26 декабря, пятница
Юнги стоял у приоткрытой двери в ванную на втором этаже, бесшумно размешивая чайной ложечкой оранжевый порошок в стакане под звуки очищения тэхёнова желудка. Хотя он спокойно продолжал бы стоять внутри, если бы Тэхён его не выгнал, так как сам не видел в этом ни того, с чем он не сталкивался, ни уже тем более чего-либо отталкивающего. Дизель, устав ждать сидя, растянулся вперёд у лестницы, положив мордочку между двух пухлых лап. Его уши стояли двумя ровными острыми треугольниками, и он не сводил глаз с двери. После того как шум спускаемой воды стих, зажурчала вода в раковине, а Ким, судя по звукам, стал чистить зубы и полоскать рот. В доме было тихо, будто они были одни. Не успел Пак об этом подумать, как внизу кто-то стукнул дверцей кухонного гарнитура, а хаски поднял голову и бросил осуждающий взгляд на лестничный пролёт. Удивительно, но в такие моменты из задорного и чрезмерно активного щенка Дизель становился чересчур серьёзным и будто бы даже рассудительным, хотя Юнги не был требователен к его поведению. И уж тем более не надеялся, что хаски станет подобным ему. Или Тэхёну. По крайней мере, Пак не был требователен настолько, чтобы от и до держать собаку в ежовых руковицах. Поведение собаки он больше направлял в нужную степь, чем корректировал. Пока выходило неплохо. Когда вода в ванной перестала бежать, Тэхён вышел из-за двери. Он аккуратно обхватил пальцами руку Юнги поверх запястья, пока склонялся вперёд и гладил в спешке подбежавшего к нему хаски. — Я в порядке, видишь? Ты волновался? — Виляя пушистым серым хвостом, Дизель обнюхал его, лизнул ладонь, ткнулся напоследок носом в колено Юнги и вполне себе удовлетворённый спустился на первый этаж. Тэхён тем временем выпрямился и обернулся. — Хён, подожди здесь, я переоденусь. — Иди сюда, — Юнги задержал его за руку, притягивая к себе и отставляя руку со стаканом в сторону, — я хочу тебя обнять. Хотя не меньше хотел, чтобы и Тэхён обнял его, но фразой наподобие «обними меня» он исказил бы смысл, преподнося это так, словно Киму нужно было успокоиться. На самом же деле он ещё в ванной хотел дать ему понять и ощутить, что он здесь и рядом во всех смыслах. Тэхён обнял его вокруг талии и уткнулся лицом в его плечо, пока Юнги ласково и неторопливо поглаживал его пальцами по загривку. — Ты курил новые сигареты? — поинтересовался Тэхён. — Нет. Тошнит? Сейчас пройдёт, и ты начнёшь меня узнавать. Тэхён усмехнулся и втянул запах с его рубашки чуть ли не вместе с тканью, а потом медленно и глубоко с каким-то тихим удовлетворённым стоном выдохнул, согрев ему плечо своим дыханием. — Тебя я всегда узнаю, мне просто показалось, — Ким сместил при словах голову, чтобы не заглушать голос, но от Пака не отстранился. — Извини, это была моя идея. — Я уже знаю. — Кто-то меня сдал? — Думаю, можно сказать, что все, раз каждый сказал, что это предложили они. Могу узнать: зачем? Тэхён вздохнул и медленно поцеловал Юнги в шею, а с первого этажа стал доноситься писк собачьих игрушек. — Хм… Хотел проверить реакцию. А может, притупить её, иногда она меня раздражает. — Дай себе немного времени. Думаю, если всё будет хорошо, она отойдёт на дальний план, — ответил Пак, а Ким отстранился и наконец забрал стакан из его руки. — Не торопись и спускайся, когда будешь готов. — Я в порядке, хён. Переоденусь и сразу спущусь. Юнги ласково погладил его ладонью по скуле, отметив, что теперь Тэхён был не таким бледным, каким только вышел из ванной, и оставил его одного. Хотя лучше бы он не спускался, потому что его тут же чуть не сбил с ног Дизель, который, с мячиком в зубах, спешил удрать из кухни в гостиную, но почему-то через холл. — Ты, блять, можешь заткнуться? — услышал он не на шутку озлобленный голос Хосока. — Заебало тебя перебивать, я даже слово вставить не могу. — Не поможет, — ответил Джиху, — если его прорвало, он не заткнётся. Да, малыш? Интересно, как Юнги тебя терпел? Он сейчас не любит, когда ему жужжат на уши. — Беруши, — тихо ответил Юнги, войдя в кухню, — и холодный ром. — Спасибо, блять, за поддержку, хён, — ответил ему Чанёль. Намджун, Хосок и Джиху засмеялись, а старший Пак усмехнулся, опираясь плечом на косяк арочного прохода со стороны коридора. — Что опять на тебя нашло? — Ты больше молчал, когда был лидером, — вдогонку заметил Намджун. — Почти уверен, что к тебе приебашили ёбаный переключатель. — Не заебало вспоминать? Я им был один год. Вон, — Чанёль кивнул на Юнги, — про хёна лучше говорите, он им был… дохуя лет. — Нихуя, Юнги-хёна я не застал, — напомнил Хосок, — кого, блять, ещё мне вспоминать? — Давайте вообще закроем эту тему? — предложила Соён и обернулась к Юнги. — Тэхёну всё ещё нехорошо? — Нет, он скоро спустится. И этот момент мы тоже закроем. — Хорошо. — Если что, мы всё ликвидировали, — отчитался ему Джиху. — Поехали отсюда, — предложил Намджун, встав из-за стола. — Да брось, — Чанёль притянул его за рукав и шепнул ему что-то на ухо, после чего усмехнулся, когда Ким резко выдернул свою руку из его пальцев. — Вот же уёбок… — Ц-ц, — прервал его Чанёль, — я сказал это по-дружески, кретин, держи в секрете. — Слышь, — свистнул Чанёлю Хосок, из-за чего Дизель тут же показался из гостиной, склоняя голову и прислушиваясь, — какую хуйню ты сказал? — Расскажу, когда его не будет. — Я тебе когда-нибудь пулю в колено всажу, — сказал Намджун. — Это просто шутка, чё психуешь? А-а… Или это не шутка? — Чанёль усмехнулся и едва успел вскочить со стула, прежде чем Намджун схватил бы его за грудки. — На улицу съебитесь уже, — почти приказал Джиху, доставая сигарету из пачки, но тут же запихнул её обратно, когда, видимо, вспомнил, что Соён плохо переносила запах дыма в закрытых помещениях. — Слышите? Кыш, я сказал. — Дизель, — окликнул Хосок хаски, — пошли гулять, нас выгоняют. — Только во дворе, — попросил Юнги, — не открывайте ему калитку, пожалуйста. — Понял. Пошли, пошли, — подталкивая собаку к выходу из кухни. Чанёль потянул Джиху за волосы и ушёл вместе с Намджуном. Юнги тем временем сел за стол с торца, и вместе с Джиху они многозначительными взглядами уставились на Соён. — Я чувствую давление, — признала она. — Можно звук включить? Я вас не слышу. — Мы думаем, — объяснил Джиху, — ёбнуть тебя сразу или погодя. — Разве мы не говорили приходить к нам, если возникнут проблемы? — спросил Юнги. — Просто тогда она ещё считала нас семьёй, — нарочно и несерьёзно заметил Джиху, пытаясь с помощью манипулятивных приёмов надавить на нужные рычаги. — Джиху-ним! — Мы Вас слушаем, госпожа Чхве Соён. Что Вы можете сказать суду? — Уважаемый суд, я прошу, нет, я требую, чтобы Юнги-ним и Джиху-ним перестали отчитывать меня, как недалёкого или взбалмошного ребёнка! Я хорошо помню, что могу попросить вас о помощи, но я хочу разобраться сама. В конце концов, это моя работа, и проблемы с ней не должны выходить за рамки той самой работы. Понятия не имею, от кого и про что именно вы слышали, но пока мне ничего от вас не нужно. Если всё станет совсем фигово, я приду. Договорились? — Мы слышали, что твой отдел угрожают перебить к хуям собачьим какие-то отморозки, — сказал Чон. — Это правда, что на прошлой неделе убили ещё одного полицейского? — Я. Разберусь. Сама. — Давай, Юнги-я, ты — за ноги, я — за руки, — кивнул Джиху на Соён. — Только не надо обижаться, — отметила она. — Я в вас не сомневаюсь и уж тем более я не перестала вам доверять. Можете сделать для меня то же самое? Юнги молча посмотрел на Джиху. Он старался, чтобы его взгляд был многозначительным, потому что на эту просьбу Пак ответить положительно не мог. Чон от ощущения тупика или неизбежности усмехнулся и потёр ладонью своё лицо. — В общем, мы тебя поняли, — ушёл от прямого ответа Чон. — Спасибо. Пойду попробую поторопить их, может, уедем пораньше. Двое мужчин выдержали молчание до тех пор, пока не открылась входная дверь. Джиху протянул другу сигарету. Но Пак, подумав о Тэхёне, отказался, решив сегодня сосредоточиться только на своих. Он вытащил одну из той пачки на столе, которую оставил, когда ещё вставал из-за стола и выходил с Джиху на улицу, прямо перед тем как Тэхёну стало нехорошо от тарелки с морским ассорти. И сейчас вместе с первой затяжкой он услышал тихие шаги на лестнице. — Ну ты и скотина, Юнги-я. Думаешь, раз ты не можешь пиздаболить, то я могу? — Ты же выкрутился, так чему жалуешься? — искренне и логично поинтересовался Пак. — Где-то мы перегнули палку. Какого хуя все стали такими самостоятельными? — Ты готов или нет? — Да, — ответил Джиху. — Скажешь когда. Или мне узнать? — Нет, я сам. Не отключай телефон на ночь в ближайшие недели. — С чего ты взял, что я его отключаю? — Юнги на вопрос только повернул голову в его сторону. Он уже не старался сделать взгляд выразительным, зато выдохнул в лучшего друга дымом. Чон зажмурился, а Пак усмехнулся. — А что? — Прыгаешь до 19-го этажа? А ты хорош. Смотри, чтобы не сдуло, там ветер хуярит. — Пистолет не забудь и желательно два полных магазина, а не патроны. — Ой, блять, со мной проблем как раз не будет, это не у меня плечо к хуям отнимается. Кто тут жаловался, что оно всё ещё болит? — Я этого не говорил. И это я перетерплю. — Что ты перетерпишь? — спросил Тэхён, войдя в кухню из гостиной. Он не застал их врасплох. По крайней мере, точно не Юнги, который позволил ему стать свидетелем части их разговора. Возможно, потому, что учился быть более открытым? Правда, пока у него получалось так себе, но он действительно