Под наркозом

Предполагалось, что это должен быть обычный обход пациентов, и все же Стивену вообще не следовало бы заходить в палату. Стивен был хирургом, и у него всегда были красивые чистые руки с аккуратными ногтями. Все говорили ему это. Но после разлада с женой та уже больше не хотела ни Стивена, ни его рук. Зато Такер всегда был так жизнерадостен и приветлив, встречая его. Он говорил: — Добрый день, мистер Мерфи! Такер широко улыбался. У него была такая же роскошная черная шевелюра, как у его сына Боба. Только Такер Брайант был старше, примерно возраста Ким, дочери Стивена. С тех пор, как Такер с отцом переехал из своего шикарного дома на Лонг Бич в их пригород, то регулярно посещал больницу, чтобы делать переливание крови, которое помогало с его болезнью. Такер страдал гемофилией, а потому его тело требовало внимательного и осторожного к себе обращения. Аккуратные руки хирурга словно были созданы специально для этого. Для того, чтобы бережно прикасаться к Такеру. Войдя в палату, Стивен обнаружил, что Такер все еще спал после наркоза. Он лежал на своей больничной кровати; монитор, фиксирующий жизненные показатели, издавал тихие звуки. Обычно Такер переносил переливание крови в сознании, но в этот раз они с отцом пришли ко мнению, что лучше применить наркоз. — Позаботьтесь о Такере, — попросил его мистер Брайант. Конечно же доктор Мерфи позаботится о Такере. Он будет нежен и бережен. Присев на край кровати, Стивен взглянул на спокойное лицо Такера — безмятежное и довольное. Точно он одобрял поведение Стивена, доверял ему себя и ничуть не боялся, словно знал, что тот будет предельно осторожен. «Вы же позаботьтесь обо мне, мистер Мерфи?» — прозвучал в мыслях голос Такера. Стивен сглотнул слюну. Он протянул руку, ладонь застыла над лицом Такера. Такой красивый… Точеные скулы, густые и длинные ресницы, притягательные губы. С женой он многое себе позволял, воплощая фантазии, но она никогда не возражала. Анна была готова сыграть с ним в игру. От Такера он такого разрешения не получал, и оттого ситуация становилась более щекотливой, но до дрожи притягательной. Такер был с ним, весь в его власти. Член дернулся в штанах Стивена. Никто не узнает и не услышит. Он выбрал удачное время, закрыл палату изнутри. Прижав язык к нижней губе, Стивен опустил руку ниже и дотронулся кончиками пальцев до губ Такера. Такер не дернулся, даже ресницы были неподвижны, глазные яблоки застыли под веками. Значит, у него глубокий сон. — Черт возьми, — прошептал Стивен, невесомо водя пальцами по губам Такера, и крепко сжал через брюки твердеющий член. — Какой же ты прекрасный… Он надавил на нижнюю губу большим пальцем, оттянул ее вниз, обнажая нижний ряд ровных зубов, сместил подушечку вниз к десне и поводил ею из стороны в сторону, скользя по слюне. Губы Такера, пухлые и розовые, они были прекрасны, как и руки Стивена. И эти губы сводили его с ума с самой первой их встречи. Он бы все отдал за то, чтобы Такер был в сознании, бодрствовал и сам захотел взять в рот его пульсирующий от возбуждения член. Чтобы отсосал ему со звериным желанием, заглатывая глубоко и утыкаясь носом в густую кучерявую копну лобковых волос. Но пока Такер не принимал активного участия, за него это сделает Стивен, поможет им обоим. Приподняв белое больничное одеяло и сдвинув подсоединенные провода датчиков, он обхватил худое запястье Такера и приподнял его безвольную руку. Ноль реакции. Подстегиваемый запретным желанием, Стивен пересел ближе к Такеру и опустил его кисть на свое бедро. Недостаточно близко, чтобы дотронуться до члена, но кровь все равно прилила к паху. Стивена бросило в жар, заросшие подмышки стали мокрыми от пота, а дыхание более рваным. Сглотнув в очередной раз слюну, Стивен наклонился к лицу Такера, любуясь им. Закрытые глаза, нос с горбинкой и очаровательной маленькой родинкой, мягкие щеки, острые скулы… и губы. Они манили Стивена. Мокрыми от слюны пальцами он провел по нежной коже, не смея задевать ее ногтями. Губы влажно заблестели, будто Такер только что облизал их. А потом Стивен сам коснулся их языком. Если бы Такер не спал, то наверняка бы пожаловался, что усы и густая борода Стивена щекочет его. Но он даже не шелохнулся. Осмелев, Стивен склонился еще ниже и прижался ртом к приоткрытым губам Такера. Он до боли сдавил член. Ему хотелось разрядки, но не хотелось спешить. У них было еще достаточно времени. Стивен слез с кровати и взял край одеяла. Он уже видел Такера обнаженным на осмотрах, рассматривал его тело, касался кожи, изучал. Но как профессионал он не позволял себе увлечься в те моменты. Сейчас же ему хотелось насладиться. Стивен Мерфи и правда был профессионалом и не допускал мысли