***
Утренний свет вновь освободил Фриск. Лучи пробивались сквозь окна. Фриск сонно моргнули, почувствовал прилив благодарности. Хоть это воспоминание и нельзя было назвать наихудшим, это всё равно не было тем что хотелось вспоминать. По крайней мере, в этот раз они не проснулись, крича. Обычно когда это случалось, об этом узнавали Ториэль или, в худших случаях, Санс. Ребёнок замер, прежде чем поглубже свернуться в одеяле, обхватив колени (всё ещё перевязанные после неудачной поездки на велосипеде с Андайн на прошлой неделе), судорожно вздохнул. Фриск редко удавалось спокойно проспать всю ночь даже перед началом того подземного ада. Было столько дел, что надо было сделать, что они не хотели ничего упустить. К тому же, сон означал что Фриск вновь будет в одиночестве, а это было наименьшим, чего хотели Фриск. Сидеть сложа руки никогда не приводило ни к чему хорошему, так что отход ко сну всегда казался проблемой. Нельзя сказать что они не отходили ко сну когда Ториэль просила, но всё же неуклонно выкручивались, прося ещё одну ненужную сказку, ещё один стакан воды и так далее. Они достаточно часто просыпались посреди ночи, так что шокированный голос Ториэль ещё до восхода солнца не был чем-то уникальным. Фриск быстро встали, потянулись к дверной ручке, остановившись только когда так-же услышали голос Санса. Они не слышали всего разговора, но уловили главную суть. Он ушёл. Фриск глубже завернулись под одеяла, из горла вырвался всхлип. Разумеется, они видели Санса злым и раньше. Они видели его разозлённым, говорящим о вещах, ещё более мрачных чем его чёрные глаза; слышали отвращение в голосе; замечали как улыбка превращается в искривлённую гримасу, ведь он, конечно, видел пыль на их руках. Когда он был ещё более обезумевшим, его едва можно было заметить, просто фигура в капюшоне, наблюдающая из тени, ведь их руки забрали жизнь единственного монстра, что всё ещё был важен ему. Но даже так, им всё равно приходилось столкнуться в конце, услышать полностью заслуженные слова. После этого они видели куда худшее, вспышку праведного суда и синеву, больше раз чем это можно было сосчитать. Конечно, это было ужасно, но у них не было права забыть. Санс всегда был там. И как бы они не боялись разочаровать его, он был единственным кто мог понять их, после того как они ушли. Но теперь Санс тоже ушёл и не благодаря помощи. В действительности, совсем наоборот. Фриск всё испортили. Они всё испортили слишком сильно. Что, конечно, обычно означало время для сброса. Но именного из-за него и началась вся эта ситуация. Они хныкали, сильнее натягивая одеяло и прикусывая его. Фриск не хотели чтобы это произошло, они лишь хотели сделать всех счастливыми. Это было всем, чего они когда-либо хотели. — Нельзя сделать счастливыми всех, малыш. Иногда нужно знать, когда пора прекратить. Из кухни слышался запах ирисок и корицы. Чудный способ проснуться, если бы Фриск уже не проснулись. Они чувствовали как желудок потяжелел от вины. Несмотря на услышанные новости, они решили подняться. Ториэль звучала глубоко расстроенной, но воспоминания о том как Фриск в последний раз подслушали разговор Ториэль и Санса держало в напряжении. — Знаешь, некраше подслушивать взрослых. Фриск прикусили губу. Костяной голос совести наконец-то ушёл из города. Всё что осталось от него — воспоминания о руке на их голове, легком подмигивании и толчке. Но он бы хотел чтобы они позволили Ториэль переварить это, продолжать, словно ничего не произошло, ведь это то чем они всегда занимались, ведь так? Просто улыбнись и притворись, словно ничего не произошло. Что пропало, то пропало, это просто надо отпустить. Так что Фриск попытались вернуться ко сну и, очевидно, отключились достаточно для сновидений. Но это значило лишь пыль, смешивавшуюся со словами Санса в голове, им не было столь отвратно уже давно. Раздался мягкий стук в дверь: Фриск, моё дитя, пора вставать. Я приготовила твои любимые ирисковые панкейки. Конечно, они были самыми