Любовная Аннигиляция
26 октября 2022 г. в 01:45
Бывает так, что человек услышав зов в ночи, и забыв обо всём, отправляется на встречу с неведомым. Так было и с ними. Сначала Вентресс, а теперь и сама Лина отправились вглубь аномалии. В самый её эпицентр – туда, откуда всё началось. К Маяку. Они обе знали, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Что чуждая, нечеловеческая сила исказит их тела и умы. Что они обе – по очереди или одновременно – сойдут с ума как несчастная Аня, или превратятся в нечто иное. Например – в растение, как Джози.
Это произошло на её глазах. Лина видела, как девушка, которая только что двигалась и говорила, пусть и бессвязно, застыла, превращаясь в подобие кустарниковой скульптуры. Ветки прорастали прямо сквозь её кожу, покрываясь прекрасными, нежно-розовыми цветками. Их лепестки задвигались, синхронно расправляясь и распускаясь. По человеческому, пока ещё телу словно прошла волна. Зыбкая рябь отражающая происходящие с клетками изменения, и девушка застыла, превратившись в совершенную топиари. Цветущий куст, скульптурно-выстриженный в форме человеческого силуэта. Достойный конец для той, кто разрушала себя.
У Мерцания было странное чувство юмора. И почти маниакальная страсть к симметрии. Забрав кусочек человеческого генома, отвечающий за антропоформу и создав растения, по очертаниям неотличимые от человеческих силуэтов, оно не могло не попробовать обратный процесс. Сделать из человека точно такое же растение. Полная взаимозаменяемость. Стирание границ между природными царствам. Сплайсинг ДНК и генетический хаос, в основе которого лежал принцип зеркальной симметрии. Согласно ему количество отражений объекта в плоских зеркалах зависело от величины угла между ними. Чем меньше угол, тем больше отражений. Но изображений не полных, а фрагментарных. На основе данной концепции был создан калейдоскоп, издавна использовавшийся людьми для создания симметрично расположенных, красивых цветных узоры, форма которых менялась в зависимости от угла зрения.
Мерцание искажало генетический материал похожим образом. Бесконечно отражало и раздрабливало молекулы ДНК на составляющие, создавая из получившихся фрагментов что-то совершенно новое. Так и появились на свет растения, сочетающие в себе признаки нескольких видов, гротескные олени с цветочными гирляндами на рогах, крокодил-альбинос с поистине-акульей пастью, медведь кричащий голосом их убитой подруги и прочие формы искажённой жизни, распространившиеся внутри аномалии.
По пути к Маяку, Лина видела множество чудес, самым удивительным и тревожным из которых оказались, пожалуй, хрустальные деревья. Выросшие посреди пустынного пляжа они были столь же прекрасны, сколь и нереальны. Словно неповторимые и уникальные произведения искусства, созданные с помощью огня, воздуха и мастерства стеклодува. Вот только это были не поделки, выполненные кем-то из стекла, а самые настоящие кристаллические деревья, выросшие на голом песке под воздействием Мерцания.
И воистину они были способны сравниться с красотою и разнообразием деревьев в природе. Каждый ствол напоминал высокую и тонкую колонну из прозрачного хрусталя, поверхность которой покрывали тончайшие иголочки. Направленные в разные стороны эти стеклистые образования тянулись от самых корней до кроны, постепенно уменьшая в размерах. Если в самом низу они напоминали кристаллические кинжалы, легко способные проткнуть человеческое тело насквозь, то вверху превращались в тонкие, заострённые нити. Ветви деревьев не были разделены и сливались в причудливые конструкции столь же невероятно сложные сколь же и хрупкие.
Колючие выросты, по всей видимости заменявшие им листья, разламывались на ветру. Дробились искрами сверкающей крошки, стеклянной пылью оседая на мокрый песок. Звон, издаваемый ими при этом, был тонким, но дисгармоничным. Слишком надтреснутый, чтобы его можно было назвать мелодичным, однако при этом недостаточно скрипучий, чтобы начать раздражать. Звук, подобный этому, можно было извлечь, водя кончиком влажным пальцем по кромке хрустального бокала – пронзительно, однако не неприятно.
Кристальная роща предстала пред Лизой пугающим и прекрасным видением. Предутренней грёзой, замершей на пустынном берегу скоплением бликом и звонких шорохов. Проходя мимо деревьев, возносившихся на высоту трёхэтажного дома, женщина думала про себя – можно ли считать их доказательством того, что для Мерцания не существует границы между живой и неживой материей? Что оно способно превратить ткани и клетки растения в минерал и наоборот – вдохнуть в жизнь в грубую и костную структуру? Или же они были созданы из какой-то причудливой разновидности биокристаллов, занесённых на Землю метеоритом?
В любом случае хрустальные деревья выглядели одним из ранних экспериментов Мерцания, относившихся ещё к тому периоду, когда оно только начало распространяться за пределы метеоритного кратера. Очевидно, обнаружив в песке семена деревьев из ближайшей лесополосы оно смешало их с фрагментом кристалла, чтобы посмотреть – что получился? Результат явно не удовлетворил инопланетного гостя, та как в более далёких от эпицентра аномалии областях, через которые прошла Лина, не было замечено ничего подобного. А может быть Мерцание так увлеклось созданием генетический коктейлей, что напрочь забыло о своём первом опыте.
