11:45
Санс выяснил что «Рокки Лаунч» и близко не подходил к уровню Гриллби: напитки были безумно дешёвыми, однако тут был аппарат для попкорна. Наверное это добавит очки в их пользу. Притворная лесть никогда не казалась столь прекрасной, но Санс хотел бы чтобы Кэти Пэрри перестала предполагать что понимает, как он себя чувствовал.00:00
Полночь. Девичник шумит, словно сейчас канун нового года. Санс рассеянно думает о том, какой бы сейчас был год, если бы время представляло собой прямую линию. Бриттани, или так по крайней мере думал скелет, обнимает его и говорит о том что никогда не встречала монстра, но всегда мечтала играть в кости. Этот каламбур был достаточно ужасен чтобы Санс мог уступить позиции в топе худших шутников, несмотря на отсутствие интереса.00:34
За последний час Санс узнал о человеческих женщинах больше чем когда-либо. Бриттани — какая-то учёная, она периодически вставляла пикапные фразочки с химическими реакциями. Санс впечатлён, но сбит с точку обилием украшений в форме человеческих гениталий, его вопросы не получают ответа. Она рассказывает что-то про невесту, годами притворявшуюся натуралкой, а теперь должна была вынести последнее испытание перед свадьбы со своей детской любовью. Санс полагает что в этом есть ирония, хоть и упускает важную часть уравнения. Бриттани решает что они — друзья до костей, а не пара, что является облегчением хоть каламбур и был не лучшим.00:35
Бриттани только что рассказала классную шутку про кислород и калий. Санс хотел было отправить её Альфис, но вовремя вспомнил что включение телефона лишит текущий акт отступления всякого смысла. Санс заказал очередную рюмку алкоголя и ещё больше попкорна.01:12
Сара купила достаточно напитков чтобы Санс мог признать её новой лучшей подругой наравне с Бриттани. Но раздумывает об отмене данного статуса, узнав что именно Сара поставила эту глупую песню Кэти Пэрри, игравшую следующие пару часов, но Сара покупает ему ещё одну Кровавую Мэри. Синди начала давать советы в области моды для фигуры Санса. Положа руку на сердце, она считает шутки про кости забавными. Может Синди — его новая лучшая подруга. Попкорн теперь кажется почти родным. Санс хрустит очередной порцией.01:23
— Ты когда-нибудь чувствоваааааал себя, словно пластиковый пакеееееет?!— Санс вздрагивает когда Мэнди в двадцатый раз выкрикивает первую строчку песни в его левую глазницу, и задаётся вопросом: кто-то действительно чувствует себя словно пластиковый пакет?01:30
Девочки начали раздавать жизненные советы. Санс довольно рассеянно думает о том что они правы, если эти «друзья» так сильно издеваются над ним — они токсичная компания. Однако Санс не упоминает о том что его мир был зациклен, а его «Насильники» — восьмилетка и оживший одержимый цветок соответственно. Мэнди спрашивает о том, пытался ли он обсудить это, но другие девочки мгновенно заткнули её. Санс пробует кетчуп с попкорном, ибо Андайн, которая бы остановила его, здесь нет. И он, и девочки недостаточно пьяны чтобы решить вкусно это или нет, так что заказывают ещё одну порцию текилы.01:45
Он наконец-то рассказал девочкам о перезапусках. Теперь они зовут его Билл Мюррей. Санс расплывчиво думает о том что если бы он в самом деле рассказывал бы об временных линиях, просмотр «Дня Сурка» был бы чудесным способом объяснить данную ситуацию Папируса. Хотя фильм наверняка бы заставил Папируса плакать, так что это была не слишком хорошая идея.01:50
