Пособие о том, как приручить Проклятие

В прошлом у меня была уйма врагов, которые желали мне самой мучительной смерти, но были и союзники. «Один в поле не воин», — так гласила знаменитая пословица и, несмотря на мой стиль справляться самой, ей приходилось подчиняться. Пусть в прошлые времена я обладала и силой, и могуществом, но находясь в окружении бесчисленного количества врагов, к своим бокам так или иначе приходилось подпускать людей, приходилось обзаводиться обилием знакомых и союзников. Ведьмочка была одной из них. В давние времена она специализировалась на изучении проклятой энергии. Различные отрасли физики, биологии или химии — всё это по её части. Она варила непонятные травы, которые могли облегчить боль при болезни или, наоборот, могли убить. Во время этих процессов она почему-то напоминала мне воодушевлённого ребёнка, который пытался познать мир. За все эти специфические познания, эта безликая девушка получила прозвище Ведьмы, а в рядах моих сторонников заняла одно из самых почётных мест. Она не служила мне, не обладала она и такими чертами как покорность. Рыжеволосая никогда не видела во мне свою госпожу, в отличие от остальных, она разговаривала со мной на равных. Первое время это раздражало, моя непомерная гордыня возмущалась и лезла из кожи вон на такую наглость, меня злило, что у девушки были амбиции, характер и была, таких же необузданных размеров, гордость. Одними глазами мы воевали, с трудом терпели друг друга и хмыкали, чуть что, видя в своём поле зрения. Я достаточно долго не могла понять, чем именно она мне так не нравится, пока не осознала, что мы похожи. Эта мысль была такой безрассудной и глупой, что я пребывала в шоке, когда дошла до неё, а затем сразу попыталась выбросить её из головы. Смеялась с этой теории, иронично закатывала глаза, мол, как вообще могла такое предположить, а затем незаметно для самой себя начала находить подтверждения. Вот зеленоглазой тоже скучно на очередном собрании и она зевает, желая поскорее его закончить, вот тоже злится, столкнувшись с тем, что люди неправильно исполняли её приказы, вот в её глазах азарт, смелость, робкостью она не страдала, гордость, кровожадность и… Дьявол, как же я была ошеломлена, добавляя пункт за пунктом. Ведьмочка была очень своенравной, она отличалась от остальных, и была загадочной. Я едва ли могу сказать о ней хоть что-то даже сейчас. Бесспорно, она во многом мне помогала, но никогда не задерживалась в моём поместье надолго, чтобы позволить мне достаточно её узнать. Рыжеволосая частенько работала с моими подчинёнными, исследуя их энергию и укрепляя её. Я, в свою очередь, предоставляла девушке своих людей, которые были в её полном подчинении и выполняли любые приказы. Это был взаимовыгодный союз на добровольной основе. Он был уникальным и единственным в своём роде, так как каждая из нас имела право оборвать связь в любой момент, а другая этому бы никак не помешала. Насмешливое, несерьёзное слово «подружка» она использовала ещё тогда, невербально сокращая между нами дистанцию. Некая субординация в итоге вовсе ушла. Мы хорошо с ней спелись, несмотря на то, что многое из своих планов скрывали. Так, я не знала даже её настоящего имени, а она из моих уст не слышала и капли правды. Знала только, что моя энергия красная, так как проводя множество исследований выработала своеобразное чутьё. За время нашего совместного препровождения нам были известны лишь общие повадки и привычки друг друга. Естественно, что я пыталась узнать больше. Такое мизерное количество информации о человеке не давало мне покоя — хотелось видеть Ведьмочку насквозь. Что если она что-то задумала, враг? Позволить незнакомому магу находиться столь неосмотрительно близко означало бы верную смерть для меня. Но узнавать о Ведьме, как на зло, ничего не удавалось — всю информацию о себе она хорошо скрывала. Помимо всего прочего женщина с лёгкостью могла пропасть на пару лет, а затем как ни в чём не бывало вернуться. Такой своенравный и свободолюбивый характер был как раз по ней. Без