Шагая по пляжу, тишину которого наполнял шелест ветра и музыка стеклянных ветвей, учёная ловила себя на мысли, что воспринимает Мерцание, как нечто разумное. Быть может и не живое, в привычном понимании этого слова, на наделённое неким подобием сознательной воли. Чуждое, но при этом познаваемое. И пусть ей не следовало забегать вперёд и преждевременно очеловечивать внеземное явление, приписывая ему некие человеческие качества, которых в действительности могло и не быть, однако так ей было проще справляться со стрессом. Ведь если Мерцание обладало разумом, с ним можно было найти общий язык. Договориться. Объяснить, что оно причиняет вред живым существам и убедить прекратить делать это. Остановить распад собственного генетического материала и помочь Кейну, находящемуся в реанимации. За этим она пришла сюда. Это было её целью.
При этом Лина категорически отвергала мысль о том, что инопланетная сущность прекрасно осознаёт тот ущерб, который его действия наносили окружающей экосистеме и вторгшимся в неё людям. Всё увиденное свидетельствовало скорее об обратном. Мерцание изучало животных, с которыми сталкивалось. Пробовало видоизменять их, рекомбинируя и смешивая гены различных видов – видимо, чтобы посмотреть, что получится? Это походило на действия учёного. Попытка разобраться, понять и постигнуть нечто неизведанное. Она сама действовала по тому же принципу, беря образцы биологического материала у гибридных форм жизни, чтобы изучить, что они из себя представляют. Двое учёных из разных миров – они могли сделать это. Установить контакт. Наладить диалог. Договориться – опять же. Лина шла к Маяку полная радужных надежд... однако все они разбились о суровую реальность.
Её муж был мёртв. Он покончил с собой, взорвав в кулаке фосфорную гранату. На видеозаписи, обнаруженной рядом с его обугленным, спёкшимся дочерна трупом было чётко видно, как это происходит. Как слепящее белое пламя охватывает его сжавшуюся в комок фигуру, а его двойник, сотворённый по всей видимости, тем же Мерцанием появляется в кадре, задумчиво глядя как гибнет его оригинал. Тот, кого оперативники организация «Южный Предел» встретили на выходе из аномальной зоны, уже не был её мужем. Это был клон, двойник, дубликат, реплика, генетическая копия или вообще чёрт знает что ещё! Мутант, порождённый Мерцанием.
Осознание этого не просто сломало Лизу. Вышибло почву у неё из под ног. Лишило того, что поддерживало её всё это время, помогая сопротивляться разрушительному воздействию Мерцания. Она пришла сюда, чтобы спасти любимого человека, которого ждала долгие полтора года, и не могла позволить себе умереть до того, как отыщет лекарство. Способ спасти ему жизнь. Теперь всё это не имело значения. Кейн был мёртв, а его двойник... что же, женщине было абсолютно плевать, что станет с ним или любым другим порождением этой аномальной зоны. Всё, чего она теперь хотела, это добраться до причины произошедшего и устранить её.
Горе и боль от потери близкого, в сочетании с жаждой мести и так до конца и не угасшим любопытством истинного учёного толкнули Лизу на отчаянный шаг, заставив спуститься в пещеру, пробитую в скале метеоритом. Идеально круглый вход чернел на фоне блёкло-серого камня, по поверхности которого во все стороны расползалось нечто, напоминавшее кровеносную или корневую систему. Множество разветвлённых отростков покрывали стены пещеры, тянулись вдаль, разрастаясь и стремясь захватить больше жизненного пространства. Самым же удивительным было, пожалуй то, что трубочки разросшихся капилляров состояли из камней.
Самый первый эксперимент Мерцания. Попытка вдохнуть жизнь в кусок скальной породы. Столь же успешная, сколь и бессмысленная. Не обращая на это внимание и забыв о страхе Лина с автоматом наперевес спустилась вниз – в мрачное царство разраставшихся под землёй туннелей, стены которых обросли органическими новообразованиями. Поднимаясь вверх полукружиями они образовывали купольный свод, как в церковном соборе. Или грудной клетке некоего исполинского существа, ограниченной гигантскими костяными арками. Образованные то ли о рёбрами, то-ли разросшимися хрящами, опутанными одичавшим мясом, они вызывали ассоциацию с полотнами швейцарского художника Гигера, прославившегося жуткими образами, полными мрачной эротики.
При ближнем рассмотрении оказалось, что каждая из этих конструкций состояла из длинных, полупрозрачных трубок, похожих одновременно на щупальца, корни и массу сплетающихся червей. Поначалу Лизе показалось, что они движутся, но присмотревшись, учёная поняла, что движутся жидкости внутри них. Часть из них стекала с поверхности, часть наоборот – поднималась из подземных глубин к солнцу. Возможно, имел место некий об веществами, а может система просто была зациклена. В любом случае постоянное движение пузырьков нервировало, заставляя отвлекаться. Женщина находилась в постоянном страхе, ожидая что на неё нападут.
Не напали. Здесь не было мутировавших из-за воздействия Мерцания существ. Только она и Винтресс, сидевшая на дне созданной метеоритом пещеры.Потерявшая разум, женщина истерично кричала что-то о «разум, который людям никогда не познать» и «падении в хаос». Лизе не удалось как следует расспросить её, потому что психолог более не могла мыслить логически. Её речь казалась бессвязной и постоянно перескакивала с одного на другое. Психолог то бормотала какую-то чушь о Маяке, то вдруг начинала рассказывать о Мерцании. О том, что оно «совершенно иное» и отличается от всех известных земной науке существ. Что даже она, вступившая с ним в непосредственный контакт, не знает, «чего оно хочет, и хочет ли вообще». Заходясь в припадке безумия Вентресс кричала, пророчествовуя о грядущей Аннигиляции. О разрастании аномалии и поглощении ею всей земной жизни.
— Оно будет расти, пока не вберёт в себя всё. Наши умы и тела будут дробиться на мельчайшие части, пока не останется ни одной. Это распад, аннигиляция... – не успела Лина толком осмыслить сказанное или как-то отреагировать на слова потерявшей рассудок женщины, как та испустила сырой, животный крик, выражавший нечто гораздо более страшное, чем ужас или даже боль.
