Избавься от него

Когда Сарухико отвалился от монитора, на часах было сильно за полночь. Гулянки личного состава уже затихли, а капитан закончил бродить по территории босиком в юкате, подкрадываясь к подчиненным и смущая их. Глаза Сарухико наполнились трущим компьютерным песком, который можно было выполоскать в душе или в бассейне. Оценив усталость, он решил, что осилит бассейн, и погасил в кабинете свет. Тишина ночного штаба Скипетра-4 похожа на гипноз, утягивающий в полусон на ногах. Помпезные интерьеры по ночам казались не вполне реальными, раздвигались и перемешивались с тенями. Весь носимый на теле металл, явный на поясе и скрытый под одеждой, становился тяжелым, как оружие великана. От окончательного растекания лужицей Сарухико удерживало постукивание собственных каблуков по мерцающему паркету. Тишина ночного бассейна похожа на остров или пещеру — укрытие от внешней суеты. Лежа на спине посреди прохладной упругой невесомости, Сарухико почти засыпал. По его сознанию расползались пятна белизны, слизывая завалы забот напряженного рабочего дня. Только ради этих минут концентрированного покоя стоило уйти из Хомры. Уплывая в благодатный вакуум, Сарухико рвал нити связи с реальностью одну за другой и целыми пучками. Его тело распадалось на вещества и растворялось в воде. — Обезьянка боится щекотки! — возле уха прозвучал глумливый голос, такой знакомый, как будто целыми днями крутился в записи. Сарухико выпал из вакуума. Распахнул глаза, рывком перевернулся, стал бестолково шлепать ладонями по поверхности, дрыгать ногами. Чужие пальцы щекотали его под водой, он пытался их сбросить, отпихнуть, но не мог нащупать. Брыкался, плескался, хлебал, погружаясь с головой и выныривая. Если бы кто-то увидел его сейчас, бросился бы спасать. Сарухико был в панике. Ему казалось, что тот урод вот-вот схватит его за ноги и утянет на дно. С урода станется. Будет держать на дне до последней оставшейся молекулы кислорода, а потом отпустит. Это же весело. Не помня себя, Сарухико плыл к бортику, торопливо, будто пытаясь оторваться от акулы. Страх хлестким горячим вихрем носился в груди, долбясь в ребра. Неуклюже выкинув себя на бортик, Сарухико сидел на кафеле и шумно дышал. Призраки не могут утягивать людей на дно — он уже понял. Нечего было бояться. Они не могут щекотать и издевательски бубнить на ухо. У него опять качнулась крыша, вот и все. Но в душевой ему не хотелось быть одному. Он держался спиной к стене, защищая тыл, и не закрывал глаза, даже вспенивая шампунь в волосах. Мылся максимально быстро и шел к своей комнате самым коротким путем. Помпезные интерьеры теперь были четкими, как математика, и осязаемыми, как азбука для слепых. Ни теней, ни гипноза, ни разжижения. Сарухико больше не позволял себе уплывать. Перед дверью в комнату он притормозил. А что, если урод сидит сейчас на его кровати, поджидая? Что, если натыкал у входа петард и фейерверков, которые начнут разрываться разом, грохоча и осыпая жгущимися брызгами? И на грохот сбежится все общежитие… — Ты точно сдох? — Сарухико не заметил, что бормочет давно занимающий его вопрос вслух. Он не был уверен, что смерть Ники — не одна из его придурей и розыгрышей. Вроде бы помнил, что тело в морге было холодным, но ведь воспоминания часто подводят, подменяясь друг другом и просто идеями, домыслами, снами. Ошибками. Чем больше накапливается воспоминаний, тем больше в них ошибок. Чем глубже ночь, тем больше всякой чуши в голове. Сарухико спокойно отпер дверь, вошел в комнату, зажег свет. Все выглядело именно так, как должно выглядеть. Ложась спать, он оставил одну из ламп включенной. Некоторое время ворочался в растущей злости, потом погасил лампу и, наконец, заснул. *** На татами в кабинете капитана гости — седьмой король Мива Ичиген с членом своего клана по прозвищу Черный Пес, больше похожим на слюнявого котенка. Сарухико не понял, зачем его позвали — капитан ничего не объяснил. То ли для дела, то ли для красоты, как