И Чимин вытянул Чонгука из тира в основной холл, плотно закрыв за ними дверь, перед которой сидел Дизель. Хаски не особо сильно обрадовался, когда они вышли, потому что дверь всё же закрылась вновь. — Не грусти, они скоро выйдут, — заверил Чонгук и потрепал его между ушами. Чимин молчал, пока они шли до раздевалки, и он забирал свои сумку и мотоциклетный шлем. Чонгук в это время достал из переднего кармана серьгу и вернул на правое ухо Чимина. Чон ласково погладил его пальцем по линии челюсти и улыбнулся, когда встретился с ним взглядом. — Мне опять крышу рвёт от тебя. Каждый раз, как в первый, — признался Чимин. — Почему именно сегодня? — Это было незапланированно, я вдруг захотел. Детка, я тебя люблю, но я сказал это не из-за тебя. — Я знаю. Если бы это было из-за меня, я бы смотрел на тебя по-другому. С какой-нибудь ебучей жалостью, например, потому что это бы говорило мне о том, что ты хочешь произвести впечатление. Но ты никогда так не делал. Разве так я на тебя смотрю? — Я просто назвал его хёном. — Первый раз за всю жизнь. Я знаю, что это важно для него и для тебя тоже. Ты сам говорил, что, возможно, придёшь к этому, когда будешь готов. Едем домой, пока я себя контролирую. Если бы здесь никого не было, я бы уже снял с тебя штаны, и мы бы давно трахались. — Видишь, ты всё-таки научился себя контролировать, раньше тебя бы это не остановило, — Чонгук явно нарочно говорил это прямо перед его лицом, чтобы Чимин ожидаемо схватил его за горло, но шум открывшейся двери в тир отвлекла их обоих. Видимо, кто-то впустил Дизеля, потому что дверь снова закрылась, и ни шагов, и ни жалобного подскуливания не последовало. — Давай домой. Возле входа была буквально выставка разнообразного транспорта: от двух седанов и кроссовера до трёх байков на вкус и цвет. Хотя он не успел поговорить с Тэхёном, тот, очевидно, был только после работы, потому что именно туда он ездил на своём красном Ducati. В другое же время, в свободное, он ездил с Юнги в одной машине. Они договорились с Чонгуком купить домой что-нибудь поесть, чтобы не готовить, и двинулись с места на своих мотоциклах. На улице к этому времени была непроглядная тьма, особенно на неосвещённых улицах, однако было сухо и совсем не было снега. Пока они ехали к дому и пока задерживались возле палаток с едой, Чимин успел подостыть настолько, чтобы можно было вновь чувствовать ясность в голове. В конце концов, управлять мотоциклом в то время, когда перед глазами плывёт, — такой себе опыт. На этот раз Чонгук держался либо рядом, на соседней полосе, когда автомобилей не было совсем, либо позади Чимина, как и чаще всего. Хотя следовать за ним, как в тот же минувший вторник, Чимину нравилось не меньше. В квартире Чонгук разулся и снял куртку первым, так что когда Чимин поставил спортивную сумку со шлемом на сиденье тумбочки, того уже в прихожей не было. Видимо, он понёс в кухню пакет с едой, которую они купили по дороге домой. Чимин снял верхнюю одежду и прошёл в ванную, чтобы вымыть руки и лицо. Он уже вытирался полотенцем, когда Чонгук повесил изделие на крючок и сунул чиминовы руки вместе со своими в раковину под открытую струю воды, закрыв его с обеих сторон и прижавшись к его заднице. — Отвали, — засмеялся Чимин, когда Чон стал намыливать ему пальцы и ладони, — я уже всё. Но Чонгук только тихо смеялся возле его уха, промывая сначала его кольцо, а после бросая в его ладони собственное, чтобы удалить мыло с рук. Улыбка Чона в зеркале казалась и странной и странно довольной, а ещё он наконец выглядел спокойным. Таким его Чимин давно не видел и, похоже, он действительно закончил с работой. По крайней мере, до воскресенья. — Что? — спросил Чимин, когда второй раз вытер руки полотенцем и повернулся к Чонгуку лицом. — Я ничего не обещаю, но я попробую работать в тире. С хёнами мы уже всё решили, и сегодня утром я получил лицензию