Это была чистая, оформленная звуком агония, символизирующая окончательный распад. Полное разрушение сознания личности, материи и духа. Пресловутая аннигиляция, о которой кричала несчастная. В ужасе Лина отшатнулась, глядя как её подругу рвёт светом. Вырывавшийся из её рта вместе с криком он начал подниматься вверх, игнорируя земного притяжения. Сияющие струйки сливались в сплошной поток, закручивавшийся под потолком. Свившийся в подобие светящейся ленты он становился всё больше.
Распадающаяся, но всё ещё живая Вентресс кричала и билась в конвульсиях, пока её рвало светом. В какой-то момент её тело иссохло и распалось, брызгами искр, разлетевшихся по подземному залу. Созвездие мерцающих огоньков и мечущийся под облепленными живой материей сводами крик – вот всё, что осталось от последней остававшейся в живых женщины из её отряда. И крик этот не затихал, вибрируя и постепенно переплавляясь в гудение. Низкий, глубинный гул на пределе человеческой слышимости.
Звук волнами растекался по залу, пока струи переливавшегося по воздуху вещества, кружились, образуя спирали. Красные, жёлтые, синие – они сливались и перемешивались, то обретая фантастические очертания, то порождая сверкающее, бессистемное буйство разливающихся в пространстве оттенков. Этот процесс живо напомнил Лине трёхмерную модель формирования Галактики.
В конце концов посреди созидательного цветового хаоса возникла некая, более-менее оформившаяся структура, сиявшая ярким золотым светом. Она начала втягивать внутрь себя все более мелкие образования, делая их частью своей массы. Дольше всего сопротивлялись оставшиеся от Вентресс огоньки. Поблекшие и обернувшиеся грязными, жёлто-синими сферами, так похожими на мыльные пузыри. Они сопротивлялись притяжению до последнего, но в конце концов тоже оказались втянуты внутрь и поглощены.
Образовавшаяся в итоге формация начала проваливаться внутрь самой себя и вскоре перед изумлённой Линой зависла плотная, едва поддающаяся описанию структура. Это явление совершенно не походило ни на что, с чем женщина прежде сталкивалась и, вероятно, отличалось от всего, что когда-либо видели на Земле. Она не знала что это такое, и едва ли смогла бы его описать. Единственное, что можно было сказать наверняка, это то, что оно висело посреди логова на уровне её глаз. Парило в пространстве, неуловимо напоминая одно из тех туманных, газо-пылевых облаков, фотографии которых приносил человечеству телескоп «Хаббл».
Форма объекта оставалась изменчивой и неопределённой. Человеку, разбиравшемуся в высшей математике она, скорее всего, напомнила бы фрактал Мандельброта, но у Лины – биолога, возникли ассоциации с каким-то примитивным беспозвоночным в роде голотурии. Только это нечто казалось слишком симметричным и состояло не из живой плоти, а из радужно-переливающейся материи. Все цвета спектра то смешивались друг с другом, рождая монотонный серый фон, то вновь распадались пёстрым многоцветием. Трубчатая структура выталкивала материю наружу, а затем втягивала её обратно, постоянно обновляясь. А внутри пульсировал свет.
Источавшийся из круглого отверстия на конце он перетекал из глубин чуждой сущности в глаза Лины, отражаясь в них, как в двух зеркалах. Падал внутрь, порождая понимание происходящего. Она вдруг, в одночасье, осознала с чем именно столкнулись люди. Природа той сущности, что оградилась от остального мира прозрачным, маслянистым куполом, переливающимся всеми цветами радуги, и проглатывала всех, кто осмеливался войти в пределы созданного ею мира, похожего то ли на галлюцинаторный бред, то ли на ночной кошмар, открылась ей. Вся эта зона была не более чем инопланетной «раковой опухолью». Абстрактным организмом, который не просто хаотически разрастался, но ещё и развивался при этом. Эволюционировал, вбирая в себя всё, что встречалось на его пути. Аномалия впитывала живых существ. Расщепляла их, при этом не убивая, чтобы затем воссоздать уже в новой форме.
Фрактальная сущность. Идеальное определение непознанного, означающее метафору у которой нет четко очерченных границ.
Мерцание инициировало процессы, превращавшие привычные вещи в нечто совершенно иное, при этом похожее на оригинал. Столь же прекрасно, сколь и разрушительно. Ведь если всё живое будет смешиваться друг с другом абсолютно неконтролируемо, наступит хаос. Внутри аномальной зоны он уже начался. Совершенно не сопоставимые с точки зрения человеческой науки виды перемешивались в единое целое, порождая невиданные гибриды, но это было лишь начало. Заглянув в самое сердце Мерцания, Лина узрела прообраз грядущего. И описать это можно было двумя словосочетаниями – запредельная красота и невыразимый ужас.
Область, охваченная инопланетной аномалией, постепенно расширялась. Раньше или позже она охватила бы всю планету, поставив человечество во власть странных и пугающих процессов. Принудив существовать вне привычных законов физики. Как учёному, Лине даже подумать об этом было страшно. Ведь она прекрасно понимала, к сколь ужасающим последствиям это приведёт.
В основе всей земной жизни лежала клетка. Основная структурная единица , существование которой регулировалось рядом природных законов – где биологических, а где и физических. Они ставили клетку в рамки, тем самым позволяя функционировать. Исчезновение даже малой части этих ограничений порождало бесконтрольно разрастающиеся раковые клетки, способные убить весь организм. Однако Мерцание снимало с клеток не часть, а все ограничения, давая им абсолютную свободу. Позволяя видоизменяться произвольным образом. При столь интенсивном обмене генетической информацией ни одно живое существо не смогло долго сохранять генотип, а как следствие и индивидуальность. Да и с целостностью бы в скором времени начали бы возникать проблемы.
