Человек без цели

— Приготовься, А-Юань. Талисман призыва нечисти. Выбери. Быстро. На столе было разложено несколько разновидностей талисманов, некоторые были похожи между собой по свойствам, некоторые только по рисунку на них. И вокруг столпились младшие адепты с интересом наблюдая за экзаменацией наследника Цзян. И чем больше они смотрели на это, тем в большем страхе пребывали. Если Цзян Ваньинь так серьёзно подошёл к экзаменации собственного сына, то какая же участь будет ждать их? Хотя, все прекрасно знали, что глава Цзян никогда и никому в подобных делах не подсуживал, потому их ждала точно такая же судьба. И юноша лет пятнадцати практически молниеносно указал на талисман лежащий посередине. — Хорошо. Теперь возьми огненный талисман. Отлично. Как нужно зажечь огонёк? Лицо Цзян Юаня было крайне сосредоточенным. Он использовал талисман на безопасном расстоянии и для себя, и для окружающих его людей. — Очень хорошо. Теперь усиль его своей Ци. Давай. Больше, больше. Не прерывай. — Ох… — от чрезмерных усилий у юноши на лбу выступили капельки пота. Однако он не сдавался, прилагал только больше усилий. — Остановись, — скомандовал Цзян Ваньинь и направил собственную Ци на поддержание небольшого огонька от талисмана. — Спину прямо. Кисти расслабь, не надо делать никаких лишних движений пальцами, любое движение может усилить действие талисмана в несколько раз. Нам пожар не нужен. Понял? Тогда чего ты ждёшь, продолжай усиливать. Младшие адепты начали тихонько делать ставки на то: получится ли у наследника Цзян или нет. И стороны менялись чуть ли не каждое мгновение, стоило огоньку чуть потухнуть или разгореться немного сильнее. — Я не думаю, что справлюсь, — тихо прошептал тот. — Не думай, а делай. Расслабься и перестань трястись. Усиливай. Что ты делаешь? Пальцы, помни про пальцы! Вот, теперь куда лучше. Нет, не ослабляй воли. Слишком резкие и непоследовательные скачки. Ты злоупотребляешь своей Ци. Медленнее, спокойнее. — Мне кажется, у меня сейчас голова закружится. — Знаю. Это типичная реакция на первой время. Скоро привыкнешь. Чтобы летать на мече тоже требуется Ци. И чтобы закалиться для этого, нужно учиться держать её под контролем. Огненные талисманы как нельзя лучше подходят для этого. Это необходимо. Ничего не бойся, я слежу за тобой. Ничего с тобой случится не может. Но слабость в теле придётся перетерпеть. Дыши спокойнее. Соберись. Чуть больше Ци. Прекрасно! Хорошо. Ещё пару секунд надо поддерживать. Ещё немного. Юноша побледнел, однако продолжал стойко выполнять указания. — Ну, видишь? Можешь, если постараться. Теперь смотри на мою руку, внимательно. На руку, а не на адептов, а то я их разгоню и заставлю сделать двадцать кругов. Сделай точно такой же жест. Пальцы! Обрати чуть больше внимания на их положение. Да, вот теперь хорошо. А теперь попробуй выдать поток энергии. Цзян Юань захныкал, стараясь показать, как он устал и ослаб, став похожим на Не Хуайсана, когда тот начинал понимать, что простыми уговорами не поможешь. Вот только это нисколько не разжалобило Цзян Ваньина. — Прекрати хныкать! Возьми себя в руки. Ты не мечом рубишь, а внутреннюю энергию отдаёшь, чёрт возьми, жест аккуратнее. Медленнее, а то кровь из носа пойдёт, и А-Сан прибьёт нас обоих. Так вышло, что орудовать мечом у юноши получалось гораздо лучше, чем держать и управлять своей Ци. И из-за этого к процессу обучения Цзян Ваньинь подошёл очень серьёзно. Может быть, даже чуть серьёзнее, чем требовалось. Уж слишком он беспокоился, что иначе у А-Юаня может ничего не получится, если не приложить побольше усилий. И юноша эту позицию разделял, желая побыстрее научиться контролировать свою энергию, иначе за стены резиденции на одиночную Ночную Охоту он выберется только после своей смерти в качестве того, на кого будут охотиться, а смерть его наступит из-за невообразимой скуки. Пара секунд — и Цзян Юаню всё же удалось выпустить заряд