Пособие о том, как приручить Проклятие

Нападение Тэйрона, других проклятых духов, переходы из мира живых в Преисподнюю и обратно — Сукуна уже потерял счёт в том, сколько раз озеро Бессмертия приносило безжизненное тело девушки к порогам его храма. То самое озеро, которое окружало всю расширенную территорию. Тяжёлое состояние Анриэтты вынуждало её необузданные способности включать "автопилот", входить в режим самосохранения и уносить ценную душу в безопасное место... Сюда? Впервые Двуликий обнаружил это более шести месяцев назад, когда на блондинку напал приспешник Гето и использовал на ней мощную технику. Женское тело просто оказалось здесь, плавающим в напольной плазме бордового оттенка. Блондинистые волосы плавно переплывали по поверхности водной глади, лицо без привычной хмурости и серьёзности, можно было подумать, что она просто спала. Мужчина что-то ворчал и обходил её стороной, каждый раз раздражённо и как-то непонятно хмыкая, не удосуживаясь даже поднять девушку с пола, который наверняка был холодным. —Нет, я не буду тебе помогать. — в это же время проговаривал он, наверное, чтобы та даже не надеялась на его снисхождение, а, может, убеждая в первую очередь себя? В первый раз Рёмен кривился до невозможности сильно, словно одна мысль о том, чтобы помочь магу, выворачивала его наизнанку или ломала ребра. Анриэтта лежала так точно больше двух межтерриториальных часов. Мужчина наматывал круги, читал книгу, словно не обращая на неё никакого внимания. Текст только, почему-то, никак не укладывался в его голове, сколько бы раз он не перечитывал одну и ту же строчку. В конце концов, мануал был грубо захлопнут и небрежно откинут в сторону. Между ними несколько метров каменной стены, эмоционально — ещё больше. Разные судьбы, события, истории, схожи разве что идентично упрямые характеры, готовые проломить сотни преград на своём пути. Их цели разошлись по двум противоположным сторонам, не предрасположенным к встречам ни в одной вселенной. В предписанных судьбою сценариях в отношении них творился хаос, который искоренить могли только они, как те, кто вопреки написанному тысячелетия назад сюжету, решили сами стать авторами жизней. Цепкий взгляд Двуликого устремился на блондинку, как на того, кто уже много веков не давал ему жить, та в это же время по-прежнему беспомощно валялась на полу. Раздражённо вздохнув, светловолосый обречённо подошёл к телу, чтобы снова оценивающе оглядеть его. Он тешил себя тем, что без его помощи техника бессмертия не сработает: смертная не вернётся в свой мир и не завершит нужный ему обряд. С трудом пересилив себя, он поднял на руки девушку и унёс на диван (именно на тот, где сидел недавно сам, читая книгу и периодически, незаметно даже для самого себя, возвращая взор на женское тело). Сам диван стоял недалеко от подъёмов к трону. Конечно же не на свою кровать — это уже было потом, когда мужчина перестал морщиться и понял, что это как минимум удобно, а как максимум... Нет, никаких чувств, просто проклятие, которое на дух не переносило никого в этом мире перестало чувствовать отвращение к магу. Более того, Двуликий даже не скупился намазывать девушке раны специальным составом, который активировал его технику. —Второго раза не будет. — говорил он, слыша едва уловимое дыхание блондинки, серость глаз которой была скрыта за тяжёлыми веками. Мужчина тщательно намазывал на повреждения мазь, перед этим приглядываясь и оценивая их. Стоило ранам затянуться, а проклятой энергии чуть восстановиться для поддержания минимального уровня жизни, как тело девушки тут же исчезало. Сама блондинка ничего не помнила, но стоило ей вновь получить серьёзные травмы, как духовная сила возвращала её сюда, а Двуликий вновь принимался излечивать раны — уже во второй раз. —Это точно последний. — уверенно говорил он, кладя Анриэтту на диван. А затем делал так ещё, и ещё... Делал это каждый раз, когда сероглазая здесь оказывалась, не забывая повторять: «Это последний». —Что последний? — непонимающе как-то переспросила она, — Шрам? Прибывшая думала, что мужчина так считал раны, которые нужно было замазать. Двуликий поднял на неё странный взгляд. —Раз. — ответил он тогда, как само собой разумеющееся, не заботясь о том, что собеседница ничего не поняла. После её однотипных вопросов вроде: «Какого чёрта?», «что произошло?» и «что я здесь делаю?», Рёмен думал, что изучил набор её слов уже наизусть, пока в одну из подобных встреч первым действием девушки не стал резкий удар кулаком в челюсть мужчины. Конечно, он не получился достаточно болезненным, как того хотела