Сара решает что Санс будет на свадьбе. Чёрт возьми, он и проведёт церемонию. Скелет, руководящий лесбийской свадьбой, — самый лучший подарок чрезмерно религиозным родителям что Сара может придумать. Может Сансу удаться натренироваться перед свадьбой Андайн и Альфис, ведь, как ему кажется, он не был достаточно близок к ним чтобы присутствовать на свадебной церемонии по другим причинам. Конечно, были времена когда Альфис, возможно, хотела бы чтобы Санс присутствовал как часть её компании, но это было несколько лабораторий и обещаний назад, прежде чем он бросил её… Санс чувствует как трясутся руки когда он кладёт телефон обратно в карман.01:55
К чёрту Фриск, к чёрту Андайн, к чёрту Алифис, к чёрту Папируса, к чёрту их всех. Холостячки — его новые лучшие подруги.02:10
Санс поступает так же, как и со всеми своими лучшими друзьями, а именно бросает их, убедившись в том что Убер прибыл.02:12
Ну, всё закрыто, что дальше? Зерна попкорна застряли в зубах. Папирус частенько ругал Санса за неиспользование зубной нити, и теперь он понимает, почему.02:45
Затихли последние вывески баров. Санс смотрел на работников, тащивших протекающие мешки в мусорный бак, жалуясь о чаевых и аренде. В воздухе висит запах сигаретного дыма, что окутывал темную сторону работы в сфере услуг, помогая сотрудникам пережить ещё один день. В рёбрах шелохнулось какое-то ревностное чувство, но Санс оттолкнул его в сторону. Конечно, ему любопытно курение, да и лёгких, которые бы можно было испортить, нет. Но уверенность в том что Папирус бы не одобрил это достаточно сильна. Санс знает почему пьёт, но кажется что всевозможные пороки общества лишь толкают в могилу. Ему бы хотелось не осознавать данный факт. Официантка подходит, прося прикурить. Санс ценит то что она не задаётся вопросом о том, что какой-то скелет делает тут в столь поздний час. Он щелкает пальцами, образуя синее свечение и тянется к раковой палочке, зажатой в её зубах. Женщина спрашивает, что с ним не так. — Ничё, — врёт Санс, прежде чем задать тот же вопрос. — Ничего, — лжёт она, желает ему спокойной ночи и уходит по делам.03:00
К несчастью, выяснилось что город в самом деле спит. Санс бредёт в пьяном угаре, держа руки в карманах. Проходит под жёлтыми мигающими уличными фонарями, жужжащими кондиционерами, чувствуя, как капли влаги скапливаются в грудине, открытых стенах из кирпичей, металлических дорогах. Аллеи дышат вместе со случайно проезжающими автомобилями, гулом шин и выхлопных газов. Здания возвышаются над Сансом пока он рыскает вместе с другой дюжиной призраков ночи. Вдалеке слышится низкий гул саксофона. Скелет смеётся, ведь разумеется, там должен быть долбаный саксофон. Переулки не выглядят веселее от этого.03:15
Он оказывается на вершине пожарной лестницы с помощью короткого пути. Чувствует ночной воздух, пробирающийся сквозь кости, дергающий капюшон и вздымающий края куртки. От вида городских опасностей ветер кажется почти драматичным. Интересно, если Санс упадёт, проснётся ли он в Сноудине или в своей квартире? Он закатывает глаза, когда саксофон продолжает бормотать об одиноких детективах и знойных дамочках. С такой музыкой довольно трудно обдумать, как быстро падение убьёт Санса. Хотя он признаёт достаточный драматизм в этом. Несуществующий желудок рычит. Он шаг за шагом спускается по лестнице грохочущими шажками.03:30
Санс купил пачку жвачки, тёплый хот-дог и три бутылки кетчупа в круглосуточном магазине. Из высоких динамиков играет Кэти Пэрри, от чего Санс задумывается: действительно ли она популярна или его переместили в альтернативную вселенную, где Кэтти Пэрри — единственная певица в прошлом, настоящем и будущем. Парень за прилавком упоминает о том что узнал его. — Так ты говоришь что все скелеты одинаковы? Вау, это пахнет расизмом, приятель. В конце концов, я белый, не так ли? — Продавец не считает это смешным в той же степени, что и Санс Последний проливает кетчуп на куртку, выходя за дверь.04:11
