А правда… Вот она…
***
— У него депрессия! — Хёнджин сидел на кухне, закинув одну ногу на сидушку стула, слабо болтая второй, невесомо касаясь шерстяным носком холодного пола. — Он перечитывает одну и ту же книгу по сто раз! — У меня нет депрессии, — Хёнджин уже устал доказывать своей маме, что у него всё в порядке. Что поделать, если ему ну очень нравится книга? — Он не хочет ни с кем знакомиться! — мама слегка повысила голос и развела руки в стороны. Персональный врач парня даже слегка пошатнулся, пытаясь увернуться от непреднамеренного удара. — У него однозначно депрессия, — Хёнджин закатил глаза и поправил катетер. Конечно, им легко говорить. Это не они с семи лет болеют раком. Сначала была онкология только щитовидной железы, но теперь… Теперь Хвану девятнадцать лет, а метастазы уже достигли легких и почти полностью поразили их. Периодически лёгкие Хёнджина наполняются жидкостью, и он не может дышать. Так было лишь пару раз за всю его сознательную жизнь, но от этого не легче. Мы все живем и даже не предполагаем, что будет завтра, послезавтра, через неделю, месяц, год. А Хёнджин… Хёнджин боится жить, ведь каждую минуту думает, что вот оно, сейчас всё закончится. Больше он не увидит свою маму, своего папу, он больше не прочитает свою любимую книгу, ничего больше не будет. «Хуже, чем умирать от рака, только иметь ребенка, умирающего от рака», — Хван давно усвоил это и очень долго живет с этой мыслью. Он прекрасно видит, как больно его родителям. Как они мучаются всякий раз, когда жидкость заполняет лёгкие. Это больно. Иметь родителей, которые видят, как их ребёнок медленно умирает, больно. — Он ходил в ту группу, которую я советовала? — врач сложил руки на груди и с интересом посмотрел на парня. В общем-то, эта женщина нравилась Хёнджину. Она была достаточно спокойной, в меру милосердной и доброй, много знала, порой даже то, чего ей в принципе и знать не следует. Нельзя сказать, что Хван любил её. Хотя… Если учесть, что парень умирает, то да. Он любил эту женщину. — Нет, он так и не сходил туда, — мама укоризненно посмотрела на своего сына, который в ответ лишь пожал плечами и слабо улыбнулся. Врач досадно покачал головой. — Хёнджин, мой тебе совет, сходи туда. Там такие же люди… — Такие же — это какие? — Хван строго посмотрел на женщин. Ему никогда не нравилось это дурацкое «такие же». Они не такие же. У них нет ни черта одинакового. Кто-то умирает от рака крови, у кого-то нет глаза, руки, пальца. У кого-то нет голоса, а кто-то заикается. Они не такие же. Далеко не такие же. — Такие же… Нуждающиеся в общении, — выкрутился врач и по-доброму улыбнулся. — Нет ничего позорного в том, чтобы сходить туда. Тем более друзья — это прекрасно! — Мне не нужны друзья, — и это было чистой правдой. Хвану никто не нужен. Ни друзья, ни любовь. Ему достаточно родителей. Достаточно двух людей, которые после смерти своего сына будут морально разрушаться. Умирать. Зато хотя бы вместе. — Тебе нужно туда сходить, Джинни. Хотя бы раз! Не понравится — мы отстанем. Честно! — мама умоляюще посмотрела на своего сына в надежде, что тот сжалится хотя бы над такими щенячьими глазами. Темноволосый еле удержался от того, чтобы закатить глаза. — Ладно. Хорошо. Я буду принимать фигову тучу таблеток, таскать с собой баллон с кислородом и ходить в эту идиотскую группу. — Джинни! — Кстати о таблетках, — врач перебил миссис Хван и достал из сумки свой блокнотик. Он был специальный, с разлинованными листами и надписью «Рецепт» сверху. — Теперь тебе утром и вечером нужно принимать не четыре таблетки, а восемь, — врач щёлкнул ручкой и начал что-то писать на листе. — Почему восемь? — миссис Хван тут же запаниковала. Она даже оторвала свою пятую точку от кухонного гарнитура и взволнованно посмотрела на женщину роста чуть ниже её. — Антибиотики не оказывают должного эффекта. Да, сейчас всё совершенно нормально, но это не значит, что рак не прогрессирует, — женщина закончила писать нереально длинные названия на крошечном листке бумаги и передала его маме. — Вот. «Четыре зелёных, две белых и две розовых», — подумал про себя парень. Его бесили эти таблетки. Они были его завтраком, и они же были его