любимыми. Мама никогда не предлагала меньше нескольких ложек сахара чтобы сообщить плохие новости. Фриск всегда нравилась эта деталь, но в текущей ситуации тяжесть в желудке протестовала еде. Но, в конце концов, им бы пришлось столкнуться с последствиями собственных действий. Фриск встали, переоделись в шорты и одну из маек Мяу Мяу Милашка Целовашка, которую Альфис достала на сходке. В быстро пойманном отражении зеркала, к сожалению, всё ещё были лишь они. Фриск поплелись, как на казнь, по дороге ударившись босыми пальцами о ножку стула из-за отсутствия внимания. Фриск слабо вскрикнули, споткнувшись. — Ох, дорогие, с тобой всё в порядке? — Ториэль высунула голову с кухни как раз вовремя чтобы увидеть как Фриск быстро кивнули и уставились на свой пульсирующий палец. Это не было подходящим чувством вины, но они полагали что заслуживают это — Боже мой, кто-то совсем сонный этим утром! — мягко поддразнила Ториэль когда ребёнок наконец-то плюхнулись на место у кухонного стола. Перед ними уже стояла тарелка аппетитно выглядящих панкейков, искусно покрытых ирисковым соусом сверху. Фриск тошнило. — Плохо спали? — спросила Ториэль, наливая стакан апельсинового сока. Фриск замотали головой, сейчас они могли воспользоваться каждым тузом в рукаве чтобы соврать. — Это хорошо, — плечи Ториэль расслабились, она поставила стакан с начавшей пропитываться салфеткой перед ребёнком, — Давай же, поешь. Ты, должно быть, проголодались после столь тяжёлого вечера. Фриск сжались, глядя на то, как золотистый сироп впитывается в бисквит. Им следовало продолжать игру, так что они написали: Где Санс? Брови Ториэль нахмурились, она села перед своей стопкой панкейков: Моё дитя… не беспокойся об этом, давай лучше сосредоточимся на завтраке, хорошо? Я не хочу чтобы ириски стали слишком густыми. Ребёнок помотал головой. Вздох: В таком случае, хорошо, думаю нет смысла скрывать это от тебя, — пробормотала Ториэль, скрестив лапы, — Санс… не вернулся домой в эту ночь. Папирус и Андайн искали его допоздна, но не смогли найти. Уверена, ты знаешь как тяжело поймать монстра, умеющего телепортироваться. О, Фриск знали это очень хорошо. — Он заглянул этим утром, но только чтобы сказать… — Ториэль сжала лапы, потемневшие глаза взглянули на ребёнка, глубоко вздохнув, она продолжила, — Моё дитя, иногда возникают проблемы которые можно решить только с помощью времени. Я не совсем уверена в том что происходит сама, но очевидно что Санс… ранен. И не в том плане, который можно вылечить магией. Прости, дитя, но, боюсь, это значит что Санс не будет навещать нас какое-то время. Он ушёл куда-то за город, и я не знаю куда. Новости оказались на удивление хуже, стоило их услышать во второй раз. Фриск прикусили губу, не сводя взгляд с панкейков. — Я понимаю что это… расстраивает, — произнесла Ториэль, потянув лапу через стол чтобы сжать крохотную руку Фриск, и выдавила улыбку, лишь слегка дрожавшую по краям, — Мы все очень любим и скучаем по нему, и желаем самого лучшего. Но очевидно что Сансу нужно побыть в одиночестве. И, как бы сложно это не было, мы должны уважать его желания. Я более чем уверена что он сможет позаботиться о себе и уже скоро вернётся. Фриск не были согласны. Их взгляд метнулся к двери. Возможно, пропуск на автобус сработает в другом штате. Мать вздохнула, крепче сжимая руку ребёнка: Я уверена что ты уже пытаешься придумать, что можно сделать, но уверяю тебя: преследовать монстра что умеет телепортироваться — глупость. Ты знаешь не хуже меня что если Санс не хочет чтобы его нашли, так оно и будет. Укол решительности пронзил разум, но был стёрт в пыль воспоминаниями о гастер бластере, направленном в лицо. Конечно, за попытку всё исправить рано или поздно пришлось бы отплатить… Но это тоже нельзя было объяснить. Санс не хотел чтобы его нашли, как и, очевидно, обсудить произошедшее. И что Фриск могли сделать? Кажется что Ториэль восприняла отсутствие ответа как хороший знак. Она кивнула, отпустив их руки: Понимаю что это может быть непросто, но давай не беспокоиться об этом, хорошо? Пока что, давай поедим, а потом посмотрим чего ожидать от этого дня. Возможно, мы можем сходить куда-то ещё кроме научного музея. — Тори сверкнула вынужденной улыбкой, прежде чем нарезать свои панкейки. Фриск не сдвинулись, глядя на застывший ирис. Глаза горели. — Моё дитя? — пробормотала Ториэль, — Пожалуйста, тебе нужно поесть. Из их горла вырвалось дрожащее дыхание. Фриск постучали по столешнице, привлекая внимание. Только убедившись в том что на них смотрят, они начали механически подписывать: Это моя вина. Ториэль нахмурилась: Фриск, мы уже обсудили это. Ты не… Фриск с грохотом отодвинули тарелку. Апельсиновый сок волной обмыл стены стакана, к счастью, оставшегося в вертикальном положении. Ребёнок выскочил из-за стола и помчался к двери, но был остановлен рукой Ториэль, удерживающей талию. Фриск вскрикнули и на мгновение яростно замахали головой. Нет, им нужно было уйти. Они не могли так продолжать, им нужно… — Моё дитя, пожалуйста, успокойся, — воскликнула Ториэль, — Я знаю, ты растроены, но это не… Маленькие ручки Фриск прижались к её груди, слегка толкаясь, прежде чем быстро начать подписывать: Нет, ты не понимаешь. Это моя вина, моя вина, моя вина, моя вина, моя вина, моя… — Фриск! — лапы осторожно обхватили маленькие ручки, она взглянула вниз, — Пожалуйста, дыши. Я тут, всё хорошо. Ты дома, в безопасности, всё будет хорошо. Я не знаю, что не так с Сансом, но уверяю тебя: он бы никогда… — Я убили тебя! Голос Фриск был хриплым и грубым от неиспользования. Слова превратились в неразборчивую мешанину, хотя, судя по тому как вздрогнула Ториэль, это вполне мог быть крик. Ничего удивительного, она во второй раз за сегодня услышала что-то такое. Монстр-босс отстранилась с широко раскрытыми глазами: …Что? Ребёнок яростно замотал головой, жестикулируя так быстро, что суставы хрустели, переходя от слова к слову так, словно там не было пропусков: Он зол, потому что я убили тебя. Я убили тебя, и я убили Папируса, и я убили Андайн, и я убили всех, и я убили Санса. И это не были я, но это БЫЛИ я; я просто пытались-сделать-всё-правильно, -я-просто-хотели-чтобы-все-были-счастливы-но-потом—но потом—но я не были обязаны, теперь всё хорошо; кажется, будто ничего не произошло, но это произошло. И я не должны говорить об этом, но САНС ЗОЛ, и я заслуживаю это, и… — Руки на мгновение замедлились, прежде чем Фриск сцепили их вместе так, как большинство людей закрывает рты. Ториэль уставилась на них: Я… я не понимаю. Моё, дитя, о чём ты говоришь? Фриск яростно покачали головой, прижав руку к себе. Они напортачили, лучше бы было молчать, так всегда было лучше. Санс всегда хранил молчание, так какое у них было право рассказывать об этом? Но теперь об этом узнали, и если бы они просто перезапустили, но они не могли, но… Их вновь притянули мохнатые руки, Фриск судорожно дышали в грудь Ториэль. Тёплые лапы погладили волосы: Шшшш, всё в порядке, моё дитя. Просто расслабься и глубоко дыши. Да, вот так, шшш, — Фриск всхлипнули в рукав Ториэль, почуяв тепло её души через ткань, почуяли запах ирисок и корицы. Кажется, это заставило их рыдать ещё сильнее. Ториэль продолжала успокающе шептать на ухо, потирая их спину, позволив выплакаться. — Вот так, с тобой всё хорошо, шшш… — ребёнок продолжал рыдать несколько минут. В конце концов, они перестали икать и замедлили дыхание. Подушечки лап смахнули последние слезинки. — Вот так вот, — мягко улыбнулась Ториэль, — Ты не обязаны отвечать, если не хотите, но я хотела бы знать: Ты слышали как я говорила с Сансом ранее? Фриск слабо кивнули. Ториэль судорожно вздохнула: Конечно. Я так понимаю, ты не сможешь спокойно объяснить, о чём вы говорили? Ребёнок сжался. Они не хотели, правда не хотели. Мысль о том, как Ториэль отреагирует казалась достаточно болезненной. И это даже не считая того что Санс злился. Но, кажется, выбора у них как такового не было, так что они кивнули. Однако, им