Холодно-горячо

— Ребятаа.. — тихо простонал парень, не в силах самостоятельно идти к выходу из зала, чтобы наконец после весело-изнурительного проведения времени пойти домой. Оказывается девять стаканчиков с алкоголем его предел. — Я сейчас тут умру.. — А ну стой ровно, пьяница ты такая. — ведя того, накинув при этом его руку на свои плечи, пробормотал верный друг этого идиота, с самого начала знавший чем закончится их совместный поход на вечеринку вместе с ним. Слабенький и худой Уён сам вызвался тащить огромную тушу Юнхо, пока третий друг их компашки - сильный Чонхо шёл рядом, но не помогал ему нести опьянённого юношу, только нескрываемо смеялся над ними и делал фотографии на свой телефон, так сказать, на память о вечере. — А ты бы лучше помог мне, а то я потом припомню тебе это. — Да ладно, пойдём быстрее, у него сейчас приступ рвоты будет. — Ребятаа.. — лицо Юнхо вмиг побледнело, а Уён так вообще потерялся в пространстве от страха. — Юн.. Юнхо, только посмей испачкать меня - окажешься на небесах. — прошипел сквозь сомкнутые зубы Ён, одаривая того пристальным взглядом. — Только не сбрасывайте меня с третьего этажаа.. — Чего? Да ты точно переборщил с газировкой. — Уён поправил спадающее тело, подбросив Хо, но сразу пожалел об этом, когда парень всем весом грохнулся на него обратно, чуть не прибив к полу. — Переел в детстве растишки и теперь давай, Уён, неси меня домой. — недовольствовал он, продолжая со скоростью умирающей улитки плестись по залу. — А ты возьми и кинь его на пол, сам доползёт. — бросил Чонхо, выходя вперёд, чтобы чьи-то ручки не смогли достать до него. — Подожди, я доведу Юнхо до дома и приду за тобой после того, как закопаю его на заднем дворе. — пыхтел Уён. Чонхо лишь состроил смешную рожицу и побежал к выходу. — Вот же.. Как мы всё ещё не попали в какую-нибудь передрягу вместе с ними. Ну и слава богу, моя пятая точка не ищет приключений. Юноша пошёл дальше, через силу переставляя ноги. Но не факт, что везение продлится долго, оставаясь без затрудняющих ситуаций. Ведь вечеринка ещё не закончилась.

***

Джисон шёл в непонятном направлении, размышляя над возможным местоположением Минхо. Минги ведь не сказал куда нужно идти, а он, глупышка, повёлся и пошёл на первый зов. Но, вспомнишь солнышко - вот и лучик, из толпы снова незаметно выскальзывает этот странный Минги и машет ладонью, чтобы Хан подошёл к нему. Он идёт навстречу и достигает красноволосую шпалу. Тот коротко объясняет, что нужно следовать за ним и сразу отправляется в путь, не дав Джи вставить и слова. Джисон терпеливо перебирал ножками за большой спиной этого уж "занятого" Минги и отчётливо с каждой минутой он думал, что тот ведёт его вовсе не к Минхо и что в любой момент парень может утащить куда-нибудь, пока все люди, элементарно поглощённые громкой музыкой, ничего не смогут с этим поделать, так как полностью увлечены и захвачены азартным желанием выступить словно на сцене, поиграть и показать свои нелепые таланты. Всё больше он не хотел идти туда, куда его ведёт парень; в голову лезли неприятные картины, а разум постепенно поддавался скопляющейся внутри необузданной панике, проникающей в самые кости, обескураживающей голову под лёгким действием выполняющего свою полноценную роль алкоголю и будоражущей притупленные чувства иссушающего страха. Джи совсем не знает Минги: ни его друзей, ни одноклассников, хотя неоднократно по обстоятельствам пересекался с ним в шкоде, но никогда не замечал его даже рядом с Минхо. Зная себя, Хан уже просто туманно догадывается, что он самый настоящий магнит для неприятностей. Проблемы сами так и липнут к нему, не говоря о столбах, которые также облюбовали сталкиваться с ним на постоянной основе. Что не день - очередная катастрофа. Джисон начал бегло осматриваться; они стали отходить от основной массы людей и приближались к двери, ведущей в коридор школы. Нет, ну это уже не в какие вороты не лезет. — Куда мы идём? — осмелился поинтересоваться младший, одной рукой скользнув в карман джинс и