сероглазая, так как в едва ли живом состоянии должных сил у неё не было. Но Сукуна заметно встрепенулся, не ожидая такого поворота совершенно. Возможно, потому что удар полностью вывел его из колеи, он не испытал должной злости или раздражения, а после минутного ступора, мужчина просто продолжил замазывать раны. Так он узнавал с каждым разом девушку всё лучше и лучше. В корыстных целях, — убеждал он себя. Анриэтта находилась на расширенной территории в зависимости от степени повреждения и от того, насколько быстро ранам удастся затянуться. Двуликий верил, что ему просто казалось, и он на самом деле не пытался медленнее наносить лекарства — ему ведь это точно ни к чему — безусловно он не хотел изучить блондинку лучше. Врал. Оправдывался: «Хотел узнать только про обряд». И снова врал. После второго излечивания, Рёмен не мог с уверенностью сказать, спрашивал ли он ещё что-то о женских планах на него или об обряде; спрашивал ли о силах или перенятых техниках. Хотя, конечно, Двуликий уверенно и честно отвечал самому себе, что спрашивал только самое важное. —Как себя чувствуешь? Девушка только открыла глаза. Снова полное смятение, удивление — Рёмен изучил этот спектр эмоций особо хорошо. Вот читалось полное неверие собственным глазам, желание отпрянуть, защититься (Анриэтта в эти моменты сжимала край одеяла и напряжённо подтягивала его к груди). —Двигаться можешь? — а после заверял, — Боль пройдёт. После пробуждения сероглазая была очень слаба, голосовые связки не поддавались напряжению, поэтому у Двуликого всегда было немного времени, чтобы задать вопросы про самочувствие, получив нужные кивания, прежде чем на него обрушивался шквал женских вопросов: «Где и что я здесь делаю?». Понять, почему именно блондинка оказывалась здесь, мужчина не мог — их души уже давно были разъединены и ничто их больше не связывало. Одна догадка закралась ему в голову, но вызвала какие-то отстранённые и странные чувства: «Может, ей просто больше некуда пойти?». В действительности некуда. Трагичной проблемой и раной на сердце девушки лежало бремя того, что в этом мире у неё никого не осталось. В прошлом были люди, которых она знала, пусть даже не родители, но хотя бы вечный круг подчинённых, с которыми она встречалась каждый день. Прежняя сила, на которую можно было бы положиться, канула вместе с остальными в небытие. И правда заключалась в том, что на самом деле даже от самой Анриэтты из прошлого больше ничего не осталось. Осознать подобное Сукуне было отвратно, смотреть после этого на девушку — ещё хуже. Какого ему было смотреть на Ри, стоя над кроватью, где она лежала без сил, и понимать то, что душа пришла именно сюда — к врагу. Сероглазая никому не говорила, но хватало лишь взгляда на неё, чтобы понять — она была в отчаянии. Большом, глубоком и бездонном. Рёмен не знал, чем было то, что он почувствовал, осознав это. То являлось точно не сочувствие или жалось — мужчина априори не испытывал ничего подобного, но что-то он определённо чувствовал. Девушка в принципе открыла Двуликому то, о чём он даже не подозревал — что он вообще способен что-то испытывать, пусть даже не самые радостные чувства. Базовый спектр был у него всегда, вроде раздражения, злости или удивления, но появились и те, что он не мог описать, дать им точную характеристику или тем более назвать их. —Ты странная. — заключил он, однажды развалившись на кресле возле кровати и подперев подбородок, всё это время не сводя с блондинки пристальный взгляд. —А? — она перевела на него свой — возмущённый. И такие недлинные ресницы, холодный, но заинтересованный взор, чуть приоткрытые губы, вечно сведённые к переносице брови — Сукуна очерчивал каждый силуэт на её лице, тот отпечатался в памяти настолько хорошо, что надоедал мужчине даже будучи с закрытыми глазами. Смотришь на неё и не создаётся никакого ощущения, что ей нужна помощь, а ведь она, между прочим, прямо сейчас прикована к кровати. А она в ответ смотрит на тебя так, будто это вообще сама девушка сделала тебе одолжение, раз пришла сюда. Двуликий всё же догадался, ей и правда не нужна была ничья поддержка — со всем, что навалилось на неё, она могла вполне справиться сама. Да, может, ранее Анриэтта и нуждалась в помощи, но точно не теперь. Глядя на неё, светловолосый был уверен, что даже без него, блондинка сумела бы постичь технику бессмертия — да, не сейчас, да, не сразу, но смогла. И Рёмен понял, что именно испытал тогда, он был прав — это не жалость и не сочувствие — это было удовлетворение тем, каким сильным магом девушка являлась. —Это последний раз.