не удалось объяснить происходящее, ведь в тот же момент входная дверь с хлопком распахнулась. — ТУК-ТУК, — прорычала Андайн, — Йо, Тори, надеюсь ты не спишь, потому что у нас проблема. Ториэль вздрогнула от стука двери: Надеюсь, этой проблемой не является ещё одна дыра в гипсокартоне, — отозвалась она, поднявшись на ноги, но не отпустив плечи Фриск. Тёмно-карие глаза быстро взглянули на ребёнка, покачавшего головой прежде чем показать несколько быстрых слов. Позже. Они обсудят это позже. — Клянусь, я осторожна, — фыркнула Андайн и зашла на кухню, проигнорировав крик Папируса о том, что на ней всё ещё была уличная обувь. Она ударила по столу, шлепнув на него скомканную синюю бумажку, — Костяной мальчик покинул город. — ТЫ НЕСПРАВЕДЛИВА! — выкрикнул Папирус, ворвавшись через несколько секунд, тяжело пыхтя, — В ЗАПИСКЕ ГОВОРИТСЯ… — Пап, спасибо, но мы все умеем читать. -разозлилась женщина-рыба. От смутно оскорбленного выражения на лице Папируса, она сделала глубокий вдох, прежде чем вздохнуть, — Прости. Ториэль, нахмурившись, схватила записку со стола: Бро, — Извини насчёт вчерашнего, ты абсолютно прав: мне просто надо стараться сильнее. Но, хей, твои слова наконец-то дошли до меня. Полагаю, мне нужно собраться с силами и откалимбуровать собственные навыки. Я ненадолго уйду в поисках работы, хз когда вернусь. Не волнуйся за меня, я буду в порядке. Всё же я не белой кости, — прочитав записку вслух, ей губы дернулись, не в силах подавить хихиканье от последнего каламбура, — С любовью, Санс. Андайн громко простонала: Блин, Тори, это плохо даже для него. Фриск согласно кивнули, нахмурив брови в попытке заглянуть в нижнюю часть бумажки. Как, во имя всего Святого, Санс смог уместить такой текст в одной записке? — Прошу прощения, — вздохнула Ториэль, положив записку, и направилась к холодильнику, — Просто радует видеть хоть что-то привычное. — ВОТ ИМЕННО! — заявил Папирус, поставив руки на бока, — Хоть я и не одобряю сон на скамейке, а я с уверенностью могу сказать о том что он спал на скамейке, очевидно что наш вчерашний разговор подействовал! — Бред собачий, — проворчала Андайн, рухнув на стул и скрестив руки на груди. — Мне начинает казаться что поставить банку чтобы платить за маты — неплохая идея, — проворчала Ториэль, наливая стакан воды, а затем поставила его перед Андайн. Та, сверкнув виноватой зубастой ухмылкой, осушила его. — Хоть я и рад что мой брат взял дело в свои руки, это… тревожит, — вздохнул Папирус, тоже присев, — Андайн и я искали допоздна, но нигде не смогли найти его. — Всю ночь на это угробили, — вздохнула Андайн, проведя перепончатой рукой по волосам, — Выяснилось что он зашёл к вам домой только чтобы оставить каламбурную записку. — Но он пошёл домой, это хороший знак! — слишком быстро заметил Папирус. Огоньки света в его глазах выдавали тревогу, хотя, это могло быть и от переутомления. Фриск нахмурились и похлопали его по руке, глухой стук прозвучал эхом на кухне: Он упомянул о том, куда пойдёт? — Кроме поиска работы? Нет, это всё что он сообщил, — вздохнул Папирус, — Но, надеюсь, эти поиски вернут его в город. Я рассказал ему о том что некоторые места нанимают… — Мне кажется что дороги приведут его куда-то не туда, — Фриск вздрогнули, переглянувшись с Андайн. По крайней мере, один из присутствующих купился на лживую записку, — Он мог бы, по крайней мере, попрощаться с тобой лично. — Нет нужды, мы увидимся дома! — фыркнул Папирус, скрестив собственные руки. — Разумеется, так и будет, — Ториэль бросила многозначный взгляд на Андайн, — Мы все скоро увидим его. Мне кажется, лучший вариант действий в данный момент — позволить Сансу побыть в одиночестве, как я вчера вам и сказала. Андайн вздохнула: Полагаю, ты права. Плечи Папируса поникли: Мне бы хотелось как-то помочь, — глаза метнулись к часам на стене, — Но мне, определённо, придётся пойти на работу через два часа. — Как и мне, -неохотно признала Андайн. — Вам будет полезно заняться