нащупывая телефон. Ни в коем случае сейчас не хотелось попасться, поэтому он максимально старался делать всё незаметно. — Минхо просил отвести тебя в один из классов. — безэмоционально ответил Минги, толкая дверь перед собой и та со скрипом, заглушённым внешними звуками, открыла путь в полутёмный коридор. — Почему он ждёт там? — черноволосый не стал закрывать дверь за собой и попробовал внимательно приглядеться во тьму, но ничего не увидел. Это напрягло только больше. — Мне-то откуда знать? — слегка раздражённо ответил старший. — Неужели не мог сам прийти? — Не пищи, как назойливая мышь, ради бога. Надоедаешь. — шикнул высокий. — Просто идём быстрей. Около одного класса, самого дальнего от зала, Минги остановился и открыл дверь, откуда сразу полился лучистый свет, озаривший часть коридора. Джисон осторожно заглянул в образовавшуюся щель и увидел рыжую макушку, отдыхающую за одной из парт. Минхо тут же вскочил, услышав как скрипнула входная дверца. Его лицо выражало пугливое беспокойство, но, заметив в щёлке Джисона, он немного успокоился. Минги приоткрыл дверь, чтобы младший прошёл и, когда Хан мельком протиснулся в класс, закрыл деревянный предмет. Свет слегка помигал, не давая отпустить тревожные мысли. До этого места почти не достигали мелодии теперь медленно и спокойно звучащих песен, но даже это не оставляло помещение погружаться в настойчиво утягивающую, тяжкую атмосферу, как будто здесь будет проводиться самый тайный допрос по очень щепетильным темам. Школьные занавеси туго закрывали окна, чтобы ни один лучик ламп не проходил наружу, выдавая местоположение будущего странного разговора. Минхо тщательно стал осматривать каждый уголок, каждую малейшую щёлочку между тёмными занавесками, при виде одной своевременно прикрывая их. В эмоциях проскакивала нервозность, его глаза бегали по поверхностям предметов, не осмеливаясь смотреть на Джисона; брови были хмуры и подёргивались раз за разом от громких, внезапных звуков. Хан же нелепо стоял у двери, опасливо озираясь по сторонам и иногда поглядывая на взвинченного рыжеволосого, поражаясь этим состоянием старшего. В последнее время.. В последнее время... Минхо слишком, чересчур странен. Джисон перестаёт пытаться предугадать следующие действия парня, боится оказаться рядом, так же как и нестерпимо хочет прижаться как раньше, забыв все эти дни словно тягостный сон, в котором он постоянно разрушался. Как же неприятно рвутся внутри последние нити накалённых нервов, затрагивая воспоминания оголёнными проводками, взбудораживая трепещущие мысли. В последний двухтысячный раз просмотрев помещение, Минхо прерывисто выдыхает и облокачивается бёдрами о парту, взмахивая рукой к рыжей макушке, чтобы расторопно зарыться пальцами в прохладных волосах. — Я очень надеюсь, что нас не услышат. — тихо проговорил он и наконец-то взглянул на младшего каким-то измученным и грустным взглядом. — Если они всё же застанут наш разговор - будет не сладко. — бубнил себе под нос, всматриваясь в очертания Джисона, который желает испариться невидимыми пылинками, только бы Ли не смотрел на него. Хан медленно сглотнул и подошёл к одной из ближних к себе парт, настороженно усаживаясь на стул. Парень не спускал взора с Минхо и чертил в своём фантастичном воображении разнообразные сценарии того, что сейчас будет говорить хён и что он ответит на любое предложение. До ужаса неловко обоим; оба хотят разрядить обстановку, но не представляют как это сделать. — Привет, Джи. — начинает Хо, мучительно глядя в глаза младшего и устало приподнимая уголок губ в смущённую полу-улыбку. Чувства за миг становятся в сто раз обострённее обычного: слышен ритм своего тяжело бьющегося сердца, ресницы смачиваются крохотными капельками солёной жидкости, а глаза непроизвольно слегка краснеют и пытаются отвестись в сторону, но юноша болезненно удерживает взгляд на болевой точке всего его мира - Джисоне. Зеленоглазый может подарить тепло, нужную заботу, чувство некой полноценности и счастье, но также в силах забрать смысл