Карпы в сухой колее

Демонические накопители, использованные Чэн Дэчжэном, были привезены из Западного царства. А-Юань опознал их с первого взгляда, а Юэ Цинъюаню хватило мозгов утаить пока данное обстоятельство. Цзю аккуратно сложил прочитанное письмо, а потом придержал его за уголок, глядя, как огонь медленно ползет по бумаге. Все вроде бы складывалось одно к другому: старый сластолюбец и демоница, рвущаяся к власти, вторжение на Цяньцао во время проведения общего собрания глав, сбежавшая с Цю Хайтан девица Чэн и Ша Хуалин, которую, по слухам, заметили на границах с Южным царством, - но Цзю никак не мог отделаться от ощущения, что чего-то не видит. Чутье уличной крысы не давало покоя, и чем дальше, тем подозрительнее выглядело не только поведение Шан Цинхуа, который всячески выказывал ордену свою полезность, но и отсутствие новых историй про инкуба с Цинцзин. Да еще и наставник Уван решил потеснить Учэня в Чжаохуа… Слишком вовремя. - Ли Сы, - Цзю позвал главного ученика Цюндин и, когда тот немедленно зашел в комнату, протянул ему распоряжения, присланные Юэ Цинъюанем для первого пика. - Еще что-то срочное есть? Ежедневный отчет о делах ордена ждал своей отправки через почтовую шкатулку так же, как и собственное письмо Цзю, и в него, при необходимости, можно было дописать еще что-нибудь. Ли Сы неожиданно склонил голову. - Глава пика Сяньшу ожидает позволения войти, Шэнь-шишу. Цзю бросил на него внимательный взгляд. - Наставник велел не докладывать о ней сразу, - почувствовав его недоумение, добавил главный ученик Цюндин. - И давно она ждет? - С полудня, Шэнь-шишу. Цзю едва не возмутился подобному безобразию: мало ли, с каким вопросом прибыла Ци Цинци! - а потом осекся от осознания. Ци Цинци столько успела наговорить и натворить лично, не говоря уже о том, что одна из ее учениц тоже отличилась не в лучшую сторону. После всего этого заставить шимэй ждать разговора… это было очень в духе Юэ Цинъюаня. А судя по тому, что та не ворвалась сюда сразу же, а осталась ждать разрешения войти за закрытыми дверями, Ци Цинци не только понимала причину ожидания, но и признавала его заслуженным. Кроме того, глава Сяньшу отлично знала, что Юэ Цинъюань не вылезает из Цветочного дворца, и, значит, пришла сейчас к самому Цзю. - Пригласи ее в Парящую беседку и подай нам чай, - решил он, открывая почтовую шкатулку. - Немедленно, шишу, - Ли Сы быстро отступил к дверям и вышел. Цзю отправил приготовленные отчет и письма, а потом поднялся из-за стола. Решать, отменять ли ранее назначенное Ци-шимэй наказание, Юэ Цинъюань будет сам. А он просто выпьет с Ци Цинци чаю в уединенной беседке главы ордена. С прекрасным видом на Цинцзин. - Шэнь-шисюн, - если Ци Цинци и поняла намек, то виду не показала. Даже не скривила губы, как это было в последнюю их встречу. - Эта шимэй хотела бы поговорить с тобой. Кто бы мог подумать. И старшинством не подавилась. - Чем же этот шисюн заслужил подобную честь? - вышло двусмысленно, но, поразмыслив, Цзю не стал себя поправлять. Ци Цинци проигнорировала разлитый по чашкам чай и выше подняла подбородок - ну, можно было успокаиваться, главу Сяньшу не подменили. - Шэнь-шисюну известно, что эта Ци провела расследование, пытаясь узнать правду о его прошлом, - произнесла та без всякого вопроса в голосе: знала, что ее шаги секретом для Цзю не станут. Ну, а раз так, то и отвечать на такое не было необходимости. Он промолчал. - По всему выходило, что Цю Хайтан действительно та, за кого себя выдавала! - даже резче обычного заявила Ци Цинци. Цзю легко двинул бровью. Надо же, подцепил от Шэнь Юаня эту манеру, ну кто бы раньше сказал, а? - Шисюн должен понимать, что появление его брата-близнеца выглядело очень подозрительным, - скрипнула зубами Ци Цинци, держа спину выпрямленной, точно железный прут. - Были доводы к тому, что Шэнь-шисюн и Юэ-шисюн, как и Лю-шиди попали под действие неизвестных чар, а интересы Цанцюн для этой шимэй всегда будут выше личного отношения! Услышав такое, Цзю даже не рассмеялся ей в лицо, хотя желание было. - Удовлетворили ли Ци-шимэй полученные ответы? - только и спросил он. Лицо Ци Цинци пошло красными пятнами, но какой-то миг - и она взяла реакции тела под контроль. Пусть она действительно нервничала сейчас, пусть сама необходимость объясняться с человеком, которого она не считала достойным занимаемого положения, оказалась ей в новинку, жалеть ее Цзю не собирался. И поэтому ждал. - Шимэй признает, что забыла о том, что в бордели стекаются все новости и слухи, - та сжала лежавшие на коленях руки в кулаки. - Досадная оплошность, - согласился Цзю, совершенно не желая облегчить ей задачу. - Эта Ци не подумала, что ее интерес к Цю Хайтан, кем бы ни была эта женщина, может стать поводом для удара по ордену, - так же решительно продолжила глава Сяньшу. - Эта шимэй согласна с тем, что Цветочный дворец мог использовать Цю Хайтан как наживку специально для этой Ци. Как сказал бы сейчас А-Юань: каждый думает в меру своей испорченности. Цзю, например, и в голову бы не пришло представить Цю Хайтан подставным лицом Хуаньхуа, а гляди-ка ты… - Шимэй хочет принести свои извинения этому шисюну? - спокойно поинтересовался Цзю и взял в руку чашку с начавшим остывать чаем. Ци Цинци раздраженно дернула плечом. - Вряд ли шисюн в них нуждается, - бросила она. - Но эта шимэй не уследила за дисциплиной на Сяньшу, и действия некоторых из ее учениц привели к нежелательным последствиям для ордена. Нанесенный вред необходимо компенсировать. Вот в чем дело. Значит, Ци Цинци явилась договариваться… - Шимэй готова рассматривать только компенсацию? - вежливо осведомился Цзю, ставя чашку обратно на стол, и посмотрел главе Сяньшу в глаза. - Шисюн прекрасно понимает, что нанесенный ордену ущерб слишком велик, чтобы дело ограничилось лишь его возмещением, - жестко ответила та, а потом наконец отбросила ненужные церемонии. - Если бы дело касалось только имени Шэнь, я бы, может, и закрыла глаза на некоторые вопросы, но под ударом оказалась репутация ордена. Не нужно думать, что я бы не смогла наказать своих учениц сама, если б захотела посчитать произошедшее исключительно делами моего пика! - Против тигра и гадюка союзник?