чем-нибудь, — Ториэль развернулась и подошла к плите, — Давайте позавтракаем и позволим вещам идти своим чередом, чтобы понять: можем ли мы что-то сделать, — её мгогозначительный взгляд метнулся к сжавшимся Фриск. Рука потянулась, чтобы ободряюще сжать их плечо, — Помните, мы вместе, но, в первую очередь, важно заботиться и о себе. На этой ноте, я сварю кофе и повторно подогрею ириски, хм? Под благодарственные возгласы Андайн и Папируса, крохотная часть ноши спала с плеч Фриск. Быть может, они и не хотели неизбежной дискуссии в ближайшем будущем, но теперь они не могли вернуться. Но всё было в порядке. Они были не одни.***
Санс подумал о том, что Голливуд был странным. Уйдя от Ториэль, он сразу не был уверен, куда стоит пойти. Большую часть прошедшего года он, по понятным причинам, провёл в ближайшем к горе Эббот городе. Именно там расселилась большая часть популяции монстров, в силе и безопасности среди своих сородичей. Король Азгор, благодаря помощи Фриск и всех остальных, смог уладить ситуацию достаточно мирным путём чтобы поверхность не охватила всеобщая паника. Хорошо что запасы технологий и магии, оказавшиеся у монстров, были неплохим обменом на мир. Хотя первые месяцы всё равно были непростыми. Гражданство и остальные права были получены куда быстрее чем ожидалось, но, конечно, на грани оставалось множество предрассудков. Большая часть мира беспокойно пыхтела, монстры хорошо понимали необходимость быть осторожными. Но то был лишь один город, за пределами которого ситуация всё ещё была непростой. Те монстры, что покинули его по большей части ушли в более свободные места, где процветала альтернативная культура. Там куда меньше людей стало бы пялиться на существо… с большим количеством глаз. Многие так же пошли в места где процветала игро- и телеиндустрии, ведь зачем мучиться с компьютерной графикой, если теперь можно нанять настоящего монстра? Санс подозревал что популярность Меттатона была одной из ключевых причин плавной адаптации. Сразу же оказавшись на поверхности, он перешёл в режим полного обворожения, мгновенно очаровав человечество точно так же, как и монстров. Правильным будет сказать что Меттатон и его команда обрели популярность, казалось бы, за ночь, производя абсолютно всё: от музыки до онлайн ток-шоу и серии вдохновляющих видеороликов на ютубе. Их расписание озадачивало, Санс не был уверен в том, как они смогли делать так много. Хотя, возможно что отсутствие необходимости спать брало своё. Думая об этом, он предположил свою удачу раз у робота нашлось время для встречи. И, с учетом собственных привычек, Санс не мог винить Меттатона за опоздание. Санс вздохнул, сделав глоток уже третьего «Белого русского», рассеянно глядел в окно на лиственные пальмы. Растения выглядели нелепо: больше похожими на рисунки доисторической поверхности, что он видел на картинках, чем на вечно опадающие ветки что были дома. Местные были ещё более странными, двигаясь в компаниях с такой скоростью что Санса поразило тем что его не растоптали. Все тут казались слишком высокими, слишком быстрыми, жизнь текла в тумане разговоров и ярких впечатлений, что сильно разнилось с воспоминаниями о тихих снежных ночах. Тут было так же жарко, но по крайней мере не влажно как дома. Вместо этого жара иссушала до костей (ха!), агрессивный свет солнца обесцвечивал дорожные и навигационные знаки. Санс был уверен в том что ночью тут всё светилось подобно рождественской ёлке, но днём всё казалось тусклым. Конечно, возможно проблема была в нём. В сочетании с незнакомой скамейкой в парке это делало утренний сон практически невозможным. Ну ладно, ему просто надо продержаться до открытия какого-нибудь местного дерьмового мотеля. В его напитке было что-то вроде кофе, не так ли? — Ох, дорогуша, я бы спросил почему ты выглядишь как мокрая кошка. Но боюсь что даже Кэтти не носит такую безвкусицу. Санс подпрыгнул, взглянув наверх чтобы увидеть стоящего над ним Меттатона. Боже, должно быть он действительно устал