возможности узнать больше, всё, чем я могла себя обезопасить, — это просто не подпускать её слишком близко. С рыжеволосой я обходилась с настороженностью, особой чуткостью и недоверием. Планы не говорила, способности шифровала, иногда я точно чувствовала её пристальный взгляд на себе, но к счастью опаски насчёт предательства не оправдались. Впрочем, нельзя сказать и то, что загадочная особа проявляла ко мне подозрительный интерес: выведывать информацию она не спешила, о чём-либо связанным со мной не интересовалась, порой и вовсе, погрузившись в собственные мысли, обходила стороной. Свыкнувшись с личными границами друг друга, мы нашли общий язык, но в то же время чётко отточили дистанцию, выстроили линию, за которую не стоило наступать. Болезненные точки информации обо мне и ей стали игнорироваться — уже не играло роли то, как её в действительности зовут, чем она занимается вне моего особняка, мы просто находились в союзнических отношениях, предоставляя свободу другому. Если выражаться повседневным языком, то многие назвали бы такую, как Ведьмочку, другом, но я себе подобного позволить не могла. Да, она незаметно разбила свой лагерь возле моих личных границ, подкралась к подобию моего сердца достаточно близко, и возможно я даже совру, если скажу, что у меня не было порывов что-либо ей о себе рассказать, тем не менее, между нами отсутствовало доверие. Мы мало друг о друге знали, часто я ловила её подозрительный взгляд, который становился свидетелем слишком многого, а она иногда встречалась с моим таким же. Негласно, мы тысячу раз пытались друг друга убить, но ещё столько же раз сдавались. Занеся кинжал над кроватью, где она спала, я хотела, правда хотела уничтожить угрозу, которую зеленоглазая приносила, подступив ко мне слишком близко. Я не понимала, что это были за чувства и откуда они вдруг взялись, пусть остальные поют о дружбе, но я в это не верила. Ни о каких подобных глупостях не могло идти речи. Спящая девушка мало обо мне знала, но много слышала и видела — она предвещала опасность, но сколько бы я себя не пыталась в этом убедить, никогда не получалось. Моя рука, занесённая над рыжей макушкой, еле заметно подрагивала. У меня не возникало слабостей, когда я убивала людей, но сделать это с ней так и не смогла. Я мерзкий, гадкий, подлый человек — говорите, что хотите, но я чётко уверена в том, что она пыталась сделать то же самое. Можете верить, можете нет, но одной ночью я проснулась в холодном поту, мне приснился кошмар, где надо мной стоял сам Дьявол. Он прожигал меня насквозь, силуэт был тёмным в ночи, одни глаза ярко пылали. Я не могла пошевелиться — душу охватил страх, а ужас сковал. Этот некто, от которого веяло демонической аурой точно неземного мира, собирался меня убить — я чувствовала остриё ножа на коже. Хладный металл докасался до участка шеи, когда я сглотнула, почувствовала лёгкую боль от пронзения. Мои нервы рвались как тонкие нити под натяжением, не выдержав ночной кошмар, я резко поднялась на кровати, из груди вырывалось судорожное дыхание. Меня словно насильно вышвырнуло из сна. Скованность с тела спала, я бегала глазами по пустой комнате, по окну, которое впускало лунный свет, никакого присутствия, естественно, не было. Просто сон, я перенапряглась, перенервничала, в конце концов никто не мог обладать такой жуткой аурой. Как только я закончила оглядывать комнату, невольно коснулась шеи, и вот тогда прежний страх показался сущей мелочью. —Что это? — мой голос прорезался сам, пока тело немело от ужаса. На кончиках пальцев виднелись багровые пятна крови. Лезвие из сна? — как бы не так, сомнения в том, что всё это было нереальностью, пропали. У меня отсутствовали доказательства, но я знала, кто пришёл ко мне среди ночи, одно оставалось непонятным: «Почему она не довела дело до конца?». С другой стороны, а почему я этого не сделала? Подобное происходило несколько раз, но постоянно мне то ли не хватало смелости, то ли я оправдывалась, что не мой день или то, что она вообще сама вскоре откинется. Такое