Этот процесс, понятное дело, не был бы молниеносным. Нет, он занял бы некоторое, возможно даже продолжительное время, однако... финал был уже предрешён. После ряда промежуточных, возможно даже впечатляющие-красивых форм существования, жизнь на планете Земля оказалась бы уничтоженной. Вот только даже это не стало бы концом. Потому что материя никуда не денется. Она продолжить существовать, претерпевая всё новые и новые изменения, суть которых едва ли смогли бы постичь даже физики.
Мерцание представляло собой не что иное, как разум переживший клеточную аннигиляцию. Более не привязанные к своему биологическому носителю и получивший безграничную свободу. Непостижимый, холодный, чуждый и абсолютной нечеловеческий. Завёрнутый в оболочку из живучей как раковая опухоль и инородной аномалии, прикрытой сверху красивым мерцающим покрывалом.
Будто заворожённая Лина не могла отвести взгляд от зависшей перед её лицом объект. Физическое воплощение Мерцания, или скорее некая наиболее близкая к этому понятию форма, созданная как материальное вместилище или скорее даже концептуальное понимание материи, интерпретированное инопланетным разумом. Эссенция, сущность, суть. Женщина понимала, что это может уничтожить всю жизнь на земле, но не могла заставить себя поднять автомат. Желание убивать, только что пылавшее в её душе адским факелом, сменилось восхищением. То, что она видела перед собой, было слишком красиво, чтобы так просто его уничтожить.
Но она была... очарована. Так сильно, что забыла не только о желании отомстить за смерть мужа, но и об элементарных мерах предосторожности, предписывавших учёным держаться на расстоянии от аномальных объектов, до тех пор, пока не убедишься в том, что они безвредны. Будто под гипнозом Лина медленно подошла к нему, не сводя глаз с трансформирующегося, мутирующего света. Ей не терпелось заполучить кусочек этого и положить под микроскоп. Посмотреть – сможет ли она понять, чем это было, или, по крайней мере, из чего оно было сделано? Часть её смутно осознавала, что видит перед собой останки Вентресс, тело которой Мерцание захватило и, заживо переварив изнутри, выплюнуло обратно в виде туманного света. Но это больше не беспокоило Лину.
Из-за близости к источнику аномалии её ментальный распад многократно ускорился. Эмоции женщины сделались нестабильны из-за непосредственного воздействия Мерцания. Поэтому она просто стояла и смотрела, за метаморфозами светящейся аномалии, которая вдруг начала засасывать в себя всё окружающее, словно гигантский летающий пылесос. Ну или чёрная дыра, в сердцевине которой вместо непроглядной тьмы пылал свет. Возможно – тот самый, что дал бытие всему Сущему. Негасимое Пламя Творения.
Тревога слабо шевельнулась в ней лишь в тот миг, когда капля крови, выступившей из полученного во время вчерашней драки пореза, оказалась втянута внутрь Мерцания и поглощена им. Будто заворожённая переливами света, Лина смотре как крошечные частички её генного материала исчезают внутри туманности, смутно осознавая, что вроде бы как не должна была этого допускать.
Но было уже поздно. Процесс начался. Издавая утробное, пульсирующее гудение, аномалия резко изменила свою форму, ощетинившись большим количеством шипов. На мгновение Лине даже показалось, что сущность обрела свойства феррофлюи́да, но иголочки практически мгновенно изменили форму. Округлились, став выпуклостями гигантских клеток. Каждая была размером с грецкий орех и сквозь прозрачную оболочку можно было увидеть, как внутри зреют ядра, начинённые человеческой ДНК. Её ДНК!
И пусть без детального анализа нельзя было утверждать этого со стопроцентной уверенностью, но Лина готова была поклясться, что они были ничем иным, как зиготами. Учёная могла видеть как делятся мутировавшие под воздействием света клетки. Их количество стремительно умножалось. Из одной их стало две. Потом – четыре. Потом – восемь, шестнадцать и так далее. Сначала медленно, а затем всё быстрее и быстрее, они клетки начали стремительно разрастаться, постепенно становясь всё меньше и меньше. В какой-то момент Лина перестала видеть отдельные клетки. Все они слились в сплошную массу которая, поглотив маячивший на заднем фоне фрактал, приняла человеческие очертания. Гуманоид, созданный не из живой плоти, а из радуги замер перед биологом.
Это... существо было примерно такого же роста и телосложения, что и сама Лина, но на этом сходства заканчивались. Начинались различия, самым заметным из которых была похожая на хитин кожа переливчатого, зелёного цвета. Её блеск напомнил женщине о жуках и мясных мухах, которые казались ей столь же яркими, сколь и отвратительными. Лицо существа оказалось плоским, лишённым отличительных черт. Не полностью, какие-то смутные очертания, вроде линии бровей, скул, слабый намёк на нос и контур подбородка всё же проглядывали, однако детали вроде рта или глаз, позволяющие классифицировать его как личность, не было и в помине. Нет, это был не человек, а ещё одной безликое нечто, порождённое аномалией Мерцания из одной капли её крови.
Теперь, когда светящаяся туманность рассеялась в небытие, разум Лины снова обрёл ясность. Восхищение сменилось тошнотворным страхом и ненавистью. Учёная понимала, что не может позволить этому существовать. Гуманоид, неподвижно стоявший посреди пещеры, были представителем инвазивного вида, столь же чуждым этой планете как и породившее его Мерцание. Женщина не могла отпустить его, поэтому инстинктивно вскинула винтовку, положив палец на чуть тёплый спусковой крючок. Её руки дрожали. Она не могла вспомнить сколь патронов осталось в магазине после стрельбы по медведю вчера. Но Существу должно было хватить.