ужином. Просто ужасно. Хёнджин сам по себе был не такой уж и толстый, скорее, наоборот — достаточно худой. Но даже его телосложение, баллон с кислородом и канюля в носу не отнимали у парня его красоты. Ведь… Ведь Хван был просто нереально красивым. Однако единственное, что Хёнджину нравилось в себе, — его волосы. Его красивые, длинные, мягкие, шёлковые чёрные волосы. Он их просто обожал. Парень любил завязывать себе низкий хвостик и выпускать передние прядки, чтобы они красиво спадали на лицо. Жаль только, что люди при виде трубки в носу сразу шарахаются от парня. Это, собственно, и есть одна из причин категории «мне никто не нужен». Зачем стараться найти себе окружение, пытаться сблизиться с кем-то, если достаточно одного сраного катетера? Иногда парень даже не успевал рассказать о своём заболевании. Но это было ещё в детстве. Сейчас ему это не нужно. — И сходи в ту группу! — в очередной раз напомнил врач и пригрозил указательным пальцем. Хёнджин показательно закатил глаза.***
Конечно же Хёнджину пришлось пойти в эту чёртову группу. Именно поэтому сейчас парень снимает свой катетер, предварительно вдохнув побольше воздуха, и быстро стягивает домашнюю майку, меняя её на чёрный свитшот. Как только одежда оказалась на теле, парень схватился за приевшуюся трубку и отточенными движениями вставил её обратно в ноздри. Кислород тут же поступил в лёгкие, наполняя их самым необходимым. Это было приятно. Снять на несколько секунд катетер, не дышать, в полной мере ощутить свою ничтожность и напомнить себе о том, что ты умираешь. Хёнджин делал так достаточно часто. Делал так для того, чтобы потом поток холодного воздуха прошёлся по ноздрям, затем по трахее и, наконец, достиг лёгких. Это было приятно. Ощущать себя живым — приятно. Хёнджин не ощущал себя таковым. Лишь полуживым. Но это не менее приятно. Семья Хван жила в одном из достаточно дорогих районов Сеула. Здесь были не многоэтажные дома с нереальным количеством квартир и соседских детей, бегающих на общей площадке. Совсем нет. Это были частные коттеджи, расположенные с двух сторон и разделённые дорогой, состоящей из нескольких полос. Комната парня находилась на втором этаже. Это было не очень удобно. Любая нагрузка была для него неудобна. Для обычного человека подняться по лестнице легко. Особенно на один этаж выше. У кого-то может ускориться сердцебиение, у кого-то участятся вдохи и выдохи, а у Хёнджина… У него совсем не так. Для парня подъем по лестнице был схож с кроссом на олимпийских играх. И когда Хёнджин достигал второго этажа своего любимого дома, действительно чувствовал себя чемпионом. Ведь всё не так просто. Баллон с воздухом достаточно тяжёлый. Его невозможно взять в руки и потащить. Человеку, болеющему раком, — невозможно. Поэтому парень переставляет эту чёртову фигню на лесенку выше. Затем делает шаг. Потом опять баллон. И ещё шаг. И даже такой способ занимает нереально много сил. Обычно после такого «путешествия» (мистер Хван называл это именно так) Хёнджин сразу же садился на кровать и закрывал глаза, утыкаясь головой в раскрытые ладони. Хотя парень до сих пор задаётся вопросом: зачем он закрывает глаза, если после подъёма по лестнице он ничего не видит, даже если они открыты? Сейчас парень стоит с баллоном, спущенным на ступеньку ниже, и недовольно смотрит на это препятствие. Казалось бы. Спускаться легче, чем подниматься. Как по обычной лестнице, так и по карьерной. Но Хвану тяжело даже это. При спуске в глазах темнело, конечно, не так сильно, но всё равно. Всё равно нужно было постоять или посидеть, чтобы картинка вновь стала чёткой. — Джинни, ты готов? — мама выглянула из-за угла и посмотрела на сына, который стоял на краю лестницы и мысленно проклинал ее. Не вслух конечно, но в зрачках были видны титры заклинания. — Тебе помочь? — Нет, — Хёнджин никогда не соглашался на помощь. Он не любит, когда его жалеют. Даже родители. Он лучше постоит, опершись о стенку, нежели покажет свою слабину. Он не хочет быть жалким. Хотя каждую ночь засыпает с мыслью, что именно таковым он и является. Мама лишь кивнула и направилась к входной двери. Да-да, миссис Хван вызвалась отвести сына в этот «ад» лично. Хёнджин до сих