раз уж пропустил то, каким-бы потрясным образом Меттатон не вошёл. Робот вопросительно приподнял дизайнерские солнечные очки чтобы должным образом посмотреть на другого монстра свысока, идеальная бровь выгнулась, губы неодобрительно сжались. — Йо, — Санс выстрелил в него пистолетом из пальцев, — Ты что, только что нарушил один из трёх законов Азимова? Ибо идеальность написана на всём твоём теле. Меттатон закатил глаза, прежде чем вернуть солнечные очки на место: Лесть ни к чему тебя не приведёт, дорогуша. Я знаю, что ты просто хотел показать будто хоть немного разбираешься в робототехнике. Как долго ты носишь эту одежду? — Ты бы не хотел услышать ответ. — Как я и думал, — вздохнул робот, усаживаясь в кресло напротив Санса, шарф пушистым облаком вздымался от движения, — Мог хотя бы попытаться выглядеть презентабельно. Боюсь представить что будет, если папарации нас сфотографируют. — Извиняй, — пожал плечами Санс, сделав ещё один глоток, — Ты — тот кто решил придти в столь роскошное место, — он рассеянно теребил белую выглаженную ткань, похожую на ту что находилась в отеле МТТ, так что бывшую не совсем незнакомой. Но всё ещё остававшуюся не лучшим вариантом. — Будто бы я согласен на что-то меньшее, — пробормотал Меттатон, аккуратно поправив превосходный пучок, в который были завязаны волосы, затем подобрал и начал просматривать меню, — Твой брат говорит что ты ешь слишком много фастфуда. Тут ты по крайней мере сможешь съесть что-то качественное, прежде чем вновь утонуть в алкоголе, — глаза сузились, вновь метнувшись к Сансу, — Ты пахнешь как как дезинфицирующее средство для рук. — Могу поспорить, это оскорбление дезинфицирующего средства для рук, — фыркнул Санс, также просматривая меню, — Как часто Папирус жалуется на мои пищевые привычки? Робот фыркнул, поднеся металлический палец к губам: Робот никогда не пишет и не говорит, — подмигнул, бармен в другом конце комнаты тут же был поражён и уронил стакан. Официант подошёл именно сейчас и тут же оказался поражён, увидев своего кумира. Меттатон хлопнул ресницами и тут же приступил к очаровыванию удивленного мужчины, оставив Санса раздумывать над тем, куда вставить собственный заказ. Папирус и Меттатон общались уже несколько месяцев, в основном по переписке или скайпу. Папирус был невероятно взволнован, узнав о том, насколько близка была Альфис к любимому не-совсем-прямоугольнику, и тут же начал умолять о встрече. Парочка быстро сдружилась, что для Санса не казалось слишком удивительным. Они оба обладали странным эго, проявлявшимся от любви к себе, до виденья красоты в каждом вокруг, так что нельзя было не ожидать того что эта любовь не перекинется и друг на дружку. Меттатон слепо обожал Папируса, показывая лучшие стороны жизни и обсыпая похвалами, кажется, захваченный искренней привязанность Папируса к головоломкам. Санс был не против: любой, кто осыпал Папируса безграничными комплиментами, попадал в белый список. Конечно, было малость непривычно видеть как на щеках его брата так часто появлялся магический румянец, но какая разница, это было не его дело. Андайн упомянула о том, как неплохо было бы пригласить Меттатона на ужин в следующий раз, когда он будет в городе, а потом весь день сплющивала консервные банки голыми руками. Меттатон лишь спокойно отхлебнул вина с нижней полки, пообещав что понял суть. — Ну так, — заговорил Меттатон, вытянув Санса из раздумий, — Что, скажи на милость, привело тебя в эти места? Санс нервно ухмыльнулся: Что, разве низя пообедать с моим самым-ржавым другом? Меттатон выгнул бровь: И ты, и я — мы оба знаем что я ни разу в своей жизни не ржавел. Я предлагал немало билетов на свои выступления и знаю — Папирус физически тащил тебя на каждое из них. — М, просто не любитель концертов, ничего личного. Ты всё ещё хороший друг, во всяком случае для Папируса. Имею ввиду, было время когда ты буквально сбежал от своей семьи и друзей, но это в прошлом, верно? — скелет пожал плечами, закручивая остатки