- усмехнулся Шэнь Цзю. Ци Цинци дернула плечом. - Я уделю время подобающей дисциплине своих учениц и коррекции их вкусов, - сказала она. - Сложность, однако, в том, что романтические настроения, свойственные юности, искоренить невозможно, как и мечтания разного рода. - Пока в этих мечтаниях не звучит настоящих имен и названий, как и доподлинных описаний внешности и предметов обстановки, - напомнил Цзю, - они остаются просто фантазиями малолетних дур. - Но поведение твоего брата… - начала Ци Цинци, но Цзю ее перебил, не желая выслушивать подобный бред. - Это мой брат писал желтые истории о главах пиков Цанцюн? - ледяным тоном осведомился он. - Это мой брат распространял их, давая повод для сплетен? Или, может быть, это ему пришло в голову бросить тень даже на Лю Цингэ?! Ну и конечно, это ведь не у фей с Сяньшу слишком много свободного времени и никакого представления о реальном мире за пределами ордена! - Эта шимэй учтет совершенные ошибки! - повысила голос Ци Цинци. - Я не отрицаю своих упущений, но шисюн должен понимать, что его брат - живое искушение, и вполне закономерно, что мои подопечные, как самые уязвимые… - Ци-шимэй забыла про учениц Цинцзин? - вновь резко оборвал ее Цзю. - Про Нин Иньин, например, которая относится к младшему наставнику Цинцзин с обожанием, но со всем должным почтением? Или, может быть, ученицы Дуань-шимэй слеплены из другого теста? А, может, дело в том, что их мысли на его уроках посвящены совершенствованию и получению знаний, а не фантазиям о том, что происходит в его постели? - Шисюн знает, что на пике Сяньшу учат полному владению телом, и неудивительно, что девушки в какой-то момент… - За всю историю Цанцюн не было подобных моментов, шимэй, - бросил Шэнь Цзю. - Так что превратило пик Сяньшу, всегда бывший образцом подлинной свободы от требований мира смертных к женской доле, в пустоголовый цветник? Что сделало его учениц похожими на призовых невест Хуаньхуа? Скажешь, тоже мой брат? - Эта шимэй пришла не для того, чтобы выслушивать обвинения! - Ци Цинци рывком поднялась на ноги. - Разве нет? - сделал удивленный вид Цзю и посмотрел на нее снизу вверх. - А для чего тогда? Раз шимэй не говорит ничего того, что ее братья по ордену еще не знают. Глава Сяньшу нахмурилась. Цзю видел ее колебания, понимал их - но решение должна была принять Ци Цинци. Сама. - Лю Минъянь, - выдохнула она, и в первый момент Шэнь Цзю даже не понял, что именно она сказала. А потом одновременно и опешил, и не удивился. Словно про себя уже был готов к такой новости. - Вот что, - первым делом сказал он и решительно глянул на шимэй. - Рядом с Лю Цингэ должен быть кто-то третий, когда шиди об этом узнает. Он и так после ознакомления с содержанием этих… творческих потуг чуть в еще одно отклонение ци не ушел. - Откуда знаешь? - хмуро посмотрела на него Ци Цинци и вздохнула. - А, ну конечно. Наверняка брат рассказал. - Вообще-то нет, - Цзю выплеснул остывший чай в пропасть, благо тут и было что заботы - только руку протянуть, а потом наполнил чайник новой водой и согрел ее порцией ци. - Слышал, как Му Цинфан отчитывался Юэ Цинъюаню о проверке Лю-шиди после этого. Ци Цинци помрачнела еще сильнее, но наполненную чашку взяла и чай выпила. - Ну и какое наказание выбрать для Лю Минъянь? - хмуро спросила она. - Отправить ее на Кусин на полгода? Или публично розгами выпороть? Цзю покачал головой. По всей видимости, проблемы с фантазией на Сяньшу были не только у главной ученицы. - Что такое розги для физического совершенствующегося? - напомнил он. - Шимэй стоит лучше обдумывать свои идеи. Сестра Лю Цингэ сильна и привыкла к боли. К тому же тело исцелится, а она лишь утвердится в своих заблуждениях. Ци Цинци молчала, словно ей нечего было возразить. - Я учила их быть свободными от условностей мира смертных и требований тела, - вдруг сказала она, глядя в свою пустую чашку. - Чтобы мои девочки росли в безопасности, сильными и свободными. Чтобы никто не посмел запереть их на женской половине в роли бесценного источника здоровья и долголетия. Чтобы они могли постоять за себя и не позволяли никому, даже мужу и будущей свекрови, поднять на себя руку. Чтобы могли выжить даже в императорском гареме... - Ты не научила их быть за это благодарными, - негромко ответил Цзю. - Потому что для благодарности нужно представление, от чего они избавлены под крылом главы Сяньшу. А так… Смогут они процветать, если не умеют думать о последствиях, когда шимэй вознесется? - И что ты предлагаешь? - устало спросила Ци Цинци. Цзю усмехнулся и наполнил чашки снова, уже предвкушая реакцию. - Бордель. Ци