Санс признаёт что прачечные, работающие двадцать четыре на семь, находятся в альтернативном измерении. Сейчас, время кажется ещё более бессмысленным чем раньше. Некоторые из ламп сломаны. а те оставшиеся герои кажутся светом, на который слетаются все ночные бабочки города. Дешёвое моющее средство, купленное в автомате за пару центов, пахнет очень странно, его не сравнить с. чем-бы там Ториэль не пользовалась. Запах совершенно не совместим с воспоминаниями о белье, висящем на верёвке снаружи. Санс морщится, глядя как его куртка кувыркается в одной из сушилок. Санс бормочет ту глупую песню Кэти Пэрри, что наверняка бы понравилась Папирусу, засовывая двадцатую пачку жевательной резинки в рот.04:15
Санс жуёт целую пачку жвачки на протяжении получаса, её вкус совершенно не подходит к кетчупу. Куртка суха.05:00
Он спотыкается по дороге, прежде чем, наконец-то, упасть на парковую скамейку. Игнорирует впитывающуюся в шорты утреннюю росу, медленно посасывая кетчуп, безучастно пялится в последние звёзды. Солнце скоро встанет, и Санс считает это победой. Возможно, он просто останется тут чтобы встретить рассвет. Прошло много времени с тех пор как он должным образом увидеть восход солнца, не так ли? Встречай новый день, полный возможностей, под открытым небом, наладь уже жизнь. Да. Это было бы прекрасно. Может, когда Фриск наконец-то перезапустят, Санс займётся этим, где бы не очнулся. Начнёт новую жизнь. Возможно, он смотрел на эту хрень с неправильной точки зрения. Папирус с Андайн были правы, просто надо пойти и извлечь максимум пользы из происходящего. И пока Санс продолжит бодрствовать, как свидетельство, всё будет хорошо. Он уснул с пустой бутылкой из-под кетчупа, зажатой в зубах.***
Опять шёл снег. Белые хлопья лениво кружили, падая с верха пещеры, убаюкиваемые затхлым ветром, прежде чем упасть на длинные ветки спящих деревьев и верхушки холмов. На лице ребёнка, высунувшего голову из-за двери, играло удивление. Из улыбки вырывалось горячее дыхание. Детское тело вздрогнуло, хотя, судя по выражению лица, это не было неприятным чувством. Крохотные руки были всунуты в рукава рубашки, чтобы уберечь пальцы от холода, игнорируя снежные хлопья, собиравшиеся на макушке запутанных каштановых волос. Ботинки хрустели под первые шаги в лесу. Тёмные глаза внимательно изучали происходящее, хоть иногда и оглядывались на силуэт исчезающей двери. Они никогда не увидят приближение твоего выстрела. Отблеск белого взрыва отражался в снегу, отбрасывая тени рычания монстра на лесную подстилку. Сейчас удары были не столь опасны из-за отсутствия кармы способной увеличить урон, но ты продолжаешь призывать бластеры. Снег закипает и испаряется под град костей, вступивших в драку, оставляя тишину мокрых ударов и кровавые трещины. Тело падает, но твои руки продолжают движение, скручивая легкую душу в чужой груди, вновь и вновь прижимая её к тающей земле. Маленькие кости ломаются, скручиваются словно спички, они перестали дышать некоторое время назад, но тебя это не забоит. Ты, наконец-то, позволяешь им упасть, отбрасывая в сторону подобно сломанной игрушке. Руки трясутся, ты смотришь на образовавшееся красное пятно на снегу, тяжело дыша. Ты должен что-то почувствовать, всё что угодно. Но единственное, что есть в твоём сознании — воспоминание натянутом вокруг шеи пыльном шарфе. Тянешься, чтобы поправить его, но его нет, разумеется его нет. Это было тогда и ты не знаешь, почему шарф так сильно липнет, хоть ты и видел смерть своего брата так много раз до этого. Конечно, тогда это были лозы, а природа всегда была до жути непредсказуемой. Но эти крохотные ножки смогли добраться до той роковой метели только из-за тебя. — Простите, леди, — выплёвываешь в тишину, — Вот почему я не даю обещаний***