увлечься пациентами. Но с Такером было иначе, его тянуло к нему. На Такере была больничная сорочка, завязанная в районе лопаток, скрывая его тело спереди, но плохо прикрывая все, что было сзади. И хотя Такер лежал на спине, сорочку было очень легко задрать наверх. Спустив одеяло до колен, Стивен взялся за кромку сорочки и потянул ее наверх, обнажая сначала покрытые темными тонкими волосками бедра, затем пах и живот и поднял до груди, свернув ткань чуть выше темных маленьких сосков. Над мягким расслабленным членом уже отросли длинные черные волосы, мошонку покрывал пушок таких же волосков, но более редких. Такер был взрослым мальчиком, юношей, но пока еще не мужчиной. Его длинная стройная фигура пьянила, притягивала взгляд. Будь воля Стивена, он бы всю ее покрыл поцелуями и осыпал ласками… Но хоть время и было на его стороне, ему хотелось двигаться дальше. Запретное желание подстегивало. Бережно опустив ладонь над коленом Такера, он провел рукой вверх, едва касаясь. Задевая волоски, очертил круг — тазовая косточка, впалый живот, пупок, вторая выступающая под кожей косточка, бедро… Стивен закусил губу, точно собирался с усердием приняться за дело, такой мимики он никогда не позволял себе во время операций. Рука коснулась мягкого члена, довольно большого даже в расслабленном состоянии, таким можно гордиться. Стивен не обхватывал его рукой, лишь провел пальцами вверх и вниз… вверх и вниз по нежной коже. Он не знал, возбудило ли это Такера, но сам он не на шутку был заведен. Будь наркоз более глубоким, он мог бы позволить себе зайти далеко, очень далеко… Но Стивен не исключал риска, что Такер все же может проснуться, его может напугать происходящее. Устроив ладонь на животе Такера, другую руку он подсунул под плечо и, внимательно следя за проводами, аккуратно перевернул его на бок, чтобы оценить все достоинства. Мягкие полушария ягодиц так и просились в ладони… Как восхитительно они бы смотрелись, если отвесить по ним шлепок, чтобы кожа заалела. Но с гемофилией Такера был риск, что под ладонью расцветут яркие бутоны гематом, которые будут сходить слишком долго. Стивен не хотел вредить Такеру, не хотел причинять ему боль и страдания. Его болезнь и так была достаточным наказанием на всю жизнь. Очертив ладонью окружности, Стивен заботливо погладил кожу, скользнул пальцем между ягодицами. Интимность момента и тишина больничной палаты завораживали, умиротворяли, будто они с Такером находились где-то далеко-далеко отсюда, где их точно никто не сможет потревожить. Не сможет изобличить и осудить. Стивен нащупал плотно сжатые мышцы сфинктера, погладил морщинки кожи и бережно надавил, чтобы не задеть кожу ногтями. Такер продолжал безмятежно лежать в той позе, в которой его оставил Стивен, не выказывая ни малейшего возражения. Интересно, забавлялся ли Такер с собой подобным образом? Трогал ли себя там или это делал кто-то из его близких друзей? Настолько близких, что об этом никогда не расскажешь на семейном ужине. В его возрасте Стивен ушел далеко в познании себя. Одним из толчков к этому послужил момент, когда дома не осталось никого, кроме них с отцом. Отец спал в гостиной, и Стивен не сумел справиться с соблазном, чтобы проверить, как сильно они отличаются друг от друга. Отец был пьян и вряд ли что-то могло разбудить его. Так что юный Стив расстегнул штаны отца, достал из них член, сжал на пробу, двинул кулаком, как дрочил себе в комнате. Он так увлекся, что член отца выстрелил спермой. Но Стив не растерялся, не убежал, а нашел в себе стойкость скрыть улики, чтобы никто не догадался о том, что он сделал. Безропотность и безответность уже тогда вскружили ему голову. Анна не возражала, изображая пациентку под наркозом, когда Стивен просил ее, чтобы заняться сексом. Она даже предлагала сама. Но симуляция наркоза и настоящий наркоз, настоящая опасность — две большие разницы. Не удержавшись, Стивен слез с кровати, встал коленями на пол и приблизил лицо к ягодицам Такера. Ему нестерпимо хотелось попробовать его на вкус и сделать мокрым, чтобы трение стало более плавным. Смазки у него с собой не было, так что Стивен раздвинул ягодицы, открывая сморщенный вход, и надавил на него кончиком языка, увлажняя. Он подвигал языком, будто щекоча, накрыл губами теплую кожу и засосал в рот, прижимаясь к самым сокровенным и интимным местам усами и косматой бородой. Такер тихо и влажно вздохнул, за дверью послышались шаркающие шаги. Если дверь сейчас откроют запасным ключом, то он точно не сможет объяснить, что все не так, как подумает заставший его на месте преступления человек. Все слишком однозначно. Доктор Стивен Мерфи вылизывает анус своего пациента Такера Брайанта. Вопиющий