пор не понимает — зачем? Для чего он сдавал на права? Он спокойно может водить машину, у него есть медицинская справка. Хоть какое-то передвижение даётся парню без потемнения в глазах и головокружения, и то такую возможность отбирает собственная мать. — Всё ещё не понимаю, зачем ты едешь со мной, — недовольно пробурчал парень, садясь на сиденье справа от водительского. Затем бережно перетащил свой драгоценный баллон и поставил его между ног. — Чтобы потом забрать тебя. — Я могу доехать сам, мам. — Детка, мне же не сложно, — мама ласково улыбнулась и погладила сына по голове. Миссис Хван безумно любила Хёнджина. Ей нравилось проводить с ним время, смотреть сериалы или дурацкие шоу. Обсуждать последние сплетни и предугадывать, чем закончится роман её коллег по работе. Ведь Хёнджин был нереально интересным человеком. Он этого не знал, не понимал и не хотел понимать. Но это было именно так. — Ты будешь два часа сидеть в машине и ждать меня? — Конечно же нет. Я договорилась встретиться со своими подружками в торговом центре. Не переживай, — чистая ложь. И оба человека, сидящих в этой машине, прекрасно знали об этом. Хёнджин лишь кивнул, отворачиваясь к окну. Мама завела машину, повернув ключ зажигания, и автомобиль тронулся с места.***
Дорога не заняла слишком много времени. Через тридцать минут чёрный автомобиль остановился у какого-то здания, напоминающего своего рода замок. Нет, не так. В книгах такую постройку назвали бы именно дворцом, но Хёнджин не в сказке, и в счастливый конец он тоже не верит. Именно поэтому всё, что парень видит перед собой, — храм. Чёртов храм, в который мама привезла его лично. Вот же ж. — Мам, слушай, я так по твоим подругам соскучился… — женщина недовольно посмотрела на сына, хотя на самом деле не злилась. Пусть она и считала, что её сыну необходимы эти занятия, её также беспокоил и комфорт парня. — Если хочешь, приедем вместе с девочками за тобой, — Хёнджина передернуло от этой мысли. Не то чтобы парень не любил подруг своей мамы, но… Да, чёрт возьми, он реально их не любил. Одна из них работала учителем в школе, вела урок английского у младших классов и считала своим долгом каждый раз мучить этим языком Хёнджина. Это бесило. Да, Хван был достаточно умным, но это не отменяет того факта, что к нему не надо лезть с глупыми правилами. Вторая подруга была менее бесячей, скорее наоборот, слишком милой. А брюнет не верит в такую доброту. Хёнджин, если уж на то пошло, вообще ни во что не верит. Собственно, о чём может идти речь, если парень не знает, доживёт ли он до конца недели? А по поводу учёбы — Хван был студентом. Он учился на графического дизайнера, но только заочно. У его университета было несколько корпусов, расположенных в разных районах Сеула, поэтому таскать за собой баллон, а в самом здании тащить его ещё и по этажам просто нереально. Даже когда у тебя есть права, машина и мама, которая не даёт пользоваться ни первым, ни вторым. — Думается мне, я уже по ним не скучаю, — конечно же, миссис Хван его раскусила. Мама слишком хорошо знала парня. Разумеется, это, считай, единственный друг Хёнджина. Женщина просто пропустила сарказм своего ребенка мимо ушей и с полной серьёзностью на лице произнесла: — Всё будет хорошо, Джинни. Повеселись там! — брюнет не стал отвечать на такую «поддержку». Он просто кое-как выбрался из автомобиля, неуклюже вытаскивая сначала баллон, а потом уже себя, и помахал маме на прощание. Хёнджин недовольно осмотрел это здание. Нет, ну реально чёртов храм. Несколько этажей, огромные ставни, колонны, массивные коричневые двери и темные витражи. И всё бы ничего, но здание кирпичное, чёрно-серое, с двумя башнями по бокам, верхушки которых не увидишь, не задрав голову. Парень подходит ко входу и останавливается около ступенек. Спасибо хотя бы за то, что лестница не крутая, а достаточно прямая. Да и самих ступенек не так уж и много, Хёнджин уже посчитал. Хван ставит баллон на ступеньку выше и затем поднимается сам. Сзади слышатся голоса, но парень не обращает на них внимания. У него есть проблема посерьёзнее. Баллон оказывается ещё выше, затем и сам Хёнджин поднимается. — Да, говорят он больше не придёт. Ампутировали