белого русского в стакане. Там оставалось больше воды нежели сливок, но он всё равно допил его. Фиолетовые губы сжались в холодной усмешке, Меттатон сплёл длинные пальцы, практически не обращая внимания на бокал красного вина, налитый перед ним: Не стоит быть честным со мной, дорогуша. Ты можешь быть лучшим актёром из всех, кого я знаю, но мне известно что прячется за сценой. Санс фыркнул: Ты драматизируешь. — Кто бы говорил. Говоря об этом, давай начнём? Время — деньги и я знаю что моё ты оплатить не можешь, — Меттатон наклонился вперёд, искусно закинув ногу на ногу, и одной рукой подперел подбородок, махнул второй и перед скелетом тут же оказалась Кровавая Мэри. Скелет моргнул, глядя на напиток, затем криво улыбнулся: Думаю, это неплохой переход, — он сделал глоток, — Сразу перейду к сути, мне нужна работа. Я знаю что в подземелье у меня было несколько, но тут… всё отличается. Люди могли позволить нам жить здесь, дать права, но… ты понимаешь, — пожал плечами, — Найти работу всё ещё непросто. Папирусу легко, ведь он запросто может уговорить кого-угодно и сделать всё что захочет. Я не такой, нет энергии сотрудничать с людьми, да и даже если у меня получится, как только я вернусь к обычному состоянию — меня выставят за дверь. Тут нет никаких часовых станций, где можно вздремнуть, и я не могу чтобы мой бро работал за меня. Санс вздохнул, почесав череп: Звучит довольно паршиво, не так ли? — признавать это вслух казалось странным, он не обсуждал это даже с Папирусом. Но опять же, говоря между ними, его недостаток энергии был скорее необсуждаемым фактом жизни, слоном в комнате, которого Папирус выгнал, утащив Санса прочь. Не было смысла в самом деле упоминать это. Меттатон напевал, потягивая вино: Дорогуша, у меня много потрясающих качеств, но я не волшебник. Ты не хуже меня знаешь что мир требует усилий. Нельзя придти на выступление с чем-то меньшим, чем лучшее на что ты способен. Я не могу пропустить тебя, если ты не желаешь пытаться. — Это не так, — голос Санса повысился куда выше, чем ему хотелось. И он, и Меттатон удивлённо моргнули от внезапного всплеска эмоций, — Я пытался. Клянусь, пытался. Я пытался изо всех сил, ты даже не представляешь, просто… просто… — он сделал большой глоток напитка, затем судорожно вздохнул, — Слушай, дело не в этом. Мне просто нужно заняться чем-то, на что я в самом деле способен. Что-то, ради чего Папирусу не придётся выгонять меня за дверь. Я знаю, таких вещей немного, Я знаю, что я… ты понимаешь. Но ещё в подземелье, я был комиком, не так ли? Если ты можешь это так назвать. Робот от этого заявления поднял бровь: Да, припоминаю. — Ага, и я тут подумал: не мог бы ты организовать концерт для меня? Ничего невероятного, просто что-то, где можно подзаработать немного деньжат, — Санс поставил стакан на стол, точки его глаз сфокусировались на тающем льде в чашке. Он не мог смотреть на робота когда, по сути, умолял. Вздох: Санс, ты знаешь что я бы с радостью предложил всё, в чём вы нуждаетесь или вообще всё что угодно. Я предлагал месяца назад, когда вы искали дом. — Ну, да. Но ты знаешь как Папс относится к благотворительности, он хочет достичь всего самостоятельно, — усмехнулся Санс, вертя лёд в бокале. — Ну конечно. Ведь именно Папирус устроился на несколько работ, помимо тренировок в королевской гвардии, чтобы оплатить дом в Сноудине, — протянул Меттатон, — Папирус взрослый монстр кто может позаботиться о себе. И он знает когда просить помощь, если он в ней нуждается. Улыбка Санса слегка натянулась по краям, став вынужденной: И это именно то, чем я занимаюсь, не так ли? Слушай, мы достаточно близки, я лишь прошу руку помощи. Ты вечно об это рассказываешь, не так ли? Или та обложка «We Are The World» лишь рекламный ход? Меттатон вновь неодобрительно фыркнул: Твой брат был прав, ты в самом деле хочешь творить сомнительные вещи. Скажи на милость, если бы я в самом деле помог бы тебе с этой работой, что бы ты делал? Телепортировался бы из