Цинци взвилась с места королевской коброй, окуталась ци, явно готовая призвать меч. - Что?! Да как ты?.. - и осела на место, стоило Цзю бросить на нее укоризненный взгляд. - Твоей главной ученице явно кажутся чрезвычайно романтичными изнасилования, - отметил Цзю. - Вероятно, по причине того, что она никогда не сталкивалась с подобным в реальности. Этот шисюн предлагает отдать ее на полгода в помощь лекарю, врачующему торговок весной. Ци Цинци поперхнулась воздухом. Затем снова глянула на Цзю, будто сомневаясь, не шутит ли он, а потом одним глотком опустошила свою чашку. - Кроме того, изменившееся отношение ее старшего брата станет ей отдельным уроком за глупость. Глава Сяньшу кивнула, а потом поджала губы и кивнула снова. - Да, это может открыть ей глаза… Ничто так не избавляет от романтических мечтаний, как жизнь на самом дне, не так ли? - пробормотала она и вскинула голову с прежним вызовом во взгляде. Только вот Шэнь Цзю теперь не был тем озлобленным, ожесточенным и одиноким уличным крысенышем, каким был до появления в его жизни А-Юаня, и уже его не трогали намеки на прошлое. - Рад, что моего брата эта участь миновала, - спокойно заметил он. Ци Цинци подалась вперед, словно намереваясь ответить, и в самый последний момент передумала, решив отступить. А-Юань бы точно сейчас сказал что-нибудь про то, что и медведей можно научить плясать. - Но все же… Какое покаяние предпочтет твой брат? Публичное? Ученица Лю действительно потеряла всякие представления о допустимом, и вина этой шимэй не меньше. - Предлагаешь собрать Совет, да еще и с главными учениками, чтобы все посмотрели, как вы будете кланяться Шэнь Юаню в ноги? - вновь почувствовав раздражение, спросил Цзю. - А потом начали выяснять, по какой такой причине и за что глава Сяньшу и ее главная ученица наказаны одновременно? Мало эта грязь расползлась? Ци Цинци отвела взгляд. - Ты прав. Но личные извинения все равно необходимы. Она должна осознать, что… - Язык А-Юаня режет острее любого ножа, - усмехнулся Цзю. - Твоей ученице хватит даже короткого разговора с моим братом, чтобы осознать собственную никчемность. - Хорошо, - Ци Цинци глубоко вздохнула, а потом поднялась на ноги. - Извинения будут принесены, как только твой брат вернется. Цзю молча кивнул и снова потянулся за чайником. Ци Цинци явно не нуждалась, чтобы ее провожали, а почти зимнее солнце так красиво подсвечивало облака за пиком Цинцзин, словно обрамляя вершину в изысканную рамку, что стоило насладиться этим видом отдельно. Ну и поразмыслить над всем сказанным. Избалованные красавицы всегда требовали к себе особого отношения, а уж те, что выходили из знатных или прославленных родов, и вовсе имели самомнение до небес. Лучшим решением с Лю Минъянь стало бы ее замужество, изгнание из ордена и отлучение от семьи Лю, но кто ж на такое пойдет… К тому же выходцы из рода Лю всегда были упрямыми, и посчитай девица Лю себя оскорбленной, ей хватит норова и ума стиснуть зубы и затаиться на годы, раз уж здравый смысл в ней возобладал над слепым девичьим “хочу”. У Цю Хайтан, как помнил Цзю, было невозможно отобрать любую из понравившихся игрушек - куклу ли, украшение или самого Цзю. Теперь многое зависело от Лю Цингэ, и на его месте Цзю уж точно не хотел бы оказаться. Он вернулся в кабинет главы ордена, взял чистый лист бумаги, написал на нем несколько слов, а потом сложил вчетверо и сунул в почтовую шкатулку. Скрывать от главы ордена полученные сведения было глупо, но даже хорошо, что Юэ Цинъюань находился в Хуаньхуа: ему потребуется больше времени, чтобы добраться до заигравшейся девицы. Так что Лю Минъянь, возможно, еще повезет не попасть под горячую руку самого могущественного заклинателя мира, и история с инкубом тихо сойдет на "нет", оставшись одной из тайн ордена Цанцюн. В последнее очень хотелось верить, раз уж даже в Ци Цинци голос разума возобладал над амбициями и уязвленным самолюбием. Цзю уже вышел во внутренний двор, когда ци над Цюндин ощутимо качнулась. А в следующий миг из главного дома донесся возмущенный возглас Шэнь Юаня: - Ты просто не понимаешь, Ци-гэ! Она писала это про собственного брата! А каково это было читать Лю-шиди, она не подумала?! Так я ей сейчас все объясню! - Сяо Юань, стой! Но куда там! Брат вынесся из дома яростным метеором, и настолько разозленным Цзю не видел близнеца давно. У Юэ Цинъюаня не было шансов его остановить, точно. - Цзю-гэ! - воскликнул Шэнь Юань, едва его увидев во дворе. - Не знаешь, Лю-шиди уже вернулся со своей охоты? Цзю бросил взгляд на Цинъюаня, который показался на крыльце дома и тут же развел руками, явно извиняясь: за то, что поделился с Шэнь Юанем новостями, или за то, что не смог отказать в построении портальной печати? Цзю только вздохнул. Те, кто упрекал главу Юэ в излишней снисходительности к Шэнь Цзю, совершенно не представляли себе, насколько на самом деле Юэ Цинъюань может быть нежен и заботлив. Он и в голодном детстве всегда потакал младшим оборвышам, а уж устоять перед просьбами того, в кого не на шутку влюблен… Нет, без шансов. - Хочешь, чтобы разбирательство с Лю Минъянь прогремело на весь мир? - сказал он, коротко глянув в глаза брату, и тот, запнувшись на мгновение, похоже, моментально сообразил, к чему могут привести его порывы. В ответ Цзю открыл объятия и только задержал дыхание, когда А-Юань стиснул его в ответ. - Я готов убить эту идиотку! - яростно