и вторую ногу, — Хван замер, боязно поворачиваясь назад. По лестнице поднимались девушка и парень. Первая помогала парню, переставляя его ногу на уровень выше. Похоже, ему недавно поставили протез. — Это же ужасно. Ему всего шестнадцать лет. Господи… — проговорила девушка, согнув ногу друга в колене. — Не понимаю, что за подарок судьбы выпал на наши жизни, — парень согласно кивнул. Они оба уже обогнали Хёнджина и даже добрались до самого верха, остановившись у входной двери, чтобы отдышаться. М-да, видимо, не один Хёнджин здесь проклинает такое человеческое творение. И нет, Хван не устал. Просто разговор, подслушанный случайно, выбил немного из колеи. Его же буквально бросили в озеро под названием «Здесь люди, тонущие в собственной смерти». Бросили, зная, что Хван не умеет плавать. Нет, брюнет не презирал больных людей. Конечно же нет. Но тяжело быть там, где кроме сочувствия и соплей ничего нет от слова совсем. Выдохнув, парень преодолел последние пять ступенек и подошёл к двери. День, если честно, был просто чудесный. Сейчас бы просто всё бросить и пойти гулять, лениво волоча баллон за собой, но нет. Парень идёт сюда из-за мамы. Ведь она так желает этого. Хёнджин надавливает на дверь, но та открывается на каких-то жалких пару сантиметров. Такое ощущение, что брюнет находится сейчас не в одном из городских зданий, а в чёртовом метро. Там тоже хоть триста килограмм на них положи — они и не сдвинутся. Пришлось приложить как можно больше сил. А это, так-то, не есть хорошо для человека, болеющего раком лёгких. Хёнджин зажмурился, ещё сильнее надавил на эту махину и, о господи боже, она поддалась. Парень неуклюже ввалился в здание, и дверь тут же закрылась обратно, придавливая трубку катетера и оставляя баллон за пределами «храма». — Твою мать… — прохрипел Хёнджин, подползая к этой грёбаной двери. Он даже не пытался встать, это лишний раз потратит его силы. Хван начал отчаянно пытаться открыть дверь, но всё тщетно. Нет, он, конечно, мог жить и без катетера. Но не более тридцати секунд. Лёгкие начало неприятно жечь, а в глазах темнеть. Вот тебе и все прелести болезни раком. Хёнджин не паниковал. Он всегда спокойно относился к подобным ситуациям. Ну умрет он на пару дней или месяцев раньше, ну и что? Именно поэтому брюнет осел на пол и просто снял катетер. Всё равно последние потоки воздуха уже прошли через трубку. — Господи, потерпи немного! — справа от Хёнджина прошёлся поток слабого ветерка, а перед глазами потемнело. Кто-то встал прямо перед ним. — Только держись, пожалуйста! — голос был приятный. Глубокий, в какой-то мере достаточно низкий, но не прокуренный. Наоборот. Очень красивый. Входная дверь скрипнула, но Хёнджину уже было практически все равно. Сил стоять только на коленях уже не было, тело подалось вперёд, и парень упал бы на пол, если бы не слабая бледная рука, выставленная вперёд в самый последний момент. Сломать нос — это последнее, что нужно Хвану. Потому что в таком случае это равно смерти. — Вот! Всё! Держись, прошу тебя. Сейчас, — Хёнджин начал кашлять. Лёгкие просто горели от недостатка воздуха. Хван инстинктивно сделал вдох, но лишь прохрипел, широко раскрыв рот. — Чёрт! Сейчас! — перед брюнетом кто-то сел. Он не видел этого из-за плотно зажмуренных глаз, но почувствовал. На его плечи легли чьи-то руки, слегка разворачивая тело. Хёнджин ничего не понимал, сейчас он находился в чёртовой прострации и ему уже было всё равно на то, что кто-то с ним что-то делает. Его лицо бережно обхватили маленькими, по ощущениям, ладошками, от которых исходило тепло. Тепло. От чьей-то кожи исходило тепло. Господи, как же Хвану было порой грустно от этого. Ведь его руки всегда были холодными. Впрочем, как и он сам. — Давай. Вот… так… — сознание Хёнджина начало медленно уходить, но нос всё равно почувствовал, как катетер вновь оказался на своём месте. В ноздри тут же ударило потоком воздуха, который побежал дальше по дыхательной системе, пытаясь как можно скорее добраться до лёгких. Хёнджин почувствовал, как его лёгкие раскрываются, становятся больше и объёмнее и, господь, как же это офигенно. Парень потянулся к катетеру, слегка поправляя его, чтобы трубочки