Пособие о том, как приручить Проклятие

Лицо Двуликого смутилось, брови презрительно сошлись к переносице. Я опасно подошла к тому, о чём мне не следовало говорить. Было очевидно, что нужно держать свой язык за тридцатью двумя зубами, но в этот же момент, когда моя голова должна была скромно опуститься, выискивая глазами что-то у своих ног — я подняла свой подбородок ещё выше; в этот же момент, когда стоило скромно отвечать или вообще замолкнуть от страха — в глазах бегущей строкой насмешливо прочиталось: «Хочешь заткнуть мне рот — найди способы поинтереснее». —О чём ты, человечишка? — напряжённо спросил Сукуна, предостерегая меня от бездумных действий. Но я всегда была вольна играть только по своим правилам. —Тысячу лет назад ты был простым магом со своей врождённой способностью, — начала я, — Запретной техникой. Мой проницательный взгляд смотрел Двуликому в душу, когда его, в ответ, мрачно прожигал во мне дыру. Его мнение на этот счёт было известно наверняка — я ступила не по «той» дорожке. Он испытывающе проходился своими кроваво-красными глазами по чертам моего лица, по моей язвительной и издевательской улыбке. —Это ведь «Бессмертие»? — лукаво спросила я и выдержала недолгую паузу, скользя по нахмуренному Проклятию взглядом. Запретная техника, которая необратимо нарушает циркуляцию проклятой энергии и делает её бордовой. —«Король проклятий» то, «Король проклятий» это, — я расхохоталась, пародируя взволнованный и напряжённый голос всех магов и духов, в моменты, когда те упоминали прозвище Сукуны, — Какое же ты проклятие? Ты был магом и остаёшься им по сейчас! Мой язвительный и скользкий голос нежными бархатными лентами проходился по шее Двуликого, завязывая на ней петлю, которая с каждым новым словом, душила всё сильнее. —Бессмертным ты не мог быть в обличие человека более ста лет, поэтому твоя же способность постепенно меняла нутро, делая его более проклятоподобным. Ведь только проклятия могут жить вечно. Сукуна прервал мою речь: —И что? — задал он риторический вопрос, — Чем эти познания тебе пригодятся в гробу? Я ведь уже сказал — живой ты от сюда не уйдёшь. Я не сомневалась — мои слова напрягли его. Всё это было правдой, которую мне удалось выяснить путём тщательного анализа его личности и многомесячной подготовки к встрече. В то время, когда Сукуна не знал о моём существовании — я подробно изучала историю его самого. И в этой игре знаний своего противника у меня прямо сейчас было бесспорное преимущество, которое всерьёз било по безопасности Двуликого. Каждый маг знает, что собственные техники не стоит произносить вслух — появляется риск, что соперник найдёт противодействие. И именно в этот момент для Сукуны я была тем самым «соперником». Самодовольство лилось наружу через край, я насмешливо приподняла бровь: «Ты что, правда не понимаешь?». —Мне? Ничем, — задаю вопрос и тут же на него резонно отвечаю, — А вот тем, кому эта информация перейдёт в случае моей смерти — очень даже. Секундный ступор, Проклятие нахмурилось, не совсем понимая о чём речь, а затем в глазах Двуликого отразилось всё: встреча несколько дней назад с проклятыми духами, магический артефакт и его, словно в замедленном действии, передача из рук в руки. Я была уверена, в этот же момент в собственной голове Рёмен слышал слова об условии: «Моя смерть», которые сейчас эхом отдавались у него в подсознании, и, наверное, оглушали. Не в прямом смысле, конечно, а как минимум громким осознанием.

«Какой-то камень с записанной информацией. Что там хранится, раз ты просишь смотреть внимательно?»

Теперь мужчине не требовался ответ, чтобы понять, что же находилось внутри. Конечно, если Двуликий убьёт меня, то какой толк от всех моих амбициозных слов? Было бессмысленно бросаться вот так грудью на амбразуру и заявлять о том, что находилось в строгой тайне. Ведь для всех очевидно и понятно, чем именно карается переход личных границ представителя Клана Рёмен. Но что он будет делать, если именно моя смерть спровоцирует вскрытие этой информации? Я сделала ставки на то, что он отступит.

«Тайна существования Сукуны»

Небольшая несостыковка: как у проклятого духа может быть энергия красного цвета? У них однообразные способности и как такого понятия врождённой техники нет. Этот вопрос мучил меня, когда я пыталась узнать о Проклятие больше. Его пытались изгнать тысячу лет различными запечатывающими техниками для проклятых духов, но ни одна из них не работала. Почему? Я задавалась этими вопросами изо дня в день. Строила теории в рамках всего магического мира в целом. Выстраивала карточный домик и завершающей картой стал вопрос: «А проклятие ли Двуликий?». И тут под звон колоколов — всё встало на свои места! Техники изгнания работали только на проклятых духов, но Сукуна не проклятие — он маг! И чтобы прервать его способность «Бессмертия», нужно не так много — воздействовать на него аналогичными техниками против магов. Поэтому его так называемый «гарант на продолжение жизни», в виде тринадцати оставшихся пальцев, абсолютно нелеп! Проклятия или маги тут же прихлопнут его, если узнают о причине столь многолетнего существования Сукуны. Двуликий смотрел на меня со злостью и раздражением, всё ещё не желая признавать услышанного. Осознание, что его «провели» было весьма неприятным, до скрипа в зубах и до боли в голове. Он сжал челюсть, а на его висках ненадолго проступили венки. Я азартно взглянула на него: —По-прежнему хочешь меня убить? Вперёд, убивай, — оскалилась, видя его озадаченное лицо. Двуликий поджал губы и еле заметно тряхнул головой, я видела, как его лицо, вслед за всеми стадиями принятия менялось: от отрицания до смирения. В конечном счёте он усмехнулся, отстраняясь от меня. Его лицо расплылось в гадкой улыбке, а на лбу виднелись испарины пота. Мужчина вновь смотрел на меня по-новому, уже в который раз словно видя впервые и производя мысленный перерасчёт моих сил. Мы прожигали друг друга бескультурным, раздевающим взглядом. Шахматист облажался, когда пытался до начала игры просчитать ход соперника. Соперник оказался умнее — он не делал хода, а просто завершил игру. —И всё же... — хотела начать я свою надменную речь с полуоткрытых глаз, как резкий звук, разрывающейся на части плоти, остановил меня. Поезд мыслей сбился с намеченного пути, сходя с рельс, тут же впечатываясь всем своим грузом в твёрдую землю. Я вытаращилась на Двуликого, ошарашенно открывая рот. Скрежет руки, проходящий через грудь мужчины, и в одно мгновение его сердце уже не находилось в том месте, где ему положено быть. С уголков его губ, которые по-прежнему были растянуты в довольной улыбке, начали стекать капли крови. Он отшвырнул своё сердце за спину, несильно покачиваясь на месте, в попытке сделать шаг ко мне. Я опустила тот же ошарашенный взгляд на свою грудь, из которой, словно отзеркалено от Двуликого, сочилась кровь. Одежда липла к коже, а силы покидали меня с геометрической прогрессией. Ноги подкашивались. Я упала вперёд лицом, не в силах пошевельнуться или предотвратить падение. Однако боли я не чувствовала, только дикую слабость в теле и желание уснуть... Глаза непроизвольно начали закрываться, будто на веки в одно мгновение навалился многотонный груз. За секунду до полной отключки, я услышала хриплые слова Сукуны: —Да, ты права... Довольно болезненно... — сначала его развязная и непонятная речь, а затем глухое падение мужского тела.