Гуманоид смотрел на ней, оценивая подобно тому, как хищная птица оценивает расстояние до добычи. Не дожидаясь, пока он броситься на неё, Лина открыла огонь. В замкнутом пространстве грохот выстрелов показался оглушительным, но выпущенные ею пули летели куда угодно, но только не в мерцающую фигуру перед ней. Они меняли свои траектории и отклонялись и застывали в воздухе, становясь тонкими светящимися нитями. Они тянулись и плавали вокруг Гуманоида как ленты, а затем превратились в зелёные, мерцающие щупальца, соединившиеся с его телом. Женщина задохнулась, понимая что Существо продемонстрировало ей нечто гораздо более пугающее, чем просто способность манипулировать геномом – власть над материей. Молекулярный контроль!
Перед столь чудовищной силой Лине не осталось ничего другого, кроме как отступит. Нет – обратиться в паническое бегство. Ибо страх стал всеобъемлющим. Страх не за собственную жизнь, с которой женщина попрощалась, идя сюда, а за существование. Бытие. Ибо если бы это поймало, то обрекло бы на что гораздо более страшное чем смерть. Нет, она бы не умерла, а продолжит жить жалкой, прело́мленной жизнью. Отраженная, раздробленная на множество частей, сломленная и разбитая. Утратившая целостность. И кто знает, не раздался ли бы её предсмертный крик из глотки какого-нибудь животного, которого Мерцание по каким-то своим непостижимым человеческим разумом причинам, посчитает совместимым? Наделило же оно того злосчастного медведя криками Касс.
Когда Гуманоид начал двигаться, сделав несколько шагов в её сторону, Лина развернулась и побежала прочь, спасаясь от поистине-незавидной участи. Сердце бешено колотилось в груди, дыхание застревало в горле, царапая его словно наждак. Ладони, сжимавшие бесполезную винтовку, были мокрыми от пота. Но Лина не замечала этого, пробираясь по туннелю, который привёл её в это логово. Угрожающий гул, издаваемый оставшимся позади, непознаваемым Гуманоидом, подстёгивал её желание как можно скорее вернуться хотя бы в относительно-нормальный мир поверхности. Поэтому вскоре женщина оказалась на первом этаже маяка.
Выбравшись из адского подземелья, она тут же вскочила на ноги и бросилась к двери чтобы обнаружить преследователя прямо перед собой. Обогнало ли её Существо, покрыв разделившую их дистанцию за доли секунды, или просто шагнуло из одной точки в другую, каким-то образом свернув пространство – Лина не знала. Однако она чётко видела мерцающую зелёную фигуру перед собой.
Охваченная чувством глубокого, иррационального ужаса женщина замерла, напряженно наблюдая за Гуманоидом. Тот посмотрел на на её в ответ, немного изменив позу так, чтобы она отражала её собственную. Ноги на ширине плеч, руки свободно свисали по бокам. Затем они оба застыли и это было очень похоже на противостояние, в котором каждый ждёт, пока другой пошевелится. Лине понадобилось с полдюжины секунд, чтобы понять – Двойник не двинется с места, пока она не сделает этого. Желая проверить свою теорию, она осторожно шагнула в сторону. Преследователь сделал тоже самое. Шаг в другую – и он снова отзеркалил её поведение.
Застыв на месте учёная принялась лихорадочно соображать, ища выход из устроенной ей ловушки. Существо отражало каждое её движение а значит, не собиралось нападать на неё первым. Однако и отпускать её тоже не планировало. Иначе не встало бы на ей пути. Прикинув расстояние до двери, составлявшее чуть более двадцати шагов, Лина поняла, что даже если будет бежать так быстро, как только может, то всё равно не успеет до браться до двери, открыть её, выскользнуть наружу и ещё закрыть собой дверь. Нет, Существо обязательно настигнет её и остановит. Чтобы выбраться, сначала нужно было придумать способ убрать его с дороги.
Перебирая в уме возможные варианты женщина успокаивала себя тем, что аномалия, по крайней мере не проявляет агрессии по отношении к ней. Как будто она не стреляла в него пару минут назад. Поза Существа выражала лишь любопытство, но почему-то это тревожило Лину едва ли не сильнее, чем прямая попытка напасть на неё. Глядя на инопланетного гостя, женщина не могла не задаваться вопросом – зачем он подражает ей? Зачем копирует её движения? Это просто какой-то инстинкт, или же нечто большее?
А потом её осенило. Мерцание впитывало не только ДНК живых существ, но также и их умы. Память, повадки, манеру двигаться. Поглощало, копировало перенимало. Именно это и происходило сейчас с ней. Отливающая металлическим блеском человекоподобная фигура, копирующая её движения, была зеркалом, созданным специально чтобы отражать её. Научиться быть ею. Заменить её. Так и появлялись на свет двойники. Так был рождён тот, кто занял место Кейна, доведя несчастного до самоубийства.
Потеряв над собой контроль, Лина в страхе устремилась к двери, надеясь обогнать Существо. Рассчитывая, что оно не умеет пользоваться ручкой и ей удастся запереть его на Маяке, но не тут-то было. Стоило ей добежать до двери и коснуться ручки, как что-то тяжёлое врезалось ей спину, не позволяя открыть её. Прижало к облупившемуся, выкрашенному серый цвет дереву с такой силой, что выдавил воздух из её легких. Открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба, женщина придушенно стонала, ощущая как её рёбра начинают трещать, из последних сил сопротивляясь удушающим объятьям. Борясь за свою жизнь она упёрлась в дверь обеими руками и попыталась отжаться от неё, оттолкнув двойника. Чтобы дышать не мешал. Конечно она потерпела неудачу.