на обучение. — Ты будешь работать со мной? — Нет, но мы будем работать в одном здании. Мой график короче твоего, поэтому остальное время, пока ты на работе, я продолжу заниматься тем, что делал до этого. Ты не против? — Насколько короче? — С двух до девяти. Так что пока ты на работе, я буду заниматься дома тем же, чем и раньше, но по вечерам я буду свободен. Хёнам я об этом сказал. Чимин обнял его лицо ладонью, немного задумчиво поглаживая щёку пальцем. Хотя глаза напротив горели и улыбались, он всё же хотел удостовериться в том, что это не результат исключительно его желаний. — Хочу быть уверенным, что ты правда этого хочешь, и не хочу, чтобы ты потом меня возненавидел за то, что ты отказался от чего-то. — Как ты говорил, это моё решение и желание. Я ни от чего не отказываюсь, я хочу заниматься и тем и другим, просто я уменьшу скорость и объём работы с информацией. И я сказал, что я пока только попробую. И если вдруг я пойму, что мне что-то не нравится, то я надеюсь… — Я тебя поддержу, — перебил Чимин, опуская руку, — и тогда мы придумаем что-нибудь ещё. Например, вернёмся к тому, чтобы изменить мой график? Чонгук кивнул, а Чимин отшагнул подальше так, что встал в дверном проёме. — Мне нужно сказать тебе кое-что нехорошее, а потом будем думать, что делать дальше. — Пак намеренно не ставил фразу как вопрос, потому что здесь он был не нужен. Он не пытал Чона взглядом и вообще не смотрел ему в глаза, чтобы не видеть реакции, пока он, выдерживая тянущуюся, как жевательная резинка, паузу, подгонял самого же себя заговорить скорее. Когда Чимин поднял на него глаза, выражение его лица было насмешливым, просто потому, что не купился. — Первое, что ты должен был сделать, когда приехал, — сказать мне, что ты здесь, но ты заговорил со мной обо всём только сейчас, так что ты опоздал часа на полтора, детка. Что будем с этим делать? И Чон отопнул дверь, чтобы Чимин не ударился рукой о ручку двери, когда он обхватил его за талию и буквально вытолкал в гостиную. Неторопливо, но в каком-то хаосном порядке Чимин стал покрывать всё его лицо короткими поцелуями, словно в этом и был ответ. Тёплыми пухлыми губами Пак мягко касался скул и висков, стенок носа, щёк и подбородка. — Детка? Чонгук стал сжимать его кожу под тонкой тканью тёмно-бордового лонгслива, в который он переоделся ещё в клубе, но Чимин в нём услышал помеху, которую он торопливо устранил своими губами. Пак целовал уже настойчивее и требовательнее, покусывая его нижнюю губу. Пальцами он то ли упирался, то ли удерживал Чонгука за челюсть, чтобы он не отстранился. И сразу после того как Чимин углубил поцелуй и проник в его рот языком, скользящим движением Чонгук сместил руки на его бёдра и придвинул его ближе. От волос Чона тянуло табаком и порохом. И, хотя последняя нотка встречалась его носом реже первой, этот запах всё равно уже был давно привычным. Наверное, так же тот воспринимал Чимина, когда от него несло дымом, а вовсе не шампунем с запахом белого шоколада. Чимин вдруг согнул правую ногу в колене, которую Чонгук тут же подхватил, проскальзывая ладонью по бедру и следом сжимая упругую ягодицу под слоем чёрной джинсовой ткани. Но Пак переместил чонгукову ладонь со своей задницы на заднюю часть бедра примерно посередине между подколенной ямкой и основанием ног, чтобы упереться на его руку и забраться на него основательно, но… Чонгук остановился. — Детка, подожди всего минуту, — шепнул Чон, а сам внезапно продолжил медленно целовать, захватывая по очереди то верхнюю, то нижнюю губу. Но Чимин сам со стоном отстранился от его губ и опустил ногу, когда понял, что Чонгука вот-вот поведёт. — Ну что? Не смотри на меня так, будто влюблён по уши, — подразнивая, попытался Пак повторить фразу Чонгука с прошлого года. — Не говори больше, что ты ебёшь мне мозг. Если бы это было так, я бы сказал, но всё, что ты