Ци. Резкий, но со слишком маленьким радиусом действия и не наносящий никакого вреда. Таким разве что слегка припугнуть можно было. — Слишком резко. Всё ещё слишком резко. Нужно выпускать её не наотмашь, а определённое количество, придавая нужную форму. Давай ещё разок. — Нет! Хватит! Я больше не могу! — Дыши медленнее, перестань дрожать, сконцентрируйся и начинай. — Я чувствую только слабость. — Первое время так бывает, всё в порядке. Только без слёз. Нет ничего хуже, чем заклинатель ревущий на публике. Ничего не вызывает большей жалости, чем это. Запомни. И никогда не забывай. — Тогда почему говорят, что папа… — попробовал сменить предмет концентрации Цзян Ваньина юноша. — В те моменты, когда плакал он, этого бы не делал только бездушный человек. А теперь ещё раз сначала. Жест. Нет, нет. Теперь без подсказок, напряги память. — А-Чэн, — раздался голос Не Хуайсана, — опять адептов пытаешь? Тот цокнул языком, сетуя на то, что не успел показать всего, что хотел. А Цзян Юань тут же сменил жалостливое выражение лица на совершенно невозмутимое. Так и не скажешь, что он пару секунд назад был готов концерт устроить, чтобы его отпустили с миром, если бы не эта бледность. — Нет, — покачал головой юноша. — Пытают только меня. Цзян Юань на самом деле учиться любил, но иногда, когда ему казалось, что он уж слишком усердствует, потому старался разжалобить хоть кого-то из родителей. Небольшой перерыв ещё никому никогда не вредил. Потом, конечно, юноша обратно бросался в обучение, снова с особым усердием и сосредоточением. На Не Хуайсане попытки разжалобить никогда не срабатывали, потому что это именно он обучил сына некоторым из этих уловок. А до остальных, более действенных, ему было ещё очень далеко. На Цзян Ваньине не работало, потому что он уже научился противостоять подобному на примере своего супруга. Однако Цзян Ваньина юноша всегда прикрывал, когда Не Хуайсан заставал их во время очередной не щадящей тренировки. Сам был совершенно не против подобного, придерживаясь в этом вопросе мнения Цзян Ваньина. Остальные же адепты, которые имитировали деятельность, чтобы остаться и понаблюдать за А-Юанем, попрятались своё оружие, отвлекаясь от тренировки, и окружили мужчину со счастливыми лицами. Многие из них потеряли своих родителей на войне, потому на территории клана Юньмэн Цзян по указанию Не Хуайсана был построен сиротский приют, откуда молодых заклинателей забирали на обучение. И каждый из них любил, когда на тренировку заглядывал мужчина, ведь это значило, что занятие на время приостановится и эта пауза будет сопровождаться очень интересной беседой. Иногда, конечно, этого не происходило, и приходилось продолжать заниматься, но каждый раз в юных заклинателей вселялась надежды на коротенький перерыв. Цзян Ваньинь тоже всегда откладывал эти занятия, улыбался, с нежностью смотря на своего супруга. — Второй глава Цзян! — наперебой закричали младшие адепты, желая заполучить чужое внимание. И вместе с этим его разом атаковало ещё четыре голоса: — Через несколько дней церемония посвящения Цзинь Цзысюаня в Верховные Заклинатели. Ты точно едешь? Просто, если тебе это будет в тягость, можешь остаться, думаю, все это поймут. Включая самого главу Цзинь, — напомнил Цзян Ваньинь. — Мой веер сломался, а он был единственным, который подходил к тому голубому ханьфу, которое я хотел надеть на церемонию. Ты можешь одолжить мне какой-нибудь из своих? — Цзян Юаню любовь к веерам передалась от Не Хуайсана, однако он ещё не понял, что нужно иметь несколько таких запасных на критические ситуации. — Новое ханьфу братца Юаня, — заголосил лучший друг юноши Ян Чжимин, — намного красивее моего. А у меня в Ланьлин Цзинь девушка между прочим! Мне надо её впечатлить! Уговорите его поменяться со мной ханьфу, мне голубой идёт куда больше, это она так сказала! А сиреневый мне не к лицу! И веер у брата Юаня сломался, может быть это знак… — А можно мне тоже