зашептал тот, и Цзю успокаивающе погладил его по спине. - Это ж надо вообще мозгов не иметь! Нет, у нас оголтелых фанаток тоже хватало, да что там, девицы с кумиров даже нижнее белье на клочки рвали, чтоб на память себе… но про родного брата! Такое!? Да я ее… Цзю стиснул А-Юаня крепче, прижался губами к его виску и закрыл глаза, чувствуя, как брат вздрагивает от негодования и злости. - Какая же дура! Ну придумала бы супергероя в трусах поверх плаща, да мало ли о чем там фантазируешь перед сном, но хоть имя-то поменяла бы, может, даже выгоду бы все поимели! - шептал тот, не в силах уняться. А Цзю, не обращая внимания на непонятные слова, только прижимал к себе брата, позволяя ему выговориться и изо всех сил удерживая в узде собственные эмоции, потому что ни на миг не забывал о том, что Лю Минъянь в первую очередь извозила в грязи имя Шэнь Юаня. - Да как она вообще ему в глаза-то смотрела! Он же ее брат, вроде даже любимый брат! Как же так можно?! Его руки стиснули Цзю почти до боли, словно А-Юань боялся, что кто-то сможет так же обойтись с самим Цзю. И эта готовность защищать его каждый раз поражала Цзю до глубины души. Он успел привыкнуть к объятиям и улыбкам брата, но сила его любви все еще удивляла - и, возможно, никогда не перестанет. Шэнь Юань расценивал действия Лю Минъянь как предательство сестрой брата. Вот почему всё… Сердце резануло, словно острым ножом. Цзю отстранился на миг, а когда А-Юань поднял голову, чтобы на него посмотреть, поцеловал близнеца в губы, прямо посреди двора, клянясь и обещая, что нет, с Цзю никогда такого не случится, потому что он знает, как его любят и как берегут… Шэнь Юань на миг замер - и ответил так же яростно. - Она будет наказана, - выдохнул Цзю, разрывая поцелуй. - Слышишь? Это не сойдет ей с рук. - Я хочу поговорить с ней, - прошептал А-Юань. - Прежде, чем она успеет ранить Лю-шиди еще раз! Цзю молча глянул на Юэ Цинъюаня, успевшего подойти и встать рядом. - Разумеется, - тут же кивнул тот. - В любой момент. - Прямо сейчас, - разжав объятия, решительно кивнул Шэнь Юань. - И хочу, чтобы вы присутствовали. Так, по крайней мере, я буду уверен, что не сорвусь. - Ты всегда мыслишь здраво, А-Юань, не наговаривай на себя, - выпустил его из рук Цзю. - Ты мне льстишь, - отмахнулся тот. - Но да, хотя я зол до безумия, орать на нее не буду. Он призвал меч, и Цзю совершенно не удивился, что брату откликнулся Сюя. Вот и отрицай после этого определенную разумность духовных клинков, да. - Я вижу, не спешить сяо Юань так и не привык, - а вот Юэ Цинъюань в самый последний момент поймал Шэнь Юаня за локоть и, аккуратно перехватив за плечи, выразительным взглядом заставил отпустить меч. - Во-первых, сяо Юаня не пустят на Сяньшу. Дернувшийся было А-Юань замер, а Цзю невольно задержал дыхание, когда Юэ Цинъюань неторопливо договорил: - Во-вторых, не подобает главе пика самому бегать за ученицей, как бы ни был горяч и праведен его гнев, - Юэ Цинъюань легко коснулся губами волос А-Юаня, и тот глубоко вдохнул и заметно расслабился. Очень интересно. - В-третьих, ни к чему настораживать ученицу Лю раньше времени. А-Юань едва заметно порозовел, отводя взгляд, а Юэ Цинъюань, даже не повернувшись, повысил голос: - Ли Сы! - главный ученик Цюндин поспешно выбежал на крыльцо, споткнулся вдруг и, с явным трудом удержав равновесие, замер в поклоне. - Пригласи к нам Лю Минъянь. Вежливо, но поскорее. - Сейчас же, наставник, - Ли Сы, не поднимая головы, отступил обратно в тень, скрываясь из виду. - А в-четвертых, у сяо Юаня как раз будет время обдумать, - спокойно продолжил Юэ Цинъюань, - какого наказания за оскорбление он хотел бы потребовать. - Когда ты говоришь таким голосом, я с трудом, знаешь ли, могу сосредоточиться на чем-то еще, - вдруг прошептал Шэнь Юань, едва заметно порозовев щеками. - Цзю-гэ, ты должен ему запретить. О, так посещение Цветочного дворца пошло А-Юаню на пользу? Цзю пристально глянул на Ци-гэ, в глазах которого плескалась беспомощная нежность. - Этот старший брат считает, что лучше вернуться в дом и не давать повод новым сплетням об инкубе, - усмехнулся он. Шэнь Юань вдруг зарумянился сильнее и на миг прихватил нижнюю губу зубами. Юэ Цинъюань выдохнул неразборчивое ругательство. И хотя Цзю сам засмотрелся на брата, смутное подозрение в его голове все же зародилось. - Кто на этот раз? - бросил он. - Гунъи Сяо, - все же взял себя в руки Юэ Цинъюань. Цзю нахмурился, оценивая возможные последствия. - Поклеп и вранье, - пробурчал Шэнь Юань, подхватив его за локоть и направившись обратно к дому. - Мы просто разговаривали и обсуждали разные техники! И вообще, если вы хотели меня отвлечь, у вас точно получилось. За его спиной Цзю быстро глянул на Ци-гэ, и тот кивнул в ответ. - Лучше расскажи поподробнее про визит Ци Цинци, - продолжил Шэнь Юань, пытаясь ворчанием скрыть свое смущение. - Что-то с трудом верится, что она сразу согласилась с предложенным наказанием. - Этот шисюн предполагает, что Ци-шимэй испытала на себе не только гостеприимство Цюндин, но и мудрость Цинцзин, - заметил Юэ Цинъюань, следуя по чисто выметенному внутреннему двору. - Оставь лесть для Хуаньхуа, - усмехнулся Цзю, немедленно вспомнив про заранее установленное ожидание для главы Сяньшу. - А правда жизни всегда добавляет ума избалованному ребенку, сам знаешь. Он сказал и сам не сразу понял, насколько легко прозвучали эти слова - будто прошлое окончательно его отпустило, оставшись далеко позади сухими листьями, осыпавшимися с веток. И даже это понимание уже не стало откровением. - Но бордель… - качнул головой Юэ Цинъюань, поднимаясь по ступеням на веранду. - Не разбудим ли мы спящую до поры огненную гору, дав ученице Лю такой опыт? - Назначить ей испытательный срок! - снова вскипел А-Юань. - А если ее опять потянет писать о брате гадости, привлечь к рассмотрению дела старейшин рода Лю. Славы ей захотелось! Вот пусть и прославится! Цзю немедленно представил себе седого, как лунь, Лю Минхао - с его неизменно поджатыми губами и жиденькой бородкой, которая ничуть, впрочем, не сглаживала общее впечатление от резких, почти острых черт лица старейшины и его проницательного взгляда. Последние десять лет Лю Минхао жил в уединении, но ради чести семьи… да одного его слова хватит, чтобы про девицу Лю забыли даже ее родители, какой бы красавицей и умницей она ни слыла. Это варвар с Байчжаня еще мог бы с ним поспорить, но в сложившейся ситуации он уж точно не станет поддерживать сестру. - Ты ведь присутствовал при разговоре с Гунъи Сяо, Ци-гэ! - взмахнул рукой А-Юань, притормозив на пороге. - Слышал про семью того погибшего юноши! И не надо говорить, что старый хозяин дворца нашел бы другой повод - нашел бы, да, знаю! Но именно истории Лю Минъянь вложили в руки Чэн Дэчжэна оружие, понимаешь? Ему даже заморачиваться не пришлось! - Она могла стать причиной твоей смерти, - так же резко оборвал его Юэ Цинъюань. Цзю тут же сделал для себя зарубку: похоже, этот спор у них начался еще в Цветочном дворце. - И смерти Лю-шиди, если бы рядом с ним не оказалось тебя! Вот что для меня важнее, сяо Юань. А значит, это внутреннее дело Цанцюн. - Я видел таких, как она! Насмотрелся в скрытом царстве, на всю жизнь хватит, - вскинул голову Шэнь Юань. - Для нее ведь ничего особенного не случилось, она же так, поиграться куколок взяла! Для нее это игра, Ци-гэ, все не всерьез, и это только каленым железом выжечь можно! Как щенка носом в лужу тыкать, чтоб поняла! - Сяо Юань… Цзю вдруг ощутил чужое присутствие. Он обернулся и увидел на краю двора Ли Сы, за плечом которого стояла Лю Минъянь - с огромными глазами, распахнутыми от страха на пол-лица. Сообразила, наконец? Шэнь Юань обернулся следом, Юэ Цинъюань тоже не стал договаривать уже начатое, и над двором повисла тишина, позволяющая услышать, как ветер путается в мокрых от недавнего дождя листьях. - Ученик Ли может быть свободен, - негромко произнес Юэ Цинъюань, и Ли Сы, поспешно, как показалось Цзю, поклонившись, немедленно удалился. Лю Минъянь, не отрывая взгляда от земли, подошла ближе и поклонилась. - Эта ученица приветствует главу Юэ, старшего главу Шэнь и младшего главу Шэнь. Цзю внезапно услышал, как скрипнул зубами А-Юань, и, действуя по наитию, успел поймать брата за плечо, останавливая от слишком резкого шага. Мгновением позже над ними развернулся купол тишины: Ци-гэ сообразил, что неприятный разговор состоится прямо во дворе. А-Юань даже не взглянул в их сторону, только на миг накрыл рукой ладонь Цзю на своем плече, молчаливо высказав свою благодарность. - Ученица Лю знает причину, по которой ее вызвали? - спросил он насквозь вымороженным тоном. Юэ Цинъюань даже бросил на Цзю обеспокоенный взгляд, и пришлось качнуть головой, дав знак не вмешиваться. Иногда Шэнь Юань лучше всех знал, что нужно делать, это Цзю уже давно понял. - Наставница сказала этой глупой ученице, в чем ее вина, - прошелестела Лю Миньянь и опустилась на колени на сырые плиты двора. - Эта недостойная приносит младшему главе Шэнь свои глубокие извинения и смиренно примет любое наказание. Удивительно, но положенные слова стали словно маслом, выплеснутым в огонь. Злость, что охватила А-Юаня, Цзю почувствовал чуть ли не жаром на собственной коже. - Как удобно прикрываться наставницей, правда? - процедил Шэнь Юань, и настолько презрительного тона от своего брата Цзю еще не слышал. И это старшего брата считали ядовитой змеей! - Наставница сказала, ах, как можно возразить наставнице, а я такая смиренная, что подчиняюсь любому ее приказу… Так? Он всего лишь немного повысил голос, но Лю Минъянь вздрогнула. - Нет, Шэнь-шибо, эта бездарная… - Бездарной себя не считает! - оборвал ее Шэнь Юань. Цзю вдруг обратил внимание, что Лю Минъянь стиснула кулаки. - Какой слог, какая смелая откровенность! Не говоря уже про неизбитый сюжет, верно? Куда там каким-то романтическим историям о затаенных вздохах под луной! - Шэнь-шибо, эта ученица и не мыслила, что… - Что ее историями воспользуется тот, кто желает разрушить орден Цанцюн? - хлестко ударил ее словами Шэнь Юань. Цзю вновь поймал на себе взгляд Юэ Цинъюаня и снова мотнул головой, запрещая вмешиваться. Сейчас он отлично видел, что смирение и страх Лю Минъянь были напускными. Внешняя покорность не стоила и медного фэня: упрямая сестричка Лю Цингэ явно была предупреждена Ци Цинци и готовилась к выволочке, но виноватой себя не считала совершенно. Она закрылась, будто щитом, спрятала эмоции и собиралась просто переждать бурю, да только Шэнь Юань бил совершенно в другие места. И Лю Минъянь злилась, не понимая, что тем самым выдает себя все больше и все больше втягивается в разговор, который хотела молча перетерпеть. - Эта ученица скорбит, что старый хозяин Хуаньхуа… - это несогласие уже прорывалось между вежливыми оборотами, меняя