От ужаса Санс проснулся, пустая бутылка из-под кетчупа с грохотом упала со скамейки. Пролежав в тихине какой-то момент, он вяло моргал, пялясь в последние горстки мерцающих звёзд. Звёзд. Не было ни потолка пещеры или комнаты в Сноудине, ни квартиры, снимаемой с Папирусом. Лишь остатки звёзд и плотный летний воздух, придавливающий к земле. Потянувшись к своему телефону, Санс включил его, вздрогнув от яркого света экрана, ударившего в глаза. Бодрая мелодия заставки вызвала пронзающую боль в черепе, подобно ледоколу. Он зажмурился, опасаясь того что мог увидеть. Осторожно приоткрыл один глаз, чтобы взглянуть на экран. Пять сорок пять утра. Технически, он не дождался восхода солнца, но, вполне возможно, это всё ещё считается? Многие считают пять утра началом нового дня, а не концом предыдущего. Выходит, наступил день четыреста сорок четыре на поверхности. Что означает что сброса не было. Что определённо означает поражение Санса. Он сел на скамейку, выпустив долгий, прерывистый выдох. Запах озона по прежнему горел в ноздрях, вмешиваясь с знакомым холодом, сковывающим кости, несмотря на летнюю жару. Хотел ли этого Санс, или нет, но воспоминания по прежнему были в голове, невзирая на попытки игнорировать их. Телефон завибрировал, огромное количество сообщений наконец-то дошло до адресата. Санс прищурился, глядя на них, и нажал на единственное сообщение, отправленное Фриск. «Спокойной ночи 3>» Санс развернулся и тяжко перекинулся через край скамьи. Через несколько минут тело наконец-то избавилось от остатков дешёвой еды круглосуточного магазина, кетчупа и жвачки. Скелет со стоном откинулся на спинку скамьи, схватившись за голову. Тыльную сторону зубов обволакивал уходящий вкус, не сравнимый с воспоминанием о маленьком теле брошенном в снег, разбитом об мраморный пол судебного зала. Маленькие глаза, закрытые, словно во сне. Но скоро они проснутся. Они всегда просыпаются, никогда не умрут окончательно. Они никогда не умрут, так что какая… Нет, пока что нельзя. Санс трясёт головой, издав ещё один трясущийся вздох, затем встал на ноги и осторожно подобрал бутылку твердым движением руки, чтобы кинуть ту в мусорный бак в голубой вспышке. И, в такой же вспышке исчез и сам Санс. Паника могла подождать. Ему надо было кое-куда наведаться***
Устрой бы он это с кем-то ещё, Санс бы почувствовал вину. В конце концов, судя по сереющему рассветному небу, было довольно рано. Но Ториэль продолжала вставать рано утром, чтобы выполнить немного работы по дому и почитать, прежде чем приступить к завтраку. Санс шутливо называл это мамочкиными часами. Разумеется, Фриск всегда гарантировали питательный завтрак, но Тори предпочитала готовить с запасом, ведь на её кухню то и дело приходили и уходили остальные, словно это была столовая. И Санс знал что это приводило её в восторг. На мгновение он закрыл темные глаза, смакуя воспоминания об утреннем хаосе. Папирус настаивал на том что спагетти были абсолютно прекрасным завтраком, пока Санс наслаждался небольшим количеством яичницы с кетчупом, Альфис сонно поедала сладкие хлопья, неохотно признав что легла спать слишком поздно из-за чтения фанфиков. Андайн поцеловала Альфис в лоб, прежде чем крикнуть о том что опаздывает и выскочить за дверь с тостом в зубах, невероятно взволнованной от этого движения. Фриск хихикнули, жуя дольку апельсина. Фриск… Санс сбросил желчь в горле, хватит уже. Он пришёл не без причины, пора приступить к сути. Санс постучал в дверь и подождал, мысленным