поехать. Мне ведь уже почти тринадцать… — робко начал самый младший адепт Би Юншэн, который всё время крутился около двух лучших друзей и старался влиться в их компанию. Не Хуайсан лишь устало улыбнулся, слушая эту разноголосицу и явно уже жалея, что пришёл сюда. Он ведь совершенно по другому вопросу и только к одному Цзян Ваньину. Но всё-таки, как подобает, первому ответил именно ему: — Нет, всё в порядке. Я поеду. Все разногласия остались в прошлом, и мы с главой Цзинь пришли к нейтралитету. Не стоит так сильно переживать. Я буду только рад его поздравить с новым статусом. Он его вполне заслужил. — Нет, А-Юн, пока ещё нельзя. Вот в будущем году сможешь ходить на всякие праздники. Не надувай щёки. Скоро приедет Вэй Усянь, он будет рад повеселиться от души. Но никаких празднеств так далеко, пока тебе не исполнилось тринадцать. — А-Юань, вечером подойдёшь ко мне, я найду для тебя подходящий веер. — Мне не нравится твой тон, А-Мин. И если я правильно понимаю, о каком ханьфу ты говоришь, то оно тебе очень подходит. И не меньше, чем голубой — А-Юаню. Но у меня есть одна клипса для волос, я разрешу тебе её надеть, если ты пообещаешь быть с ней очень аккуратным и не втягивать А-Юаня в неприятности. Ян Чжимин повернулся к другу и показал ему язык. Именно этот юноша в их дуете был самым активным, как будто старался за двоих и нос задирать, и активничать во всех делах, ведь Цзян Юань оказался довольно спокойным ребёнком. — А теперь возвращайтесь к тренировке и постарайтесь друг друга не ранить. А я пока украду у вас главу Цзян. И стоило Не Хуайсану об этом попросить, как адепты без лишних вопросов тут же рассыпались по тренировочной площадке. Мужчина взял Цзян Ваньина под руку и повёл подальше от любопытных ушей. — Вы с А-Юанем напоминаете моего брата в своём упрямстве с этими тренировками. Надо быть осторожнее, — провёл параллели Не Хуайсан. — Мы и так предельно осторожны, — заверил его Цзян Ваньинь. — Я всё контролирую. И ничего плохого не случится. — Чтобы так оно и было, понял меня? — Разумеется. Я не хочу сталкиваться с твоим гневом, — кивнул мужчина. — Так значит, Вэй Усянь решил приехать? С Лань Ванцзи или его где-то во время путешествия потерял? — Они разделятся. Лань Ванзи поедет сразу в Башню Кои. А Вэй-сюн к нам, — ответил Не Хуайсан. — Интересно, кто его сюда пустит? Напиши ему, чтобы его ноги здесь не было. Он спаивает детей и тебя. Не Хуайсан фыркнул, закатил глаза, мол, вот ещё. Насчёт этой темы он был готов поспорить. Или немного подразнить, смотря, какое будет настроение по ходу разговора. — Ты сам в их возрасте пил да ещё и нарушая школьные правила. Так что уж лучше пусть они пить научатся. А я и сам за себя в ответе. Да и он пообещал, что привезёт лучшее вино, которое только пробовал. — Ты не умеешь пить, — возразил Цзян Ваньинь так, как будто это могло бы зайти за аргумент хотя бы в каком-нибудь случае. — Если я не умею пить, то ты невозможный зануда, — нараспев ответил Не Хуайсан. — И, как видишь, оба из этих утверждений неверны. И если бы ты присоединился к нам, то и сам бы понял всю прелесть этих посиделок. Разговоры по душам, шутки. Всё как в старе добрые. О! А давай, кто кого перепьёт? — Хочешь повторить то, что мы проворачивали в Облачных Глубинах. А не староваты мы для этого? — Ты, может, и староват, — насупился Не Хуайсан, заставив своего супруга рассмеяться и прижать его к себе. Ощутил какое-то очень мягкое прикосновение к волосам — Цзян Ваньинь поцеловал в макушку. — Ну, прости, прости, — теперь такой же аккуратный поцелуй, но только уже в висок, который заставляет мужчину обиженно вздохнуть. — Так уж и быть, присоединюсь к вашему нравственному падению. — Я это запомнил, — тут же улыбнулся Не Хуайсан. Может, его потом и будет мучить жуткое похмелье, но сейчас он был счастлив и совершенно не заботился о таких мелочах. А Цзян Ваньинь любовался этой улыбкой, бережно держа мужчину за руку.