тон Лю Минъянь, а Шэнь Юань выводил ее из себя все больше, не давая договорить ни единой фразы. - Скорбит? - ледяным тоном переспросил он. - Скорбит о Чэн Дэчжэне? Или о двух учениках, что погибли, попав под действие созданной им печати? Один из них был старшим сыном у одинокой матери, он кормил ее и своих младших братьев, а теперь его нет, и десятилетний мальчишка должен занять его место! Ученица Лю знает, что такое голод? Та сделала такое движение, словно хотела вскинуть голову, но в последний момент передумала, и Цзю поймал себя на мысли, что даже коленопреклоненная поза используется Лю Минъянь как способ не показать своих мыслей. - Ученице Лю следует встать, - бросил он, пристально глянув на брата. А-Юань коротко кивнул и молча подождал, пока Лю Минъянь поднимется на ноги. - Этому мастеру повторить вопрос? - холодно напомнил он. - Нет, Шэнь-шибо, не знает, - пробормотала та, упрямо глядя себе под ноги. - Разумеется, ведь Лю Минъянь - любимая дочь могущественного и прославленного рода, которой не нужно думать о том, будет ли завтра у нее кусок лепешки! Ей не нужно думать о том, что для погибшего брата не на что провести похороны, не говоря уже о том, чтобы заказать поминальную табличку, и что у нее не хватит денег на то, чтобы вызвать лекаря к заболевшей матери! Зато можно представить перед сном будоражащие картины, не так ли? Теперь Лю Минъянь выдавала и белая вуаль, колышущаяся от дыхания - каждый вдох и выдох был на виду, и спокойствием они не отличались. - Эта ученица виновата, - опять произнесла она, - и… - В чем же? - вдруг спросил Шэнь Юань, будто удивившись, и простой вопрос внезапно словно сбил Лю Минъянь с толку. Ее взгляд метнулся на Шэнь Юаня, на самого Цзю, потом на Юэ Цинъюаня, каменной глыбой стоявшего рядом с ними. - Эта ученица виновата… - повторила Лю Миньянь с заметной растерянностью и замолчала, видимо, ожидая подсказки, в чем именно. Как Цзю и предполагал, в душе она не раскаивалась. Ни в чем. А-Юань молча ждал. Юэ Цинъюань качнулся вперед, чтобы, видимо, что-то сказать, но Цзю остановил его предупреждающим взглядом. Лю Минъянь покраснела. Белая вуаль только подчеркнула этот стыдливый румянец, и это разозлило еще сильнее. Если бы не А-Юань, Цзю точно вышвырнул бы эту избалованную девицу, вдруг ставшую так похожей одновременно и на Цю Хайтан и на молодую госпожу Цветочного дворца, из ордена, а потом добился бы ее отлучения от рода. - Эта ученица не должна была писать тех историй, - потупившись, наконец прошептала та. - Вряд ли ученица Лю считает себя виноватой в том, что оказалась более талантлива, чем остальные, - парировал Шэнь Юань. - К тому же, среди учениц Сяньшу явно существует круг общения по интересам, так что нет нужды лгать. В самом деле. Чтобы непристойные фантазии этой дуры распространялись по ордену и за его пределами так быстро, кто-то должен был их переписывать. Лю Минъянь опять сжала кулаки. Во вновь наступившей тишине было хорошо слышно, как по черепице главного дома ходят, хрипло перекликаясь, вороны. - Эта ученица смиренно просит прощения за то, что представила мастера Шэня инкубом, - наконец выдавила Лю Минъянь. - А за то, что ученица Лю использовала славу своего брата и изобразила его для всего мира совершенствования в качестве безмозглого зверя, способного лишь на насилие? - почти участливо спросил А-Юань. Задетая, наконец, за живое девица гневно вскинула голову. - А за то, что Лю Цингэ едва не умер от отклонения ци, ознакомившись с откровенными историями с собой в главной роли? - Что? - испуганно распахнула глаза та. Цзю поймал себя на желании отвесить идиотке подзатыльник. - За то, что ученица Лю сделала с репутацией брата, она будет просить прощения у него самого, - резко ответил Шэнь Юань, настолько красивый в своей холодной ярости, что Цзю даже замер на миг, позабыв о Лю Минъянь. - В присутствии главы ордена и этих глав Цинцзин, разумеется. Но вот у кого она будет просить прощения за то, что она предала любовь и доверие брата? - Ч-что… - пролепетала общепризнанная красавица, с лица которой словно сошли все краски. - Что сможет измерить ту боль, которую испытает чистый душой Лю Цингэ, когда узнает, кому он обязан шепотками за спиной, что теперь будут следовать за ним годами? - и если до этого Шэнь Юань бил словами, словно мечом, проверяя защиту, то теперь он всаживал их, точно клинок, в сердце безмозглой девицы, до которой, наконец, дошло то, о чем она, судя по всему, и не думала до этого момента. - Что почувствует он, узнав, что любимая сестра, о которой он так заботился и которую так защищал, смешала его имя с грязью? - Нет, это не так… - пробормотала Лю Минъянь со страхом в голосе. - Не так! Это ведь подвиг - усмирить инкуба! Эта сестра писала о подвигах, достой… - У ученицы Лю будет возможность собственными глазами увидеть, как ее брат относится к приписанным ему подвигам, - оборвал ее Шэнь Юань и повернулся к Юэ Цинъюаню. - Глава Юэ, этот младший глава Цинцзин просит вашего дозволения вызвать главу Цяньцао, поскольку есть серьезная опасность, что Лю-шиди потребуется его незамедлительная помощь. - Разумеется, Шэнь-шиди, - глухо отозвался Юэ Цинъюань, - этот глава немедленно отправит сообщение Му-шиди. - Нет… - прошептала Лю Минъянь и упала на колени, заламывая руки. - Нет, прошу вас, не надо! Брат… он… не надо ему говорить! - Это часть вашего наказания, ученица Лю, - припечатал