Гуманоид был намного сильнее и без труда снова прижал её к двери, выдавливая тот воздух, которым Лине удалось удалось наполнить лёгкие во время краткой борьбы. Постепенно нехватка кислорода начала сказываться на её теле и способности сопротивляться. Женщина слабела, ощущая как паника всё сильнее охватывают её. В отчаянии она вывернула шею, пытаясь посмотреть на своего мучителя, но не увидела ничего. Никаких проблесков эмоций. Его лицо, если конечно это можно было назвать лицом, представляло собой чистый лист. Именно безликость инопланетного Существа делало его таким жутким и нечеловеческим.
В тот миг, когда мир вокруг неё начал темнеть и расплываться, чудовищная хватка ослабла. Гуманоид не отпустил её. Просто отодвинулся, давая возможность вздохнуть. Но даже это вызвало в душе Лины глубокое чувство благодарности. Она не знала, сколько простояла вот так – просто дыша и страдая от боли в рёбрах, напоминавшей что чуть она не была раздавлена до смерти.
Занятая попытками восстановиться после сокрушительной атаки, женщина пропустила момент когда Существо начало лапать её. Тонкая зелёная рука, мерцающая на поверхности радужным светом, прижалась к её телу и начала своё движение по его поверхности. Сначала она почти не обратила на это внимания, решив что оно просто пытается удержать её таким образом. И только когда нечеловечески-удлинённые пальцы достигли левой груди и сжали её тугую тяжесть, пробуя на ощупь, Лина начала беспокоиться. Это было неправильно. И более того – это не могло, не должно было происходить. Не здесь, не сейчас и не с ней.
Не совладав с очередным приступом паники, учёная предприняла ещё одну отчаянную попытку вырваться. Одной рукой упершись о дверь она изо всех сил оттолкнулась от твёрдой преграды, одновременно пытаясь оторвать от груди пальцы захватчика. Её спина с такой силой вдавилась с твёрдую грудь Существа, что Лина сумела почувствовать каждую канавку и желобок, означавший, по всей видимости, места стыков между хитиновыми пластинами. Однако же ей не удалось продвинуться ни на дюйм. Инопланетная форма жизни не сдвинулась с места, продолжая прижимать к двери свою пленницу лапать её за сиськи, сминая их жесткими пальцами.
Эти прикосновения были не просто умелы. Они ощущались так, будто она сама делала это. Видимо Мерцание каким-то образом извлекло память об этом виде сексуальной активности и наделило ими это создание чтобы..? Провести ещё один странный эксперимент? Или просто напросто изнасиловать её? Лина не знала. Она едва соображала от ужаса, стиснувшего её внутренности в ледяной ком. Уже плохо понимая что делает, каштановолосая начала кричать и вырываться, демонстрируя полную потерю контроля.
Существо отреагировало на это низким, металлическим гудением. А учитывая, что у него не было рта, звук источался со всех поверхности тела. Исходящие от него вибрации проникали в её тело и, распространялись по позвоночному столбу, оказывая расслабляющий, массажный эффект. Женщина как будто оказалась прижата к вибрирующему массажёру. Видимо, Гуманоид пытался расслабить её таким образом. Но добился противоположного эффекта. Его действия лишь напугали Лину, заставив сопротивляться ещё сильнее. Видимо поняв, что таким образом ничего не добьётся, оно воспользовалось второй рукой, начав душить учёную. Безжалостные пальцы сдавили нежную шею, перекрывая доступ кислорода. Похоже Существо убедилось в эффективности данного способа и теперь собиралось прибегать к нему всякий раз, когда нужно было усмирить сопротивляющуюся человеческую женщину.
Разумеется, Лина продолжала бороться, но вскоре мир вокруг неё снова начал темнеть. Силы покинули лишённое кислорода тело она обмякла в руках Существа, начиная терять сознание. Вот только провалиться в блаженное забытье ей так никто и не дал. Стоило прекратить дёргаться, как хватка ослабла и воздух вновь начал проникать в горящие лёгкие. Одновременно с этим учёная ощутила, как пальцы инопланетянина возобновляют танец на её груди. Эротичный и скорее приятный, чем болезненный. А хуже всего было, то, что тело Лины воспринимало его прикосновения, как свои собственные. Это сбивало с толку и пугало. Больше всего остального.
Прижимаясь лбом к шероховатым, рассыхающимся доскам, сквозь щели в которых можно было ощутить дыхание просоленного морского воздуха, женщина закрыла глаза, не зная, что делать дальше. Действия Существа сбивали с толку, как в прочем и всё, что происходило в обозначенных куполом пределах аномалии. Но несколько по-другому. Это тревожило, пугало до чёртиков, но при этом не производило впечатление сексуального покушения. Фигура, прижимавшая её к себе ощущалась как часть её самой, которая, каким-то непостижимым образом отделилась от ней и обрела свободу воли. Странное, неестественно, ненормально и... искаженно.
Это было как... самоудовлетворение, отражённое в кривом зеркале. Её тело как будто отрастило две дополнительные руки, которые не подчинялись командам мозга, да и вовсе не ощущались им. Однако точно знали – что и как именно должны делать. Ритмично сминая груди учёной и массируя вершинки кончиками больших пальцев, они добились того, чего хотели. Возбуждения. Кожа Лины покрылась мурашками, а соски затвердели и стали такими чувствительными, что каждое прикосновение теперь отчётливо ощущалось даже сквозь одежду. Гуманоид отметил эту реакцию одобрительным, как ей показалось гудением, и продолжил атаку.