правильно встали в ноздрях. Сделав пару самых желанных вдохов, он медленно открыл глаза. Перед ним сидел ангел. Нет, брюнет готов поклясться, это правда ангел! И, судя по всему, хранитель. Незнакомец был такой… приятный? У него были такие же длинные волосы, как и у самого Хёнджина, лишь покрашенные в пепельный цвет. Аккуратное худое лицо, маленький ровный носик, красивые, слегка потрескавшиеся губы и бесконечная россыпь веснушек. Это было красиво. Хёнджин любил всё красивое. Даже если «это» — человек. Брюнет всегда считал веснушки чем-то нереальным. Чем-то неземным. Люди с веснушками правда прекрасны. Они особенные. Все существуют благодаря своим родителям, а обладатели пятнышек на лице — дети вселенной. Хёнджин всегда так думал. Космос на лице — что-то запредельно красивое. Хван только сейчас понял, что этот парень держал его, положив руку на спину. Ему же, наверное, тоже было тяжело. Не может не быть. Потому что этот спаситель тоже зачем-то пришел в этот чертов храм. — Э-эй, привет! — тихо произнёс парень, ласково улыбаясь. Он рассматривал Хёнджина без какой-то брезгливости, будто катетер в носу и баллон рядом — просто фигня. Хотя, по сути, это так и есть. — Привет… — прохрипел Хван, слегка смущаясь этого. Голос успел осесть после такого «приключения». — Всё хорошо? Тебе лучше? — Хван слабо моргнул глазами. Сил было мало, поэтому он предпочел молчать. — Отлично. Давай помогу, — парень поднялся на ноги, а затем подхватил брюнета под мышками и помог встать. Ноги пока что плохо слушались, поэтому Хёнджин схватился за руку блондина, пытаясь предотвратить возможное падение. Незнакомец тут же покрепче сжал бок Хвана, показывая, что он всё ещё рядом. — Сейчас… Подожди немного, пожалуйста… Сейчас всё будет хорошо… — это дежурная фраза Хёнджина. Он говорил это не для того, чтобы успокоить себя, а для того, чтобы успокоить других. Конечно, вряд ли кто-то хочет, чтобы прямо на его глазах помер молодой парень. — Все хорошо. Я рядом, — Хёнджин кивнул и вновь прикрыл глаза. Пока парень старался вернуть своё состояние в привычное «живое», незнакомец продолжал изучать красивые черты лица юноши с трубочкой в носу. И ему нравился его новый знакомый. Да, он уверен, что Хёнджин его новый друг. Блондин, в общем-то, не был каким-то слишком уж общительным, у него в принципе был лишь один лучший друг — Ли Минхо. Но почему-то вот сейчас, придерживая бедного парня с катетером, незнакомец понимает — это новый друг. — Ты тоже к господину Киму? — спросил он Хёнджина, когда тот вновь открыл глаза. Тот лишь кивнул. — Тогда пойдём. Занятие уже началось, — блондин не отпустил Хёнджина, он лишь подхватил свободной рукой баллон, который всё это время одиноко валялся на полу, и повёл брюнета в сторону лифта. Тот приехал достаточно быстро. Господи, здесь действительно был чёртов лифт?! Это точно не сон? Хёнджин готов прямо сейчас упасть на колени и благодарить кого угодно за такой подарок. Парень нажал кнопку с цифрой «2», и лифт тронулся. Блондин продолжал загадочно рассматривать профиль Хвана, смущая второго до мозга костей. — Что? — не удержался Хёнджин. Он вдруг почувствовал себя неуютно. С этой чертовой трубкой в носу, с этим дурацким баллоном… Всё как-то некрасиво по сравнению с парнем напротив. — Ничего, — тот лишь по-доброму улыбнулся. — Мы приехали, — в подтверждение слов двери лифта открылись, и парни тут же покинули кабину. Они не оказались в каком-нибудь холле с кучей удобных кресел и автоматов с едой. Они буквально оказались в сердце Иисуса. Ибо иначе это не назовёшь. Здесь не было даже какого-то банального ремонта. Стены были из такого же тёмно-серого кирпича, что и снаружи. По центру, в форме круга стояли стулья, а сверху, на потолке, был тёмно-оранжевый витраж, благодаря которому прямо на пол падал красивый и приятный глазу тёплый свет. Незнакомец занял своё место рядом с каким-то парнем, который почему-то сидел с солнечными очками на голове. Нет, Хван, конечно, не против аксессуаров, но не осенью, когда погода меняется со скоростью света. Хёнджин уселся на единственный свободный стул, поставив баллон с воздухом как можно ближе к себе. Ему было некомфортно. Рядом с ним сидели люди с