ее Юэ Цинъюань и, поймав кивок А-Юаня, посмотрел на Цзю, давая ему право озвучить окончательный приговор. - Ученица Лю должна сама признаться своему брату в своем авторстве пошлых историй о нем и мастере Шэне, - сказал Цзю, не испытывая ни малейшей жалости к Лю Минъянь, из глаз которой уже текли слезы. - После этого ученица Лю на полгода приставляется помощницей к лекарям, которые работают с торговками весной в городе Шуанху. Также ученица Лю должна изыскать возможность незаметной помощи семье погибшего ученика ордена Башни Цзилэ до совершеннолетия оставшегося старшим ребенка госпожи Ван. Церемония обретения меча ученицей Лю откладывается на три года. Если ученица Лю позволит себе еще хотя бы одну историю о младшем главе пика Цинцзин, о ее поступках будут извещены старейшины Лю, и этот старший глава приложит все усилия, чтобы ее отлучили от рода. - И этот глава ордена тоже, - веско добавил Юэ Цинъюань. Лю Минъянь всхлипнула и разрыдалась. - Этот мастер будет ждать вас на пике Байчжань, - сказал Шэнь Юань, не удостоив Лю Минъянь и взглядом. - Лю-шиди нужно немного подготовить, а то у него от таких новостей и сердце разорваться может. Цзю всецело понимал брата и мешать ему не хотел, а вот выгадать А-Юаню чуть больше времени для разговора с Лю Цингэ мог. Так что сначала он отправил Ли Сы за главой Цяньцао, дождался его, а потом настоял на том, чтобы отправиться на Байчжань пешком по радужному мосту. - Сяо Цзю полагает, что ученица Лю может?.. - тихо спросил Юэ Цинъюань, указывая взглядом на Лю Минъянь, которая одним всплеском ци убрала с лица все следы слез. - Вряд ли в присутствии трех глав пиков она посмеет сбежать, лишь бы избежать встречи с братом, - так же одними губами ответил ему Цзю. - Но мало ли, что ей еще придет в голову. Юэ Цинъюань кивнул и, заговорив с Му Цинфаном, которому пока так и не объяснили, зачем его вызвали, немного отстал вместе с ним, оставляя Лю Минъянь под присмотром Цзю. Лучшая ученица Ци Цинци еле плелась, будто желая отсрочить разговор с Лю Цингэ, но, чуть поразмыслив, Цзю не стал ее подгонять, сделав вид, что не замечает ее состояния. Главное, что та все же шла своими ногами, и тащить ее не приходилось. Лю Цингэ с Шэнь Юанем нашлись в саду главы пика. Шиди сидел на большом плоском камне, чуть сгорбившись, и смотрел себе под ноги, будто разглядывая мелкие камешки и сухие листья. И, Цзю готов был поспорить, - ничего перед собой не видел. Лю Минъянь немедленно застыла столбом. Но развитые духовные чувства Лю Цингэ уже сообщили тому о появлении посторонних, и он, покачнувшись, поднялся на ноги и выпрямился, вряд ли догадываясь о том, какой болью был полон его взгляд. Цзю тяжело вздохнул и отошел к Юэ Цинъюаню, который остановился с Му Цинфаном в отдалении. Действительно, снова слушать попытки Лю Минъянь оправдаться было удовольствием ниже среднего. - Может быть, шисюны пояснят этому шиди, что здесь происходит?.. - негромко полюбопытствовал Му Цинфан, глядя, как Лю Минъянь встает на колени перед главой Байчжань. - Дурные вести из семьи? - Можно и так сказать, - пробормотал Цзю. С его места было видно, что Шэнь Юань прижимает ладонь к спине Лю-шиди, явно подпитывая того своей ци. Му Цинфан неодобрительно покачал головой и спрятал руки в рукавах своего платья. - Так невовремя это все, - прошептал он. - Но хоть Юань-шисюн немного забыл о своей собственной боли… А ведь этот шиди неоднократно говорил ему, что у ученика Ло отличные шансы выжить в Бездне, поскольку он находил время и углубленно изучать демонические растения и противодействие демоническим ядам и травмам. - То есть, Му-шиди думает, что Ло Бинхэ вернется? - спросил Юэ Цинъюань, приглушая голос. - Ну ведь это он стал после ритуала старого Чэна Небесным демоном? - а вот так под таким углом на произошедшее Цзю еще не смотрел. - Так что выживет и вернется, да еще и с благодарственными дарами, попомните слово этого мастера. Даже хорошо, что А-Юань поднял вокруг Лю Цингэ и его сестрицы полог тишины. Цзю мрачно смотрел, как девица Лю бурно рыдает и что-то кричит в явно тщетной попытке оправдаться. Хорошо, что не пришлось слушать это все… А-Юань вон точно удовольствия не испытывал, не говоря уже про самого Лю Цингэ. - С дарами или нет, - задумчиво прошептал Юэ Цинъюань, - но настороже быть придется все равно. - Конечно, Юэ-шисюн, - согласился Му Цинфан и вздохнул. - Похоже, брат с сестрой не поладили… Не знаю, как насчет отклонения ци, но кому другому на месте Лю-шиди этот лекарь просто посоветовал бы выпить. Пойду проверю, как он там… Разговор отпрысков рода Лю и впрямь закончился. Что уж там Лю-шиди наговорил своей сестре, неизвестно, но та бросилась прочь, как ошпаренная, забыв не только о своих манерах, но и о превратившейся в мокрую тряпку вуали и заплаканных глазах. - Похоже, Лю-шиди не оценил приписанных ему подвигов, - едва слышно произнес Юэ Цинъюань. - А насчет вина идея хорошая. Цзю невольно усмехнулся и, подняв голову, посмотрел на затянутое серыми облаками небо. - Предлагаешь кого-нибудь послать за вином? Вряд ли оно найдется у Лю-шиди, знаешь ли. Наш варвар подобные излишества вообще чуть ли не оскорблением считает. А Юань-эр, уверяю тебя, сейчас Лю-шиди одного не оставит. Юэ Цинъюань скосил на него глаза и вдруг улыбнулся задорной, почти мальчишеской улыбкой. - Сяо Цзю не знает, что этот глава научился кое-чему у его брата, - сообщил