делаешь, — говоришь о том, что тебе не нравится и пытаешься найти этому решение. И по этой причине тоже я не хочу сбегать от тебя даже в работу. Чуть ли не крест-накрест Чимин закрыл мужу рот обеими руками, потому что то ощущение, что он успел стряхнуть с себя в дороге, накрыло его снова. Он сделал это всего на короткое мгновение, после чего опустил руки и ткнулся лицом в его шею, сделав медленный, тяжёлый и глубокий выдох. Его немного потряхивало, когда он нашёл чонгукову руку и подтянул к своей выпирающей ширинке. Пак был почти уверен, что Чонгук усмехнётся над его ухом, но вместо этого он немного присел и схватил Чимина под бёдра, чтобы поднять на руки, сделать несколько шагов и усадить его на диван. Чонгук стянул с него лонгслив, когда Пак резко и почти послушно поднял руки, хотя он его об этом не просил. А Чимин следом избавил его от футболки, джинсов и боксеров. Ещё в тире он представлял себе этот момент иначе, смакуя, сейчас же на это просто не хватало терпения. Пак быстро утянул Чонгука на диван, почти на ходу стянув собственные остатки одежды, и сел ему на бёдра. Он обнял его одной рукой вокруг шеи, а второй задрал Чону голову вверх, пока чужие пальцы вонзались ему в ягодицу. — Детка, я уже готов. И я не про стояк, — шепнул Пак ему в кожу, пока Чон ласкал его руками. — Я понял. Просто подумал, что бы ты делал, если бы планы изменились. — Сам бы себя трахнул, пока тебя дождёшься, — ответил Чимин, следом срываясь с усмешки на вскрик и стон, потому что Чонгук звонко шлёпнул его по ягодице и чуть не проник в него пальцами, но Чимин быстро среагировал и заложил обе его руки под его же шею. — Затекут или нет, мне плевать, сиди смирно. Без рук. — И без губ, — ответил ему Чонгук. Чимин высказал что-то возмущённое и невнятное, на что у того только скептически дёрнулась бровь. И Пак почти разозлился, так что, взяв его член в руку, сам склонился к его губам под тихий стон Чонгука, нарочно провоцируя шумным дыханием через рот. — Заткнись, — шепнул Чимин, плавно двигая ладонью по стволу, пока сам прокладывал языком влажную дорожку где-то в области челюсти. Чонгук еле успел поймать ртом мочку его уха со свисающей серьгой, когда он отстранился. И кажется, Пак был в выигрышном положении, потому что хотя бы ему сподручно было касаться его тела губами, но на деле же оба были в проигрыше. Большую часто того, что он получал, — это ласку чужим взглядом по его скулам, челюсти и губам, которые он то и дело закусывал, пока дразнил и разогревал Чонгука, пытаясь удержать одной рукой оба члена, а второй поглаживал его по груди. — Детка, руки убери, — успев забыться, услышал Пак, встречаясь своим острым и, он был почти уверен, испепеляющим взглядом с чужим насмешливым. Чимин целовал мужа под челюсть, вылизывая и прикусывая тонкую кожу, нарочно дразнил его так, чтобы Чонгук не смог ему ответить. Он капнул слюной на его член, выпрямившись, и почти сразу издал недовольный шумный выдох. — Терпи, детка, — сказал Чон, будто прекрасно понимал, что Пак сейчас хотел целовать его. Это и злило и заводило одновременно, так что Чимин кусал его в плечо, приглушая собственный стон, когда резче обычного ввёл в себя тёплую плоть, вдавливая колени в сиденье дивана. Все ощущения были противоречивыми: с одной стороны, было, как и всегда, до дрожи в теле приятно, с другой — он так и хотел сорваться, чтобы можно было касаться его руками и целовать до болезненного ощущения в губах. Пак шумно дышал возле его уха, когда Чон повернул к нему голову и встретился с ним говорящим взглядом. Ему и не надо было слышать, что чувствовал он то же самое. Так что Чимин сам отвернул его голову, прижавшись губами где-то под мочкой уха и челюстью. Всё потому же тело было напряжено сильнее обычного, и на этот раз Чонгук издал жалобный стон, когда сдвинулся чуть вперёд, чтобы проникать в Чимина глубже, а значит слышал бы