случалось у тех, у кого были проблемы с доверием, к несчастью для нашей несостоявшейся дружеской искренности, они присутствовали у нас обеих. Я чувствовала, что опасно иметь рядом того, кто смог к тебе настолько сильно приблизиться, но уже ничего не могла с собой поделать. Не уверена, как долго бы ещё продолжались наши робкие шаги пойти друг другу навстречу и одновременно с этим попытки взаимного уничтожения. На каком-то подсознательном уровне я чувствовала, что наша история должна закончиться убийством другого, вопрос оставался в том, кто осмелится нанести удар первым. Трудно в это поверить, но ни одна из нас этого так и не сделала. Я всегда знала, что Ведьма была обычным магом и прожить дольше ста лет не могла, но несмотря на это, коварная и хитрая особа определённо играла в опасные игры с кем-то могущественным, и мне порой даже казалось, что Смерть никогда не сможет её догнать. В конце концов у меня же получалось, а, догадываясь о хитроумности и подлости зеленоглазой, которая словно состояла из двойного дна, для неё уйти от своей погибели не стало бы чем-то проблематичным, но я ошибалась. Смерть пришла к ней, когда одно людское поколение не успело смениться на другое. Однажды она в очередной раз скрылась из моего поля зрения где-то на пять лет, опять же, такие исчезновения не были чем-то необычным для неё. Поэтому вскоре я ждала её возвращения, однако, зря. Вместо неё, к порогу моего особняка прибыл гонец с печальной вестью — девушка скончалась. Проводя какой-то эксперимент с собственной проклятой энергией, она потерпела неудачу, а ценой оказалась её жизнь. Помню свой рассеянный, невидящий взгляд в тот момент, я вышла к дверям, глядела на худощавого парня, держала в руках дурацкую бумагу, сложенную вдвое, и не могла поверить ни своим глазам, что это видели, ни ушам, которые слышали чужие слова. «Женщина отправилась на упокой», — оповестил гонец. Я ничего не ответила, моё лицо исказил какой-то неестественный оскал, затем я закрыла дверь. Первой реакцией стал восторг, казалось бы, это то, чего я так ждала! Небеса услышали мои молитвы и снизошли до того, чтобы самостоятельно убрать коварную девушку с моего пути. Весь вечер я ликовала, та самая улыбка не сползала с лица, и меня мало волновало, когда каждый раз проходя мима зеркала, она казалась мне странной, жуткой, кривой и неестественной, словно мне приходилось её держать. Закрыв двери в свои покои, я легко присела на край кровати, счастливо вздохнула и прикрыла глаза. Мне вдруг стало так смешно, хорошая весть никак не выходила из моей головы, и, не сдержавшись, я громко рассмеялась, накрывая одной рукой лицо. Я услышала внутри себя какой-то щелчок, хруст, будто сухую и без того надломленную палку, наконец, сломали. Была спичка, её зажгли, увидели красивое пламя, а затем она, подтверждая конечность жизни, сгорела дотла. Грудь сдавило в тиски, горло зажгло, словно я хлебнула яда. Из моих глаз градом хлынули слёзы. Смех прорезался сквозь них, но поток никак не мог остановиться. Внутренняя дрожь охватила душу, мне казалось, из-за него меня колотит в разные стороны. Было так больно, словно мне вонзили кол в самое сердце. Абсолютное непонимание, я же этого хотела, так что происходило прямо сейчас? За толстой стеной льда, где были сокрыты все мои чувства, не было возможности пробиться сквозь эту преграду. Сохранять самообладание я могла даже в критические ситуации наступления врага, а сейчас я была уверена, что рада чьей-то смерти, но сдержать рыдания той ночью я так и не смогла. Меня трясло изнутри, тело не слушалось и предательски дрожало. Когда-то я уже чувствовала подобное. В тот день умерли мои родители. Эта горькая волна накрыла с головой, заставляя захлебнуться паршивым чувством. Она протекала по венам, заполняя органы, без труда проникая в сердце, оттуда — в душу, отравляла всё, до чего докасалась, заполоняла полость рта и вкус у неё был такой особенный, запоминающийся на века, вкус утраты близкого человека. —Ведьмочка… — хрипела я, уткнувшись локтями в мокрые