своей квартиры сюда и обратно каждую ночь? Не думаю что это будет полезно твоему здоровью. Может, ты и неплох в магии, но никто с одним очком здоровья не создан для таких нагрузок. Скелет нахмурил брови: Это только пока мы не накопим на дом. Может мы могли бы… не знаю, переехать сюда? Меттатон хихикнул на это предложение: Как бы я не хотел видеть вас обоих почаще, Папирус никогда не будет счастлив вдалеке от остальной семьи, и ты это понимаешь, — он пристально посмотрел на Санса через вино, — Это касается и тебя. Плечи Санса заметно поникли: Это только до тех пор, пока я не накоплю на дом, — ложь. Денег с выступлений едва хватало на оплату аренды, и это было во времена, когда он только закреплялся в подземелье. Робот покачал головой: Ты не создан для шоу-бизнеса, дорогуша. Не сказать что я сомневаюсь в твоих способностях, я бы никогда не разрушил чьи-то мечты таким образом. Но мы оба знаем что это не то, ради чего ты здесь — это побег, а не решение. Санс ничего не ответил. Меттатон вздохнул, поправив прядь волос за ухом: Слушай, слушай внимательно, дорогуша. Твой брат написал мне о том, что произошло прошлой ночью. Он безумно волнуется, это всё что я могу сделать чтобы помочь бедняжке хоть немного расслабиться. Я уверен: когда ты сказал о «поиске работы», он рассчитывал не на на это. Голливуд — чудесное место чтобы отвлечься, но, в конце-концов, это то, что мы из себя представляем. Отвлечение. У тебя есть кое-что гораздо лучше. Скелет ответил фырканьем: Ну, может я и не заслуживаю этой работы, ведь это та ещё шутка. — Комедия никогда не была моей сферой, и ты знаешь это, — улыбнулся Меттатон, — У тебя есть семья. Есть брат, что любит тебя, и десяток друзей, и это куда важнее чем тысячи фанатов каждый день. В этом смысле, ты богаче чем я мог когда-либо мечтать, — робот свернул отстраненной улыбкой и продолжал помешивать вино в стакане, глядя в окно, — Подбадривание и обожание фанатов стоят больше, чем я мог бы сказать, но если бы я не осознал что мне нужно вернуться к кому-то… — он вздохнул, вновь глядя на Санса, — Я не смогу отвлечь тебя. Признание проблемы — хороший шаг вперёд. Тебе нужна работа, но перед этим стоит разобраться с тем, что тяготит тебя. А это значит вернуться и всё обсудить. Санс уставился на тающий лёд в исчезающем томатном соку, — Ты на самом деле даже не знаешь меня. Меттатон пожал плечами: Никто никого на самом деле не знает, дорогуша. Мы лишь носим разные маски для разной аудитории. — Это спойлер последнего вдохновляющего видео на ютуб? — фыркнул Санс. — — Так и есть, но в этот раз я позволю тебе это за бесплатно, — усмехнулся Меттатон, — Санс, поговори с семьёй. Это пойдёт тебе на пользу. Под эти слова наконец-то появился официант с едой. Санс удивлённо моргнул, глядя на бургер перед собой, выглядящий довольно впечатляюще. На нём что, было жареное яйцо? Боже, это гениально, но кажется что на бургер был единственной едой на столе. — Разве ты не… — Дорогуша, мне на самом деле не нужно есть. Я робот, — Меттатон встал, отодвинув стул от стола, — К тому же, мне нужно следить за фигурой, — подмигнул от чего бармен уронил ещё один стакан, — Наслаждайся этим за мой счёт, хорошо? Но после настаиваю на том чтобы ты позвонил брату, он безумно волнуется. Упоминание Папируса вызвало тошноту пока Санс пялился на еду: Не думаю что это хорошая идея. — Ой, Боже, все мои идеи хороши, — гордо заявил Меттатон, поставив руки на бока, — Пока что, прошу, наслаждайся. В этом месте лучшие бургеры в городе, уж я-то знаю, ведь я делаю гламбургеры, — с этими словами он развернулся и зашагал к двери, — Будь милосерден к себе, дорогуша. Надеюсь мы больше не увидимся! Санс смотрел на уходящую фигуру, а затем рухнул на своё место. — Можешь рассчитывать на это, — пробормотал он, взяв картошку и засунув её в рот. Превосходно, но определённо не хватает кетчупа. Свет в глазах Санса бегал по комнате, не найдя предательской красной бутылки ни на одном столе. Голливуд был странным.