более отчётливые его стоны. Чимин не стал от него отстраняться и дотянулся своими руками до его, цепляясь за пальцы так же сильно, как и Чонгук. На следующий несдержанный чиминов стон Чон снова повернул к нему голову с обвиняющим взглядом, потому что Чимин крал эти стоны у его рта, которым он обычно съедал их. Но ему хватило духу склониться прямо к его губам и жарким, обжигающим чувствительную кожу шёпотом повторил его же слова: — Терпи, детка. Я это начал, но тебе заканчивать. И Чонгук с усмешкой откинул голову на спинку дивана, стараясь теперь как можно сильнее отстраниться от него в отместку, не особенно удачно уворачиваясь от его губ, но всё же умудрившись вновь ухватить его за мочку уха и укусить. Чимин смещал руки так, чтобы ухватиться за него сильнее и чтобы можно было быстрее и легче двигаться и подниматься, а значит опускаться глубже и быстрее. Кажется, когда он закончит или кончит, то непременно задушит его ласками и поцелуями. Мало того, что они оба ждали неделю, чтобы вдоволь насладиться друг другом, так ещё и вошли в это долгожданное мгновение с запретов и очередного голода, но теперь уже по ласкам, а не времени. Чонгук приподнимался бёдрами ему навстречу, меняя угол нарочно, чтобы явно чаще слышать его стоны, но теперь уже Чимин сам от него отворачивался, когда крышу ему окончательно сорвало. И если бы он не заставлял себя сосредоточиться на этом, то уже спасовал бы. Но именно из-за недостатка сопутствующих ласк и ощущений, базовые и одинокие воспринимались ярче обычного, потому что подпитывались чем-то другим: например, теми же стонами и шумными выдохами, которыми Чонгук согревал его шею. И из-за этого Пак боялся кончить раньше времени. — Чимин? — позвал Чонгук, но Чимин на него не смотрел, только срывался на предательские постанывания. И именно тогда Чон сорвался, высвободил руки и почти придавил его за бедро сверху, следом проскальзывая рукой к ягодице. От одной его руки толчки становились резче и жёстче, но второй он не позволял Чимину увернуться или отвернуться. Чёрт его знает, сколько ещё должно пройти времени, чтобы Пак перестал на это реагировать. Скорее всего, это произойдёт в тот же день, когда от Чонгука неожиданно не последует отдачи на его фирменную фразу, и на самом деле Чимин надеялся, что этот день никогда не наступит. Такого откровения, уязвимости и в то же время высшей степени наслаждения Пак не получал больше ни в один из моментов. И хотя рецепт получения этих чувств был, кажется, простым, для Чимина он казался волшебным. — Посмотри на меня, — попросил Чонгук, пока только касаясь его пальцами под челюстью, но Чимин упорно игнорировал, потому что от одной только просьбы ему кружило голову. И он почти что зарычал в собственном стоне, когда Чонгук стал ласкать головку его члена и придавливать пальцем уздечку. Чимин прекрасно знал, что, как только он поднимет глаза, их импульсивный и немного скомканный из-за чувств первый заход подойдёт к концу. Он попытался спрятаться за его лицом, но Чонгук нарочно отталкивал его локтем той руки, которая находилась между ними, хотя по-прежнему не заставлял поднять на него голову. Но в этот же момент Чон шлёпнул по чиминовой заднице, заставив Пака жалобно выдохнуть. — Любимый, посмотри на меня, — повторил Чонгук, и Чимин сорвался на молящий стон, потому что против этого был бессилен. Будто в качестве вознаграждения за то, что он посмотрел ему в глаза, Чонгук ласково погладил его по губам. — Кончай. Давай, детка, я хочу твой рот, ты должен кончить. Чон снова стал ласкать головку, но уже интенсивнее, пока не почувствовал пульсацию. Чимин продержался дольше, когда достиг оргазма, рефлекторно сжимая его член, на котором Чон помог ему подвигаться ещё чуть резче, пока плоть внутри тоже не запульсировала. Чимин схватил его за горло, когда Чонгук хотел снять его с себя. От того, что Пак практически