колени. Мои руки были сложены в замок, а лоб обессиленно утыкался в большие пальцы. Кроме отвратного «прости меня», кое-что хотелось сказать ещё больше. — Пожалуйста, вернись. Меня пригласили на её похороны. Пасмурный день, помню, шёл мелкий дождь, а прохладный ветер щекотал лицо, в частых своих порывах заставляя тело покрыться мурашками и неприятно поёжиться на месте. Одинокий гонец, я не знала, от кого получила письмо, на самом мероприятии было немного народу. Было скверно и неприятно в груди. Я не знала почему, но уже два дня подряд рыдала. Моё лицо опухло и покраснело, глаза едва ли отличались от неживых. У вечной жизни была своя обратная сторона — ты видел, как дорогие твоему сердцу люди умирали. Я холодно и отстранённо наблюдала за тем, как открытый гроб проносили мимо. Коричневые непотускневшие кудри с чуть рыжеватым отливом расстилались по внутренней поверхности деревянной коробки. Выразительные зелёные глаза были закрыты тяжёлыми веками, которым впредь не представлялось возможным открыться. Пусть знает каждый, что на свете нет хуже чувства наблюдать за смертью друга, за смертью близкого человека, что пережить гибель родителей невозможно — эта рана всегда свежа, неважно прошло два года или сорок лет. Невыносимо знать, что больше не услышишь чей-то нежный, тёплый голос, не увидишь выражения лица, которое поддерживало тебя в период невзгод или порицало, наставляя на правильный путь. Все эмоции живого человека, ты знаешь, что он на тебя злился, родители могли бить, ругать или вовсе не присутствовать в твоей жизни, но невозможно оставаться равнодушным на их похоронах. Сейчас же я была готова скорее поверить в собственный пошатнувшийся рассудок, а не в то, что стоящий передо мной человек — мой давний знакомый. Орда неприятных, смешанных чувств оттягивали душу куда-то к земле: я испытывала и злость, и недоверие, и гнусную печаль. Человек, который должен быть мёртв, сейчас стоял передо мной, и он — тот, кого я похоронила с тянущей, несвойственной мне скорбью, точно насмехался. —Поверить не могу, что это ты, Анриэтта, — беззаботно говорила она, жестикулируя руками. — Твоя былая энергия едва ли ощущается. Её слова привели меня в гнев, смешавшись с противной колкой обидой. —Ты сумасшедшая! — выпалила я на одном дыхании, перебивая старую знакомую. Она перевела на меня удивлённый взгляд, словно только что заметив моё недовольство. Я, наконец, поднялась на ноги, заметно переменившись в лице. — Полтысячи лет назад я похоронила тебя при неудачных обстоятельствах. Ты уже давно мертва! Я внимательно наблюдала за девушкой, пытаясь найти в ней хоть какой-то подвох. Хоть что-то, что опровергнет эту наглую ложь, что передо мной старый союзник, но всё, как на зло, говорило об обратном: прошлая манера речи даже не изменилась, прежнее лицо с характерными новыми еле заметными мимическими морщинками, пронзительный, неподвластный никому взгляд, и что самое ужасное, что не даёт мне сомневаться в личности мага передо мной — энергия. Проклятая материя, присущая только ей, была идентична с демонической энергией моей старой знакомой. Это точно была чёртова Ведьмочка. —Мертвецы не имеют возможности ходить по этой земле, — молвила она, в очередной раз смеясь надо мной. — Как видишь, я жива. —Тогда что было на похоронах несколько сотен лет назад? — не отводя от неё пристальный взгляд, спросила я уже скорее в порыве душещипательного отчаяния, на что девушка миловидно прикрыла глаза и, расплывшись в улыбке, ответила: —Фальшь. Так просто, легко и беззаботно, словно это не несло для неё никакого бремени. Хотя действительно, чего это я? Это ведь не она рыдала ночами, не сомкнув глаза, над чужой могилой. Мой взгляд растерянно стекленел. Я уже и забыла, какую боль могут причинять чьи-то слова. «Спасибо, Ведьмочка за то, что напомнила», — прошло уже достаточно сотен лет, незачем печалиться из-за прошлого, так подумала я, стараясь не зацикливаться на том, что тонула в гнетущем, удушающем чувстве разочарования. Почему-то в этот я вспомнила про Гето, и если