давнейшей жизни, искалечить душу своим отсутствием и убить так, чтобы всё ещё чувствовать боль, но тело было уже замертво потеряно. — Что ты хотел, Минхо? — безапеляционно резко выпалил Джи. Он хотел поскорее выйти и спрятаться дома, уткнувшись в свою подушку, с которой провёл большее время тихих рыданий. Не нравилось. Совершенно не нравилось здесь находится, в особенности под стойким давлением присутствия старшего. Неужели парень наконец стал вытеснять губящие чувства, что так долго разъединяли его от хорошей жизни? Словно поверхность удивительной книги накрыла слойка сухой пыли, не пропускающей кислород для продолжения буйств красок этих дурных чувств, запечатывая под толстой коркой. Будто он стал привыкать к ним и адаптировался к постоянному их проявлению. Отклал ту книгу и забросил навсегда. Смирился с пристрастными угнетать человека эмоциями. Никакого второго дыхания, просто опустошение, избавление от ненужного хлама. Это нормально - такое должно было произойти уже давно, но почему-то пыль достаточно сокрыла только в данный момент. После этой встречи всё будет по-другому. Ли провёл рукой к шее. Поведение младшего - такое отстранённое, холодное - пугало его. Естественно, чего он вообще ожидал? Что Хан сразу накинется на него с объятиями? Просто смех, да и только. Конечно, где-то в потаённом уголке он хотел этого. Наивность в этой надежде так и сочилась через края. Все же уже заметили как меняется его характер рядом с младшим? Возможно это всё виновата та странная штука - любовь. — Я хочу поговорить и объяснить кое-что, — немного скованно и вкрадчиво произнесено в, кажется, промерзающий воздух. Какое-то колючее сомнение в дальнейших словах заставило Хо поёрзать на месте, сжимаясь от напряжения парализовавшего тонкие пальцы. — Ты мне всё ещё... Нет, сначала пообещай не убивать меня. — притормозил старший. Исподлобья зыркнув на черноволосого, он поймал строгий взгляд, особо предупреждающий, что, если юноша сейчас же не продолжит говорить - Джисон без лишних сомнений уйдёт отсюда, что тот держится из последних нервишек, чтобы не удрать прямо в эту минуту, поэтому проявляет агрессию. — Всё то время, после нашего расставания, — медленно, будто прощупывая почву перед входом в грозящееся утянуть на дно болото, начал издалека рыжеволосый, что точно не понравилось Хану, сдвинувшего тёмные брови к переносице. — Ещё тогда я дал себе клятвенное слово о том, что ни в коем случае даже не посмотрю больше в твою сторону. Первое прошедшее время я держался, обходил тебя стороной и не смел смотреть туда, где оказывался ты. Но гораздо позже мои планы пошли под откос, как и мои мысли свернули куда не следовало ступать. Каждым днём я терзал себя, зная насколько сильно больно тебе. В моих словах нет смысла, и я это понимаю. Но послушай. Я не могу рассказать всё, чтобы тебе же было безопаснее. Просто услышь мои слова. Я люблю тебя. Никогда не сомневался в своих чувствах и говорю на светлую голову. Видеть своими собственными глазами прекрасный мир - это великий дар природы. Счастье - наблюдать многочисленные причуды вокруг себя. Но огромное несчастье, неверие появляется в момент, когда сердце трескается пополам, ломает внутренний строй и скрывает боль обычным нескончаемым отрицанием. Самовнушение толкует в мозг, что сейчас Джи что-то неправильно понял, лишь для себя эгоистично выцепил столь важные фразы, которыми грезил перед снами; мечтал о сне, где ему наконец признаются, что всё было до боли неприятной шуткой, где Ли восстановит правду и перестанет его душить своим пронзающим насквозь взглядом. Хан будто с головой врос в твёрдую землю - не может и шевельнуться, страшась разрушить этот сон, покинуть заветные мечтания. Но тело не станет ждать, уже течёт одна слеза. Глаза уставились в никуда, мир полнится нечестными боями с самим собой, с другими ставшими надоедать вещами. Жгучие слёзы хлынули потоком, но Джи не спешил и моргнуть. Всё также сидел неподвижно, уныло сныл по рекам мыслей, пытаясь утонуть во всём. Крепкая, затвердевшая