старался. — А-а, — протянул Джиху, — долбоебизм давит ему на мозг и в плечо отдаёт. — Тебе не надоело? — уточнил Пак. — Не собираюсь прекращать, буду припоминать тебе до конца жизни. — Чон похлопал его по правому плечу, раздавил окурок в стеклянной пепельнице и поднялся на ноги. — Мы, наверное, тоже поедем. Надо растащить их, пока они втроём не срослись, как сиамские близнецы. — Только не уезжайте, Джиху-хённим, мы сейчас придём. Джиху подмигнул Тэхёну и вышел из кухни в коридор, а Юнги потушил сигарету. — Ты же говорил, что всё нормально? — напомнил Ким. — Так и было. — Оно снова заболело у тебя пять минут назад? — спросил Тэхён. Юнги промолчал. — Тогда почему Джиху-хёну ты об этом сказал, а мне — нет? — Когда Пак снова не ответил, Тэхён сухо усмехнулся, достал телефон из заднего кармана голубых джинсов и вышел из кухни. К этому разговору он думал вернуться позже, после того как они приберут в кухне, или после того как поставят рис для завтрака в мультиварку, или после душа, или после просмотра фильма, или после того как Тэхён придёт в спальню посреди ночи из-за работы, если вообще придёт. Но как бы он себе это ни представлял, через час Юнги уже сидел в гостиной с голым торсом перед Ким Сокджином, которого впервые за все годы сегодня увидел в очках. Двери в холл и кухню были закрыты, и в комнате, кроме них, никого больше не было. — Извини за это, хён, — сказал ему Пак. — Ничего серьёзного, Тэхён просто преувеличил. — Он ничего такого и не говорил, — заметил Джин, — лишь попросил посмотреть, когда я буду свободен. Я собирался на работу, поэтому решил выехать пораньше и заглянуть по пути. — Срочный вызов? — Нет. Одевайся, — произнёс Ким и стянул очки, с усмешкой потерев пальцами переносицу. — Мне сказали, что я слишком напрягаю мышцы глаз, из-за этого у меня стало садиться зрение. Прописали какие-то глазные капли на месяц и попросили расслабиться. Так что если второй момент смогу выполнить, то тебе не придётся в следующий раз так глазеть на меня. — Извини, мне непривычно. Тебя сейчас можно узнать только по голосу или плечам. — Говоришь, как Хёнджун раньше. Что делал с плечом? Ты помнишь, что тебе запрещены тяжёлые физические нагрузки в ближайшее время? Не говори, что ты вернулся к тренировкам. Я так понимаю, рекомендации мне лучше говорить Тэхёну, а не тебе? Почему он думает о тебе больше, чем ты сам? — Ким полез в миниатюрный кожаный чемоданчик-саквояж, который, видимо, служил ему собственной аптечкой и, вполне возможно, жил в его машине на подобный «всякий случай». Он достал оттуда один маленький белый пузырёк и одиночную таблетку в блистере. — Анальгетик только на сегодня, — пояснил Джин про таблетку-одиночку, — выпить обязательно, а с завтрашнего дня только кальций, про который я тебе уже говорил. Если будет продолжать беспокоить, сообщи. И я бы посоветовал сходить на массаж, сеансов на 7-10. Или, если в вашем случае это возможно, можно попросить Тэхёна его поделать. Последнюю рекомендацию Пак пропустил мимо ушей. — Мне не нужен анальгетик, у меня всё нормально, — твёрдо заявил Юнги. Джин вздохнул, отдал таблетки Юнги и вышел в холл, тут же почти крикнув имя Тэхёна. Дизеля не было ни видно, ни слышно. Видимо, его… парень удерживал собаку наверху или сидел с ним в кухне или прихожей. Юнги вышел не сразу, потому что не хотел быть свидетелем всего того, о чём Джин, вероятно, хотел попросить Тэхёна. Он даже не прислушивался и нарочно создавал лёгкий шум вокруг себя в виде шуршания или стука пузырька о поверхность кофейного столика. Потому что всё это было для него унизительным. Разве это не нарушение профессиональной этики? Хотя, зная Джина, он бы не сказал ничего, кроме того, что нужно сделать или, наоборот, чего делать не нужно, но какая разница? Когда он вышел в холл, Джин молчал, а Тэхён стоял наверху, опираясь на перила лестницы и поглаживая внешней частью стопы лежащего на полу хаски, уши которого стали ещё ближе друг к другу, после того как он увидел Юнги. — Мы закончили, и мне пора на работу. Увидимся на днях на ужине. — Спасибо, Сокджин-ним, — бросил Тэхён ему вдогонку. Юнги выпустил Дизеля на улицу только после того, как закрыл за Сокджином калитку, а сам вернулся в холл. Он опёрся левой рукой о поручень и поднял глаза на Тэхёна, который сидел на самой верхней ступеньке лестницы. Своими локтями Ким упирался в колени, а сцепленными руками подпирал подбородок. Хотя Пак знал его достаточно хорошо, именно сейчас он не был уверен в том, как именно Ким на него смотрел или о чём он при этом думал, а ещё почему-то чувствовал себя сейчас виновато и неуверенно. Тем более что его парень молчал, что в последнее время было большой редкостью, даже когда ему что-то не нравилось. И тут Пак вновь подумал о том, чего боялся больше всего, но говорить не хотел. — Если хочешь, можешь переночевать сегодня в комнате Чимина, — предложил ему Юнги. Тэхён нахмурил брови и опустил руки на колени. — Почему я должен этого хотеть? — Потому что ты обижен и вряд ли захочешь сегодня лечь со мной, — сделал вывод Юнги. — Я не обижен. И разве не ты мне рассказывал о своих родителях, которые даже во время ссор спали вместе? — Это родители, Тэхён-а. У нас многое может быть по-другому. — Именно в этом хочешь по-другому? — Не хочу. — Тогда не надо мне больше такое предлагать, Юнги-хён, если только сам этого не хочешь, иначе я начну думать, что ты пытаешься прогнать меня. — Пак мотнул головой, больше от того, что последняя часть предложения незримо полоснула по уху. Он поднялся по лестнице, сел на верхнюю ступеньку рядом с Кимом, перекинул руку через его и, высвободив его левую ладонь, переплёл свои пальцы с тэхёновыми. — Я и так уже подумал, что ты злишься. — Я не злюсь. Извини, — тихо произнёс Пак. — Довольно стыдно в таком признаваться. — Даже мне? — Нет, не так. Особенно тебе. — Стыдно признаваться мне? Если ты думаешь, что в моих глазах ты — неуязвимый супергерой, хён, то ты сильно ошибаешься. Я уже не один раз говорил, что хочу заботиться о тебе. Если ты так и не понял, то я имел в виду именно то, о чём говорил, вот почему я сразу позвонил Сокджин-хённиму. Перестань, пожалуйста, храбриться и скрывать от меня свои слабости. Как тебе не надоело, если даже меня это бесит? Не хочу, чтобы ты думал, что я пытаюсь видеть или сделать тебя другим человеком. Я хочу, чтобы ты мог мне довериться во всём. И я думал, мы это выяснили, а ты продолжаешь не воспринимать меня всерьёз. Скажи, что ещё я должен сделать? — Юнги опустил голову и уткнулся лицом в его шею, с шумом и со всех плеч выдохнув. — Ну что? — Ничего. Ты ничего не должен делать. Я боюсь, что ты во мне разочаруешься. — Я могу разочароваться с того, что ты говоришь мне, будто я разочаруюсь, но не с того, если ты скажешь, что тебе плохо. Ты ведёшь себя несерьёзно. Почему от этого так и тянет недоверием? И почему мне кажется, что сейчас я тебя отчитываю? Юнги усмехнулся и отстранился от него, а Тэхён повернул к нему голову. — Я тебя понял. Тэхён погладил его пальцами по щеке и скуле, предоставив его руке только одну свою ладонь. Ким улыбнулся, когда старший прикрыл глаза от его движений, и сам коснулся его мягких губ. Чужие пальцы при этом сжали крепче его собственные, словно не хотел отпускать или, наоборот, хотел притянуть и удержать подольше. Длительный поцелуй-прикосновение без движения губ, потому что Тэхён так хотел. — Мы должны кое-что сделать с Джиху для Соён, — честно и откровенно поделился Юнги. — Я расскажу тебе подробнее после того, как это произойдёт, хорошо? Не хочу скрывать, но пока не могу сказать всего. И она об этом не знает. — С вами всё будет в порядке? — Да. — Я могу чем-нибудь помочь? Раньше я много чего умел, — улыбнулся младший. — Я шучу, хён, извини. — Ты поможешь, если вы с Дизелем будете ждать меня дома. — Хорошо, так и сделаем. Обещаю, что на этот раз никуда не полезу. Идём, выпьешь таблетки, а потом я сделаю тебе массаж.18 июня, вторник
(полтора года назад)
В забитом дымом узком коридоре на втором этаже дома было тихо и душно. Несмотря на то, что в каждой спальне стояли кондиционеры, как и в холле, прохладно иногда бывало только в комнате Чанёля, когда он ночевал дома, но тот при этом плотно закрывал дверь. Так что душно на втором этаже было почти всю последнюю и невыносимо жаркую неделю, исключая разве что тот единственный день с неожиданно прохладной и дождливой погодой на улице. Юнги бессовестно курил уже третью сигарету подряд в слабом вечернем свете одиночного окна в конце коридора, хотя сам несколько лет назад запретил вытворять подобное Чанёлю с Чимином, и разрешал дымить только в кухне. — Мать твою, — шёпотом ругнулся Чанёль у него за спиной. — Какого хрена ты здесь устроил? — Юнги обернулся к нему в тот момент, когда младший стягивал галстук, но ничего ему не ответил. Старший Пак затянулся в последний раз и раздавил окурок в стеклянной пепельнице на маленькой пристенной консоли. — Почему ты здесь, а не внутри? — Прости, но могу я попросить тебя переночевать сегодня у Хосока? — Всё нормально? У него же нет опять той хуйни? Как она там называлась… — Могу или нет? Чанёль вздохнул. — Без проблем, переночую у Хо, — ответил он, а Юнги нервно усмехнулся и закрыл лицо ладонями, чувствуя себя ещё и виноватым за то, что пусть и на ночь, но был вынужден буквально вышвырнуть родного брата из его же собственного дома. — Ты уверен, хён? Давай я останусь и подежурю, а ты поспишь? — Юнги мотнул головой и убрал руки от