эскорт. Наверное, для дела скорее позвали бы Авашиму. Чайные церемонии в этом кабинете неизменно ужасны. Кто-то посторонний решил бы, что сложности службы в Скипетре-4 в опасных стрейнах, утомительных патрулях, изнурительных тренировках, унылой канцелярской волоките, но на самом деле здесь нет ничего хуже неформального общения с капитаном. Если он вдруг с какого-то переклина захочет поговорить за жизнь и начнет угощать чаем, прикидываясь товарищем и задавая неудобные вопросы. Однако ж с гостями дело шло куда безболезненнее. Можно было просто молчать, с нужными интервалами прикасаясь губами к отвратительному пойлу, и про себя посмеиваться над слюнявым котенком. Которого так разрывало обожанием своего короля и кричащей гордостью, будто он привел Ичигена на выставку породистых королей и уйдет только с победой. Со своими длинными волосами и смазливой моськой он был так похож на девчонку, что Мисаки, наверное, побоялся бы с ним заговорить. Услышав мягкий щелчок из кармана Черного Пса, Сарухико не сразу сообразил, что там такое, а, догадавшись, не удержался и прыснул в чашку. Быстро покосился на капитана, но тот не выглядел осуждающим его неприличие. В кармане у Пса лежал диктофон, который он включал в отдельные моменты речей Ичигена, чтобы записать фразу. Вероятно, Бесцветный клан — это секта, где король — несун Истины, глас Бога на Земле, или еще какая подобная жуть. Не зря же сопровождающий блохастик разве что пыль из-под его ног не целовал. Сам Мива был вроде ничего, терпимый. Говорил какую-то ересь про душу придорожного цветка и путь к любви через постижение красоты движений гусеницы, но при этом почему-то почти не бесил. Любопытно стало, как мог выглядеть его Дамоклов меч. Прозрачный ли? Может, он вообще невидимый, раз бесцветный? Сарухико украдкой поглядывал на капитана. Тот поддерживал беседу о магии годичных колец высокогорной сосны так уверенно и вдохновенно, словно, готовясь к встрече, прочитал книгу Мивы и проникся. И даже взгляд у него был не арктический и не самодовольный, а какой-то балдеющий, словно движения гусеницы открылись ему всеми гранями своего великолепия (возможно, даже превзойдя в его глазах великолепие его собственное). Наверное, этот Бесцветный король — опасный человек?.. *** Атмосфера в додзё была живее обычной, попахивало даже некой страстью. Тренировку посетили бесцветноклановые гости, и Черный Пес красовался в спарринге с Авашимой. Он был объективно хорош, хоть и неприятно это признавать. Конечно, Авашима уделывала его, но не в полудреме, как самого Сарухико и остальных, а с усилием. Когда Пес был повержен, она едва заметно выдохнула с облегчением — наверное, успела испугаться замутнить свой образ перед учениками и капитаном. Оба короля наблюдали: седьмой с рассеянной благостью, четвертый с заинтересованным одобрением. Сарухико чувствовал злость, исток которой таился где-то в блоховозе. Махать боккэном много ума не надо, а вот взломать информационную сеть Моссада он может? То-то же! — Моя маленькая обезьянка такая умненькая, вся в меня, — засмеялся знакомый психбольной голос за плечом. Сарухико резко обернулся, но увидел только сослуживца, который сделал шаг назад, встретившись с ним взглядом. «Твои мозги слиты в помои, а мои идут в дело», — мысленно ответил Сарухико голосу и вспыхнул щеками от стыда, как будто кто-то мог их услышать. На самом деле, все ждали поединок королей — наверное, даже Авашима. На лицах собравшихся играли предвкушение и азарт, чуть сбрызнутые легкой тревогой. Если блоховоз так искусен, то каков же его учитель? Вдруг он наваляет капитану? Сарухико был злорадно-бестревожен, абсолютно уверен в синей победе. На девчачьей моське Пса сияла подобострастная готовность к ликованию — он тоже был абсолютно уверен, но в своем. А короли, меж тем, просто покинули додзё — какая досада! Вздох разочарования каждый сдержал, но каждый услышал. Командное рявканье Авашимы вернуло Синий клан к тренировке, и Сарухико резко заскучал.