он именно так чувствовал себя в момент, когда я прекратила с ним сотрудничество, готова отдать ему должное — удовольствие от этого и правда ниже среднего, — усмехнулась я, припоминая нашу с ним последнюю встречу, — Кстати, Гето… —Меня преследуют. — быстро опомнилась я, серьёзно глядя на Ведьмочку. Я смотрела на неё с немым вопросом: «Поможет или нет?». Чуть сощурила глаза, пытаясь распознать ответ в чертах её загадочного лица, однако, девушка будто вовсе и не была удивлена. —Узнаю старую Анриэтту. — она беззаботно пожала плечами, с доброй усмешкой припоминая давние дни. —Я не настолько стара! — тут же поправила её, на что зеленоглазая скептично произнесла: «Да-да», отводя взгляд куда-то в сторону. Уже через секунду силуэт девушки передо мной растворился, я озадаченно смотрела на место, где она буквально только что стояла. Смылась? Быстро же она удрала. Кстати, не припоминаю, чтоб она обладала способностью перемещения. Использовать запретные техники не в её стиле… Впрочем, без них она бы определённо не дожила до стольких лет, — рассуждала я. Девушка снова исчезла, мне подумалось, что лучше бы она вообще не появлялась на моём пути, чем вот так, после того как я её похоронила. Хотела продолжить путь по крыше, но чей-то громкий голос сквозь гущу людей внизу остановил меня, я тут же перевела взгляд на источник звука: —О-о-й, долго ты там ещё торчать будешь? — стоя поперёк течения равнодушной толпы, кричала Ведьмочка, — Не стой столбом, убираемся от сюда. — гордо и властно говорила она, смотря на меня из-под ладони, которая оберегала глаза от ослепительного солнечного света. Я с замиранием сердца глядела на неё в гуще толпы. На короткий миг меня охватили такие приятные чувства разгорячённой надежды, что уже через пару секунд таких необычных и поглощающих ощущений я дала себе мысленную пощёчину, не смея расплываться от этого простого жеста старой знакомой. Однако чувствовать на своей стороне, пусть и не самого надёжного союзника, было чертовски приятно… О таком чувстве я позабыла ещё несколько сотен лет назад, находясь всё это время в одиночестве, окружённая лишь обилием новых врагов. Взглянула вниз, прикидывая как правильно спуститься: стоит мне вернуться назад, где стояла стремянка, или продолжить путь, спрыгнув на дом, который был бы пониже. —Ну, ты там долго, чёрт тебя дери? Ощущение, будто это меня за жопу псина укусить пытается, а не тебя, — образно выразилась знакомая о моём преследовании, — Примени технику или на худой конец просто спрыгни. Маг точно не сдохнет, если упадёт со второго этажа. — говоря об этом, как о чём-то самом собой разумеющимся, женщина совершенно не понимала причину моей заминки. «Применить технику? Вот незадача, как раз это сделать я и не могу…» — гадко осознала я, встречаясь взглядом с зеленоглазой. Ведьмочка передо мной, как нить, соединяющая прошлое с настоящим. Вон там внизу я — сильная, властная, могущественная, с возможностью использовать любые техники, а здесь на крыше — настоящая я, брошенная на произвол судьбы. Ни маг, ни человек, ни даже чёртово проклятие. От способностей только моя собственная кривая техника межвременного пространственного движения, былое могущество которой осталось тоже в прошлом. Гадко отвела свой взор в сторону, подальше от непонимающего взгляда Ведьмочки. Неосознанно сжала ремешок сумки и, силясь с собой, проговорила: —Я не могу использовать технику «Лёгкого спуска». Я испытывала стыд и разочарование в самой себе, слабость было настолько тяжело признать, что словила себя на мысли: «Лучше б спрыгнула». Со второго этажа даже человек не сдохнет от падения, а там уж как повезло бы. Да, с переломами, ушибами, но я бы встала. Встала и пошла, несмотря на боль и тяжесть. Под гнётом нынешних чувств, у меня создалось ощущение, словно любой недуг в сравнении с этим стыдом — мелочь. Однако и это не худшее: я вернула свой взгляд обратно на Ведьму, она, убрав ладонь от своего лица, пронзительно смотрела сквозь солнце. Ослепительный свет был ей будто вовсе ни по чём. На её лице