лица. — Хёнджун-хён может тебя сменить? — Он в отъезде. А даже если бы не был, ему не лучше. — Там кто-то есть? — спросил младший, кивнув в конец коридора, а Юнги только молча кивнул. — Сделать тебе кофе? — Нет. Спасибо. Не забывай, пожалуйста, о чём я тебя просил. — Я не собираюсь ни с кем трепаться об этом, успокойся уже. В последний раз спрашиваю: ты уверен, что мне лучше съебаться? Ты бледный, как ходячая смерть. Тебе надо отдохнуть, хён. Поспать, блять, наконец. Я не собираюсь выспрашивать, что случилось, просто подменю тебя… Ладно, — продолжил Чанёль, когда старший Пак вымученно посмотрел на него, хотя и пытался придать взгляду выразительности, — тогда я переоденусь и свалю. Позвони, если я буду нужен ночью. Появление человека из комнаты отнюдь не было быстрым. За это время он успел вновь походить из угла в угол, как загнанный в клетку лев, успел проводить взглядом Чанёля, который вряд ли будет ночевать именно у Хосока и, наверное, опять пустится во все тяжкие. Он успел выкурить ещё одну сигарету, заново погрузив коридор в плотную туманную дымку с запахом табака. И буквально в тот момент, когда он тушил окурок в пепельнице, ручка двери в конце коридора зашевелилась. — Это не сóпор, — первое, что сказал седовласый мужчина в очках, когда вышел из комнаты, в которой сейчас находился Тэхён, — но спасибо, что вызвали, он был близок к нему. И если бы случился второй подряд за десять дней, я бы Вас уже не спрашивал, могу ли я его увезти. Что с приёмом тех препаратов, список которых я давал? — По-прежнему внутривенно вместе с капельницей, — сообщил Пак, — он всё ещё отвергает даже воду. — Я заеду через два дня, с Вашей стороны или со стороны господина Ким Хёнджуна ожидаю подвижек. — На этом моменте Юнги неосознанно дёрнул бровью. Хёнджуна он уважал больше, скорее всего, из-за дружбы с его дедом, а ещё, вероятно, потому, что Хёнджун не гавкал на него так, как это делал Юнги. — Все рекомендации остаются. При угрозе сопора делайте то же, что сегодня… — Как раз об этом я хотел спросить: есть ли другие способы удерживать его в сознании? Например, — от злости и безвыходности он впервые чуть не пожалел, что сквернословие у него было не в ходу, — более гуманные? — При угрозе сопора важно поддерживать рефлекторную деятельность организма. Самый эффективный способ — болевое раздражение. Не менее важно звать его и действовать на другие раздражители, но без основного метода ничего не выйдет. Скажу Вам откровенно: далеко не все пациенты благополучно выходят из сопорозного состояния, вместо этого они погружаются глубже в кому. Покалывания и щипки не являются насилием, тем более при сопорозном состоянии. — Вы его видели? В его случае уже всё является насилием. — С такими взглядами можете пожелать ему счастливого пути, — уже не скрывая раздражения, огрызнулся мужчина. — Никаких грелок и спирта при рецидиве нервной… — Я это прекрасно знаю, — резко оборвал его Юнги, чуть не рявкнув в ответ, но следом медленно и тяжело вздохнул, зачесав пальцами свои рыжие волосы. — Извините. Я Вас провожу. — Не нужно. Я пока ещё помню, куда идти, — он пошёл по коридору к лестнице, но вдруг развернулся. — Надеюсь, Вы не курите рядом с ним. Юнги резко выдохнул, когда тот наконец-то ушёл, забрал стеклянную пепельницу, как делал всегда, и вошёл в свою — но на сегодня бывшую — спальню. Два окна по правую сторону борта двуспальной кровати были почти наглухо задёрнуты. Ему потребовалось сделать колоссальное усилие, чтобы не содрать эти шторы с мясом к чёртовой матери. По какой неведомой причине человек, называющий себя врачом, суёт свой нос во все неизведанные им самим нюансы? Он уже не раз пожалел, что они обратились к столь высокомерному и до безобразия уверенному в себе снобу, но, к сожалению, в их случае это был единственный вариант, учитывая, что сейчас они не могли доверять никому, даже Джину. Сделав пару глубоких и размеренных вдохов, которые в обычных ситуациях помогали держать эмоции в узде, Пак почти бесшумно раздёрнул шторы обратно, как было, когда он выходил отсюда с час назад. Под едва слышное чужое и, к счастью, ровное дыхание он вновь поставил кресло с низкой спинкой между кроватью и окном. А следом подкатил тумбочку поближе, на которую он поставил пепельницу и положил сигареты, и сел, почти заставив себя поднять глаза на спящего Тэхёна. До сих пор пока незажившие костяшки пальцев у Юнги, однако, уже не болели, в отличие от глаз из-за практически не меняющегося перед ними зрелища. С тэхёнова правого глаза буквально вчера сняли квадратную марлевую повязку из-за проходящего заживления после вскрытия гематомы. Под вторым глазом теперь уже остался едва видимый фиолетовый след. Точно такой же был на левой скуле, и как раз этой стороной лица к окну младший Ким и лежал. Губы были то ли порваны, то ли разбиты в двух местах. Сейчас они были чересчур сухими и потрескавшимися, а на ранках подсыхали оставшиеся коросточки. На сгибе его покрытой зелёными и фиолетовыми разводами правой руки пустовал катетер, который пока что ежедневно помогал кормить его и пичкать лекарствами. Хотя он способен был есть сам, чисто технически, мог с чьей-либо помощью из-за всё ещё сильной слабости дойти до туалета, но из-за нестабильного состояния и время от времени захлёстывающих его с головой воспоминаний и чувством страха его пока ещё внезапно могло выдернуть из сознания в состояние забытья. Иногда это было что-то безобидное, когда ему, ну как сейчас, требовался отдых и сон, иногда это был приступ нервной гипотермии, с которым Юнги уже приноровился справляться, а иногда, когда он приходил в сознание и общался, его могло забросить ближе к состоянию сопора, из которого буквально неделю назад его выводили вместе со снобом-врачом. Сейчас он был прикрыт одеялом лишь по пояс, его поджившие и открытые под рукавами родной, но ставшей внезапно больше на пару размеров футболки руки лежали вдоль тела. Юнги чуть склонился вперёд и перевернул свою ладонь вниз, чтобы коснуться его руки двумя пальцами внешней стороной, проверяя температуру. Он уже не был ледяным, и кожа была прохладной, что в его случае при данных обстоятельствах было нормой. Пак откинулся на спинку кресла и закинул голову кверху. Жалел, что попросил Чанёля уйти, но сделал это, предполагая самое плохое, вплоть до частной бригады «скорой помощи» у дома. Он не хотел, чтобы до Чанёля ненароком дошли детали происходящего, пока что это всё подходило под описание убогого, уродливого несчастного случая. В этой комнате всегда было тихо, здесь не было настенных или прикроватных часов, как и на Юнги — наручных, окна были герметичны, так что всё, что он слышал, — дыхание и шорох своих джинсов. Внутри стояла давящая атмосфера, которая иногда не позволяла сделать глубокий вдох. В такие моменты Юнги бессовестно курил в другом конце комнаты, потому что не мог выйти надолго, если при этом с Тэхёном больше никто не оставался. Но так как вызвано это решение было тем, что в одиночестве Тэхёном могли овладеть страх и паника, которые верно приводили к очередному приступу в виде осязаемого воспоминания, когда его снова душат и топят на дне наполненной ледяной водой ванны, даже некурящий Хёнджун относился к этому лояльно. Так что Юнги снова достал сигарету и ушёл к дальнему окну, поставив стеклянную пепельницу на подоконник. Окна тоже нельзя было открывать из-за Тэхёна, но раз в день они уводили его из комнаты в другую, чтобы всё-таки проветривать помещение и чтобы воздух здесь худо-бедно циркулировал. — Хён? — послышался хриплый голос из-за повреждённых голосовых связок. Мысль о том, что самому Паку было спокойнее, когда младший Ким спал, заставляла его испытывать к самому себе отвращение. Но вызвана она была вовсе не тем, что он испытывал к нему нечто похожее, а лишь тем, что, например, на то же горло, которое бросалось в глаза при установленном зрительном контакте с Тэхёном, смотреть было невыносимо больно. При этом необходимо было усердно делать вид, что в данный момент всё было хорошо, убеждать Кима в собственной безопасности и продолжать готовить твёрдую почву для восстановления. Хёном тот звал только Хёнджуна, реже — Намджуна и Чимина. Но Юнги он называл исключительно хённимом и вместе с именем, а потому, потушив сигарету, и повернувшись, старший Пак ответил: — Нет, это я. Хён вернётся завтра. — Мне показалось… Здесь кто-то был? Юнги опустился в кресло у его кровати, уперевшись локтями в свои колени. Он смотрел ему прямо в лицо, при этом старательно игнорировал заплывший правый глаз и пестрящую отметинами шею. Пак потёр нос большим пальцем, пытаясь хотя бы мысленно правильно заполнить пробел. — Здесь был твой врач. Я его вызвал, когда тебе стало хуже. Ты что-нибудь помнишь? Младший Ким молчал, только дотронулся рукой до своей шеи, пытаясь прочистить горло. Юнги достал из тумбочки наполовину полную бутылку воды, толстую соломинку для коктейлей, чтобы Тэхёну было проще и сел на край кровати, протягивая руку вперёд, чтобы тот приподнялся с его помощью. Но Ким только сморщился и закашлялся. — Не хочу, — ответил он совсем севшим голосом и снова прочистил горло, — прости, Юнги-хённим, но я проблююсь. — Тэхён замычал, когда, похоже, что-то вспомнил. — Мы разговаривали? — Да, — аккуратно ответил Юнги. — Тебе не надо это вспоминать, ты наговорил лишнего. — Он имел в виду то, как Ким судорожно и беспрестанно перечислял обрывочные фрагменты, пока температура его тела не снизилась до критической, и его