Одна его рука так и осталось на её груди – массируя, тиская и сжимая. Вторая медленно заскользила вниз – туда, где ей быть уж точно не следовало. Чувствуя, как неестественно гладкая ладонь движется по её животу, разглаживая ткань футболки, Лина в панике попробовала не допустить самого страшного и схватила пришельца за запястье. А толку-то? Пытаться остановить его руку, было всё равно, что хвататься за движущий поршень работающего на полном ходу механизма. Человечески сил не хватало для того, чтобы справиться с пришельцем. Его пальцы почти беспрепятственно проникли под джинсы и сдвинули в сторону походные трусики.
— Нет, – придушенно вскрикнула Лина, ощутив прикосновение чуждой плоти движутся по её лобку, уже начавшему обрастать колючей и неудобной щетиной за время экспедиции. К сожалению, Существу было всё равно. Оно спокойно просунуло палец между сжатыми губами, и пошевелил им внутри борющейся женщины. В её теплоте и влаге, рефлекторно пытавшейся вытолкнуть инородного вторженца. Пришелец же начал трахать её тугую и влажную дырочку, одновременно жестко удерживая рукой за шею.
К собственному ужасу, унижению и стыду Лина поняла, что действия инопланетянина возбудили её. Тело отзывалось на его ласку с той же готовностью, что и на ей собственную. Как будто она и не стояла прижатая к двери Маяка, служащего эпицентром внеземной аномалии. Как будто не находилось в лапах чуждой сущности, которая только что поглотила ей подругу. И хоть разум её и осознавал весь ужас происходящего, её женское естество нисколько не протестовало, находя всё это приятным и комфортным.
Мерцание что-то сделало с ней. Других объяснений не было. Вот только ответ никак не помог Лине справиться с ощущением, порождённым насилием. Волна удовольствия разошлась по телу, заставив её губы приоткрыться. В глазах приятно потемнело, ноги дали слабину и чтобы устоять на них, ей пришлось упереться рукой о дверь. Пальцами второй она по прежнему сжимала запястье пришельца, вот только теперь это была скорее попытка обрести дополнительную опору, чем оторвать или вытащить его из себя.
Для этого Лине сейчас было слишком хорошо. Ритмичные движения пальцев (к этому времени к первому уже присоединился второй) заставили ей чувствовать себя так хорошо, что она даже не смогла сдержать стон, проскользнувший из приоткрывшихся губ. Когда существо подтолкнуло её ноги в стороны друг от друга, учёная подчинилась, давая ему полный доступ к своим гениталиям. А Существу только это было и надо. Пальцы заскользили между губ женской киски, делая её всё более влажной, чувствительной и нуждающейся. Вскоре Лина забыла о своём первоначальном сопротивлении и принялась двигать бёдрами, потирая себя о его руку.
— Да... – её рот приоткрывался всё шире по мере того, как Гуманоид скользил двумя гладкими и тёплыми пальцами между влажных складок. Его присутствие казалось таким привычным, словно она делала это сама. Даже температура тела полностью совпадала. Слишком идеально... бёдра женщины задрожали, омытые прилив удовольствия. Колени начали ощутимо дрожать, а бёдра рефлекторно дёрнулись вперёд, заталкивая переливающиеся зелёным мерцанием пальцы поглубже – в её тугой любовный канал.
Она хотела этого, так сильно хотела, что это казалось неестественным. Ничего подобного она не испытывала даже с Кейном,хотя искренне любила его и до последнего отказывалась сдаваться и признавать его смерть. Чтобы вырваться ей сначала нужно было преодолеть это навязанное извне, лихорадочное желания. Закрыв глаза Лиза сосредоточилась, пытаясь взять под контроль вышедшее из повиновения, непокорное тело. Донести до него факт, что над ним чинят насилие и наслаждаться подобным нельзя.
В тот миг, когда ей почти удалось это сделать, пришелец наклонился и провёл языком по её шее, одновременно, сдавливая в пальцах сосок. Так, стоп, что – язык? Откуда у этого взялся язык,если раньше у него даже рта не было? В поисках ответа на этот вопрос, Лина с удивлением обнаружила, что радужно-зелёная шкура Гуманоида начала меняться, медленно приобретая цвет и текстуру человеческой кожи. Жесткая эластичность сменялась мягкостью и теплотой. Как будто насекомое сделалось человеком.
Лина с ужасом и восхищением наблюдала, как безликая маска трансформируется и перестраивается, обзаводясь знакомыми с детства чертами. Наметившиеся под кожей скулы, аккуратный маленький подбородок, чуть припухлые губы, тонкий миниатюрный нос и большие карие глаза, выразительность которых пришельцу так и не удалось скопировать, из-за чего они казались пустыми, ничего не выражающими стекляшками. Последними выросли волосы на голове, вьющаяся пышность которых сама собой оказалась укрощена и приняла форму неряшливого пучка. Мгновение и метаморфоза полностью завершилась. На Лину смотрело её собственное лицо.
Только цвет оно имело тёмно-красный и напоминало скорее маску унижения, испуга и похоти. А ещё в нём как в зеркале отражались отвращение и ужас, который испытывала учёная от мысли о том, с какой лёгкостью Двойник украл её внешность. Ей хотелось закричать от ненормальности происходящего, но сжавшиеся на шее пальцы, позволили лишь хныкать, борясь за воздух.
Существо (Лина так и не смогла заставить себя воспринимать его как женскую особь – для неё оно так и осталось безликим и чуждым нечто) вновь принялось душить Лину, одновременно натирая её промежность. Пальцы, которые теперь обрели отчётливо-женскую форму, глубоко входили в её тесную и узкую киску, заставляя дёргаться и от пронизывающего плоть удовольствия. Женщина дрожала и слабо билась, но была слишком слаба и напугана, чтобы бороться. А Гуманоид ещё и прихватил зубами за шею.