такими же подарками судьбы, как и сам брюнет. Например, справа от Хёнджина сидел парень без руки. Прямо полностью. Не было даже плеча. Чёрт, как Хван ненавидит подобного рода мероприятия. — Кхм, — парень, который на фоне всех остальных выглядел куда старше, прокашлялся в кулак и тут же лучезарно улыбнулся, пробегаясь глазами по абсолютно всем людям. — Рад снова приветствовать вас в нашем сердце Иисуса, — Хвана передёрнуло. Реально буквально. — Здесь мы можем не скрывать своих эмоций, не бояться осуждения или брезгливости, мы все поддержим вас! Итак, кто начнет? — Давайте я, — подал голос тот самый парень, рядом с которым сел блондин, спасший сегодня Хёнджина от рук Иисуса. Буквально. — Пожалуйста, Минхо. Мы слушаем тебя, — парень, который, судя по всему, был тут ближе всех к Иисусу, удовлетворенно кивнул и посмотрел на Минхо. — А-а, ну, всем привет, меня зовут Ли Минхо, и у меня куча всякой фигни в организме. Не болезнь живет внутри меня, а я живу внутри болезни. И вот это… — Минхо указал пальцем на левый глаз. — Это гребаная стекляшка, поэтому зрачок даже не двигается. И всё бы ничего, но скоро и правый глаз заменят обычной стекляшкой и я перестану видеть. Но ничего. Зато я похож на робота, — Минхо закончил свою речь и хмыкнул. — А ещё у меня есть прекрасный парень. Его зовут Дэхён. Я всегда поражаюсь тому, что он продолжает любить меня, ведь я… Ведь я скоро окончательно перестану видеть, но Дэхён не бросает меня. Он говорит, что я нужен ему любым. Наверное, именно благодаря ему я не хочу сдохнуть, — блондин, который сидел рядом со своим другом, недовольно толкнул того в плечо. Тот хихикнул. — Да-да, конечно. Ещё у меня есть прекрасный лучший друг — Феликс Ли Ёнбок. Этот придурок всегда рядом и никогда не даёт загрустить. И за это я благодарен ему больше всего на свете, — наконец-то Хван узнал имя своего спасителя. Феликс. Красивое имя. Прямо как его обладатель. Взгляды парней пересеклись. Хёнджин смотрел изучающе, пытаясь найти ответы на многие вопросы. Феликс же смотрел с улыбкой на лице, будто брюнет его такой же друг, как и Минхо, который закончил говорить. — Мы с тобой, Минхо. Всё будет хорошо, — сказал господин Ким, и все сидящие в этом чёртовом сердце сами знаете кого повторили эту фразу, словно зомбированные. «Вот же ж… Серьёзно?!» — Хёнджин начал ощущать себя участником какой-то секты. Что за дичь вообще? Какое сердце Иисуса? Какое поможем? Никто тут никому не поможет. Даже врачи не могут этого сделать. — Может, кто-то из новеньких хочет познакомиться со всеми? — Хван тут же отвёл взгляд от господина Кима, но это не спасло бедного парня. — Хёнджин! Давай, мы слушаем тебя. — Хван вздохнул. — Здравствуйте. Меня зовут Хёнджин. Сначала был рак щитовидной железы, но теперь метастазы добрались до лёгких, — быстро проговорил брюнет и сразу же замолчал. Он, вообще-то, планировал отмолчаться пару часов. Ким вздохнул, понимая, что если и вытягивать из Хвана подробности, то только клешнями. — Что ж. Тогда может твой друг расскажет о себе? — спросил наставник у Минхо и тут же перевёл взгляд на блондина. Феликс кивнул и наклонился вперед, переставая облокачиваться на спинку стула. — Всем привет. Думаю, представляться мне теперь не нужно, поэтому просто расскажу о себе. Мне восемнадцать лет и меня кушает рак. Точнее, уже откусил одну часть, но это ничего. Сейчас болезнь приняла стадию покоя и не прогрессирует вот уже девять месяцев! Это удивительно, и я считаю себя грёбаным счастливчиком! Кстати, с моим другом Минхо мы боремся за титул трансформера уже полтора года, — Феликс улыбнулся и потянул одну штанину своих свободных коричневых штанов вверх. — Да, вместо ноги у меня обычная железяка. Но это не мешает мне жить. Скорее, наоборот. Это что-то непривычное. Детям, которые встречают меня на улице, нравится, — Ёнбок улыбнулся и посмотрел на Хёнджина. Тот смотрел слегка озадаченно, вцепившись взглядом в металлическую ногу. Хван не понимал. Как можно быть таким жизнерадостным, когда вместо тебя живёт рак? Почему Феликс такой улыбчивый? Он же, чёрт возьми, умирает! — Прежде чем мы перейдем к основной части, предлагаю спеть молитву! — проговорил господин Ким и для