он и потянул Цзю в сторону дома по этим заросшим дорожкам и мимо травы, с листьев которой падали на землю тяжелые капли. - Поисковые печати, прикрепленные к запискам, действительно экономят много времени. Цзю немедленно вспомнил слова А-Юаня про тон. Когда Ци-гэ говорил так мягко и иронично, словно дразня и обещая нечто большее, чем стояло за словами, в голове и правда рождались совершенно неприличные мысли. А еще он впервые за долгое время признал, что соскучиться можно не только по брату, но и по Ци-гэ. Неправильный сад Лю Цингэ создавал опасное ощущение уединенности. Мало того, что дикость ив и сосен навевала какое-то особенное настроение, так еще и бесконтрольно разросшийся бамбук то и дело закрывал вид на извилистую дорожку, отчего Цзю все больше склонялся к мысли остановить Ци-гэ и поцеловать, чтобы тот прекратил соблазнять его своим голосом. Соблазнять?! Он чуть не споткнулся на ровном месте и пристально посмотрел на Юэ Цинъюаня. - Не могу понять как, сяо Цзю, - заметил тот, глядя на дом главы пика, - но сяо Юань и Лю-шиди успели нас обогнать. Но этому Юэ Ци кажется, что мы им еще не помешаем. Цзю только усмехнулся, радуясь подвернувшейся возможности присоединиться к А-Юаню, и только прибавил шагу. В доме Лю Цингэ пахло незнакомо и странно - каким-то теплым густым ароматом, немного душным, едва ли не бархатным, если бы так можно было сказать о запахе. Юэ Цинъюань почему-то заулыбался, немедленно воспользовался найденными на столе в первой же комнате бумагой и кистью, чтобы быстро набросать короткую записку, а потом запечатать ее духовной печатью и выпустить, словно бабочку, в сторону раскрытой двери в сад. - Идем, - сказал он, словно не заметив того, как провел по спине Цзю ладонью, - А-Юань, похоже, решил снова поделиться своим сокровищем. - Что? - не понял Цзю, отвлеченный этим ласкающим прикосновением, но в следующий миг уже услышал голос брата. - …считают демоническим, представляешь? А в скрытом царстве из него варят совершенно восхитительное лакомство, которое я постараюсь как-нибудь повторить, только раздобуду несколько достаточно редких здесь ингредиентов. - Каких? - заходя в комнату, первым делом спросил Цзю, готовый достать для брата и луну с неба. - Всего лишь сливочное масло, Цзю-гэ, и ваниль, - ослепил его улыбкой А-Юань, который как раз устанавливал на край жаровни небольшой медный ковшик с длинной деревянной ручкой. - Обещаю, тебе понравится. - Надеюсь, Лю-шиди не против присутствия этих шисюнов? - спросил Юэ Цинъюань, уже садясь на подушки рядом с чайным столиком, у которого расположился Шэнь Юань. Перехватив взгляд Лю Цингэ, Цзю чуть не расхохотался. - Изумительно красивый сервиз… Темные с золотом чашки и впрямь казались сотворенными феями. - Тогда принесу еще две, - хмуро произнес Лю-шиди и все же добавил, почему-то посмотрев на Шэнь Юаня. - Не против. А тот помешивал содержимое ковшика с помощью ци. Разлитый в воздухе аромат становился все слаще и насыщеннее, он уже почти дурманил голову, и Цзю завороженно вспомнил, как пахнет медом и солнцем обнаженная кожа Ци-гэ. Невольно подумалось, что этот новый запах подошел бы Ци-гэ еще больше. - Теперь немного сахара и соевого молока… - А-Юань достал из своего цянькуня небольшую плошку и кувшин. - Ммм… почти готово! - Это демонические ляны или фэни? - а Юэ Цинъюань расслабленно наблюдал за происходящим, словно видел все это не в первый раз. - Или фэни закончились? - Кофе… то есть фэни слишком горькие, - вздохнул А-Юань, не поднимая головы. - Хватит уже горечи на сегодня. Какао куда лучше. Пены в ковшике вдруг в один миг стало больше. А-Юань быстро снял варево с жаровни, дал ему успокоиться, затем повел пальцами, взбивая напиток ци, словно заваривая чай на дунъиньский манер - и принялся разливать его по чашкам: сначала вернувшемуся Лю Цингэ, потом Цзю. - Тебе ведь с корицей, как в прошлый раз? - спросил он, наполняя чашку для Юэ Цинъюаня. Лю Цингэ тяжело вздохнул. - Не беспокойся об этом шисюне, сяо Юань, - тут же ответил Юэ Цинъюань. - Лю-шиди, ты обязательно должен попробовать. - Какао - как раз для тоскливых холодных вечеров… - словно ни к чему прошептал Шэнь Юань, глядя в свою чашку. - Поздняя осень - самое время для какао, глинтвейна и обнимашек. - Выражения… - не скрывая своей нежности, тихо напомнил брату Цзю, а потом осторожно глотнул светло-коричневого, будто кора молодого бука, напитка - и даже прикрыл глаза от того, как тот прокатился по горлу. Густой и богатый вкус, обволакивающий теплом, согревающий саму душу… Цзю никогда такого не пробовал. На губах оставалась едва ощутимая пленка, Цзю с удовольствием слизнул ее, а потом глотнул из чашки снова, наслаждаясь сладостью и оттенками, расцветающими на языке - еще и еще раз, пока не выпил все до дна. - Ммм… - простонал он, на миг позабыв, что они с А-Юанем не одни, но над ухом тут же раздался шепот. - Еще, сяо Цзю? Он кивнул прежде, чем успел возмутиться, да и вкус в чашке у Ци-гэ оказался немного другой - чуть острее, жарче и гуще. - Нравится? - Ци-гэ опять делился своей едой, как делал это в детстве, и у Цзю становилось тесно в груди. - Еще? Он вопросительно поднял взгляд, не понимая: обе пустые чашки уже вернулись на стол. Губы у Ци-гэ были влажные, запах какао кружил голову, сладость горячила кровь, рождая внутри то же томление, что и в саду, и Цзю, ухватив Ци-гэ за шею, потянул его к себе и поцеловал.