боль пристрастно обернула сердце в своё каменное полотно, утяжеляя и осложняя выполнение важных процессов. — Мне это.. сейчас точно послышалось, да? — вымученно вымолвил Джисон кое-как шевелящимися и содрогающимися губами, так и не отрывая взора от несуществующей точки в неизменном пространстве. — Это очень неправдоподобный сон, Минхо. Я не хочу вернуть страшные кошмары, но и такое слышать слишком сложно. — нашёптывал он. Сам с собой, совершенно не понимая что происходит. Хан погрузился в свою сломленную душу, спрятался и зажался в уголке, где меньше всего было мыслей. Куда делась нерушимая стена, которая строилась всё время? А что она может, если по щелчку разрушилась, взорвалась на не укреплённые участки? Словно черноволосый всегда брал больше ответственности за слова старшего, обвешивая тело тяжеленными грузами. Примет ли он её снова? Ведь свободного места, куда возможно повесить самый трудный из всех утяжелителей, больше не имеется. Всё завешано ими и тянет его ко дну, пока парень пытается всплыть хотя бы по шею из ледяной бездны. Но время окончательно застывает для младшего, когда его плечи обвивают тёплые руки, а на макушку осторожно опускается подбородок рыжеволосого, вырывая из отравленной слезами воды полностью одним рывком. Хан резко стремится обернуть голову и застывает, так как ему не даёт это сделать Ли, удерживая в долгожданных для обоих объятиях. — Хан~и.. — Минхо посильнее сжал свои руки и прикрыл веки, вдыхая родной запах и нехотя решая: если Джисон сам оттолкнёт его, то он сразу отпустит и никогда не попытается приблизиться снова. Щека парня стала влажной от прокатившейся по ней горькой слезы. — Я правда люблю тебя. Я почти нашёл разгадку на страшную тайну. Мы можем вновь.. если ты тоже.. Постараемся забыть это? Пожалуйста... Только не молчи, Хани. — зеленоглазый громко всхлипнул и Хо притянул младшего поближе. — Я знаю, что законченный идиот, придурок, скотина. Не смог безболезненно отгородить тебя от опасности, не смог правильно защитить. Ты знаешь сколько я пролил слёз? Знаешь, потому что также ночами хотел пропасть. Закрывался от мира и страдал в полном одиночестве. И это я обрёк нас на эти мучения... — старший сильно сомкнул веки, позволяя ещё паре слезинок выпасть на пол. Джи начал потрясываться, зажимая рот себе рукой, чтобы заглушить свои вырывающиеся всхлипы. — Прости меня, тупого осьминога. Джисон что-то неразборчиво пробубнил и Минхо пришлось слегка наклонить голову на уровень глаз парня, улавливая лёгкое облегчение в напряжённых до этого мышцах предплечий младшего. — Ты.. варёный осьминог, идиот. — сказал он и приоткрыл красные глаза. Мин удивлённо разглядывал печальное лицо, греясь внутри от шутливо сказанных слов Хана. Словно его окатила волна восполнения, соединила не состыковывающиеся кусочки пазла и вернула теплоту сердцу, которое забилось в разы чаще. — Я тебя побью, кошачья морда, — всё ещё не успокоившись прохрипел черноволосый. — Хоть скинь в холодную реку со всего размаха, Хан~и. — более расслабленно проговорил ему в затылок, улыбаясь от уха до уха, точно чеширский кот, получивший разрешение напакостить. — Хорошо, готовься прочувствовать покушение на свою тушку. Джисон чувствует полноценность, сам жмётся ближе и опасливо смотрит в глаза старшего, всё же наполовину обернувшись к нему, до сих пор не доверяя своему зрению и слуху. Не верится в происходящее с ним. Напряжённость будто рукой сняло рядом с Ли. Самые сладкие моменты до этого не сравнятся с этим приторно-приятным возвращением Минхо. Хан безудержно доверяется ему, приносит раскаяние за свои колючие слова, а старший всё понимает, совсем не обижается, и Джи распускается вновь прекрасным цветком для Мина. Рыжеволосый же становится самой желанной сладостью, которой хочется беспрерывно наслаждаться. Оба пылают горящими чувствами, ощущают кипящее тепло друг от друга. Не разжимая объятий, они восстанавливают потерянное зря время и крепко держатся за руки, успокаивая свои половинки, что всегда должны быть вместе.