взором наблюдая как Ториэль вздрогнула в кресле, положила закладку в последнюю книгу, прежде чем убрать её в сторону. Он считал, прежде чем убедился в том что Ториэль будет достаточно близко чтобы услышать его. — Тук-тук. — Санс? — голос Ториэль из-за закрытой двери был полон удивления, хотя благодарря ближайшему открытому окну услышать её было не так сложно. — Эй, к-мон, ты же знаешь что это неправильный ответ, — мягко упрекнул Санс, прислонив руку и лоб к двери. — Санс! — выдохнула Ториэль, засов щелкнул и дверная ручка заскрипела, — Слава Богу, ты в порядке. Мы все так… — Извиняй, Тори, но если ты откроешь дверь — я уйду, — предупредил Санс, сузив глаза и отодвинувшись от дерева. Дверная ручка остановилась на полпути: Что ты имеешь ввиду? — в голосе слышались сомнение, волнение и беспокойство. Сансу потребовалось всего пару секунд чтобы осознать, каким мудаком он был, заставив Ториэль звучать таким образом, её голос никогда не должен был быть таким. Но Санс уже признал что он мудло. — Ты не ответила на мой вопрос. Тук-тук. -… Кто там? — осторожно ответила Ториэль. — Ходящая катастрофа! — Ходящая катастрофа кто? — Упс, — Санс мрачно рассмеялся, хлопнув себя по лбу, — Я сказал «Ходящая катастрофа»? Извини, я хотел сказать, это я. Это Санс. Вот в чём шутка. — …Я не нахожу это смешным, Санс. Санс вновь прижался лбом к двери, чувствуя как по лицу расползлась горькая улыбка. — Да, знаю. Извини, мне стоило придти с чем-то более смешным, я чувствовал что это тебе не понравится. У меня кончился материал, может стоить придумать что-то про ураган? Ураган Санс. Пффф. Думаешь, есть такой шрифт? Готов поспорить… — Санс, пожалуйста, зайди. Я знаю что ты не вернулся домой этой ночью. Папирус с Андайн искали тебя допоздна. Почему ты выключил телефон? Альфис сказала, что с его помощью может отследить тебя, но потом сигнал пропал и мы подумали… — Санс услышал как её голос оборвался, — Пожалуйста, просто зайди. Ты, должно быть, безумно устал и проголодался. — Прости, Тори, я не могу, — пробормотал Санс, — Поверь, так будет лучше. — … Ты говоришь бессмыслицу, — Пожалуйста, тебе определённо нехорошо, войди, я уверена что после сытного обеда и хорошего сна тебе полегчает. К тому же, помнишь, … ты обещал Фриск что сегодня отведёшь их в научный музей. Если тебе нехорошо, мы могли бы отложить это на другой день, но, думаю, они будут рады видеть тебя. Санс грубо рассмеялся: Ага, извини, Тори, но это не произойдёт. Ни сегодня, ни когда либо ещё. — Прошу прощения, я не понимаю. Между вами с Фриск что-то произошло? Беспомощный смех Санса продолжался пару секунд, усиливаясь с каждым мгновением. Скоро смех стал столь высоким, что походил скорее на всхлипы. Он прижал руку ко рту, тщетно пытаясь подавить хихиканье. — Немедленно перестаньте смеяться! Молодой человек, это серьёзно! — рявнула Ториэль, и в её голосе было что-то столь величественное, что на мгновение привело Санса в чувство. — Упси. Сорян, Тори, сорян. Клянусь, я не над тобой смеюсь. — скелет вздохнул, повернувшись и прижавшись спиной к двери, глядя на восходящее солнце. Сверчки отпевали последние песни в мокрой от росы траве. Последние звёзды спрятались в светлеющем небе. Ночь отправилась на покой, а утро ещё не пробудилось. В этот момент, тут были лишь они с Ториэль, и это было неплохо, не так ли? — Помнишь нашу первую встречу? — наконец-то шепотом спросил Санс, — Когда были лишь ты, я и эта дверь. Хе-хе, я даже не интересовался твоим именем; это, должно быть, так странно, верно? Ты, наверное, думала что я был каким-то уродцем. — А я была уверена в том, что ты считаешь меня старухой-домоседкой, — мягко сказала Ториэль, — Но ты