стало выбрасывать из сознания. Пак вновь протянул ему руку. И вновь так, чтобы это младший ухватил его, а не наоборот. Тэхён немного приподнялся, сморщив нос, видимо, от боли в рёбрах и основании ног, и взял бутылку у Юнги. — Не страшно, если тебя стошнит. Если тебя это волнует, я сделаю вид, будто ничего не видел. В который раз. Тэхён просунул соломинку между потрескавшихся губ и едва ли втянул хотя бы каплю воды, после чего вытащил соломинку и поднял голову, облизывая губы и отворачиваясь от Юнги. Он снова защищался. Младший даже разговаривал с ним в такие моменты так, будто ничего не произошло. Почти что День Сурка, вот только воспоминания к нему постепенно возвращались, и повторялось разве что самое начало. Пак встал с кровати, переставил кресло ближе к окну, чтобы дать ему больше пространства, и сел, чтобы он не чувствовал давления с его стороны. Тэхён в это время снова зажал соломинку губами, удовлетворяясь следующей капелькой. Юнги склонился вперёд, стараясь смотреть себе под ноги и тоже казаться незаметным и, главное, неопасным. Но Пак заметил, как младший разглядывал свою ладонь, бросая при этом на него неуверенные взгляды. Вероятно, вспоминал, что это именно Юнги согревал, а после пощипывал ему руки. — Из-з-вини, — услышал он лёгкое заикание дрожащим голосом. Старший Пак ловко поймал бутылку до того, как та упала бы на пол, потому что Тэхён её не удержал. — Всё хорошо, — он аккуратно и ненавязчиво коснулся тэхёновой прохладной ладони двумя пальцами, проверяя. Молча помог ему лечь обратно, заметив сбежавшую по щеке слезинку. Тэхён сам небрежно накрыл его руку на кровати своей ладонью, при этом отвернувшись в другую сторону, так что Юнги сделал тихий вдох и вновь опустился на край кровати, бережно зажав его ладонь в своих тёплых руках.27 декабря, суббота
(настоящее время)
Нехарактерный глухой стук, похожий на оступ, собачьих лап на лестнице заставил Тэхёна повернуть голову к приоткрытой двери. Видимо, хаски спросонья запнулся о ступеньку, хотя на него это было совсем непохоже: теперь всё чаще его шаги едва ли можно было услышать. По крайней мере, Тэхёну. — Почему я слышу на нём ошейник? — сонным голосом спросил Юнги, лёжа на спине и прикрыв глаза локтем, с протянутой второй рукой под головой Тэхёна. И Ким сначала нахмурился от недоумения, потому как дома ошейник всегда снимали. Но вскоре поджал губы, когда Дизель бесшумно вошёл в спальню и аккуратно запрыгнул на кровать, звякнув при этом стальным медальоном в виде армейского жетона, на котором была выгравирована его кличка, а на обратной стороне — контакты Юнги и Тэхёна. Похоже, Ким умудрился оставить ошейник на шее хаски на всю ночь. Он приподнялся и постарался снять его тихо, пока Дизель сворачивался клубочком в ногах двух мужчин. Хотя никто ему этого не запрещал, он сам никого не трогал, пока залезал к ним на постель. Ластиться или требовать внимания к любым своим нуждам хаски начинал только тогда, когда они вставали с кровати. Тэхён зажал медальон в ладони, чтобы тот больше не звенел, и услышал, как Юнги тихо усмехнулся, а потом мягко погладил его по пояснице, видимо, в знак снисхождения. — Ты можешь спать дальше, я приготовлю завтрак, — тихо сообщил ему Ким. Пак тяжело вдохнул. Каким бы там Юнги ни пытался казаться, он был совой, и подъём по утрам давался ему нелегко, особенно в последнее время, когда, кажется, он стал немного — или много — изнеженным и избалованным заботой и вниманием своего парня. — Спасибо, — хрипловатым тоном ответил Пак. Тэхён улыбнулся, вылез из кровати, поправив задравшуюся футболку, встретился взглядом с Дизелем и ласково погладил его по голове и мордочке. Он шёпотом сказал ему «лежать», хотя пёс и так бы не двинулся с места, так как из спальни он выходил только вместе с Паком, если тот вставал позже. А это случалось практически каждое утро. После душа Ким переоделся в футболку и длинные джинсовые шорты. Прямо рядом с лестницей в холле на первом этаже он наступил босой ногой на очередной зуб. Сегодня Тэхён даже сам удивился, что его не охватили испуг и паника, как было каждый божий день всю последнюю неделю. Почему-то именно сегодня он сначала вспомнил, что Дизель — щенок, у которого менялись зубы, и только потом разрешил себе реагировать. В кухне он достал смесь для бельгийских вафель, её они с Юнги брали специально для Тэхёна, потому что пока ещё способностей хватало лишь на то, чтобы не спалить блюдо в электрической вафельнице, но готовить тесто сам он пока не решался, хотя почти всегда готовил вместе с Юнги и не был таким профаном, как тот же Чимин. При этой мысли он посмотрел на настенные часы, подсчитав, что в Америке сейчас шёл пятый час вчерашнего для Кореи дня. Ким накрыл на стол, поставив пиалы под рис, мультиварку с которым пока не открывал, чтобы тот не остыл раньше времени. Включил кофемашину, чтобы Юнги не тратил на это время, и разложил свежеприготовленные и подрумянившиеся вафли на тарелку, покрыв часть для себя сахарной пудрой, и унёс на стол вместе с фруктами. Тэхён вернулся в спальню, особенно остро почувствовав запах вафель где-то наверху лестницы. Он аккуратно забрался на кровать мимо дремлющего хаски, которого он погладил по рёбрам, но пёс даже не потянулся. Юнги лежал на правом боку, вытянув левую руку, под которую Тэхён очень аккуратно проник, лёг рядом и обнял мужчину за талию. Его глаза были закрыты, но Пак явно не спал. Причём, возможно, давно. Дремал так же, как Дизель. Так что когда Тэхён стал поглаживать его по спине, Юнги медленно выдохнул через нос и притянул его за шею поближе к себе. — Идём завтракать, — шепнул Тэхён и нежно, почти невесомо коснулся его губ своими. Юнги после этого открыл глаза и сдвинул руку так, чтобы поглаживать его по скуле. Тэхён улыбнулся. — Вставай. Тебе лучше? Ты долго обнимал меня во сне левой рукой. — Ты стал слишком внимательным. — Попробуй не стать таким с тобой. Вставай, хён, Дизелю пора… — Ким не стал говорить «гулять», иначе щенок, несмотря на все свои привычки и странные собачьи принципы, подорвался бы с постели, — дай ему уйти. — Кажется, он перевернулся на спину. Тэхён извернулся вместе с Юнги, чтобы посмотреть на спящего на спине и вверх лапами хаски. Ким тихо засмеялся и, когда Пак тоже упал на спину, перекинул правую ногу через него, которую Юнги стал поглаживать на открытом участке колена и голени — там, где не прикрывали кожу длинные джинсовые шорты. — Ты просил будить тебя, если будешь спать до девяти. Вставай и идём, я приготовил завтрак. — Это запах… блинчиков? Тэхён снова улыбнулся. — Значит, слышишь ты всё, а запах не различаешь? Я сейчас про ошейник на шее у Дизеля, который поднимался по лестнице. — Я услышал, когда он оступился, его медальон зазвенел, — объяснил Юнги. — Ты тоже не мог не услышать. — Нет, я услышал, как он стукнул лапой, и всё. Даже это — большое исключение, и я уже не спал. Раньше я слышал его лапы, а сейчас он больше похож на тебя, такой же тихий. — Мне надо стать шумным? Тэхён усмехнулся, погладил его пальцем по щеке и, пытаясь спрятать глупую улыбку от его взгляда, снова коснулся его губ. — Не надо, я ещё не умывался, — попытался отстраниться Юнги и сам усмехнулся, когда Тэхён снова чмокнул его. — У тебя сегодня странное настроение. Младший придвинулся чуть плотнее, просунул левую ладонь под шею хёна и спрятал лицо под подбородок, отметив, что от него сейчас пахло чем-то похожим на запах его комнаты у родителей. Запах дома, спокойствия и безопасности — исключительно личная связь и ассоциация. Юнги поглаживал его по шее и волосам и, похоже, вставать совсем не хотел, хотя им предстояло съездить к родителям Тэхёна и забрать его уже собранные вещи. Ким нарочно выдохнул ему в кожу медленно и шумно, мягко целуя его под кадыком и над впадинкой над ключицами, в особенно чувствительные у него места. — Стоп, — тихо и немного сдавленно произнёс Юнги и усмехнулся. — Я понял, спущусь через десять минут. — Жду. Дизель, — позвал Тэхён, слезая с кровати, — гулять! — Хаски перевернулся на живот и поднял голову, с вниманием уставившись на Тэхёна, а после обернувшись на Юнги. Щенок лениво зевнул, пока дожидался, когда Пак наконец спустит ноги с кровати, и спрыгнул на пол, выбегая из спальни. На всё время завтрака Дизеля пришлось оставить на улице, чтобы лишний раз не дразнить или не злить его пустой миской и отсутствием еды. Но лишь потому, что его собственный завтрак был отложен на время обеда из-за поездки за вещами, а хаски в крайне редких случаях оставался дома один. Дошло до того, что с недавнего времени Юнги брал щенка в спортивный клуб, и то лишь потому, что Тэхён не мог взять его с собой на работу по понятным и разумным причинам. Они оба страшно баловали его, как единственного и любимого ребёнка в семье. Хотя, к счастью, в обратных случаях, когда мужчины вынуждены были оставлять пса одного, Дизель не злился, не обижался и не мстил. На удивление переносил это спокойно. Разве что сгрызал какую-нибудь коробку, оставленную по неосмотрительности. Также, будучи чувствительной к поездкам собакой, почему-то из машины Дизеля вытаскивали едва ли не за хвост, хотя по всем законам логики — даже собачьим — он должен был, напротив, всеми силами избегать и минимизировать свои путешествия. Вероятно, на нём сказывалось влияние Тэхёна и Юнги, которые не меньше самого хаски хотели проводить вместе как можно больше времени. Вот почему его приём пищи откладывали, если им предстояло куда-то ехать с ним, чтобы