достоверности Хёнджина достал гитару. — Боже, дай мне душевное равновесие принять то, что я не могу изменить, смелость изменить то, что в моих силах, и мудрость, чтобы отличить одно от другого… — Хёнджин еле удержался, чтобы не стукнуть ладонью по лбу. Серьёзно блин?! Феликс не пел. Он продолжал сверлить Хвана непонятным взглядом и улыбаться. Если сначала Хвану было как-то стыдно и он сам чувствовал, как краснеет, то теперь ему надоело. Поэтому брюнет вперил точно такой же непонятный взгляд в Феликса и сложил руки на груди. Молитва закончилась, и Ким положил гитару на колени, бережно перебирая тонкими пальцами натянутые струны. — Что ж. Поговорим о страхах. Феликс. Вот, например, ты. Чего ты боишься? — господин Ким посмотрел на блондина, который всё это время сидел в максимально расслабленной позе. Хёнджин реально начинает верить в то, что Ли не напрягают эти идиотские занятия в сердце Иисуса, блин. — Я? Что ж… Я боюсь забвения. — Забвения? — переспросил наставник, подавшись вперед. Впрочем, Хёнджину тоже вдруг стало интересно. — Верно, — Феликс кивнул. — Я боюсь прожить жизнь и ничего не оставить после себя. Никакого напоминания. А я хочу, чтобы меня помнили. — А ещё в забвении темно, — подал голос Минхо и истерично хихикнул. — Ага, прям как у тебя в глазах даже без очков, — ответил Феликс, смотря на то, как искренне смеётся Минхо. — И после этого он борется за титул трансформера! Он обычный крот! — Крот? — Крот! Из сказки про Дюймовочку! — Феликс и сам уже говорил, едва сдерживая смех. Господин Ким прокашлялся, тем самым прерывая разговор, ушедший не туда. — Может быть, кто-то хочет высказаться? — Я хочу, — поднял руку Хёнджин и усмехнулся заинтересованному взгляду Феликса. Впрочем, господин Ким удивился не меньше. Ведь Хван с самого начала создал впечатление не особо общительного человека. — Прошу, Хёнджин. — Я считаю, что бояться забвения глупо, — Феликс в сотый раз улыбнулся и, кажется, сосредоточился на том, что хочет сказать Хван. — Придёт время, и мы все умрем. Не останется написанных книг или картин, не останется музыки, записанной на старые виниловые пластинки, не останется научных открытий, красивых сооружений… Не останется великих людей, как не стало Моцарта или Колумба. Жизнь была до нас, жизнь будет и после. Может, мы все… — Хван обвел всех присутствующих рукой, — умрём завтра, может, через месяц, а может, через миллионы лет. Никто не знает. Глупо бояться неизбежного. Я советую тебе игнорировать этот страх, как это делают все остальные, — сложно сказать, понравилась ли позиция Хвана всем присутствующим, однако Феликс оценил ее. Господин Ким вдохнул. — Давайте снова помолимся Богу, — наставник сложил руки и прикрыл глаза. — Господи, сохрани нас всех, болеющих раком, в этом мире. Проведи до конца жизни Минхо, не отнимая его глаз, Чеён, перестав мучить её кровь, Феликса, оставив его кости в покое, Хёнджина, позволив лёгким самостоятельно получать кислород, Лисе… — список, который перечислял Ким, был действительно долгим. Что ж, будущих покойников действительно всегда было много. Хёнджин это понял уже очень давно. Хван не слушал. Он вдруг вспомнил о своей любимой книге, по вине которой и оказался здесь. «Царский недуг» — прекрасное произведение не менее прекрасного автора Питера ван Хутена. Самое главное, чем человек заслужил такое уважение Хёнджина, — первое, он знал, что такое смерть, второе, он всё ещё жив. Именно это и зацепило брюнета в его книге. Господин Ким наконец-то договорил этот длинный список и, кинув напоследок фразу вроде «проживайте день так счастливо, будто он последний в вашей жизни», отпустил всех подростков. Хёнджин до сих пор не понимал этого наставника. Чёрт, да у него же тестикулярный рак! Почему он такой счастливый? Хван наконец-то покинул этот «храм» и вышел на улицу. Уже вечерело, небо окрасилось в красивые красно-розовые тона, которые распластались неровными мазками по всему «холсту». Хёнджин задумчиво рассматривал красоту природы, ожидая приезда своей мамы. — Как тебя зовут? — брюнет вздрогнул и повернулся в сторону звука. К нему подошел Феликс и тоже посмотрел на небо. — Я же говорил. Хёнджин. — А полностью? — Хван Хёнджин, — парень