заставил мужа кончить в него, Чонгук застонал громче, а следом резким и частичным захватом уложил мужа на диван, останавливаясь перед его губами. Чимин думал пригрозить ему, но еле заткнул себе рот, потому как сам же ему и говорил, что закончить это должен он, а не сам Чимин. Чон обхватил его лицо ладонью, приблизился сильнее и наконец, с ходу проникнув в его рот языком, начал мять и оттягивать его губы своими, пока Чимина не затрясло в каком-то микрооргазме. Он ждал и хотел таких ласк всё это время. И пока Чимин то гладил, то вонзался пальцами в его кожу на груди и талии, Чонгук скользил рукой по чиминову бедру и теперь уже Чон бессовестно обкрадывал его, вот только его целью был воздух, которого Чимину не хватало вплоть до головокружения. Но тот наконец отстранился, видимо, чтобы самому отдышаться, потому что Чон с беспомощным видом и тяжёлым сбитым дыханием ткнулся в чиминовы ключицы. Пальцами Пак проходился по его бритым вискам под длинными прядями чуть влажных тёмных волос, пока Чонгук не укусил его в плечо. Медленными и горячими от дыхания поцелуями Чон покрывал его шею, вылизывая местами выступивший пот, пока солёными губами не вернулся к его рту, словно к последнему пункту назначения. — Тебя надо помыть, детка, — хрипловатым тоном произнёс он, когда отстранился от губ и стал шарить рукой между чиминовых мокрых бёдер. — Я всё ещё соскучился. Чимин только молча погладил его ладонями по лицу и улыбнулся, когда Чонгук захватил его большой палец ртом. — Мне надо не забыть вытащить шарики из сумки до понедельника. — Даже знать не хочу, когда ты ими пользовался, если целый день работал, — сказал Чонгук, выпустив его палец. — Отвратительно. Я их брал, когда остался один, потому что освободился сегодня раньше. Сначала я хотел оставить и отдать тебе пульт, но до дома мы бы тогда не доехали. — Идём в ванную, — Чонгук прикусил ему кожу на шее, но Чимин повернул его лицо на себя и подался вперёд, чтобы коснуться губ и заставить мужа сесть. — А потом поедим. Чимин собрал одежду с пола и мятые и сырые чёрные джинсы с дивана, которые всё это время находились под ними. Чонгук обнимал его сзади, пока они шли к ванной, но вдруг остановились в прихожей возле тумбочки и Чонгук протянул руку к его сумке. — Можешь открыть, детка, они во внутреннем кармане. Чонгук обнимал мужа за талию, пока аккуратно расстёгивал замок его сумки. Плотные чёрные шарики с гладкой поверхностью и хвостиком он сунул себе в рот, нашёл в кармане пульт, и только тогда они зашли в ванную. Пока Чимин засовывал одежду в корзину для грязного белья, Чонгук открыл кран, чтобы промыть шарики и наполнить ванну водой. Он посадил Чимина на прохладную белую раковину, поглаживая его тёплой рукой по пояснице и ягодицам, нашёптывая ему в районе ключиц что-то ласковое и расслабляющее, чтобы без труда, но под протяжный стон Чимина вставить в него два толстых шарика. И хотя до вечера воскресенья им предстояло ещё многим заняться в плане подготовки, в том числе сменить масло на обоих байках и проверить снаряжение, Чимин надеялся, что в ближайшие долгие часы они действительно не вылезут из объятий друг друга, пока один из них уже не начнёт отбиваться от другого.18 января, воскресенье
— Джиху-хённим приехал, — войдя в спальню, сообщил Тэхён, который впускал в дом с улицы Дизеля, — но он сказал, что не будет заходить. — Хорошо, — ответил Юнги, надевая кожаные перчатки. — Тебе не нужно на это смотреть, — добавил он, когда Тэхён сел на кровать и, глядя на Юнги, стал поглаживать за ушами примостившегося между ног хаски. — Почему? Ты ещё ничего не сделал, так что меня это не пугает. Здесь спрятаны два пистолета на всякий случай, и я всё ещё помню, как с ними обращаться, но дома я спокоен и хочу всё сделать для того, чтобы ты тоже это чувствовал, чтобы был стимул поскорее вернуться домой. Юнги прервался в действиях, встретился