было больше шансов на то, что тот перенесёт поездку благополучно и без приступов тошноты. Ну как сегодня. Так как он умудрился выскочить из машины у дома старших Кимов активнее обычного. Тэхёну понадобилось минут семь, чтобы загрузить несколько коробок в багажник машины, Юнги он к ним не подпускал. И ещё минут двадцать пытался вырвать старшего из рук собственной матери, с которой они оба виделись буквально вчера, но и он, и она делали вид, словно с последнего разговора прошло не меньше месяца. К тому же завтра они собирались приехать сюда на ужин, чтобы застать и отца тоже. Хотя младший Ким сам в такие моменты часто ловил себя на том, что уходил в какую-то прострацию, когда наблюдал, как Пак общался с его родителями. Возможно, в этот момент Юнги сильно скучал по собственным. Тэхёну было жаль, что Хёнджун этого не застал, и, возможно, Юнги подумал и об этом тоже, потому что весь обратный путь до дома он молчал, немного отстранённо и задумчиво поглаживая ладонь Тэхёна пальцем. Даже не услышал, когда младший спросил у него насчёт коробок. Ким выпустил Дизеля на улицу, как только закрылись уличные ворота, а Юнги после этого начал ставить машину в гараж, в котором теперь были только «кадиллак» и красный Ducati. Тэхён прошёл под закрывающиеся ворота гаража и подождал, когда Юнги выйдет из машины и обогнёт её со стороны заднего бампера. И только потом протянул ему руку, мешая Паку достать коробки из багажника. — Ты в порядке? — спросил Юнги, видимо, расценив это по-своему, так как после того как взял его за руку, Пак шагнул к нему и коснулся свободной ладонью тэхёновой щеки. Ким ему не ответил, только переложил его руку из своей к себе на спину поверх пуховой молочной куртки и обнял Юнги за шею. Когда тот обнял его вокруг талии и ухватил второй рукой за плечо со спины, то тихо усмехнулся. — Так дело во мне? — Ты долго молчал и не услышал то, что я сказал. Я предложил оставить пока всё в багажнике, я сам вечером разберу. Дизель сгрызёт и коробки, и вещи, если оставить внизу. Наверх я тоже не хочу их тащить, а тебе не дам. Не бойся, я не передумаю, — улыбнулся Тэхён и уткнулся носом в его шею, поглаживая при этом пальцами над воротником его куртки, под затылком. — Хорошо, пусть будет так, как скажешь. Плюс ещё одна ласка, которую нельзя было потрогать. Ким не особенно замечал или анализировал, как его собственное настроение от одного и того же родного запаха или от одних и тех же знакомых движений менялось и, главное, почему. Скорее всего, это происходило из-за него самого. Например, сейчас, когда дыхание Юнги стало совсем тихим, Тэхёна немного повело, и он вдруг медленно и глубоко выдохнул, ткнувшись носом ему в шею. — Что это? — спросил Пак, пока Ким водил ему носом где-то под ухом. — Что именно? — Что это за дыхание? С тэхёновых губ сорвался смешок, и он отстранился. Взгляд Юнги уже был другим: не таким рассеянным или беспокойным. Сейчас его, скорее, можно было бы назвать живым, лучистым, тёплым и совсем чуточку насмешливым. Как раз от этих смешинок в чужих глазах у Тэхёна тянулся уголок губ. Он упирался ладонью в юнгинову куртку поверх груди, когда поцеловал его, хотя по сути просто ненадолго прижался к его губам. В таких прикосновениях или поцелуях не было ничего замысловатого, они не тянули на награду за технику или изобретательность и были до умиления простым действием. Однако каким-то образом этот до возмущения невинный жест стал вдруг неотъемлемой, интимной, сокровенной частью их отношений. И когда Тэхён отстранился, вместо смешинок он встретил ласковый, почти поглаживающий взгляд Юнги, а следом перехватил его руку, когда Пак хотел коснуться его лица. — Ты мне мешаешь, хён. — Прости. Мне уйти? — уголок чужих губ дёрнулся, когда Тэхён усмехнулся и обхватил его щёку свободной от его руки ладонью. На этот раз он уже по-настоящему поцеловал его, но медленно и так легко, словно играл кончиками пальцев на укулеле или фингерстайле, словно мягкий портато на скрипке. Юнги шевельнул рукой в его ладони, чтобы переместить и переплести с ним пальцы, сжав их сильнее, и вынудил Тэхёна непроизвольно выдохнуть и отстраниться от губ, когда тот залез рукой ему под куртку и мягким, ласкающим движением продвинулся по талии до спины. В это же время нагулявшийся за воротами гаража Дизель тихо заскулил. — Ах… Я его впущу. — Я с тобой, — ответил Тэхён. Юнги усмехнулся, коснулся его носа стенкой своего собственного и отстранился, но руку не отпустил, когда двинулся к двери из гаража. — Хотя подожди, я хочу дать ему сегодня кость. Прошло две недели, а я утром нашёл ещё один зуб. Надеюсь, последний. Последний из тех, которые должны выпасть, хён, — добавил он, когда Юнги бросил на него насмешливый взгляд. — Небольшую. И после того как он поест. Но смотри, чтобы… — …чтобы он не переел, или его опять стошнит. Я знаю. Выйдя в тамбур из гаража, Ким сам вызволил свою руку из его ладони и ушёл в дом, разувшись и повесив куртку в прихожей, а потом прошёл в кухню. Примерно наполовину меньше обычного он наполнил миску Дизеля едой, чтобы тот не был голодным, и опустился на корточки по другую сторону кухонного островка ровно в тот момент, когда пёс забежал в кухню, лизнув его холодным языком в щёку почти на бегу. — Стоять, — сказал ему Тэхён, когда хаски сделал круг по кухне и хотел уже бежать к Юнги, и постучал кончиками пальцев по миске, которую опустил в подставку для двух мисок. — Иди сюда, малыш. М-м… Дизель, иди кушать. И пока хаски ел, Тэхён поглаживал его по холке, позвоночнику и рёбрам. До тех пор, пока тот не стал вилять хвостом, хотя смотрел в миску. Киму необязательно было поднимать голову, чтобы понять, что Пак был здесь. Ну хоть по Дизелю он это понимал. Тэхён аккуратно снял с него ошейник и встал, встретившись с каким-то умилённым взглядом Юнги, который прислонился правым плечом к деревянному косяку арочного прохода в холл. — Ты нас смущаешь, хён. — Да? Тэхён улыбнулся, достал косточку из холодильника и поставил её ненадолго в микроволновку, а когда вымыл руки и обернулся, Юнги уже не было, а Дизель сидел прямо перед ним, как послушный первоклассник, с ровно стоящими, как по линейке, лапами. Он подскуливал, услышав знакомый запах лакомства. — Сейчас получишь, подожди, — Ким присел перед ним на корточки и погладил его по мордочке. — Покажи мне зубы. Что у нас там? — Он аккуратно раскрыл ему пасть, но разглядеть ничего не успел, так как хаски в нетерпении вывернулся. Тэхён снова погладил его и повторил попытку, пробежав подушечкой пальца только по нижнему ряду зубов, но на последнем шатком зубике Дизель снова вывернулся. — Всё, всё, больше не буду. Пусть этот будет последним, ладно? Пугающее зрелище — находить твои зубы по утрам. Ким поднялся и достал чуть тёплую косточку из микроволновки, сполоснув её водой и стряхнув лишнюю жидкость, а потом обернулся к Дизелю и выставил косточку перед собой. — Покажешь мне, что ты умеешь? Голос? Горло? Лежать? Дашь мне лапу? — каждую просьбу Дизель успешно игнорировал, даже ушами не шевелил, только не сводил глаз с косточки. Юнги вернулся в кухню в одной белой майке, которая ранее скрывалась под полупрозрачной чёрной рубашкой с коротким рукавом, он сел на барный стул у кухонного островка. — Дразнишь его? Дизель, лежать, — сказал Юнги хаски вообще из-за спины, но тот медленно протянул свои пухленькие лапы с белыми носочками-пятнами и лёг на пол. — Молодец! Держи и беги скорее, пока хён ещё что-нибудь делать не заставил, — сказал он, словно сам его об этом же не просил. Тэхён отдал ему косточку, успев наскоро погладить его по голове, пока тот не унёсся с добычей в гостиную. Ким снова вымыл руки и тарелку из-под косточки. — Ты у него авторитет, мои команды он выполняет через раз. — Потому что он знает, что ты и без них ему всё отдашь. Ты его балуешь, Тэхён-а. — Юнги сделал паузу, пока Тэхён вытирал руки кухонным полотенцем, и почти вздохнул на последних словах: — Ах… Меня ты тоже балуешь. Тэхён улыбнулся ещё до того, как обернулся к нему. Он не стал ничего отвечать или спрашивать, только подошёл и коснулся его щеки ладонью, которую Юнги, уже будто по старой привычке, обнял своей рукой. Ким поцеловал его настойчивее обычного, для обоих неожиданно быстро смяв его тёплые и мягкие губы своими, целуя желанно и нетерпеливо. Из-за этого Юнги так резко обхватил его руками и прижал к себе, что Тэхён уже второй раз за вечер непроизвольно отстранился и быстро выдохнул с тихим звуком «ха». — Прости, — сказал Юнги, чуть ослабив хватку. — Я тебя не боюсь, перестань извиняться. Это ты прости. Чуть-чуть помедленнее, ладно? Юнги усмехнулся и хотел было ткнуться ему в грудь головой, видимо, желая избежать дразнящего продолжения, но Тэхён обнял его рукой за шею. Возможно, если бы Пак не думал в первую очередь о нём, то такие моменты не упускал бы? То есть тогда, когда Тэхён, желая того или нет, заводил его и кружил ему голову, Юнги держался за свою рассудительность среди помутневшего разума. И возможно, именно Тэхёну следовало давать ему больше возможностей для того, чтобы Пак мог отпустить контроль и просто расслабиться? Не потому, что это было нужно Юнги, и не потому, что этого хотел только он, а потому что это было нужно и этого хотели они оба. — Что ты хочешь на обед? — Можем отложить? Пойдём, — он взял его за правую руку, намереваясь сдёрнуть со стула, но Пак только неуверенно изогнул бровь. — Пойдём. Всё потому, что ни днём, ни утром они этим не занимались. Исключительно