не было и тени прежних эмоций: ни лёгкой улыбки, ни насмешки в глазах — только будоражащий холод. —Используй другую. — беспристрастно произнесла она, однако, ответ уже знала. Чужие слова были как прут, как жгучая плётка, которая врезалась в кожу, желая рассечь. Я цокнула, злясь на саму себя. Раздражённо уставилась в пол. —Другую тоже не могу использовать. — сказала на вид равнодушно, испытывая при этом невыносимую горечь. Слова как будто застревали в глотке, а сердце панически билось, вот-вот намереваясь выпрыгнуть из груди. Под прямыми солнечными лучами становилось жарко, но тело пробирал отнюдь не тёплый пот — лёд доходил до самых костей. Ярко выраженный стыд, вперемешку со злостью: мне самой не верилось, что я это говорила. Рассказать о том, какой слабой я стала… Да лучше бы происходящее было сном! Нет, всё же, мне стоило спрыгнуть, таких паршивых чувств не пожелаешь даже врагу. Переборов свой стыд, возвращая горделивость, я вскинула острый подбородок вновь, задрала нос и снова встретилась взглядом с женщиной: «Ну, что будешь делать?» — броско спросила я глазами у Ведьмочки. Между нами ненадолго воцарилось напряжённое молчание, но оно почти сразу рассеялось доброй усмешкой рыжеволосой. Она с улыбкой на лице опустила голову в пол, её силуэт опять начинал таить. Люди, уткнувшись в телефоны, не обращали на неё никакого внимания. Ветер уносил её тело куда-то на восток, но я уже приноровилась к этому, поэтому перестала следить за тем, что вижу — больше прислушивалась к собственному чутью, а оно чётко улавливало проклятую энергию Ведьмочки в моём окружении. И точно, стоило мне глазами проводить её растворяющийся образ, как её лёгкая рука тут же легла мне на плечи. Она встала около меня: —Ой, Анриэтта-дурёха, вечно ты что-то скрываешь. — с этими словами она применила общедоступную технику и спрыгнула вместе со мной с крыши двухэтажного дома. Она непринуждённой походкой шла вдоль дома куда-то вперёд, я молча шагала за ней следом. Позже она, наконец, обмолвилась, что ведёт меня в местное кафе. Солнце беспощадно било в глаза, невысокие дома, расположившись по бокам в две шеренги, совершенно не спасали от ослепительного света. Я тем временем прислушивалась к собственным ощущениям, чтобы вовремя заметить Ханами, однако, его, благо, нигде не было. С Ведьмочкой мы шли практически рука об руку, вскоре я решила покоситься и на неё, внимательно изучая образ со стороны. Было непривычно вот так идти рядом с мысленно умершим союзником. Да и союзником ли? —К слову, что за драму ты тогда решила разыграть? — не отводя от неё пристального взгляда, спросила я об её фальшивой смерти. —Не хотела умирать раньше времени, вот и решила сделать вид, что уже скончалась. — как ни в чём не бывало ответила она, продолжая идти прямо лёгкой, размеренной походкой. Я недоверчиво сощурилась. —Тебя кто-то хотел убить? Пару секунд она шла молча с, нестирающейся с её лица, ухмылкой. Ветер раздувал её недлинные медные волосы за спину, профиль лица был как никогда красив — само олицетворение непринуждённости, как будто сам факт того, что мы встретились спустя три сотни лет, вовсе не смущал её. Она загадочно обернулась на меня, колко пронзая проницательным взглядом. Эта непринуждённость, смешавшись с тяжёлым взором, развеяли всякие сомнения — Ведьмочка мне не доверяла. Но это не главное, ведь так было всегда, гораздо больше меня смутило то, что, небрежно брошенный на меня взгляд, был обвинением. Её зелёный цвет радужки играл под воздействием лучей яркого солнца. Задержав на мне какое-то время свой взор, она всё же отвернулась, вслух так и не ответив на мой вопрос, но глазами чётко дав понять, что тот подразумевал. Я незаметно даже для самой себя отступила, увеличивая дистанцию между нами благодаря замедленному шагу. Черты лица сменились на более холодные и отстранённые, я прищурилась к её силуэту, открытой спине и затылку, молча продолжая идти за ней следом. Её красноречивый взгляд сказал мне даже больше, чем я того хотела.

«Тебя кто-то хотел убить?»

«Да. Ты»