с его взглядом и не смог сдержать улыбки больше от того, что поначалу с довольным видом ворвавшийся в комнату Дизель теперь тяжело дышал с высунутым языком и время от времени подскуливал. — Я взял отгул на завтра, чтобы побыть с тобой. — Ким подобрал его бейсболку с кровати, встал и прикрыл ей рыжие волосы, напоследок погладив Пака по скуле. — Попробуйте с хёном уладить всё мирно и вернись пораньше, ладно? Юнги молча коснулся рукой его шеи, думая обнять его, но остановился в паре сантиметрах от его головы, когда приближался. А как только Тэхён обнял его рукой за талию, Пак вырвался и пошёл на выход из комнаты. Он не был уверен в том, что не разочарует его. Или что ему не будет стыдно возвращаться домой. Или, что вероятнее, он не испытает очередное чувство вины за то, что может произойти этим вечером. Вот почему он ему не ответил и не стал его обнимать. Дизель последовал за ним, как только Тэхён стал выходить из комнаты, и обогнал его на лестнице, подхватив у подножья ярко-жёлтый теннисный мяч с пищалкой и тыкаясь с ним в ноги Юнги, а после и руки, когда он обувался в берцы. — Жди и охраняй, — коротко наказал Пак шёпотом, из-за чего хаски чересчур демонстративно выронил мяч из пасти, словно только что принял задачу к исполнению. Он прижал задницу к полу и издал последний и едва слышный скулёж. А Юнги поднялся и повернулся к Тэхёну. — Калитку я закрою сам. Ключ от двери я не взял, но я могу проникнуть в дом без него, поэтому если я вдруг вернусь и буду просить открыть мне дверь, не открывай. Если не появлюсь через три часа, ложись спать. И если что-то пойдёт не так, я дам тебе знать. — Я понял, — спокойно и почти хладнокровно ответил Тэхён, чем удивил Юнги. — Скажу только, что я тоже хотел, но обещал тебе, что останусь дома. Я тебя жду. Формулировка была странной, но Юнги ничего не сказал, а Тэхён закрыл за ним дверь. На улице он проверил калитку и ворота на прочность и на фактор закрытия замков, а потом перескочил через высокий забор. Тут-то реакция и слова Тэхёна сошлись с реальной ситуацией. — Мы заебались тебя ждать, — высказал недовольство Джиху, хотя спокойно мог находиться внутри чёрного бронированного «гелендвагена». — Ты в курсе, что здесь холодно? — Что происходит? — спросил он, насчитав пять лишних человек. — В следующий раз собираться здесь не будем, — проигнорировав вопрос, заметил Чанёль, обратившись к Джиху, — это небезопасно, хён. Найди уже нам место для сборов, мы заебались просить. — Чанёль, — Юнги не рявкнул, но обращение было уверенным и твёрдым. — Господи, блять, я никого не заставлял переться сюда, хён! — Мне кажется, или мы действительно теряем ёбаное время? — спросил Намджун. — Нам нужно ещё пройтись по всему вместе с тобой, так что садись в машину, Юнги-хён. — Хосок давно на работе и в случае чего будет на связи, — выбрасывая недокуренную сигарету, сказал ему Чонгук, сидя на чёрном BMW и держа в руках мотоциклетный шлем. — Но Соён мы ничего не говорили. — Я ей скажу, что это была твоя идея, братишка, — сказал Джиху и подмигнул Юнги. — Не стреляйте без причин, — казалось бы, вполне мирно попросил Чимин через открытый визор шлема. Но потом он добавил: — Или я сломаю хребет каждому, даже тебе, хён. Я разозлюсь и наконец-то уложу тебя. — Тогда над тобой останусь только я, Чимин, — сделала вывод Юри, из-за чего тот засмеялся. — Ты ведь не думал, что мы отпустим вас одних, Юнги-оппа. Вас ещё предстоит натаскать из-за большого перерыва. — Время, Юнги-я. Очнись и садись в машину, ты уже ничего не изменишь. Собственно, как раз из-за дефицита времени ему ничего не оставалось, как придержать все свои вопросы, недовольства и нотации до лучших времён и молча сесть на переднее пассажирское сиденье. И пока под управлением Джиху внедорожник трогался с места вслед за двумя мотоциклами, он пытался найти причину, по которой все они снова были вместе.