вечером или ночью, когда Тэхён поздно приходил в спальню после долгой работы над очередным проектом в кабинете Юнги. Он по-прежнему был предоставлен сам себе, когда ему это было необходимо. Вероятно, поэтому Ким сам не хотел сначала съезжать от родителей на собственную квартиру, потому что тот комфорт и уединённость, что были ему порой нужны, он мог получить и здесь. Это было на первом месте потому, что Юнги, видимо, научил его думать сначала о себе. Поэтому Юнги и Дизель были вторыми в списке причин. Тэхёну нравилось, что их отношения не держались на сексе и в принципе несильно от него зависели. Хотя он временами хотел его не меньше, чем Юнги, и секс у них был и был нередким, но он не считал это таким важным или первостепенным, как всё остальное. Словно супруги, прожившие вместе много лет, но не потерявшие интереса друг к другу. Они не были страстными или необузданными, что он часто наблюдал за Чимином и Чонгуком. Его отношения с Юнги были больше окружены заботой, смущением и волнующим трепетом. И сегодня, вероятно, был день-исключение, когда за несколько часов, с самого пробуждения, он успел раздразнить и себя, и Юнги, так что ждать вечера он не хотел. Два окна в спальне выходили на основную дорогу между частными домами — ту, по которой и можно было подъехать к дому, — но даже по вечерам здесь было темно, так как лучи уличного фонаря, стоящего поодаль, не попадали в комнату. Юнги опустился на колени перед сидящим на кровати Тэхёном, который коснулся его лица прохладной ладонью. Хотя оба знали прекрасно, что к Паку это не имело отношения, в такие мгновения Ким всё равно чувствовал себя немного виноватым. Пока Юнги накрывал его руку своими хоть и сухими, но тёплыми пальцами, он пересел так, чтобы обхватить его ногами и немного неуверенно поцеловать в губы, только потому, что… — Иди сюда, мне не нравится, что ты там сидишь, — Тэхён обнял его за шею, когда Юнги сел на кровать, приник к губам с немного хаосным прикосновением, так как в тот же момент с приглушённым из-за губ смешком он повалил его на кровать вместе с собой. Ким погладил его пальцами по щеке и отстранился, чтобы встретиться с выразительными и сверкающими глазами. — Скажи, чего ты хочешь? — Чтобы тебе было хорошо. — Нет, я спрашиваю про тебя, про личные желания. Можешь перестать думать обо мне на минуту? Ах… — выдохнул он, когда Юнги закинул его ногу себе на бедро, а сам поставил своё колено ему между ногами, прижав Тэхёна за талию. И вместо вопросов он стал медленно покрывать его шею поцелуями, продвигаясь к одному из его чувствительных местечек под кадыком и к впадинке над ключицами. Он почувствовал, как Юнги напряжённо сглотнул, а его тело вдруг перестало реагировать на его прикосновения, и Тэхён, вздохнув, отстранился. — Хён? Расслабься, пожалуйста. — Почему ты мне не веришь? — спросил Юнги, а Тэхён только снова обнял его щёку ладонью. — Это и есть ответ на твой вопрос. Могу доказать, но для этого тебе нужно мне довериться. — Тэхён поднял глаза на него, когда Пак повернул голову к нему. — Сможешь? — Ты не должен ничего доказывать. — Сможешь? — повторил Юнги. — Ладно, — неуверенно ответил он. — Только не надо говорить, что ты можешь остановиться, я сам скажу, если мне что-то не понравится. Юнги улыбнулся, погладил уголок его губ пальцем и увлёк в неспешный и мучительно нежный поцелуй. Поглаживающими, почти убаюкивающими движениями он ласкал его шею и ключицы рукой, проникая лишь кончиками пальцев под ворот белой рубашки. Почувствовав его скованность, Пак хотел уже сослаться на последствия собственных слов, которые на деле же не таили в себе совершенно ничего нового. Но Тэхён всё же согнул левое колено, незначительно подвинулся для удобства и обхватил лицо Юнги двумя руками, словно хотел правильно сконцентрировать его внимание. И Юнги забылся под плавными и бархатистыми движениями чужих губ и пальцев. Ему нравилось, что они были одеты, так как чаще всего это происходило незапланированно и когда они уже оба были в домашней одежде для сна, ткани на которой было в разы меньше, чем на повседневной одежде. Сейчас же это придавало особой пикантности и действовало на Юнги дразняще и опьяняюще, особенно когда он скользил рукой по его бедру, сжимал его талию поверх рубашки или бережным движением проникал под неё в районе втягивающегося под его пальцами живота. Он медлил и растягивал это мгновение намеренно, наслаждаясь каждой секундой, после того как Тэхён стал подаваться своим телом навстречу его ладоням и губам, когда он переместился на его шею, ключицы и грудь, расстегнув несколько верхних пуговиц, но при этом всё ещё не распахивая его рубашку. И отвлёкся Пак только из-за того, что почувствовал, как его левую руку стали целовать чужие губы. Юнги всё ещё было не по себе, когда Тэхён уделял ему внимание подобными способами, словно крал у него самого ту ласку, которая должна была быть предназначена только Тэхёну. Он оторвался от Кима и немного сдвинул брови, словно от боли, глядя, с какой нежностью и трепетом тот покрывал его пальцы короткими поцелуями, пока Тэхён сам не заметил его перемену и не встретился с ним глазами. Как маленький и самостоятельно завинчивающийся в стену саморез, который умудрился занять место, кажется, давно предназначенное для него. Ким ничего ему не сказал, только расстегнул последние пуговицы на своей рубашке и позволил Юнги снять её с него, а потом попытался притянуть его к себе за шею, будто хотел прогнать его неподходящие мысли, но Пак не поддался, спустил руки ниже, словно лишая его возможности ответить ему. Вероятно, так он делал его более уязвимым, потому что вновь почувствовал, как Тэхён стал напрягаться от его прикосновений. Его кожа на груди и животе покрывалась мурашками от его дыхания и лёгких, почти эфирных поцелуев. И когда Юнги приподнялся и осторожно коснулся пояса его синих джинсов, желая поскорее вернуться к Тэхёну, чтобы успокоить его, он вновь вспомнил о том, от чего успел отвлечься, и убедился в том, что всё понял правильно. Своими словами он всё-таки взволновал его, потому что Ким резко, рефлекторно схватил его за запястье. — Прости, — виновато произнёс он, погладил его руку и издал какой-то нервный смешок. Пак приподнялся на колени, переставил второе по другую сторону от Тэхёна и, двигаясь вперёд и направляя его под руку к изголовью кровати, заставил его подтянуться выше и упасть головой на подушки. Только после этого он склонился к нему, обхватив его щёку рукой и погладив пальцем уголок его губ. — Это не то, о чём ты подумал. Я хотел просто снять с тебя джинсы, а потом думал вернуться к тебе. Хочешь, я буду говорить тебе всё, что собираюсь сделать? — А как же тест на доверие? — Нет никакого теста. Не было и не будет. Прости, я хотел проверить твою реакцию на мой вопрос, а не твоё доверие. Лицо Тэхёна немного исказилось, когда он дёрнул носом. С нескрываемым трепетом Юнги поцеловал его в уголок губ, ласково поглаживая его пальцем по скуле и чувствуя под своей майкой прохладную, но уже спокойную руку, пока Ким не отстранился. — Не надо ничего говорить, я тебе доверяю. Но ты заставил меня понервничать, когда сказал, что будешь доказывать что-то на мне. — Я знаю, прости, — сказал Юнги и усмехнулся, когда Тэхён задрал ему майку, заставляя снять её, а потом обратно утянул его на кровать за пояс джинсов. — Мне нужно кое-что сказать тебе, — при этих словах Ким стыдливо опустил голову, пока Пак аккуратно не приподнял её обратно за подбородок. Не то чтобы он не позволял ему убегать от него таким образом, просто сейчас хотел его понимать и не хотел ошибиться. А для этого Юнги необходимо было видеть его лицо и глаза. — Вчера у ванной я не всё сказал. Я пытаюсь от этого избавиться, потому что когда-нибудь хочу… — Не надо, — перебил его Юнги. — Когда-нибудь хочу попробовать это с тобой, — всё-таки договорил Тэхён. — А я не хочу. — Я этого хочу, — уточнил Ким и подался вперёд, чтобы поцеловать его. — Я не говорю, что это будет сейчас. Ты сам сказал, что это пройдёт. И когда пройдёт, я хочу, чтобы это было связано только с тобой. Если это будет так и произойдёт, когда я этого захочу, ты не против? Пак ему не ответил. Боялся задохнуться от собственных чувств, если бы решился заговорить. Тэхён говорил про оральные ласки, которые он старался отлепить от своего прошлого и от яркой картины, которая рисовалась в голове от морского запаха или вкуса морепродуктов. Отлепить, чтобы те наконец существовали отдельно и не были связаны ни с чем и ни с кем. Ну, разве что в будущем с Юнги? О том, что Ким вчера намеренно себя испытывал дегустацией, Пак даже не думал. Точнее, он знал, что он себя проверял, но не думал, что его мысли и цели уйдут настолько далеко. Странно или нет, но сам Юнги об этом не думал. Возможно, дело было в Тэхёне и его истории, но он бы спокойно жил без этой части сексуальной жизни и дальше и уж точно не чувствовал бы себя обделённым. В том числе и со стороны ограничения относительно вида ласки и удовольствия, которых доставить Тэхёну тоже не мог. Но у них было много чего другого. И заставлять, подгонять его или намеренно менять только для того, чтобы они смогли доставить друг другу удовольствие ртом, Юнги никогда не собирался. Так что он решил закрыть эту тему. Временно или нет, покажет время. А сейчас Пак расстегнул молнию на его штанах и прижал Кима к себе правой рукой. И движения его пальцев вновь были скользящими и воздушными, как гуляющий по раскалённой сковороде