скандал. Шаги смолкли вдалеке. Видимо палата не заинтересовала их разоблачителя. Стивен прикрыл глаза, жарко дыша между ягодиц Такера, лаская все быстрее, наращивая темп, точно хотел заставить его кончить только от римминга. Он гладил верх мошонки, где она переходила в промежность, но не мог приласкать яички — из-за сомкнутых ног до них было невозможно добраться. Только если перекинуть руку через бедро Такера. Такер приглушенно замычал. Стивен слышал звук, с которым тот облизал губы. Ему нравилось, его тело отзывалось, отвечало на ласку. Если бы они спали каждую ночь в одной постели, то Стивен бы намеренно просыпался до рассвета, чтобы заняться сексом с еще разомлевшим и расслабленным Такером, чтобы слышать, как сладко тот вздыхает. Утром, когда у Стивена уже начинался рабочий день в больнице, Такер бы просыпался в постели со свежей, но уже подсохшей спермой на бедрах и чувствовал легкую меланхоличную пустоту там, где еще пару часов назад был член Стивена. Стивен не хотел, чтобы Такер чувствовал себя растянутым, когда отойдет от наркоза, так что не добавлял больше одного пальца. Не изменяя себе и своим принципам, он ласкал неторопливо, чтобы не поцарапать кожу ногтем, скользя по естественной слизистой смазке и щекоча сфинктер кончиком языка. — Ммм… Такер хныкнул во сне. Он был близок к тому, чтобы проснуться, а Стивен к тому, чтобы кончить себе в штаны. Стерев ладонью слюну с усов и бороды, он нетвердо поднялся с затекших от твердого пола колен. Придерживая Такера за плечо и талию, Стивен повернул его обратно и уложил на спину. Член Такера стал тверже, больше. Набухшая головка чуть сдвинула крайнюю плоть и сочилась предъэякулятом. Не удержавшись, Стивен слизал застывшую на уретре полупрозрачную каплю, смакуя солоноватый вкус. Разомлевший и полувозбужденный Такер казался еще красивее, чем обычно. Его хотелось возносить, боготворить. Одернув вниз сорочку и накрыв обратно одеялом, чтобы его эрекция не смущала, Стивен расстегнул брюки и сел обратно на постель. Он сидел спиной к двери намеренно, и если кто-то все же вздумает войти, то происходящее в палате будет значительно легче объяснить, а заодно успеть прикрыться белым больничным халатом. Стивен вновь взял руку Такера за запястье, но на этот раз расположил не на бедре. Он помог пальцам сжаться на своем горячем пульсирующем члене в кулак и несколько раз двинул их кистями вместе, почти доводя Стивена до пика. Такер не сжимал пальцы сам, хотя все еще влажно и поверхностно дышал. Но когда он проснется, слюна между ягодиц уже должна будет высохнуть. Пусть Такер и не проявлял инициативу, Стивену было достаточно того, как далеко он сумел продвинуться… и проникнуть. Тяжело и надсадно дыша, точно убегавший от охотников олень, Стивен отпустил безвольную руку Такера, крепко сжал у основания свой член и вскочил на ноги. Сделав пару шагов к изголовью и держась за стену, он ткнул красной головкой в приоткрытые губы Такера, в этот розовый бутон, который так хотелось обласкать поцелуями. Стивен поводил головкой от уголка рта к центру губ, мелко и быстро толкаясь бедрами вперед, и крепко стиснул челюсти, чтобы не застонать. Прекрасное лицо Такера, мягкие щеки, нос с родинкой и пухлые губы окропили брызги семени. Стивен часто и загнанно дышал, то сжимая, то ослабляя член, и двигал кулак к головке, выдаивая из себя все до последней капли. Залитое спермой лицо Такера было воплощением греха и похоти. Стивен не отказался бы убить себя прямо сейчас, выстрелить в голову из ружья, лишь бы забрызганное лицо Такера стало последним, что он видит в этой жизни. Ему хотелось отдышаться и перевести дух, но Стивен не мог себе этого позволить до тех пор, пока не вернется в кабинет. Он должен быть осторожен и осмотрителен. А потому, убрав обмякший член в белье и застегнув брюки, он взял влажную салфетку, чтобы стереть с лица Такера свои капли. Дыхание Такера выровнялось. Стивен потрогал его через одеяло — эрекция тоже спадала. Если его после и смутят влажные капли на больничной сорочке, то их всегда можно списать на мокрый эротический сон во время наркоза. Во всяком случае, Стивен бы сделал именно так. Убедившись, что вернул все примерно в то же состояние, как и было, Стивен запахнул докторский халат и, когда уже был на пороге, обернулся, чтобы еще раз взглянуть на Такера и молчаливо с ним попрощаться. — Эй, Стивен, был у Брайанта? — спросил Мэттью, нагнав его в коридоре. — Все верно, был. Он спит, но хорошо себя чувствует, показатели в порядке, — сухо ответил Стивен. Анестезиолог из Мэттью был отменный, как и друг, но вот секреты он хранить никогда не умел. А уж такой секрет, как у них с Такером, нельзя было доверить никому. Даже самому Такеру.