так не думал. А я не думала о том что ты — урод, только что у тебя — кожа да кости. Санс издал что-то межды фырканьем и смешком: Тор, ты великолепна, — он провёл пальцами по дереву, представляя как Ториэль прижала свою лапу с другой стороны двери, — Помнишь когда ты заставила дать обещание? Что если человек пройдёт через дверь, я присмотрю за ним? — Да, я бы никогда не забыла. — Санс слышал как потяжелел её голос, представив как опустились уши. — Что если это единственная причина по которой ребёнок всё ещё жив? — выдохнул Санс На мгновение установилась тишина. — Это… что это меняет? Мы все пытались убить Фриск хоть раз, и я — не исключение; этот ребёнок, кажется, постоянно привлекает неприятности. Что это меняет, ведь они живы, как и ты. Всё… — Я не сдержал обещание. Не выполнил твою просьбу, — тяжелым голосом перебил Санс. — О чём ты? — голос Ториэль трясся. — Я убил их. Я сбился со счёта, сколько раз это произошло. Они… ты умерла, все умерли. Мог бы сказать, что у меня не было выбора, но и ты, и я знаем что это чушь, ведь единственное о чём я когда либо говорил — возможность выбора, не так ли? — пробормотал Санс, он знал что бормочет, звуча совершенно безумным. Какая разница, возможно, так оно и было. И начав, он не мог остановиться, — Иногда я убивал их мгновенно, но ты и Папс всегда выясняли это и очень грустили. Иногда я ждал, но потом вас убивали, и я так злился. Иногда я ничего не делал и это не имеет значения. Моё обещание не имеет значения, ничего не имеет значения, все последствия просто перезагрузятся. — Санс, о чём ты? Почему ты говоришь что-то такое? Фриск в порядке, спят в своей комнате пока мы разговариваем, — теперь она звучала разочарованной, и Санс не мог винить её, — Это… это как-то связано со снами, упомянутыми Папирусом и Альфис? Пожалуйста, ты несёшь бессмыслицу, почему бы тебе не зайти и присесть? Дверная ручка повернулась, но остановилась, резко засветившись синим. — Поверь мне, ты правда не хочешь открыть дверь. Он слышал разочарованный шёпот Ториэль, с намёком на скрытое величие: Санс, ты драматизируешь. Я не знаю, что произошло, но я знаю тебя. Ты бы ни за что не навредил им. Сейчас или когда-либо ещё. Санс покачал головой, но, разумеется, она не видела это: Не в этой временной линии. И я понимаю, это единственное что существует для тебя. Для тебя Фриск — твой ребёнок, что любит всех, и они бы никогда не ранили ни души, я понимаю это. Это твоя реальность такой, какой она должна быть. По логике, ты права. Всё указывает на то что это — конец, и это замечательно. Я понимаю что теперь всё по другому, но это не значит что я могу забыть всё остальное. Я бы хотел, но. — он затих, прикрыв глаза. — Санс, пожалуйста, войди, — прошептала Ториэль. Он слышал как надломился голос; видел, как она баюкала безжизненное тело в снегу во времена, которых не существовало, — Ты бы никого не ранил, и я знаю это. — Хех, правда? — Санс мысленно улыбнулся, — Ведь я так не думаю. Он отошёл от двери: Я покину город на несколько дней. Знаю, это будет непросто, но постарайся не волноваться, лады? Знаю, ты можешь не поверить из-за постоянных придирок моего брата, но я обещаю что смогу позаботиться о себе. — Это нечестно, — голос Ториэль вновь стал твёрдым и холодным. Санс полагал что заслужил такое отношение, — Разве ты только что не рассказал мне о том что нарушил обещание? Санс усмехнулся: Справедливая точка зрения. Увидимся, Тори. Позаботься о малыше ради меня, оки? — с этими словами он убрал магию на дверной ручке и исчез во вспышке, оставив лишь пустое крыльцо и рассвет. Наступал ещё один тёплый жаркий день. Возможно ему повезёт, и где-то ещё пойдёт дождь.