кусочек сливочного масла. Пока Тэхён целовал его в шею, он испытывал чужую поясницу, которая прогибалась под внезапно пробегающими кончиками его пальцев. На голой коже то и дело проявлялись мурашки, когда он дотрагивался до основания позвоночника или когда тихонько, дразняще маленькой струйкой прохладного воздуха дул ему на край плеча. Юнги и сам нервно сглотнул, когда всего на короткое мгновение его шеи коснулся влажный кончик языка. Он немного отстранился — так, чтобы найти чужие губы для томного, согревающего, как глинтвейн, и сладкого поцелуя. На самом деле, в такие мгновения наибольшее удовольствие он получал от того, что Тэхён был именно с ним, именно ему доставалась его реакция или ответное желание показать, что тот испытывал. И когда Пак плавно скользнул ладонью под джинсы сзади, чтобы погладить его ягодицы, Тэхён при выдохе взволнованно и едва осязаемо прикусил ему губу. Но, к тихому счастью Юнги, Ким даже не заметил этого, потому что вместо привычных извинений обхватил его лицо ощутимо теплеющими пальцами, просунул одно колено между его ног, а вторую ногу положил поверх его бедра, придвинувшись ещё ближе. К счастью — потому что ему нравилось, когда Тэхён в эти мгновения забывался, переставал себя контролировать и позволял первичной реакции или первичному желанию просочиться наружу. Например, когда нервно прикусывал, стонал или неосознанно проскальзывал в его рот языком, как сейчас. Не отстраняясь от чужих губ, он всё же отвлёкся, когда Тэхён опустил свои ноги чуть ниже и расстегнул ему ширинку. Юнги сам едва не схватил его за запястье, когда он пролез рукой под резинку его боксеров и стал поглаживать его член. — Почему ты напрягся? — шепнул ему Тэхён, немного смущённо глядя ему в глаза. На его щеках появился лёгкий румянец, а у корней тёмных волос виднелись крошечные капельки пота — вероятно, вызванные волнением, так как ничего особенного, чтобы хотя бы так вспотеть, они пока не делали. — Убери руку. — Не хочу. Ты опять мне мешаешь, хён. Я же сказал, что дам знать, если мне что-то не понравится. Джинсы вместе с бельём Тэхён снял с себя сам, а потом обратно закинул колено ему на бедро, при этом вернув руку к его паху. Юнги увернулся от его губ, чтобы жарко выдохнуть ему в шею и не до конца сдержать стон, от звука которого Тэхён усмехнулся, всё потому, что, как бы там ни было, даже выглядело это сексуально. Он ласкал ладонью его бёдра и ягодицы, проскальзывал средним пальцем к колечку мышц, массируя и прижимая, на что тут же слушал сдавленный стон в районе его горла. — Можешь сделать сегодня это вместе со мной? — Ах… Это займёт больше времени. — Ничего, я подожду, — ответил он, а Юнги усмехнулся и отстранился от его шеи. — Сними штаны, пожалуйста, мне неудобно. Он сам стал стягивать с него джинсы, убрав ногу, чтобы, видимо поторопить его. И как только он это сделал, покинув на мгновение кровать, Тэхён вновь прижался к нему, выдохнув ему в шею и продолжив ласкать ему член. — Скажи, когда будешь готов, — шепнул он, когда Юнги под собственный подавляемый стон приподнял его ногу, вновь поглаживая его по бедру и ягодицам. — Я? — Юнги заставил его отстраниться от его шеи и посмотреть на него, когда он снова двинулся пальцами другой руки к колечку мышц. Тело в его руках затрепетало ещё до того, как он вообще что-то начал делать, так что он накрыл его губы своими, похитив его стон с горячим выдохом, когда проник в него пальцем. Тэхён потёр ему щёку носом, немного отдалил лицо и просунул свободную руку под его левое плечо, умудряясь ласково массировать ещё и его. — Болит? — спросил он. Юнги усмехнулся и тут же глубоко выдохнул через нос, когда чужие пальцы перешли на головку его члена, заметив при этом приподнятый уголок губ напротив. Аккуратно и неспешно он прибавил ещё один палец, из-за чего Тэхён подался бёдрами вперёд и сжал его плечо ладонью. Под собственный грудной стон он высвободил из-под него руку, чтобы наконец поласкать ему член, но Тэхён буквально перегородил ему путь. — Я не шучу, хён. Ты не выйдешь отсюда, пока не сделаешь это вместе со мной. Лучше не трогай и не торопи меня. — Что это? — Что? — Это дерзость? — уточнил Юнги, а Тэхён спрятал своё лицо в его шее, когда с губ сорвалась смешинка. Смутился он или нет, но, будто нарочно, прибавил темпа своей руке, заставляя Юнги прикрыть глаза, когда при этом он снова вынудил Тэхёна издать протяжный стон. Из-за таких сладостных звуков его сильно вело, особенно теперь, когда он мог лучше, больше и сильнее расслабиться рядом с ним. Не только сегодня, но и в данную минуту, так как был уверен, что его хрупкое и почти небесное создание, которое каким-то образом умудрялось быть его щитом, сейчас получало удовольствие. Все эти собранные вместе факторы намекали ему на собственный не за горами находящийся оргазм, который у него — по крайней мере, с самого первого раза с Тэхёном — получалось контролировать. Юнги отстранился от него, чтобы уложить его на спину, чуть приподняв и незначительно повернув ягодицами к себе таз. Он чуть сжал губы, чтобы не улыбнуться под почти сверлящим и явно неподходящим моменту взглядом. Но вместо того чтобы ответить он приподнялся на локте, ощутив лёгкое и неприятное покалывание в левом плече. Юнги хотел его проигнорировать, поглаживая Тэхёна по животу, лаская его давно затвердевший член и ещё раз проникая пальцами в чужое тело ровно в тот момент, когда Ким коснулся его плеча рукой, и теперь был вынужден сжать его. Пак стал входить в него медленно, когда приподнял его ногу за внутреннюю часть бедра. Он принимал его будто бы нехотя, но на деле просто неуверенно: с дрожью и ощутимым волнением. И, пытаясь помочь ему как можно сильнее расслабиться, он вновь целовал его нежную и тонкую кожу на груди, опустил его бедро на своё только что согнувшееся колено, чтобы освободить себе руку и начать ласкать его член. Тэхён схватил его за запястье, намереваясь, видимо, повторить свои слова, но Юнги только бесстыдно отвлёк его более глубоким толчком. Ким стал цепляться за его плечо и шею, пока он целовал его замирающие от стонов губы. Пак входил в него плавно и бережно, отмечал реакцию его тела на каждую незначительную смену угла проникновения и боялся рассыпаться в чувствах благодарности и любовного трепета, из-за которых он сам едва сдерживал стон. Тэхён поглаживал ему щёку и скулу, будто удерживая его рукой за шею возле своего лица, хотя Пак не собирался отстраняться от него. Ким сам поцеловал его, словно так он заменял сбегающую по груди Юнги руку, которой он проскользнул по его талии к бедру, видимо, желая прижать его к себе сильнее, но понял, что ему это было несподручно. Тэхён вернул руку к его лицу, внезапно превращая поцелуй в сладко-медовую пытку. Возможно, потому, что Юнги увеличил темп, а может, из-за сопровождаемых толчки ласк, его скованность и напряжение сдуло одной из тех струек воздуха, которыми Пак покрывал чужое плечо. Тэхён целовал его настойчиво, несдержанно и пьяняще, слишком уверенно сминая его губы. Он изгибался, сжимался и стонал ему в рот с закрытыми глазами, вновь неосознанно и совсем легонько задевая кончиком языка его собственный, из-за чего Пак в улыбке тянул уголок губ. И Юнги уже предательски подумал, что не сможет удержаться и доведёт его до оргазма прямо здесь и так, к тому же, судя по всему, оставалось недолго, нужно было лишь усилить и участить толчки, сделать стимуляцию более интенсивной и ласкать, ласкать его, пока не задрожит. Но Тэхён словно опомнился и отстранился, кажется, немного смутившись того, что только что сам поглаживал изнутри рот Юнги своим языком. — Остановись, пожалуйста, — тихо попросил его Ким и ласково погладил по щеке. У Юнги не было лишних вопросов или возникшего волнения, просто потому, что видел его прямо сейчас, и ничего, что заставило бы его беспокоиться, в чужих глазах и лице он не заметил. Так что он просто наблюдал за тем, как Тэхён меняет позу, когда Юнги прекратил в нём двигаться, вышел из него, опустил его ногу и стал нежно поглаживать его по бедру. Тем более что далеко уходить тот не собирался. Тэхён просто вызволил свою руку, которой массировал ему плечо, и приобнял его правой рукой за шею, опираясь на него таким образом, чтобы можно было основательно перевернуться на левый бок. Первое, что он сделал после этого, — протянул руку назад, натыкаясь пальцами на талию Юнги, спускаясь по изгибам до бедра и наконец сжимая ему кожу. — Спасибо. Давай дальше. Но вместо того чтобы продолжить, Юнги коснулся лбом его плеча, из-за чего рука с его бедра ненадолго переместилась на его шею. Он медленно поглаживал его и ничего не говорил, пока Юнги вновь не приподнял ему ногу и не опустил обратно к себе на бедро чуть выше колена. По-новой входить в него он начал после того, как Тэхён немного повернул голову назад, притягивая его к своему лицу за шею, и прижался к его губам. Юнги погладил его по уголку губ, когда Ким стал приглушённо то стонать, то мычать ему в губы, совсем немного отстраняясь, чтобы появился зазор для выхода воздуха, который нещадно выбивало из лёгких. Он ускорился сразу и быстрее, чем в предыдущий раз, словно тут же навёрстывая упущенное. Руку от его лица Юнги убрал, прижимая к коже сильнее и создавая диссонанс разным темпом, он медленно провёл ладонью от его повлажневшей шеи, по груди, тёплому и шелковистому наощупь животу. На этот раз Тэхён уже не противился и не возмущался, когда он вновь взял его член в руку, поглаживая