повернулся к Феликсу, рассматривая его красивое лицо, которое сейчас окрасилось в розовый цвет. Ёнбок смотрел открыто, в самую душу Хёнджина, и второму почему-то не было от этого некомфортно. — Что ты так смотришь на меня? — Люблю смотреть на красивых людей, — Феликс пожал плечами и улыбнулся. Щёки Хёнджина тут же покрылись румянцем, и он поспешил отвести взгляд. Хван начал рассматривать парковку. В самом углу он увидел красную машину, возле которой стоял Минхо вместе с каким-то незнакомым брюнету парнем. Те, что-то обсудив, начали целоваться, хихикая и прижимаясь друг другу как можно сильнее. Видимо, второго парня зовут Дэхён. Минхо усадили на капот машины и устроились между его ног, продолжая целовать. Хёнджин скривился. — Он же сейчас сожрёт его, — Феликс тихо посмеялся, забавляясь реакцией Хвана. — Всегда? — Всегда, — донеслось до ушей брюнета. Он уже ненавидел это чёртово слово. Почему Минхо и Дэхён повторяли это так часто? — Что значит «всегда»? — А. Это у них что-то вроде клятвы или обещания друг другу. Они всегда будут рядом друг с другом. Постоянно это говорят. Задолбали, — Хёнджин впервые за день улыбнулся. От слов Феликса. Почему-то именно сейчас брюнет ощутил потребность в том, чтобы увидеть красивые карие глаза Ёнбока. Хван обернулся и тут же в шоке застыл. — Господи, ты серьёзно? — Хван бросил на Ли взгляд, полный пренебрежения. Феликс замер с пачкой сигарет в руках, так и не достав ни одной. — Ты хоть знаешь как тяжело жить, когда твои лёгкие не могут нормально дышать? — Хёнджин разочарованно посмотрел на Феликса и отвернулся. — Ты всё испортил, — брюнет всплеснул руками. Он правда расстроился. Почему-то парень был уверен, что они с Феликсом подружатся. — Что «всё»? — Да абсолютно всё! — Хван Хёнджин, они не навредят тебе, пока ты их не подожжёшь. — Что? — Хван снова повернулся к Ёнбоку, грустно рассматривая его искреннюю улыбку. — Они не убивают, пока их не подожжёшь. А я не поджигаю. Это метафора. Я пускаю врага на свою территорию, но не даю убить себя. Этой пачке уже четыре месяца, успокойся, — Феликс наконец-то засунул сигарету в рот и действительно не поджёг. Он просто рассматривал вечернее небо. — Ты безумец. — Возможно. На каждого безумца приходится один здравомыслящий человек, ты ведь знал? — блондин поиграл бровями, загадочно смотря на Хвана. — Ты невыносим, — и в противовес своим словам Хёнджин улыбнулся. Снова! Он снова искренне улыбнулся! И опять благодаря Феликсу! Парни начали молча любоваться небом. Солнце почти полностью скрылось за крышами высоких многоэтажных домов, оставляя розовое небо в полном одиночестве. Хёнджин любовался природой, а Феликс любовался Хваном. Каким же красивым был этот парень. Он такой закрытый, такой прямолинейный, но, чёрт возьми, его душа просто прекрасна! Она не знает границ человеческого познания! Такое ощущение, что спроси Феликс что угодно — философию, психологию или астрономию — Хван тут же ответит, ещё и дополнит своей точкой зрения! Хван Хёнджин невероятен. Он действительно невероятен. — Эй… — Ёнбок осторожно коснулся плеча, в котором даже через худи отчетливо прощупывались кости, и, дождавшись, когда брюнет переключит всё внимание на него, спросил: — Ты не хотел бы поехать ко мне в гости? — Хёнджин сначала очень сильно удивился, но быстро взял себя в руки. — А вдруг ты маньяк? — Конечно маньяк. Я ищу красивых людей и увожу к себе домой, — Хёнджин засмеялся, прикрывая рот рукой. Это не скрылось от взора Феликса, но комментировать он, конечно же, не стал. На парковку въехала чёрная машина, и окно водительского сиденья опустилось. Миссис Хван лучезарно улыбалась, качая головой в такт музыке. — Хёнджин, поехали! Там скоро начнется наш любимый сериал! — Хван задумчиво посмотрел на маму, затем на Феликса, а потом вновь на маму. — Знаешь… Я не поеду. Я нашел себе друга, как ты и просила, — Хван подтолкнул Ли чуть вперёд, чтобы мама могла его рассмотреть. — Познакомься, мама. Это Феликс Ли Ёнбок, мой новый друг, к которому я прямо сейчас еду в гости! — блондин ничуть не смутился. Он, скорее, наоборот, лучезарно, как он обычно это делает, улыбнулся и помахал миссис Хван рукой, удерживая во рту сигарету.