— О-о-о-о-о-о-о! – Лина плакала кричала в сексуальной агонии, пока Двойник одной рукой яростно использовал её, орудуя пальцами в любовной щели, а другой – душил, медленно выдавливая остатки кислорода из лёгких. Она понимала, что умирает, что сотворённая Мерцанием генетическая копия скорее всего убьёт её, и тем не менее её беспокоило не это. Женщина боялась, что воздух кончится раньше, чем она достигнет кульминации. А ей сейчас нужен был этот прилив чистого блаженства, слишком нужен.
Ненависть вспыхнула в её угасающем разуме, когда она осознала, в какую зависимость от себя её поставил этот Гуманоид. Но боль в горящих лёгки и тягучее, пульсирующее удовольствие внизу живота заглушили все мысли. Лина понимала только одно – если она не испытает оргазм в следующие несколько секунд, ей конец. Однако по мере того, как нарастала паника, жгучее давление пальцев на её влагалище открыло целую реку экстаза. Сжав её пальцы бёдрами, женщина захрипела, ощущая как потребность в дыхании исчезает. Это было лучше всего, лучше любого оргазма, который она когда-либо испытывала. Наслаждение вибрировало в натянутом словно струна теле, электричеством растекалось по нервам, отдаваясь в каждой клеточек. Мерцание, стекавшее с пальцев Двойника радужным естеством, наполняло женскую суть. Всполохи проникали в плоть, мышцы и кости чтобы остаться там навсегда.
Лишь когда блаженство оргазма угасло, Лина запоздало вспомнила о свойственной большинству земных организмов потребности в кислороде. К сожалению, было уже слишком поздно. Чернота начала поглощать её и на этот раз учёная точно знала – ей конец...
...а затем Существо убрало руку, позволив жертве сделать глубокий вдох. Ощущение сладкого воздуха в горле каким-то образом подпитало её не до конца прошедший оргазм, давая ему продолжиться. И это было уже чересчур. Так и не успев толком нагнать в лёгкие воздуха Лина спотыкаясь отошла от двери, даже не поняв, что Двойник оторвался от её спины, и с глухим звуком осела на покрытый песком пол, всё-таки потеряв сознание. Копия же, вернув себе прежний облик андрогинного, изумрудно-мерцающего гуманоида улеглась рядом, механически повторяя позу оригинала. Цель была достигнута. Мерцание получило то, к чему стремилось.
...когда она очнётся, чувствуя как кровь стекает по лицу, и ощутит покалывания впившихся в щёку песчинок, то едва ли обратит внимание на остывающий в промежности жар. Ну а обнаружив переливающуюся инопланетную зелень в непосредственной близости от собственного лица и вовсе забудет о каких-то там неудобствах. Страх перед Двойником, лежащим на песке рядом с ней и точно отражающим позу, занятую ей при падении заставить забыть обо всём и продолжить бороться за жизнь. Инстинкт самосохранения.
Заметив неиспользованную фосфорную гранату рядом с трупом мужа, Лина найдёт способ обмануть Гуманоида. Заставить его взять её и удерживать до тех пор, пока она не взорвётся в его руках. И это сработает. Там, где не смогли помочь пули, справится раскалённый до бела, неугасимый огонь. Ей удастся покинуть Маяк и выбежать наружу за секунду до того, как граната взорвётся и ослепительное пламя охватит Существо. Оно не станет кричать. Не издаст ни единого звука, так как в этом не будет необходимости.
Нет, сгорающая в огне фигура будет смотреть в след убегающей женщине, пока за той не закроется дверь. А затем направиться ко входу в пещеру. Со стороны может показаться, что безликая сущность пытается спастись, вернувшись к источнику своей силы, но всё как раз наоборот. И уже умирая, на последнем издыхании, оно доползёт-таки до провала в полу и приложит охваченную огнём ладонь к стене, оплетенной корнями, заставляя те вспыхнуть. Через них пожар быстро распространиться по всему Маяку, за считанные секунды добираясь до вершины. Это место выполнило своё предназначение. и теперь пришло ему время исчезнуть в огне.
А вместе с ним и кристаллическим деревьям, что вспыхнут глубоким, огненно-красным светом за миг до того, как рассыпаться стеклянной пыли. Затем начнут умирать гибридные особи. Дольше всего продержится купол, обозначающий границы аномальной зоны, но и он в конце концов лопнет как мыльный пузырь, открыв голубое небо. В защитной оболочке тоже больше уже нет нужды.
К тому же так люди поверят, что инопланетная угроза устранена. Никто ничего не поймёт, пока не станет слишком поздно. Ведь Лина не уйдёт отсюда неизменной. Нет, она покинет аномальную, унося в себе частицу Мерцания. Все остальные оказались непригодны. Едва соприкоснувшись с ним, они развоплощались, распадались на атомы. С Линой всё обстояло иначе. Её личность оказалась более сильной и имела некое сосредоточение. Внутренний фокус, которым стала для неё любовь к мужу и желание спасти её. Эта женщина имела цель, превосходящую пределы её собственного я. Именно это и позволило выжить ей и её мужу. А точнее его двойнику, которому устроивший самосожжение Кейн отдал бóльшую часть себя, напоследок попросив найти Лину что тот и сделал.
Теперь оставалось лишь подождать, пока две искры не соединятся и Мерцание, вскормленное их любовью друг к другу, не вспыхнет с новой, ещё большей силой. Благодаря этим двоим оно разрастётся и поглотит всё живое, принеся на эту планету хаос генетического слияние и буйство дикой, не знающей запретов и ограничений, жизни. И всё это благодаря силе любви двух людей.
Пришедшая из непознаваемых пределов фрактальная сущность, именуемая Мерцанием, аннигилирует этот мир с любовью.