головку, лаская ствол и основание, прогоняя между пальцами и подгоняя его к достижению конечного пункта их чувственного и проникновенного путешествия. Юнги ненамеренно сменил угол, когда, переставив локоть, спустился чуть ниже, чтобы углубить толчки, и уже в следующий раз он вошёл грубее и резче, заставив Тэхёна внезапно дёрнуться с надрывным и обрывистым стоном, вонзиться пальцами в подставленное бедро Юнги под его ногой и найти его губы, чуть не вывернув при этом голову. На этом моменте Юнги перестал себя контролировать и закрыл глаза, чтобы не разочаровывать его ожидания и настроиться на собственное удовольствие, которое напрямую и сильнее всего зависело именно от издаваемых звуков и прикосновений, которые он ему дарил. Без резкой перемены его толчки перешли на бесконтрольные, хлёсткие и особенно ощутимые для обоих. Похоже, Тэхён пытался помочь себе притормозить, напрягаясь и сжимая Юнги до тех пор, пока он не застонал. — Прости, — шепнул Ким, а Пак зажал между пальцами ему член у основания, чтобы немного задержать его надвигающийся оргазм. От его стонов он касался губами его влажного плеча, пока Тэхён не дёрнул его на себя и не прижал рукой за бедро. Он не стал ему ничего говорить, когда возобновил движения пальцев на его члене, решив, что сделает его ощущения чуть ярче и смелее, если доведёт его до оргазма своим собственным. Юнги застонал и опалил ему плечо дыханием в области чужой шеи, а Тэхён, похоже, даже неосознанно прогнулся в пояснице, когда почувствовал его пульсацию внутри и стал сжимать его под собственные стенания. Юнги отстранился чуть ли не в последний момент, и они впервые вместе достигли оргазма почти синхронно. Чужой член из руки он выпустил не сразу, а потом вытер их обоих собственной майкой, которую поднял с пола. Низ живота Тэхёна подрагивал дольше обычного, когда он уже лежал на спине. Юнги заботливым жестом погладил его по дрожащему участку, нарочно подул тоненькой струйкой воздуха и наконец-то ровно лёг на кровать, позволяя своему плечу расслабиться. Тэхёна он гладил по влажной щеке, когда тот, кажется, изучал его выражение лица с лёгкой улыбкой. — Я же просил сказать. Юнги промолчал, пытаясь сначала придать более гладкую и тактичную форму своему объяснению, но в итоге вовсе решил от него отказаться, потому что, как бы витиевато он бы ни выразился, Тэхён бы это понял, а сам Юнги не хотел сейчас портить это ценное и только им принадлежащее мгновение. Он не стал говорить, что хотел показать, какими именно должны быть ощущения при подобных действиях, когда один пульсирует внутри. Не сказал, что если всё делать правильно, без насилия, то в большинстве случаев это приводит к высшему наслаждению второго и последующему оргазму. Не сказал, потому что не хотел сейчас видеть на его лице те смешанные чувства, которые отражались при воспоминании о прошлом. Тэхён притянул покрывало, которое теперь лежало в ногах, и прикрыл их обоих по пояс. Он обнял его за шею двумя руками, подложив одну из них ему под голову, пока Юнги не опустил её и не спрятал лицо в его груди. Скользящими пальцами он чувствовал едва влажные волосы на затылке и немного на висках, пока не переместил руку на спину и не наткнулся на ощутимую водяную дорожку из пота вдоль позвоночника до самого копчика. Наверное, с ним было так же, если не хуже, так как Тэхёна по-прежнему иногда бросало в пот от волнения. Если бы Юнги не продолжал держать его за бедро и поглаживать по нему, со стороны могло показаться, словно Тэхён его успокаивал. С тех пор, как они встретились с ним у колумбария, прошло примерно полгода. С последнего раза, когда он чувствовал себя рядом с ним, как под защитным куполом, прошло много времени, и до сих пор, на счастье самого Тэхёна, он этого не испытывал. Потому что на смену этому ощущению пришло другое, более дурманящее. Вероятно, именно это испытывал сам Юнги, а возможно, если Тэхёну вдруг повезло, Пак хотя бы иногда чувствовал то же, что и он раньше, потому как сейчас Кимом руководило нескрываемое желание защищать. Хотя, по сравнению с Паком, его способности были довольно ограничены, ему всё же было достаточно того, что он умел и что он мог сделать, даже если чаще всего это было что-то очень примитивное. Юнги отстранился от него, когда Тэхён подтянул к своим глазам его ладонь и стал поглаживать суховатую кожу. — Я когда-нибудь говорил, что первое, что я помню в этой комнате, — твои руки, содранные вот здесь, — он погладил подушечками костяшки, — и твою злость? Может, ты напугал меня этим, и поэтому я запомнил, но следующим воспоминанием уже было то, как я увидел хёна. — Мою злость? — Не на меня, но, кажется, ты был в ярости. А может, на меня. Я ведь редко видел тебя таким и могу ошибаться. Может быть, это был твой обычный плохой день? Но в то время ты ещё был… Хм. Эмоциональным. — Я не был зол на тебя, я не раз об этом говорил. — Юнги вздохнул и перевернулся на спину, уставившись глазами в белоснежный подвесной потолок, но по-прежнему удерживая Тэхёна за бедро. — Когда теряешь над собой контроль, начинаешь действовать по-старинке. Тэхён переплёл свои пальцы с его и притянул к своему лицу сцепленные руки. — Твоя ль вина, что милый образ твой не позволяет мне сомкнуть ресницы?.. Это Шекспир, а не я, — пояснил Тэхён, когда Юнги повернул к нему голову. — Раньше мне нравились слова Гамлета из письма, но оно было двусмысленным, потому что он ставил под сомнение свои… Что? Ты меня смущаешь, — добавил он и спрятал своё лицо в его шее, уворачиваясь от говорящего и ласкающего чужого взгляда. Юнги погладил его пальцами по волосам и тяжело вздохнул. — Надеюсь, то, что я не умею красиво говорить, не помешает тебе читать мне стихи и дальше. — Я только начал, — ответил Тэхён и отстранился, когда Дизель внизу внезапно залаял. — Ты кого-то ждёшь? — Юнги мотнул головой. — Тогда притворись, что никого нет дома. Раньше у тебя хорошо получалось проворачивать это со мной. Тэхён почти что захихикал, когда Юнги прижал его головой к кровати и глубоко выдохнул ему в шею, потому что он снова, хоть и шутливо и дразняще, напомнил ему о том, о чём обещал не вспоминать. — Это не к нам. Кажется, кто-то хлопнул дверцей машины у соседей. — Пак вновь стал поглаживать его свободной рукой по щеке и ненадолго замолчал, а его взгляд на это время стал задумчивым. — Ты всё равно смог проникнуть внутрь, как бы я ни старался. — Я тоже был тебе нужен, хён, ты просто не знал. — Тэхён вздохнул и подождал, пока хаски внизу перестанет лаять. — И Дизель тоже. Тебе нужно было, чтобы я им с тобой поделился. — Разве ты им поделился? — Я отдавал его тебе на время, — напомнил Тэхён, которого вопрос ввёл в лёгкое замешательство. — Это же я его завёл, а ты дал ему кличку и… воспитание? — Нет. Мне об этом никто не говорил. Мне привезли его и сказали, что он мой. — Но… — Даже если я скажу, что он твой, жить он будет здесь. Тэхён всмотрелся в его, кажется, неподдельно серьёзное выражение лица, пытаясь хоть что-то в нём разглядеть, потому что вдруг резко перестал понимать его и вообще, видимо, упустил нить их разговора. — Я не совсем понимаю, о чём спор, если только что мы привезли сюда мои вещи. Я не собираюсь сейчас делить с тобой Дизеля. — После этого Юнги, похоже, не выдержал и тихо засмеялся, а Тэхён ласково оттолкнул его от себя. — Ты же издеваешься надо мной. — Чуть-чуть. Прости. Пак снова притянул его к себе поближе и погладил пальцем уголок его губ. — Ты стал чаще смеяться, — заметил Тэхён, и Юнги улыбнулся. — Если я тоже могу на это повлиять, то — как ты там говоришь? — подтрунивай сколько влезет. Юнги улыбнулся и прижался к его мягким, как две гладкие и приятные наощупь силиконовые подушечки, губам. Он не сказал, что Тэхён был единственным, из-за кого он хотел смеяться и шутить, как когда-то раньше. Пак решил оставить это на потом вместе с собственной убеждённостью в том, что, как бы там ни было, спас их обоих именно Тэхён, а не Юнги. И это лишь одна из многочисленных причин, по которым он намеревался продолжать смотреть на него, как — заимствуя при этом слова самого Тэхёна — на неуязвимого супергероя. Ким выпустил его руку, подался вперёд и неспешно забрался на него сверху, самостоятельно перемещая руки Юнги к себе на бёдра. Он выдохнул ему в лицо через нос, не отстраняясь от губ, вместе с глухим и коротким смешком, когда слишком сильно придавил носом его щёку, чтобы упереться в постель коленями. Тэхён с удивлением отстранился, когда Юнги чисто случайно задел кончиком языка его верхнюю губу, пока был занят тем, чтобы взять его за бедро, а другой рукой вновь переплести пальцы с его правой ладонью, позволяя упереться ещё и на него. Его лицо было всего в нескольких сантиметрах, и Ким некоторое время молчал, вновь прижавшись своим носом к его собственному, когда Юнги сжал пальцами его талию над сползающим покрывалом. — Ещё раз, — тихо попросил его Тэхён. — Что именно? Пак вновь коснулся его губ, нежнее и медленнее, как в самом начале или как при самых частых их поцелуях. Он сжимал его пальцы своей рукой с новым охватившим его трепетом, приостанавливаясь так, будто перематывал на низкой скорости самое излюбленное место в фильме, чтобы продлить этот момент. И когда он медленно и едва ощутимо коснулся кончиком языка его губ — так, словно просто хотел бережно погладить что-то очень хрупкое, — Тэхён вновь отстранился и на этот раз улыбнулся без смущения. Ещё одна причина, по которой он хотел смотреть на него, как на спасение.